Психологи назвали 7 стадий любви – от влюбленности через ненависть к искреннему чувству

1. Влюбленность. Первый этап продолжается год-полтора. Люди видят партнера в наиболее привлекательном и хорошем свете. Отличная внешность, приятный характер, внимание и поцелуи. Идеально. Именно в период влюбленности пишут романы и стихотворения. Об этом замечательном периоде снимают фильмы и поют песни.

Невозможность находиться в депрессивной тревоге толкает личность перейти в более низкую организацию психологической защиты и занять позицию психопатического отреагировпния переживания. По факту это переход из невротического плавного переживания своей травмы в котором возможно ее проработка и реконструкция травмирующего события в психотический регистр в котором происходит избавления от назойливого  триггера путем разрушения всего, включая и себя, проявляясь в совершенно разных симптомах.

В психотической фазе происходит расслоение непереносимой реальности с целью изолироваться или изолировать объект травмирующий нас в пространстве. Здесь выступают на первое место примитивные психологические защиты, такие как: расщепление, отрицание, в противовес более высокоорганизованным невротическим защитам- вытеснению. Расслоение реальности производится человеком пребывая в маниакальной или истеричной фазе, когда есть уйма сил для того чтобы «освободиться»  от триггера, и тут бывают самые разные проявления как – уехать, отомстить, силовые методы, изменение воспоминаний, и тд и тп. Характерной чертой в психопатической фазе является яркое бессознательное переживание страха смерти, человек как будто реально борется за выживание и делает все чтобы выжить, хотя реальной угрозы жизни- нет, есть только лишь угроза обратно откатиться в тревожные переживания депрессивной фазы куда очень сильно не хочется возвращаться. И тем не менее, находиться в психотической фазе долго нельзя, ввиду того, что инстинкт жизни просто манит нас от переживаний страза смерти в переживания страха жизни.

Между молотом и наковальней.

В депрессивной фазе нас постигает вся полнота тревоги, которая окрашивает наш страх жизни. И тут самое сложное это удержаться в этой тревоге не пытаясь уйти в психотические симптомы. Держаться тут особо не за что, нет позитивного опыта подкрепляющего нашу веру в будущее и нет возможности распознать среди окружения силы поддержки и опоры. Триггер тут царь и бог, и это его территория и играют на ней по его правилам. В депрессивной тревоге кажется , что все и всё против вас и вы совершенно одни, тут наиболее ярко проявляется страх одиночества и страх жить вот так вот, в таком отчаянии и постоянном недаборе любви и заботы. И это действительно может быть реальностью, понять и принять сто мы реалтно одни с нашим триггером, и мы действительно боимся жить вот так вот. Но это и есть жизнь! И жизнь ведь и есть сама по себе чудо.

Какой выбор сделать между депрессией и психозом? Как показывает практика, это в основном зависит от того сформировалась ли в детстве депрессивная позиция или она так и не выросла из психотической первичной оболочки младенца. В психотической обстановке жизнь может показаться легче, и это может быть и иллюзия и реальность для человека. В Депрессивнрй позиции жить намного сложнее, там нужно быть развитым и стойким чтобы уметь выносить все эти тревоги и страхи жизни и не сдаваться на милость смерти. Как правило, очень большая часть клиентов выбирают психотическую позицию и их можно с легкостью в этом понять и поддержать, равно как и понять тех кто может удерживаться в тревоге и очень зочет отреагировать психотическим уходом.

Выбор между страхом смерти и страхом жизни достаточно сложен. Страх смерти толкает нас в переживания смерти и ее феноменов, а страх жизни толкает нас в жизнь и в тревогу от передивпния своей неспособности жить «не идеально» в неидеальной жизни. 

Они встретились в огромном городе посреди зимы. Был февраль, зябкий, влажный, с продувным ветром, когда от его порывов стыли все чувства. Она просто бежала на обед, думая о разных проблемах и случайно наткнулась на глаза. Это были красивые зеленые, глаза с вкраплением золота. Мужчина улыбнулся и она поняла, что это надолго. Они  как-то незаметно оказались в кафе, пили кофе, потом ели пиццу, пирожные (зачем, она сама не могла понять) и еще: почему она говорит обо всем на свете с совсем незнакомым человеком, среди белого дня смеется заливисто, позабыв о работе и своих проблемах.

В этом была какая-то магия, так словно они были давно знакомы, и просто встретились после долгого перерыва. Как-то быстро выяснилось, что в личной жизни у каждого из них в статусе «все сложно» и вроде бы уже пришла пора начинать новые отношения…

Все таки время неумолимо бежало, и они оба смущенно посмотрели на часы. Расставались на остановке с сожалением. Так словно, еще многое нужно сказать и оба чувствовали, что еще многое впереди... Договорились вечером созвониться.

Был вечер, она стояла дома у окна, смотрела как по стеклу дождем размывается свет уличных фонарей. Зазвонил телефон, она взяла его в руки.

-Мам, а это папа? .-  спросила дочь, отвлекаясь от рисования. - Он же давно не звонил... – добавила немного грустно.

На экране телефона был тот самый «незнакомый» номер. Пальцы дрогнули, но звонок выключили. 

-         Нет, малыш, это кто-то ошибся...

Секс втроем как огромный социокультурный феномен стыда и вины внедрен в нашу жизнь и не желает оттуда изыматься никакими нормами и правилами, он крепко влип в наши фантазии. Единственное, я бы хотел немного поразмышлять, фантазии о чем конкретно вытесняются фантазиями о сексе втроем.

Три – это не просто число, впрочем, как и два. Триада и диада – темы психологии корнями уходящие вглубь в религию и дорелигиозные верования. Почему религия? Потому что там символы троицы и связка мать-дитя предоставляют нам символическое отображение наших фантазийных бессознательных импульсов. Итак, вернемся к сексу. Допустим, есть пара, допустим эта пара гетеросексуальная и в этой паре есть некий скрытый вопрос, который рано или поздно становится открытым. Приглашение третьего партнера в этот тандем может восприниматься и осуществляться по-разному, но суть не в этом. Я бы задал в этой ситуации вопрос каждому из участников данного действия, -«что именно вы пытаетесь компенсировать таким образом и что именно вы делаете – присоединяете или расщепляете?».

В случае присоединения можно попытаться воспроизвести триаду из диады (три из двух) путем присоединения третьего человека. В таком случае восполняется семейная триада мать-отец-ребенок и кто какую роль играет в этой триаде не так уж и просто понять. Этот вид компенсации может говорить не просто о бессознательном желании опять оказаться в защищенном и идеальном месте без проблем, но так же может быть связан с травмой от наблюдения первичной сцены секса родителей и как следствие попыткой погрузиться в эту травматическую ситуацию испытать еще раз это запретное возбуждение которое возникло тогда в момент созерцания первичной сцены. С этой травматичностью, зачастую и связана обратная тенденция – резкий страх перед появлением кого-то «лишнего» рядом с теперешним партнером, т.к. эта обстановка воспроизведет травмирующий триггер. На самом деле причин желания быть в триаде может быть много, это и стыд и вина и страх и месть, и эдипов комплекс, и кастрационная тиревога и все что угодно, но основной посыл тут - это воссоединиться в «первичной» семье, присоединить себя к ней, стать ее «членом». В итоге, кто-то из этой тройки точно почувствует облегчение от купирования мучавших его чувств, но это не решит, на мой взгляд, первоначальной проблемы толкающей на присоединение к триаде, к обретению устойчивости.

Если говорить про обратный присоединению процесс – расщепление, то он тоже может выражаться в числе три, но с другим смыслом. Возможно, один из партнеров, будучи сам расщепленным, и вытесняя одну из своих частей души из себя в тень, продвигает, таким образом, идеологию своей целостности. Этот партнер расщепляет, подобно своей расщепленности, своего партнера и видит вторую отщепленную сущность в третьем приглашенном человеке. По сути, это проэцирование своей расщепленности на другого человека и бессознательное желание слиться со своей отщепленной сущностью в единое целое через секс. Этот процесс более «неочевиден» чем процесс присоединения в триаде, но он имеет место быть в случае, если человек ищет возможности полноценно почувствовать себя целостным в достаточно безопасных для него условиях в присутствии, скорее всего родительской, фигуры своего основного партнера. И в данном случае, речь идет про личностные глубинные травмы и про способ их исцеления выраженный в таком искаженном видении себя. Воссоединение с самим собой через секс со своей расщепленной половиной спроецированной на другого человека. Так же можно расщепить и своего партнера, желая выделить в нем ту часть, которой вам хочется обладать, но это опять же про собственную расщепленность.

Как бы там ни было, можно всегда задаться вопросом, - «что именно вы пытаетесь компенсировать таким образом?», и это не про мораль, это про реальную причину действия.

Иногда тебе очень хочется быть обычным. Читая статьи про успех и про важность чувствования, про все правильное и здоровое тебя начинает тошнить уже в самом начале. Ты никогда не понимал, как такие высокоорганизованные люди, позитивно мыслящие и правильно питающиеся, умные и продвинутые, точно так же как и другие болеют, разводятся, злятся и умирают не пережив основную массу ни на год. Истина, она где-то посередине, думаешь ты, и скорее всего, ты прав. Тренинги по нахождению партнера очень эффективны, но там не говорят, что делать, когда ты его нашел или почему ты его вообще потерял. Хотя, может так и нужно, иначе у них не будет клиентов и заработка. Всюду так много оракулов и предсказателей, знающих твое будущее, не зная при этом, почему они сами не могут остаться спать в 6 утра и вынуждены идти на работу. Люди все знают, но ничего не делают, а когда они что-то делают, они не знают, зачем и почему.

Ты просто живешь в таком же цвете, так как туча вокруг тебя, то серая, то белая, то - есть, то – нет, по праздникам – торт, на похороны в черном, на свадьбе – в зюзю. Тебя не интересует просветление и закрытый гештальт, ты не знаешь последнюю премьеру в театре и тебе совершенно все равно, кто открыл северный полюс, на завтрак ты ешь то, что осталось со вчера и оно совершенно не веганское. Твоя бабушка умерла в 68 от инсульта, ее перепоясанное морщинами лицо ты уже не помнишь, она знала, что жизнь прожить – не поле перейти, и ты тоже немного в курсе этого. И все ведь нормально! Ты сыт и одет, ты хочешь заработать денег и пойти с друзьями в клуб, на день рождения родители подарят тебе подержанный автомобиль, и на вопрос «счастлив ли ты?», - ты ответишь – « ну, типа да». Ну вот и чудненько.

Конечно, есть моменты, с которыми ты не согласен, и готов отстаивать их или с бокалом в руке и сигаретой во рту или с оружием в руках, в зависимости от степени серьезности поднятой темы. У тебя есть свое мнение и оно непоколебимо. Если у кого-то есть другое мнение, ты сможешь объяснить пассажиру, что он в корне неправ. Ты огромный специалист в экономике и геополитике, не говоря уже о лингвистических изысках твоей речи и стилистических преимуществ краткости и содержательности повествования. Навряд ли найдется кто-то, кого ты сможешь признать лучше себя, ну или хотя бы наравне. И ты знаешь, возможно, так и есть, ведь однажды в институте ты услышал, что мы все уникальны, ты не понял о чем это, но точно почувствовал свою уникальность. Зачем, быть лучше, если ты и так уже звезда!

Ты точно знаешь, что все бабы – дуры, а все мужики – козлы. Конечно, ты уж точно знаешь, что ты не такой, и совершенно прав в этом. Ты классный и симпатичный, стильный и успешный, и если что, ты легко станешь еще круче, ну а пока просто не напрягаешься. Да и зачем напрягаться, ведь в жизни нужно попробовать все, ну все, что хочется, а если ты этого не попробовал, то просто потому, что тебе это было не интересно. Ты бросаешь окурок на землю с балкона и плюешь вслед исключительно потому, что рядом нет урны. Ты такой же как и все, но ты точно лучше них.

«Выделяясь из толпы своих знакомых хоть чем-нибудь, ты становишься круче.»

«Что-то менять нет смысла, все равно от нас ничего не зависит.»

«Большинство людей живет как серая масса, тусклой и неинтересной жизнью, не то что ты.»

«Ты знаешь как сделать лучше, но тебе не дают это сделать какие-то козлы.»

«Все куплено.»

«Да пошли вы все на… .»

Так интересно, ведь идеально прямая линия, это просто сборище плотно стоящих друг около друга неидеальных точек, с плохой фокусировкой зрения. 

Стараться не вспоминать ее - это больше чем дружба. Елена однажды поняла, смотря на страстно жующего Ю., что он никогда не сможет постичь все ее боли просто потому, что он не в состоянии этого сделать. Мысли о Клавдии занимали большую часть ее свободных фантазий. Она старалась думать о другом, не поддаваться жгучему соблазну мысленно лечь в постель Клавдии на ее место, наполнить собой вмятины в матраце, вульгарно скинуть одну ногу с кровати завлекая Гильермо в свой таинственный альков, всматриваясь в трещину на потолке полузакрытыми глазами. Наполнить себя вытесненными желаниями, отрицаемыми каждый раз во время ее пренебрежительного опускания рук вдоль линии тела, не принимать свою болезненную манящую страсть замен, Елена жила в потустороннем мире перевернутых завершений. Точно сваливаясь в кроличью нору к самому дну своего конфликта, она всегда держала в темном углу своей памяти картинку ее детского видения, в котором застыли ее родители, словно любовники в Хиросиме, их тени навсегда остались в ее музее чувств. С тех пор Елена проживала свою сладкую боль, переносила ее в душные спальни под вымышленными именами и в придуманные обстоятельства, но всегда это были две тени, сплетенные в несовершенстве своего поразительно-уничтожающего влияния на мягкий и податливый ум Елены.

Она и он стали подозрительными гостями ее ночных видений перевоплощаясь без антракта в героев ее любимых сказок на ночь. Отвращение и зависть любят Елену, а Елена любит все, что любит Клавдия, но жаль, что никто об этом не знает. Тонкое иссушенное ненавистью тело поддавалось любви и было готово впитать нектар, капающий с пестрого цветка, с такими сильными и тонкими пальцами, держащими волосы, напряженными и застывшими. Эти руки она видит везде. Силы рвутся вперед, неся боль впереди алым знаменем, страстно трепещут губы, совершая ритуальное соприкосновение с вратами небожителей, павшими и обесцененными, но все еще близкими и понимаемыми. Елена точно не знает что это такое, она просто живет в ритме этой пульсирующей в висках дрожи, она не смотрит дальше Клавдии, она не видит за ее спиной две страшно-знакомые тени из ее маленького тумана.  В этой бурной реке нет поворотов и водопадов, ее воображение не уводит ее на ровные луга с высокой травой, в которой можно потерять и найти себя. Эта встреча не может быть случайной, как и выбор ее болеприемника.

С момента атомного взрыва в ее идеальном мире прошло много лет. Елена приняла обет нравственности и пленила себя моральными узами боли, очищающей ее память в моменты истинной любви к маме. Жизнь в зоне отчуждения защищает ее от возможности лишиться своей сверх силы страстного проживания этой секунды раскрытия и запаковывания ее самого странного подарка в жизни. Жизнь Елены – это постоянный инцест с реальностью, дионисийский рай дорелигиозного культа прощения и покаяния, отверженная всеми и принятая ею возможность быть вместо той, на кого пала тень ее инцестуозного желания.  Их может быть бесчисленное множество, мест и людей, предметов и событий, на которые она переносит свою боль желания, которое не в силах осуществить и оставить. Проживая жизнь в состоянии постоянного стоп-кадра, одной фотографии на которой воплотилось все ее естество, Елена мучается от незнания своего фатального проигрыша. Тут нет никого, кто мог бы ей об этом рассказать, это всего-лищь один единственный момент из ее жизни, который и стал всей ее жизнью.

«Запомните меня прекрасной и желанной», - читается в ее глазах отражение облаков застывших в робком предвкушении растворения. Елена тоже хочет раствориться, и мы все ей в этом помогаем, кто чем может. Растворить боль, чтобы избавиться от нее, повторно взорвать этот концентрат сладкой ненависти, она закусывает губу от предвкушения, и уже готова нажать на красную кнопку, но она не может. Елена – хорошая девочка.