хочу сюди!
 

Юля

39 років, скорпіон, познайомиться з хлопцем у віці 35-45 років

Замітки з міткою «семья»

Иллюзия стабильности...

... и прочности семейного счастья — одна из самых дорогих сердцу и самых хрупких.  

 (А.Дашков, «Глаз урагана»)

О чем думаешь, мой волосатый друг?

Ездил на праздник к родителям.

Приехали уже по темному. Радостная встреча, поздравления.
Теплый загородный дом, счастливая мама, родной отец, визжание внучки. Все комнаты в доме наполнились этим радостным шумом гостей, близкий людей.
Женщины накрывали ужин из двенадцати блюд, мы с отцом выпили по 50 грамм за приезд и говорили о том о сем. Затем все уселись за стол, по прошествии некоторого времени приехали родители жены и праздник продолжался отмечаться. Покушали кутю, поузнавали друг у друга как дела и прочее, ну вы знаете, как обычно у родственников застолье начинается.

Пришло время немного отдохнуть и подышать свежим воздухом. Одев отцовский бушлат и какие-то калоши, вышел на крыльцо дома и закурил. Дом находится почти в Киеве на берегу Днепра. Но даже 10 км от Южного моста достаточно, чтобы не было слышно городского гула, воздух был чище, а звезды светили ярче. 

А звезды светят ярко, их много, как рассыпавшийся бисер. Вот пошел на Борисполь самолет, впервые вижу как на самолете включен дальний свет фар. Два мощных прожектора с носа авиалайнера разрезают черноту атмосферы, как ножи масло. Такое зрелище! Зачем самолету фары? Чтобы не сбить оленей Санты?
 
В вольере за кипарисами кто-то закряхтел. Ой, да это же Витька. Почуял сигаретный дым. Витька - собака. Полное имя Виторис, но я привык его ласково, собака все-таки. К приезду гостей, родители поместили его в вольер, потому что он достаточно здоровый пес с неуемной энергией, не чихуахуа какой-нибудь и не шницелькрысель лупоглазый. Это собака в прямом смысле слова.

- Витек, здорово, чертяка лопоухая. Как ты тут? Не скучно?

Витька привычным движением плюхнулся боком на сетку вольера, подставив шею и ухо для почухивания. 

- На тебе гостинца новогоднего.

Большая шоколадная конфета исчезла в складках его слюнявых губ. Эх, дружэ, хочется так обнять твою большую голову, почесать тебе за ушами, но ты же мне сейчас всю одежду выпачкаешь, давай завтра утром.

Пошел в дом к гостям, а Витька остался в вольере и, наверное, провожал меня по-собачьи грустным взглядом. 

О чем же ты думаешь, мой волосатый друг, в такие вот моменты своего собачьего одиночества? Лежишь на дощатом полу вольера и разглядываешь звездное небо. А на полусферах твоих влажных глаз отображается свет окон в доме хозяев. И нос жадно фильтрует воздух в поисках чего-то вкусненького - вот через вентилятор кухонной отдушины просочился аромат тушеной с яблоками утки, холодец с его чесночным оттенком, домашняя колбаска... Эх... слюни скапливаются в уголках твоей пасти и стекают на пол вольера. Ты знаешь, что утром тебе обязательно хозяин принесет чего-то вкусненького со стола, костей, зажаренные шкурки птицы сладенькие, хлеб пропитанный растаявшим холодцом. А может быть еще вечером дети вынесут кусок кровяночки или даже простого хлебушка. А тебе бы, наверное, так хотелось бы быть вместе с людьми в теплом доме с чудными ароматами еды. Возможно, если бы ты лежал бы скромненько в уголке и балдел, то так бы и было. Но ты еще молод и опыт придет со временем. 

А может быть ты и не думаешь об этом, а сочиняешь свои собачьи стихи или философский трактат. А может ни о чем не думаешь, но разве так бывает? Думаешь ведь, Витёк?

Рожать детей давно не модно

Моя мама появилась на свет от большой любви.
Многим детям везет - их рождают намеренно. Такие везучие дети свои первые колыбельные песни слышат, еще плавая в утробе матери.
Моей маме повезло.
Степь, жаркая, холмистая, выгибала опаленную солнцем спину.
- Я хочу от тебя ребенка, - сказала моя бабушка моему деду.
По степи, там, вдали, черными пятнами наползали немецкие танки, волоча за собой пыльный серо-коричневый след.
- Сейчас? - спросил дед.
- Да, сейчас, - ответила моя бабушка. Летом 1941 года ей только исполнилось тридцать лет, дед был её старше на два года.
Громыхнуло, будто безоблачное небо разорвала на куски неизвестно откуда взявшаяся молния, и за поселком потянулись ввысь три дымных столба. Отступающие части советской армии подрывали угольные шахты, чтобы те не достались немцам. Шахта номер девять, номер одиннадцать и тридцать два бис.
- Я хочу от тебя ребенка. Сейчас, - сказала бабушка.
У деда на правой руке не было четырех пальцев - несколько лет назад оторвало зубчатой передачей шахтного подъемника. Деда не взяли в регулярную армию. Командование отступающей красной армии и местное партийное руководство бросало деда в немецком тылу для ведения подпольной работы. Калека, он должен был казаться немцам неопасным и оставаться вне подозрений.
- Ты же знаешь, я не могу с тобой, - сказал дед и обнял бабушку. - Здесь меня все знают. Выдадут. Мне приказано ехать в Сумы.
Она молча кивнула ему в ответ.
- И я не могу взять тебя с собой, - сказал дед. - Я должен преодолеть почти шестьсот километров по оккупированной территории. Ты понимаешь, что значит, шестьсот оккупированных километров? Надо будет, наверное, много идти. И где-то ночевать. И как-то питаться. И никаких гарантий.
Она опять кивнула.
Летом 1941 года, стоя на окраине шахтерского поселка посреди грохочущей жаркой степи, бабушка вспомнила своего первого мужа.
С ним она прожила короткие быстрые счастливые пять лет и еще потом один долгий тоскливый перепуганный год, в течение которого молчаливые военные с малиновыми петлицами на новенькой зеленой форме то забирали ее первого мужа "до выяснения", то выпускали его, то опять забирали, пока однажды не увели в сырой сереющий рассвет навсегда.
Она помнила, как суровый немногословный боец энкэвэдешного конвоя за табак и золотые серьги пустил ее посмотреть в щель забора на отправку заключенных.
- Ни звука, - сказал боец. - Строго запрещено. Попытаешься хоть пикнуть - стреляю без предупреждения.
Она помнила, как видела через щель в заборе однообразную, серую, жадно хватающую ртами горький осенний воздух, бегущую изможденной трусцой человеческую массу. Мелькали затылки. Мелькали спины. Надрывались в истерическом лае собаки. Собак держали на коротких поводках расставленные вдоль дороги конвоиры.
- Быстрее. Быстрее, сукины дети!
Мелькали худые равнодушные лица. И звук шевелящейся, месящей грязь, ступающей без разбора, кашляющей, хрипящей человеческой массы висел над дорогой, будто туман. Колонна заключенных мутной рекой текла мимо забора, поворачивала за угол и пропадала в воротах, за которыми со злым присвистом маневровый паровоз собирал в цепочку тюремные вагоны.
Он? Или может вот он? Или тот? Не разобрать. Гонит собачий лай заключенных без остановки. Мелькает серый поток в щели забора. Не разобрать. Сжалось бабушкино сердце. Сжались руки с узелком, в котором хлеб, и лук, и его очки, аккуратно спеленатые в чистый носовой платок.
Клацнул за бабушкиной спиной затвор винтовки.
Так бабушка разучилась плакать.
Бабушке не сказали, за что арестовали ее первого мужа. И она так и не узнала, что с ним случилось после ареста.
Стоя на окраине прежней, довоенной, уже никогда не способной повториться жизни, она отчетливо вспомнила, как молча перебросила через забор в колонну заключенных узелок с хлебом и, приглушенная горем, побрела куда-то, сама не понимая куда, но только, чтобы подальше от страшного забора. Вспомнила, и еще крепче прижалась к моему дедушке. Еще раз потерять любимого человека бабушка была не в силах.
- Тебя могут убить, - скала бабушка.
- Могут, - не стал врать дед. Под прицелом приближающихся танков врать не получалось.
- А я хочу, чтобы ты остался жить. Пускай даже только в нашем ребенке.

Мне повезло, как повезло моей маме.
Я тоже появился на свет от большой любви.
Шумел железнодорожный вокзал. Кричали таксисты и носильщики, зазывая пассажиров. Скрежетал, будто желудок от несварения, облезлый репродуктор. Гудел, шаркал подошвами, кашлял, сопел зал ожидания. Перекрикивались тепловозы. Поскрипывали вагоны, с холодным лязгом цепляясь один за другого. Пахло потом, плохо просушенным бельем, смолой и сырым дыханием общественного туалета.
- Я хочу от тебя ребенка, - сказала моя мама моему отцу.
Отец, молодой румяный лейтенант, уезжал служить в далекую и пугающе неизвестную Монголию. Сначала поездом из Луганска в Киев. Потом оттуда самолетом в Москву. Затем из Москвы самолетом в Челябинск, откуда опять самолетом в Улан-Батор. Потом по дикой степи поездом. По степи, не знающей света электрических фонарей, по степи, лениво и равнодушно пялящейся на такие же равнодушные звезды или такое же ленивое солнце. И никого вокруг на многие тысячи километров. Разве что мелькнет где-то вдали кривоногий монгол, остро пахнущий лошадиным потом, оленьим жиром и тухлым мясом, неспеша едущий куда-то по своим монгольским делам на небольшой, похожей на крупную собаку, лошаденке. И по такой степи надо ехать сначала в жутком плацкарте, удивленно глядя на рельсы, странные, совершенно чужие и не уместные для окружившей поезд дикости. А потом еще сотню километров трястись в кузове шумного бортового "Урала", выбирающего путь направлениями, доверяясь чутью измученного бесконечной тряской водителя.
- Я хочу от тебя ребенка. Сейчас, - сказала мама.
- Монголия - не самое лучшее место, чтобы растить детей, - сказал отец.
В Монголии главной ценностью военного поселка оказалось дерево - несчастная, чахлая, вечно умирающая и постоянно выживающая стараниями всех жителей гарнизона лиственница. Наверное, это было единственно дерево на несколько сотен километров кругом. Бережно, будто младенца, лиственницу привез командир гарнизона и лично посадил у входа в штаб. Когда дерево начинало хандрить, и иголки корежились и ржавели, весь поселок охватывала тоска, а командир гарнизона мрачнел и осторожно, словно поил раненного товарища, поливал лиственницу отстоянной водой.
- Я не смогу без тебя, - сказала отцу моя мама.
- Но сможешь ли ты быть со мной там? - спросил отец.
Весной вся степь, на сколько мог видеть глаз, становилась пронзительно синей от расцветающих анютиных глазок. Через месяц она красилась в ярко желтый цвет, затем в зеленый, как купорос, а к лету обугливалась и мертвенно чернела от горизонта до горизонта. На протоптанных в траве тропинках извивались яростные клубки брачующихся гадюк.
- Я смогу. Если сможешь ты, - сказала мама.
Через двенадцать месяцев мама ехала со мной, трехмесячным, в монгольском плацкарте к месту службы моего отца.
Оказалось, что монголы не моются, а вместо этого смазывают себя оленьим жиром. Невыносимый, тошнотворный запах переполненного немытыми монголами вагона бросал маму в холодный пот, дурнота накатывала волна за волной и желудок судорожно сокращался. Мама еле успевала добраться в туалет, и там, одной рукой держа меня, а другой обреченно вцепившись за оконную решетку, рвала желчью, надрывая свое давно, еще в вокзальном туалете Улан-Батора, опустошенное нутро.

Моему сыну повезло.
Он появился на свет от любви.
Хотя вполне мог и не родиться. В кризис редко кто решался заводить детей.
Кризис.
Эпидемией гриппа он свирепствовал по миру, накрывая страны волна за волной.
- Может, заведем ребенка? - спросил я свою жену.
Мы лежали на маленьком неудобном старом диване и смотрели по телевизору фильм о Великой Депрессии. Телевизор был наш, а диван - чужой, хозяйский. И квартира чужая, "хрущовка" с одной комнатой в унизительные пятнадцать квадратных метров, в три сотни долларов арендной платы за месяц.
Жена потянулась и взяла со стола пачку сигарет. В маленькой комнате все под рукой.
- Сейчас? - спросила жена.
По телевизору показывали марш безработных в Канаде образца 1932 года. Хорошо было рабочим в тридцать втором году. У рабочих в тридцать втором году не было телевизоров и потому рабочим приходилось собираться в толпы и бастовать, угрожающе трясти плакатами и кричать ругательства в привычное ко всему небо. Мое поколение кричит ругательства в телевизор. И выживает в одиночку. Или вешается под холодным телевизионным взглядом.
- А когда еще? - спросил я.
Вчера по телевизору сообщили про одного миллиардера, который в круговороте кризиса потерял кучу денег, стал миллионером, не выдержал такого потрясения и застрелился. В сюжете показывали его роскошную виллу, тяжелую дубовую мебель, бассейн с прозрачной голубой водой и пистолет, из которого миллионер разнес себе голову.
- Он, наверное, сказал себе - ах, я раньше каждый день ел устрицы, выловленные у северного побережья Франции, а теперь придется давиться паршивыми итальянскими устрицами, или, что еще хуже, американскими. И пулю себе в голову - бах, - сказала жена и щелкнула зажигалкой.
- Вот мне однажды не хватило семьдесят пять копеек на билет, чтобы домой уехать на студенческие каникулы. Пришлось становиться у входа на вокзал и просить милостыню, - отозвался я.
- Выжил? - поинтересовалась жена.
Жене только исполнилось двадцать три года. В самом начале кризиса ее уволили из строительной компании, и вот уже больше полугода жена сидела дома. Она просыпалась вместе со мной, провожала меня на работу, потом долгие часы лежала на диване, изучая пятна на бежевых выцветших обоях, а потом бралась готовить что-нибудь на ужин. От месяца к месяцу придумывать ужин ей становилось все тяжелее и тяжелее. Я приходил домой вечером, стягивал через голову удавку галстука, снимал брюки, а жена уже ждала меня на кухне с тарелкой чего-то дымящегося, в подливе с пережаренным луком.
- Угадай, что это?
Я пробовал, закрывал глаза, демонстрируя удовольствие, и угадывал.
- Курица? Нет? Ты меня обманываешь. Ладно. Но какое-то мясо, это точно. Свинина? Опять не угадал?
Жена счастливо смеялась и целовала меня в макушку.
А мы ели сою. Битки. Гуляш. Котлеты. Мне даже нравилось.

Моему внуку не повезло.
Он еще не родился.
Я звоню своему сыну и спрашиваю:
- Как твои дела?
- Нормально, - отвечает сын и ждет, когда я уже положу трубку.
- Брось свой интернет и посмотри хоть что-нибудь по телевизору, - говорю я. - Наше поколение всегда много смотрело телевизор. Не то, что вы.
Я слышу, как на том конце линии раздраженно сопит сын. Я чувствую, как он хочет только одного - чтобы я поскорее отстал от него.
- Нормально все, па, - отвечает он.
- Влюбись, - говорю я ему. - Брось свой интернет, брось все эти нанотехнологии, влюбись и роди нам с мамой внука. От любви.
- Ты с ума сошел, па. Какие дети? В мире ресурсный кризис, все ждут эпидемию гриппа, национальная валюта нестабильна, а ты говоришь - роди! Не время, па, не время...

Счастье семьи ...

  ... опирается на благоразумие хотя бы одного из супругов. 

(Игорь Губерман, «Книга странствий»)

Живут в соседних домах две ...

    ... разных семьи. Одни всё время ссорятся, а у других всегда тишина и взаимопонимание. Однажды, позавидовав мирной соседской семье, жена говорит мужу:
– Сходи к соседям и посмотри, что такого они делают, что у них всегда всё хорошо.
Пошел, спрятался и наблюдает. Видит, женщина моет полы в доме, вдруг что-то ее отвлекло, и она побежала на кухню. В это время её мужу надо было срочно в дом. Он не заметил ведро с водой, зацепил его и вода разлилась. Тут вернулась жена, извиняется перед мужем, говорит:
– Прости, дорогой, я виновата.
– Нет, это ты прости, я виноват.
Расстроился мужчина, и пошел домой. Дома жена спрашивает:
– Ну, что, посмотрел?
– Да!
– Ну что?
– Все понял! У нас ВСЕ ПРАВЫ, а у них ВСЕ ВИНОВАТЫ.     
(Притча)

Украина - это наша Родина или приговор?

    

  Почему мой ребенок должен умереть только потому, что он родился в Украине?-  недавно спросила меня  мать тяжело больного ребенка, у которой не было денег на лечение  сына.

Что происходит с медицинским обслуживанием в Украине?

 Согласно Конституции Украины, каждый имеет право на охрану здоровья, медицинскую помощь и медицинское страхование. Государство создает условия для эффективного и доступного для всех граждан медицинского обслуживания. ( Ст.49).    

Если мы  имеем право на охрану здоровья и государство создает условия для эффективного и доступного для каждого из нас  медицинского обслуживания, то 

- почему по  данным Всемирной Организации Здравоохранения, Украина - четвертая страна в Европе по уровню смертности. На 100 тысяч наших сограждан приходится почти 1400 смертей. Больше показатели только в Молдове, России и Казахстане?

- почему согласно отчету аналитиков Всемирного банка, за последние 30 лет средняя продолжительность жизни в Украине уменьшилась еще  на один год  и сегодня составляет  всего 69 лет. В то время как в странах Западной Европы этот показатель равен 80-85 лет. А в Турции он увеличился с 55 лет в 1970 году до 75 лет в 2013 год?

-  почему по  сообщению главного специалиста Министерства здравоохранения Украины по специальности «Неонатология» Елизаветы Шунько,  младенцы в нашей стране умирают в 2,5 р. чаще, чем в Европе?

-   почему, по заявлению   руководителя бюро ВОЗ в Украине Киз де Йонкер, в нашей стране  один из самых низких показателей лечения туберкулеза в мире?  По его словам, всего лишь около 60%  больных успешно завершают курс лечения. Ежегодно туберкулез уносит 7,5 тысяч жизней, а украинские медики регистрируют 32 тысячи новых случаев заболевания. "Каждый час из-за туберкулеза мы теряем четырех людей, каждый час впервые выявляется новый больной туберкулезом. За 19 лет независимой Украины мы потеряли почти 200 тысяч украинцев из-за заболеваемости туберкулезом", - сообщила Татьяна Бахтеева, председатель парламентского комитета по вопросам здравоохранения.

- почему  Украина занимает первое  место в Европе по распространению ВИЧ? Самые высокие темпы заболеваемости отмечены в Николаевской и Одесской областях. В «пятерке» городов, где больше всего больных, – Донецк, Днепропетровск, Одесса, Симферополь и Николаев.

В той же статье конституции записано, что в государственных и коммунальных учреждениях здравоохранения медицинская помощь предоставляется бесплатно.

Сколько же стоят услуги в наших государственных  бесплатных учреждениях?

Радостное событие рождения детей происходит в самом, что ни на есть, государственном учреждении – роддоме. Это учреждение не имеет никакого отношения к бизнесу и медперсонал - не субъекты предпринимательской деятельности, а   государственные служащие, получающие жалование. Однако  на все услуги, которые оказываются этими заведениями, установлены цены. Нашими коллегами из «048» был проведен опрос нескольких недавно родивших женщин. Результаты опроса были опубликованы в интернет – издании  e-news” в статье «Прейскурант на жизнь: сколько стоит родить в Одессе» от 21-10-13. Опрошенная Оксана рожала во 2-м роддоме. За «бесплатные» услуги Оксана заплатила в детское отделение 400 гривен, в роддом 200 грн официально. Врачу за кесарево семья отдала 500 долларов, отдельно анестезиолога «отблагодарили» 150 долларами. «Расцедиться - 50-80 грн. При этом заставляли меня ждать по часу, при болящем шве, растущей температуре, обливающейся потом и адской болью в грудях, зато  в платные палаты бегали, как газели. Я ходила их стерегла просто под дверями, иначе они забывали. Чтобы ребенка на ночь забрали  в детское отделение - 50-100 грн, а чтоб ему в попе поковыряли газоотводной трубкой - 20 грн», - делится расценками Оксана. По словам Ольги, 1-й роддом самый дорогой в городе. А наиболее «бюджетными» считаются областной и 4-й. Палаты в 1-м роддоме стоят как номера гостиницы в центре города: одноместная со своим душем, холодильником, кондиционером  и телевизором - 3500 гривен, двухместная - 1600 грн, 3х-местная с удобствами – 1200. Официально по прайсу

 

В наших бесплатных роддомах платят за все: от перчаток и ваты, анализов и исследований до услуг специалистов. 

В  других «бесплатных» государственных учреждениях под названием  «больницы» ситуация такая же. За каждый анализ, капельницу, инъекцию мы платим, правда, немного, кто сколько даст. А вот операция, не  дай бог, начинается от 300 долларов, и наши врачи не стесняются оговаривать цену заранее.  Все лекарства тоже за наш счет.

В стоматологических поликлиниках пошли дальше. Кто-то своим решением  взял и перевел  их из бесплатных в платные. Вот так просто. Там теперь мы платим не по умолчанию, а по прайсам, установленным главврачом поликлиники. Спрашиваю в хирургическом отделении стоматологической поликлиники №4, которая на Вильямса:

- Сколько стоит зуб  вырвать?

-  До 200 грн.,- отвечает хирург. 

При этом никаких документов об оплате не выдают,  как на базаре, он тебе зуб – ты ему  200 грн.

 Что происходит и на каком основании  устанавливаются цены на услуги в наших бесплатных государственных медицинских учреждениях?

С  этими вопросами я обратилась  в  Одесскую областную администрацию к начальнику департамента охраны здоровья  М.П. Бартко.

- Наслышан насчет роддомов, но не пойму, почему платят? Да еще такие деньги?  Разве их заставляют? А если не заплатят, то что, не примут роды?  - сразу озадачил меня Михаил Петрович. По его словам, роды – это естественный процесс и все необходимое для этого в роддомах есть, вплоть до ваты и бинтов.

Однако реальные трудности, как считает наш главный врач области, это снижение профессионального уровня и старения медицинских кадров, а также, отсутствие желания молодых специалистов ехать в районы и села.

- Что касается больниц, - продолжил Бартко, - то за услуги врачей там тоже никто не имеет право требовать! Врачи за это деньги получают. А если требуют, то почему люди   не обращаются  в правоохранительные органы?  Серьезные проблемы в наших стационарах с медикаментами. Если на инвалидов ВОВ и чернобыльцев  выделяется по 35-40 грн в день на человека, и этого, я считаю, достаточно, то на остальных по 5-20грн, включая медикаменты и питание. За эти деньги мы  не можем обеспечить больных не только лекарствами, но и приборами, реактивами и т.д.  Что с этим делать? Приходится больным заботиться об этом самим. Это не в наших силах.

А в чьих это силах? Кто несет за это ответственность?

 Согласно законодательству Украины о здравоохранении, реализация государственной политики здравоохранения возлагается на органы государственной исполнительной власти. Личную ответственность за нее несет Президент Украины. Президент Украины выступает гарантом права граждан на охрану здоровья, обеспечивает исполнение законодательства об охране здравоохранения через систему органов государственной исполнительной власти, проводит в жизнь государственную политику здравоохранения и осуществляет другие полномочия, предусмотренные Конституцией Украины. (Ст.14.)

Таким образом получается, что в нашей стране  сами государственные органы, а именно Кабинет Министров, нарушают главный закон Украины – Конституцию.   И вместо того, чтобы обеспечить, гарантированное нам бесплатное лечение  в государственных медицинских учреждениях, осознанно способствует введению платных услуг.  А Президент, являющийся гарантом нашего с вами права на охрану здоровья, также не выполняет свои конституционные обязанности.

Так как по Конституции высший надзор за соблюдением законодательства о здравоохранении осуществляет Генеральный прокурор Украины и подчиненные ему прокуроры, то я решила обратиться в прокуратуру Одесской области и выяснить, что думают по  поводу  нарушения Основного закона и закона о здравоохранении  работники прокуратуры? Ведь именно они должны следить за соблюдением наших прав на всех уровнях.

С этой целью я встретилась с заместителем прокурора Одесской области, старшим советником юстиции А.В.Немым, который возглавляет управление защиты прав и  свобод граждан и интересов государства. Мне показалось, что именно это управление должно защищать наши права и свободы. На встрече на поставленные вопросы Александр Васильевич не ответил, аргументируя, что ему над ними необходимо поработать. И поработал. Ответы я получила в форме справки.

Итак, на вопрос, какие меры предпринимает прокуратура в отношении незаконных платных услуг, устанавливаемых роддомами в нарушении законодательства, я получила ответ. Привожу его дословно:

«Прокуратурой Одесской области постоянно уделяется внимание соблюдению законности должностными лицами медицинских учреждений, в том числе и роддомов.

Так, в одном из районов области правоохранителями был задержан заведующий родильным отделением районной больницы, который за проведение «кесарево рассечения»  требовал и получил 3000 гривен. При получении неправомерной выгоды горе-врач был изобличён в правонарушении, в связи с чем в отношении него составлен протокол об административном коррупционном деянии. В ходе судебного разбирательства прокуратура доказала вину врача, в следствии чего он понес заслуженное наказание».

Не правда ли, профессиональный  ответ, достойный блюстителей порядка? Я попыталась уточнить, в каком районе, кто совершил это правонарушение, и какое именно наказание  понес этот, как они выражаются «горе-врач». Однако ответа не последовало. 

Нужно понимать, что за все время во всей Одесской области  нашелся только один врач, который попросил деньги за свою работу в родильном доме.

Долее, мне сообщили, что «также, за результатами надзора за соблюдением и применением законов в сфере здравоохранения на протяжении 2013 года зарегистрировано 5 уголовных производств, рассмотрено с принятием мер 46 представлений, за результатами которых привлечено 31 должностное лицо органов власти и местного самоуправления, из которых 20 – органов государственного надзора». Я задала вопрос, а было ли по этим делам решение суда? Реально ли они наказаны или только привлечены, а мы знаем, чем, в большинстве случаев, заканчивается привлечение чиновников. Но этот вопрос тоже остался открытым.

На вопрос, на каком основании наши бесплатные стоматологические клиники, будучи коммунальной собственностью, переведены на платную основу в нарушение Конституции, мне ответили;

«Организация работы отделений, оказывающих платные услуги ( в том числе зубное протезирование), в лечебно-профилактических учреждениях регламентирована постановлением  Кабинета Министров Украины от 17.09.1996 года №1138 «Об утверждении перечня платных услуг, которые предоставляются в государственных здравоохранения и высших медицинских учебных заведениях». И еще «в начале 2011 года Государственная финансовая инспекция Украины… рекомендовала уменьшить обременение бюджета за счет частичного внедрения механизмов предоставления стоматологической помощи на платной основе».

Вот так! Что там Конституция, кому она указ? Те, кто должны обеспечить нам бесплатные медицинские услуги, сами издают постановления и рекомендуют заменить их на платные.  А прокуратура, которая  призвана защищать наши права и свободы, считает эти подзаконные постановления и рекомендации  основанием к исполнению.

 В какой еще стране Европы   постановлением можно отменить статьи Конституции? В какой еще стране Европы прокурорский надзор осуществляется таким образом? Это что цинизм или непрофессионализм? Почему это происходит в Украине? 

В нашей стране на каждом шагу нарушаются законы. Нарушаются цинично и неприкрыто.  Почему мы молчим?  Почему платим за гарантированные  бесплатные медицинские   услуги? Когда я говорю  об этом,  мне отвечают, что если не заплатишь, то не будут лечить.  Что,  не будут принимать роды? Или, может быть, не сделают жизненно необходимую операцию? Почему мы сами спрашиваем  врачей: «Сколько я вам должен?» Разве они не получают зарплату? «Они мало получают»,- сетуют сердобольные пациенты. А вы много?  Разве у вас не такие же зарплаты, как и у них? Кто вам доплачивает? Их это интересует? Наши врачи, забыв клятву Гиппократа и потеряв совесть, пользуются тем, что за свое здоровье, за здоровье своих близких мы готовы отдать все, что имеем. В погоне за деньгами они бесстыдно смотрят нам в глаза и называют цену своей   врачебной помощи. А мы боимся отказать, боимся потребовать то, что нам положено по закону.

Поймите, вы у них ничего не выпрашиваете, а они вам не делают одолжения! Лечить нас – это их прямая обязанность! А те, кому не нравится их зарплата, пусть требуют у правительства повышения  или  открывают свои частные клиники, вкладывают средства в оборудование, платят налоги, сами  несут ответственность  за работу своего учреждения и получают больше.  Стыдно, господа медики,  вымогать  у своих нищих сограждан последние деньги,  пользуясь их безвыходным положением. А нам стыдно быть безропотными  и трусливыми, стыдно  позволять попирать свои права.

В женской ИТК № 74, где я работаю в рамках благотворительности, отбывает наказание Татьяна Щ. Чтобы спасти своего тяжело больного внука, на лечение которого у ее семьи не было денег, Татьяна посадила мак. Мак вырасти не успел, Татьяну судили, лишили свободы на восемь лет, а внук через полгода умер. 

Кто виноват в смерти этого ребенка и многих других детей, на лечение которых просто не было  денег?  Кто виноват, что эта женщина вынуждена была пойти на преступление, чтобы попытаться спасти жизнь ребенка? Какими деньгами вы, господа врачи,  оцениваете  жизни наших детей? Теми, которые вам необходимы, чтобы купить дорогие автомобили, вкусно есть и мягко спать?  Есть ли сердца у вас,  торгующих  нашими жизнями?     Есть ли совесть у работников  правоохранительных органов, которые   делают вид, что ничего не происходит? И есть ли мозги у нас, когда мы платим за положенные нам по закону  бесплатные услуги и умираем, если денег не хватает?

Вот почему наши дети должны умирать, только потому, что они родились в Украине. И до тех пор, пока мы, граждане Украины,  не почувствуем себя  достойными жить и   не научимся защищать свои жизни и жизни своих детей, родиться в Украине будет приговором.

 

                   

Законы этикета счастливой семьи.

    Сделав эти принципы основой отношений с родными, ты очень скоро убедишься, что крепче и гармоничнее семьи не сыскать.
Слова вежливости.
Правило, когда следует соблюдать всегда, ведь именно оно в первую очередь не дает нам забыть о правилах хорошего тона: не забывай желать другим близким доброго утра, спокойной ночи, при встрече здороваться, при расставании говорить: " До встречи, пока".
 Уборку делим на двоих.
Давно прошли те времена, когда за чистоту в доме отвечала только его хозяйка. За порядком должны следить все домочадцы. И лучше всего договориться, кто за что отвечает. И по мелочам - не стоит оставлять за собой грязную посуду, не убранный рабочий стол...
 Детей воспитываем сами.
Жена или муж не должны считать. что родители обязаны помогать, присматривать за нашим ребенком.Родители могут предлагать свою помощь, если она потребуется. такую помощь надо принимать с благодарностью, и в свою очередь помогать родителям в их делах.
 Не выноси сор...
Никогда, ни при каких обстоятельствах, не привлекай  в роли третейского судьи при решении ваших с мужем споров детей. родителей, и уж тем более друзей и знакомых. Эти вопросы должны решать только вдвоем.

о нормальных


  Вообще-то, нормальные люди связывают свои судьбы для того, чтобы вместе с ребятишками - дружно шагать ...по*просторам.

Ищё раз о Голодоморе, но уже из личного...

     Мой отец, биологический, с Винничины... Есть там село такое Холодовка... Моя мать со Ставропольского края, есть там село Орловка (изначально поселение беглых - мои из-под Херсона, казаки).
     Моя прабабушка за свою жизнь родила 12 детей... Когда первый раз раскулачили (чтоб понимали - в семье четверо детей тогда было, родители, свекровь)... у нас была корова, лошадь, пара поросят, штук пять овец и маленькая пасека... Пришли, ограбили, выгнали из крепкого дома, определив его под сельсовет( потом он стал школой), и ушли... Прадед перекрестился, что живы остались (но мать его тогда парализовало)... Не помнила бабушка точно, мала была, но через некоторое время обросли они опять хозяйством... Прадед ветеринаром был, дипломированным... И тогда семью под расстрел решили списать как вредоносный слой обчества... Люди добрые предупредили... Ночью мои собрались и дали дёру... "Дёру" - это конечно громко сказано, но соседи никого не позвали. хотя отлично всё видели... Исход этот... брали только самое необходимое... еду и чуток одёжи... Скитались... Люди таки добрые были. подкармливали... Тогда и умерла бабушкина старшая сестра, а за ней и младшая... Арифметика семейства такова... Выжило только трое... Расстреляли председателя и мои вернулись... В заброшенную хатёнку... Потом пристроили то да сё, обжились, погреб вырыл прадед... Но тое уже другая история...