Объявление не моё, просто по прозьбе одноклубников выложил, может комуто поможет(ЦЫТИРУЮ):

Сергей Вишнёвый писал(а):
В ночь (23:30-00:00) с 27 на 28 июля в г. Вишнёвом на улице Киевской в огромной луже (выше колёс) потерял свои номера. В 4-х часовом поиске были найдены свои и чужие. Ниже список чужих, если кто знает тематические ресурсы, где можно развесить это объявление - люди будут признательны...
D 001 080
АІ 6571 СА
АА 2281 ВО
АІ 5719 СІ
АО 4473 АМ
АА 7106 ІА
АІ 7680 ВО
АА 7903 ІЕ
АН 0848 НВ
155-97 КТ
067 230 80 80 Сергей, звоните... отдам предъявителю второго экземпляр

а нужно ли такое исполнять? реально ли понимать, что жизнь-бесценна!? ролик выглядит, более чем, убедительно, если люди иначе не умеют думать и обучаться... плохой ролик? жестокий? страшный? отнюдь..это жизнь и другие жизни рядом всегда, и каждая жизнь бесценна, надо думать обо всех, каждую минуту- пешеходам-о водителях, водителям - о дороге и людях на ней.......... видео полезно всем : таксистам и шумахерам , пешеходам и наездникам... берегите, люди, жизнь и жизни других! и помните пожалуйста: ни один кусок железа(авто и прочие прибамбасы) не может стать важнее жизни и здоровья, ни один понт не может быть круче, чем мудрость и любовь к жизни, забота о других.....как о себе же.. никто не думает о Вас, посему подумайте о других и о себе же.

   

 ...Я прикорнул у камина, поудобнее пристроив поближе к себе кружку с грогом... Метель , бессильно поколотившись о дверь и стены, припала к каминной трубе так, чтобы всем были слышны её жалобные всхлипы и подвывание. Но дела здесь никому до этого не было... И мне тоже...

   Можно было некоторое время не бренчать мышцами, скалясь и рыкая. Мирно себе лежать, лениво потягивая грог после неплохого ужина, щурясь на огонь, время от времени приглядываясь к постояльцам, нежась в тепле и впитывая в себя баюкающий шелест беспечно порхающих слов.

   Я не собирался возвращаться сюда. По крайней мере, в ближайшее время. Если бы только не это косматое чучело, вымытое, впрочем, уже, побритое и причёсанное. Вон он, голубчик-паинька, ошарашенно и преданно пялится из своего угла на ту, которую здесь стали теперь называть Принцессой. Угораздило же меня...  Всего-то несколько часов назад...

   Я не собирался возвращаться...Когда Синдбад, бродяга, избоченясь, как какой-нибудь придворный вертопрах, ввёл в каминную залу одетую и убранную по староиспанской моде на манер Инфанты Кастильского Двора эту неандертальскую девчёнку, я уже знал, что это Она. И старался не встретиться с ней взглядом. И когда я её, перепачканную, исцарапанную и завёрнутую в смрадные шкуры, тащил на себе сюда, через перевал и мокрую вечереющую чащу, то и тогда уже знал, что это Она. Мне повезло сшибить её наземь на самом краю провала, куда она почти было сиганула в припадке каких-то чувственных трепыханий и неразделённостей. Не повезло мне только в том, что, придавливая её, бьющуюся в истерике нежелания жить, к камням, я заглянул в её глаза. Девчёнка сразу обмякла безвольной куклой. А меня, на один только миг, пронзило вспышкой картинки какого-то давнего сна...А может быть и не сна...Я глядел однажды в эти глаза. Только когда-то очень давно. И не здесь... И наверное, не в этой жизни... Крохотное королевство на Закатном Побережье... И я сопровождаю туда лесами принцессу из Метрополии. К её жениху...Кровавая схватка с людьми принца в его замке... Бегство...Погоня...Избушка на болотах...Может быть, конечно, это был и сон. Может быть. Или ещё как-то. Но это точно был Её взгляд. Это была Она. Без сомненья... Вот где встретиться пришлось...

   Она была волшебно хороша в тёмно-лиловом бархате с белым кружевом, в свете канделябров. Тёмные локоны и трогательно обнажённый затылок. А в лице всё настойчивее читалась победительница. И ничего в ней не оставалось от перепачканной, избитой и исцарапанной, огорчённой до корней яйцеклеток превратностями Любви и Нелюбви сопливой девчёнки из неандертальских пещер. Одна только готовность стать победительницей. И нельзя было вновь встретиться с ней взглядом. И нужно было бежать. И не возвращаться...

   Я так и сделал. И к утру уже был на водопадах. Чуть дальше обрыва.

   Я так, наверное, никогда и не узнаю, почему вернулся к этому месту. Почему прошёл дальше. Мир непонятен и странен. Сплошные почему-почему-почему-почему...Первая волна мерзостного запаха настигла меня едва ли раньше уловленного боковым зрением колыхания густой листвы слева. Я рухнул, пропуская над собой увесистое древко с мощным кремнёвым наконечником. И перекатился к кустам, как раз под ноги троим косматым человекообразным, перескочившим по инерции через меня на тропу и наполнявшим воздух боевым кличем, рыком и чудовищным амбре. Успел подняться...Ну конечно. Косматый Угг, кто ж ещё (девчёнка довольно точно его описала). И сопровождающие лица, как же без них...Меча я вытащить не успел. Поэтому просто качнулся влево от дубинки Угга и, возвращаясь с шагом вперёд, влепил ему левой по печени, а правой, открытой ладонью, - в то место, где у него могло быть левое ухо. Он мгновенно начал валиться вперёд на подкосившихся ногах. А я схватил его левой за волосы, прыжком оказался у него за спиной, запрокидывая ему голову назад, всадил ему колено в поясницу и добавил правой сверху в угол между шеей и ключицей. Внутри у него что-то хрюкнуло и он плавно прикорнул у моих ног. Двое других храбрых джентльменов, не ожидав от меня такой прыти, потеряли темп атаки и внезапно поскучнели, обнаружив в моих руках клинки. А потом и вовсе дали стрекача, ломая кусты и распугивая мелкую живность. И я занялся пострадавшим. 

  

   Ему было плохо. Но не хуже всех.

    Дыхание нормализовалось. А кровообращение так и вовсе не пострадало. С сознанием обстояло похуже, но это временно. Похоже, он сломал себе правую ключицу, ударившись о мою руку...Несвежая, безобразно вздувшаяся рваная рана с багровыми краями на его левом бедре, в результате столкновения, вскрылась и обильно кровоточила...Я смешал джин из своей фляжки с водой, что отыскалась в тыкве на его поясе. Потом смочил джином тряпицу из своей аптечки и вжал её в рану. А как только он раскрыл пасть и заревел, влил ему между зубами разведенный джин. Что-то в его нутро, конечно, попало, потому что, когда он наконец откашлялся и отфыркался, взгляд у него стал вполне осмысленным. Я усадил его, уперев спиной в валун, сам сел напротив. Мы посмотрели друг другу в глаза и начали разговаривать, не произнося ни слова:

 - Почему ты меня не убил?

 - А смысл? Ты мне такой неопасен...

 - Дурила. Неубитый враг всегда опасен.

 - Да какой ты мне враг? Так...недоразумение ходячее...Скорей уж, собрат по несчастью. Только Она сбежала от тебя и ты сдуру поскакал за Ней, терзая ноздри запахом Её следа. А я сбежал от Неё...или от себя, какая теперь разница... Вот мы лбами и столкнулись.

 - Я любил Её. И люблю.

 - Ну и что? Какая разница, если Она не захотела быть твоей женщиной и жить с тобой всю жизнь?...И рожать тебе детей?... И готовить тебе еду?...И залечивать твои раны после неудачной схватки  с маралом или саблезубым махайродом?...Кому интересна тогда эта твоя любовь?

 - Да ты просто ненормальный. И Жуд, и Чича, классные девчёнки, они с ума сходили и отшивали других парней одного за другим, чтоб только стать моими жёнами. А мне нужна была только Она. И Она, чёрт возьми, БЫЛА МОЕЙ! И БУДЕТ МОЕЙ! И я Её НИКОМУ НЕ ОТДАМ!

 - Вот-вот...Все вы, соплячня неразумная, от неразвитости своей полагаете, что стоит вам только изречь Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ или там Я ТЕБЯ НИКОМУ НЕ ОТДАМ...или уж совершеннейшую глупость вроде ТЫ - МОЙ или ТЫ - МОЯ  -  и всё дальнейшее само собой разумеется. А что, собственно, разумеется? Да никто в этом мире ничей. В любви никто никому не может ПРИНАДЛЕЖАТЬ. Любви никакие, в общем-то, заклинания и клятвы не нужны. Пришла, ушла - ты над ней не властен.

 - У-у-у...Ну откуда ты взялся? Сначала этот..Ну, Она про него рассказала, когда вдруг собралась уходить, вернувшись перед тем, вся всклокоченная, пропахшая им, не хотела есть...У-у-у...Суслик горбатый... неженка...со стекляшками на глазах...Она меня чуть не проткнула из-за него... Я отлежался, прихватил племянников и пошёл по следу. Но возле обрыва Её запах смешался с твоим и дальше с ним не расставался. Я был в отчаянии. А потом появился ты один...Если б не эта дурацкая рана, я бы тебя прикончил...И отыскал бы Её...

 - Не болтай глупостей. Это ничего бы не изменило...Впрочем...Ты идти-то сможешь? Здесь тебе оставаться нельзя. Начинается метель. И в пещерах тебя уж точно никто не ждёт. Ты вернёшься туда неудачником, от которого сбежала девчёнка, а её новый парень тебя здорово потрепал. И твои Чича и Жуд в твою сторону даже фыркнуть не захотят. Да ещё и станут жить с этими твоими племянниками, которые поди наплели уже всем, как храбро они сражались с целой стаей снежных барсов, но вынуждены были отступить, ввиду потери тобой вооружения и численного превосходства врагов...Поэтому давай-ка пойдём. Начнёшь всё заново...Заодно и сам всё увидишь...

   Когда я дотащил до Синдбадова приюта уже потерявшего все силы и самообладание Угга, он, узрев мельком в дальней части залы свою...да, в общем-то, уже никакую не свою...Принцессу, только и смог прохрипеть:

  - Зачем ты меня не убил?

   Бредил, наверное. Принцесса была занята гостями и не то,что не видела, - даже не почувствовала нашего появления. Да и слава Богу. Принцесс трудно любить. Их можно носить на руках, петь им баллады, посвящать стихи, защищать от злодеев, сопровождать в поездках...Но вот любить их...Им просто НЕ ДО ВАШЕЙ ЛЮБВИ. Тем не менее, наша Принцесса не возражает пополнить свою свиту. Вот только я туда врядли сгожусь...А Угг, смотрю, сгодился. Отмылся, побрился, отлежался...и преданнейше сгодился. Ну, помогай ему Судьба...

   О-о...А вот и Синдбад. Увидел мою опустевшую кружку и, виновато отводя глаза, решил предложить мне джину...Бадди, дружище, садись рядом. Давай-ка выпьем... За Принцессу!

 

Странник, прошедший множество дорог,
Вечно в поиске и вечно одинок,
Ноги босые и сбиты в кровь…
Он весь мир обошёл и не нашёл любовь.
«Подойди ко мне одинокий странник!
Я дам тебе испить родниковой воды.
Ты устал по земле скитаться –
Дай омыть мне  раны твои!
Ляг, отдохни… Может хватит тебе
Бродить одиноко по этой земле?
Остановись! Живи тут со мной!
Здесь тепло и уютно,
Здесь мир и покой…»
«Не могу отдыхать! Я отправлюсь в путь.
Я уже много лет не могу уснуть –
Хочу найти в этом мире любовь.
Пока жив, буду искать её
День за днём, вновь и вновь».
Он ушёл и долго бродил по земле,
И любовь не смог увидеть нигде.
Плакал, кричал… А в голове мысль одна:
«Я её встречал. Это была она!
Она, не зная меня, в дом пустила
И в тепле предлагала мне жить,
Своими слезами кровавые раны омыла,
И дала мне водицы испить.
Почему я ушёл? Почему не узнал?
Нашёл её и глупо потерял…
Думал, что на неё будет написано «ЛЮБОВЬ».
Искал я вывеску,
За ней шёл, сбивая ноги в кровь.
А она так неприметна и проста
И нет вокруг неё особого сиянья.
Она и ласкова, и милосердна, и нежна,
И в ней сколько угодно состраданья.
Вернусь назад! Теперь я знаю, что искать,
Теперь я мимо не пройду, её узнаю!
Она дождётся! Любовь умеет ждать
Пойду я к ней и буду счастлив, точно знаю!
Странник, прошедший множество дорог,
Вечно в поиске и вечно одинок,
Ноги босые и сбиты в кровь…
Он весь мир обошёл и нашёл любовь.
Чтоб найти её не нужно отправляться в дальний путь,
Нужно только осторожно внутрь себя заглянуть.
Если в сердце своём ты её смог найти,
Значит, мимо любви ты не сможешь пройти.

Могут быть повторы, поэтому заранее прощу прощения 

Могут быть повторы, поэтому заранее прощу прощения 

Могут быть повторы, поэтому заранее прощу прощения 

...Замечательно тепло как...Конец мая. Почти уже лето. Выжидательно замер вечер, привычно равнодушно растянув закат в будто бы приветливой улыбке...Нет. Не нужно, пожалуй, так цветисто...Просто нежный вечер. Будто прощание навсегда....Вена. Пратер. Неспешно фланирует публика. Шелест платьев. Котелки, цилиндры. Трости. Запахи цветов и кофе из кофеен. Играет невдалеке оркестр...Вагнер...И приглушенный расстоянием и оттого ещё больше вызывающий томительный трепет женский смех. Скамейка у незажжённого пока фонаря на дальнем краю площади. И я...Скромно, но прилично, как последние пару лет, одетый...Ничем, в общем-то из этих обывателей не выделяюсь.

   Я не рисую сегодня ничего. Просто хочется посидеть здесь бесцельно напоследок. Всё  решено. И завтра меня уже здесь не будет.  Никто, впрочем, и не ощутит. Человек-невидимка. Был...не был...Какая разница? Для Империи я - никто. Да, пожалуй, и те, кто так беззаботно тут фланирует, - тоже никто. Имеют значение лишь герои. И то, что ими или благодаря им, сделано. У остальных нет ни лиц, ни имён, какие можно было бы расслышать...

   Шесть лет, как я здесь. К этому времени, наверное, уже закончил бы классическое образование...Хотя...Какое это сейчас имеет значение? Я всё равно научился рисовать. Я рисую лет с десяти. Папаша мой этого не понимал никогда. Он дослужился до таможенного инспектора и полагал, что я должен выслужиться до ещё более важных чинов. А для этого сначала я должен был хорошенечко выучиться в школе. Но в одиннадцать лет с мальчиками начинают происходить весьма странные вещи...И учиться становится совершенно невозможно... Папаша здорово высек меня, когда я заявил ему, что хочу стать художником. Можно сказать, просто изодрал мне задницу в клочья. Моей учёбы, однако, это не исправило. Как и не убавило решимости учиться рисовать. А потом он умер. Мне было четырнадцать. Учиться не хотелось совсем. А моя добрая мама, простая крестьянскя женщина. души во мне не чаяла... И я принялся изображать из себя свободного художника. Одевался, как денди. Тросточка. Перчатки. Котелок. Кашне. Чашечка кофе в кафе близ ратуши. Шатался по окрестностям, вглядываясь в пейзажи и во встретившихся хорошеньких женщин. Пристрастился к опере...Вагнер потрясающ. Наверное, так и должна  звучать в сердцах древняя душа народа....Денег, в общем. хватало и искать какую-либо работу можно было не торопиться. Я рисовал...

    Школа, слава Богу. как и всё на свете, не длилась вечность... Аттестата я не получил. Да и зачем художнику точные науки? Ему нужно развивать воображение...Фантазию... Мне хватало чтения. Читал я запоем...И рисовал...

    ... Удивительная штука - акварель. Она - как жизнь. Пишется один раз и начисто. Ошибёшься с цветом или формой, хоть краем мазка, - всё, можно выбросить лист. И начинать писать сначала. Это вам не масло и холст, где можно вытереть и исправить.

   Мне было восемнадцать, когда я приехал сюда, чтобы поступить в Акакдемию. Так хотелось стать знаменитым художником. В восемнадцать ведь каждому нормальному мальчишке хочется стать знаменитым... Получилось, впрочем, не так радужно. Главным при поступлении было представить портрет, а я их не писал. Лица изменчивы. Мимолётностью насладиться невозможно. Кто замечает каждое движение бабочки, муравья или мухи?... Но я не огорчился. И решил повторить попытку на следующий год. А меня даже не допустили к экзаменам... Потом умерла моя добрая мама. И мир стал всё больше похож на унылую пустыню. А ощущения бытия сжались до размеров медяка... 

    Помощи ждать было неоткуда. И домой вернуться я не мог. Да и дома, как такового, уже тоже не было - младшая сестра съехала к тётке. Столица Империи от самой Империи отличается лишь тем, что тут невероятно пламенно не любят провинциалов. Особенно, если они сироты. Без денег. Без связей. Без образования. Со скверным выговором.

   Потянувшаяся на долгие месяцы вереница случайных заработков, ночёвок на скамейках, в ночлежках Майдлинга...все эти таскания по этажам и к экипажам чужих чемоданов...благотворительные похлёбки в Меннерхайм... дармовые угощения на всяких митингах национал демократов, христианских социалистов... Человеку для прожития не так много и нужно. Повороты Судьбы такого сорта, как оказалось, не убили моей души без остатка. Я оказался способен обходиться малым. Невыносимо было одно - не рисовать... Потом откуда-то возник этот Ганиш. Глянул на мои рисунки. И у нас с ним образовалось дело. Он принимал заказы у своих знакомых, еврейских коммерсантов. А я рисовал. Открытки. Натюрморты. Пейзажи...И жить стало полегче. Я даже смог приодеться поприличнее. Евреи хорошо платили. И то, что я рисовал, им нравилось.

 

 

   Даже знаменитый на всю Вену еврей-психиатр Фрёйд купил мою ЦЕРКОВЬ В ГОРАХ и повесил у себя в кабинете. Из его комментария и расспросов я, правда, почти ничего не понял. Что-то насчёт детского взгляда на действительность и страхов неизвестности, спрятанных за горами, от которых я, в свою очередь, укрываюсь за видимостью мужской стати...И намекал на какой-то фаллический символ...В общем, по всему выходило - картина ему понравилась. И заказчиков у меня почти сразу прибавилось.

    И я стал понимать, что сила рождается из бессилия, доводящего до отчаяния. Как там у Ницше...СИЛА - ВОТ ЛУЧШАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ. А несгибаемый дух - источник наполнения силы. Я не пал духом и смог устоять в этой жизни. И никому уже не интересно, что я ночевал под мостами и в ночлежках, в обществе настоящих людских отбросов и питался, чтоб не подохнуть, объедками и благотворительной, и всякой другой жратвой, мало отличающейся от отбросов... Хотя...Кому здесь что по-настоящему интересно?... Империя...Понарошку всё, кроме денег...

    Империя давно уже на пути к закату. И смахивает сейчас скорее на приходящий в упадок господский дом. из которого прежние, настоящие, хозяева съехали, а заправляют хозяйством всё больше людищки пришлые, происхождения подлого. А в их отсутствие вылазят изо всех щелей тараканы да крысы. Тоже жильцы. А от настоящего национального духа остались здесь лишь воспоминания о доблести, противостоявшей османам, московитам, французам... И вот теперь эта развалина пытается оживить патриотический порыв, ввязываясь в уже третью за последних пару лет военную кампанию на Балканах. Очевидно, бездарно провалит, как и первые две.

   Империя пытается сейчас призвать меня. Чтобы я гнил никому не интересным и неизвестным, почти безымянным, как и другие, трупом на поле в какой-нибудь трансильванской дыре после косорукого латания прорех в Венской внешней политике. Империя, в которой после смерти моей доброй мамы меня никто никогда не любил. Империя, которая палец о палец не ударила, чтобы согреть меня, когда я мёрз, чтобы накормить меня, когда я голодал, чтобы утешить меня, когда я выл от боли унижения и отчаяния... Нет, господа. Прошу меня извинить. Я не могу участвовать в этом. Я уезжаю. Уезжаю туда, где ещё жива память о великих предках великого народа. Где высок дух нации. А пришлых поменьше...

   ...О-о-о...Господин Гутман. Как приятно видеть Вас. Я, как и обещал, принёс картину. которая так понравилась Вашей замечательной дочери...  

.... О-о..Вы,как всегда невероятно щедры и добры ко мне, мой господин. Приятного Вам вечера.

    Прекрасным получился последний вечер. Завтра - дорога. А пара-тройка лишних крон в дороге лишними не будет...

..............................................................................................................................................

    Безудержен и неистов бег времени.  Я ничего тогда не мог ни знать, ни отменить.

   Я уехал, но  меня вернули. Медицинская имперская комиссия в Зальцбурге признала меня негодным к военной службе - слишком слаб. И я снова уехал. Но уже меньше, чем через год моё новое Отечество, которое не спешило признать меня своим, вступило в войну, из которой не было выхода. И я пошёл добровольцем на фронт...Чтобы его защитить... Бога не стало. Его поглотила Война...

   ...Ранение. Медаль. Потом Железный Крест, за храбрость. Контузия. И иприт. Я почти ослеп и провалялся в повязочной темноте, мучимый головными болями, несколько недель. Потом я смог видеть. Но всё было кончено. Революция. Руины. Голод. Безработица. И я стал воплощением крика боли от бессилия и отчаяния миллионов обманутых гнилыми демократами сограждан. И я стал воплощением триумфа воли. И освободил их от сомнений и жалости к врагам. И мы подняли из грязи и вознесли, как знамя, величие страны. И величие нации. А потом мир потонул в крови. Отечество и имя моё были прокляты. А могила неизвестна.

.................................................................................................................................................

   Прекрасным получился последний вечер в Вене. Волшебник май, головокружительный и нежный...Музыка...Ни о чём не хочется ни думать...ни вспоминать...Май...А зима ещё так нескоро...

 

Мне прикоснуться бы к тебе...Хотя б на миг.

Вокруг - Судьбы немилосердной бал

В пустыне опостылой лиц чужих...

И масок...И кривых зеркал...

 

Я отыщу тебя, мой несравненный друг,

Хоть пены кружево смывает все следы

В волнах надежды и потерь, на много миль вокруг...

И хоть твой парус - призрак на краю воды...

 

...Я буду ждать... Бег времени природного  слепой

Сотрёт когда-то лица, память и мечты,

Оставив свет лишь нестерпимый...И покой,

Где только ты  и я... Лишь я... И ты...

 

PS. Девчёнки. Хорошие мои. Поздравляю вас и обнимаю

 

 

Повесить на  каждый  дом  табличку (номер дома и улица)