К опубликованию этого отрывка из моих заметок меня подтолкнуло недавнее (само)убийство российского диссидента. В моих предыдущих отрывках я уже писала о моем отношении к правительствам. Для тех, кто не читал, повторюсь. Я ненавижу правительства. Все правительства, всех стран. Потому что все правительства лгут. Потому что для любого правительства мы – expendables (расходуемый материал).
Все правительства стремятся называть себя демократиями. Хотя бы официально. Это мало чему помогает, так как в большинстве своем и народ, и западные политики знают, что, например, в России – жесткий деспотизм с полным отсутствием хоть каких-либо признаков демократии, а на Украине – криминальная анархия. Конечно же, все прекрасно понимают реальное положение вещей, но никто не хочет вмешаться. Мотивы этого «невмешательства» разнообразны, но, по большому счету, сводятся к тому, что никто не хочет терять свои выгоды. А тем временем обе страны, словно в насмешку, продолжают гордо именовать себя демократическими государствами.
Но оставим рассуждения о псевдо-демократиях журналистам и демагогам. Поговорим лучше об «аутентичных» демократиях, в которых реальность настолько хорошо загримирована, что не оставляет стороннему наблюдателю и тени сомнения в ее истинности.
По идее, демократия – это власть народа. И одним из ее основных принципов является гарантия широкого диапазона личной свободы и прав человека. На практике же, демократия редко идет рука об руку со свободой. Демократия – это когда тебе вроде как сказали, что ты свободен, но на самом деле, ты – на цепи. Шаг вправо, шаг влево расценивается, как попытка побега, прыжок на месте расценивается, как попытка улететь. Та же диктатура, только диктатура бюрократии. Та же коррупция, но только в законе. Та же система, способная сломать жизнь любому, кто осмелится пойти против нее.
Объясню. [...] Система… Бессмысленная, безжалостная и беспощадная. Система, в которой нет места личностям, нет места индивидуумам. В системе у нас нет имени, нет возраста, нет внешних обстоятельств. Система видит в нас только номера. То, что за этим номером стоит реальный человек в реальной ситуации, звенья системы (кстати, реальные люди – госслужащие) почему-то не учитывают. В системе есть только так называемые рабочие инструкции (формуляры), в которых по пунктам расписано, что точно должно присутствовать в досье подателя. Рабочие инструкции, по сути, напоминают перфокарты. Если все отверстия в перфокарте А (досье подателя) идеально соответствуют отверстиям в перфокарте 0 (формуляр), то прошение подателя удовлетворяется. Если нет – то нет. И никто не будет разбираться, что вы не смогли получить, скажем, справку из посольства, потому что посольство таких справок не дает в принципе. В формуляре написано, что должна быть справка. И точка.
Иммиграционная служба – самая жестокая служба системы. Например, решила иммиграционная служба, что, предположим, восточно-европейские девушки должны быть только проститутками, и восточно-европейским девушкам дадут вид на жительство только в том случае, если девушка будет трахаться с обеспеченным голландцем минимум 6 месяцев на момент подачи прошения (и этому должно быть документальное подтверждение!) или будет официально зарегистрирована как предприниматель квартала Красных фонарей. Девушки самодостаточные, отказавшиеся следовать этому решению (например, те же студентки или выпускницы), будут обречены на голодную смерть по причине отсутствия права на работу и соответственно источников доходов, либо на репатриацию.
Тем, кто подал прошение об убежище, еще хуже. Для многих репатриация невозможна, она означает верную смерть. Поэтому в случае отказа они вынуждены годами жить в подполье, без регистрации, без прав, голодая, иногда, если повезет, подрабатывая по-черному и живя в постоянном страхе, что их вот-вот поймают и депортируют.
Иммиграционная служба рассматривает прошения об убежище годами, а то и десятилетиями. Люди живут многие годы в диком стрессе. У многих не выдерживают нервы. Например, 51-летний русский, после многих лет ожидания в иммиграционном лагере в Зайсте, просто взял нож и перерезал себе горло. 36-летний иранец Камбиз Раустайи, после 11 лет ожидания и последнего отказа в праве на убежище, поджог себя на центральной площади Амстердама. То же убийство, только в законе. Особенно, учитывая комментарий министра по вопросам иммиграции: «это все очень трагично, но мы соблюли все процедуры и не жалеем о принятом решении».
Справедливости ради надо отметить, что часто случается так, что иранцы и иракцы только получив убежище как христиане-мученики, сразу же начинают посещать мечеть, а получившие убежище по мотивам сексуальной ориентации, быстро меняют ее на традиционную.
