Гоголь Николай Васильевич,
сфоткано 8 марта 2009 в клубе "Петрович", Подол, Киев

Степан Тымовчак, 21 сентября 2012

Во Львове прошла очередная ежегодная книжная выставка-ярмарка, на которой впервые были представлены все изданные книги академика Николая Левашова. Оказалось, что эти книги хорошо знают и любят и в Украине и в соседних странах... 



Это была первая презентация книг академика Николая Левашова на ежегодной книжной выставке-ярмарке во Львове (Украина), и надежд на неё слишком больших мы не возлагали. Особенно, учитывая общую политическую ангажированность Львова, а часто даже откровенную ненависть к русскому языку и ко всему русскому, ведь все представленные нами книги были на русском языке, а одна из них ещё и носила ненавистное многим название «Россия в кривых зеркалах». Если бы мы представили эти книги на центральной площади Львова, то все наши опасения оправдались бы на 100% – нас бы просто «забросали камнями».

Однако мы как-то выпустили из вида, что книжные ярмарки в основном посещают люди, которые, очевидно, любят читать. А это намного более образованный слой населения, чем основная масса, которая легко поддаётся на политические провокации и любую, часто и громко повторяющуюся ложь! Образованный человек не стесняется читать ни на русском языке, ни на любом другом, потому что он читает ради получения знаний. Также образованный человек понимает, что языковое противостояние искусственно спровоцировано, чтобы стравить людей между собой и отвлечь внимание от настоящих и более важных проблем. Поэтому такой человек не поддаётся на такие примитивные провокации.

Быстро выяснилось, что таких людей во Львове очень много: это преимущественно поколение старшего возраста, уже прожившее значительную часть жизни; увидевшее и ощутившее на себе результаты правления нескольких различных властей, то есть люди с жизненным опытом, среди которых преобладали преподаватели вузов, профессора, писатели и просто умные люди, не поддавшиеся зомбированию, делающему из нас «разумных животных».

Стоит признаться, что основное внимание к выставке мы хотели вызвать, прежде всего, у студентов. Накануне и во время ярмарки были проведены рекламные кампании в Интернете и раздача брошюрок возле львовских университетов, которые принесли примерно нулевой результат. К сожалению, львовского студента совсем не заинтересовала информация о книгах для развития собственного сознания. Так и на самой выставке очень немногие из прохожих студентов обращали внимание на наш стенд и на книги.

К большому нашему удивлению, совсем по-другому реагировали на наш стенд дети среднего школьного возраста, мозг которых ещё не перепрограммирован общественными потребительскими ценностями, и им всё ещё присущ естественный интерес к неизведанному. Их очень привлекали документальные фильмы «Неоднородность пространства» и «Сущность в круговороте жизни и смерти» и другие, которые мы регулярно транслировали на мониторе на нашем стенде. Заинтригованные дети смотрели «до последнего», пока их скучные, равнодушные родители не оттягивали их от экрана, ибо в знаниях о космосе они не видели того, что можно было бы употребить немедленно, т.е. никакой практичности.

Наши опасения относительно книги «Россия в кривых зеркалах» также были быстро рассеяны. Образованные люди с широким кругозором в первую очередь обращают внимание на содержание книги, а не только на её название, а содержание в ней просто невероятное, поэтому часто брали сразу по два тома.

Конечно, на ярмарке нам пришлось не раз услышать, традиционные для Львова заявления: «на русском не читаю», «украинцы и русские – это совершенно разные люди», «они украли нашу историю» и т.п. Однако значительный численный перевес был на стороне нормальных, образованных людей. Один из писателей так и сказал: «у вас единственный стенд с хорошими книгами, всё остальное – макулатура».

«Последнее обращение к человечеству». Конечно, большинство посетителей нашего стенда впервые узнавали о трудах Николая Левашова, и, конечно, книга «Последнее обращение к человечеству» – это именно то, с чего мы рекомендовали начинать им это знакомство. Неудивительно, что большой запас этой книги иссяк очень быстро, и последний день ярмарки прошёл уже, к сожалению, без неё. Особенно радовали случаи, когда в первый день человек купил «Последнее обращение к человечеству», и, прочитав вечером несколько страниц, на следующий день приходил снова со списком и большой сумкой, чтобы купить ещё и другие книги Николая Левашова.

«Библейские картинки, или что такое “Божья благодать”?». Если честно, то мы даже не представляли себе, как выставить эту книгу на стенд так, чтобы не быть преданными анафеме сразу же в первый день выставки. Но не успели мы ещё толком ничего придумать, как появился первый покупатель и пожелал именно эту книгу. Она и стала первым приобретением с нашего стенда. Впоследствии появились и другие покупатели на неё. Также оказалось, что она уже знакома под старым названием многим жителям нашего города, и они спрашивали, есть ли у этого автора новые книги. Один поклонник «библейских картинок», увидев на стенде много других книг, пока неизвестного ему Николая Левашова, спросил: «А книги этого Левашова такие же хорошие, как эта?» Получив наш ответ, он приобрёл все книги, которые у нас были…

Также на ярмарке сразу выяснилось, что во Львове много постоянных читателей книг Николая Викторовича. Узнав о выставке этих книг в их городе, они брали большие сумки в руки и в первый же день дружно шли за пополнением своих коллекций новыми изданиями, а также покупали кое-что для знакомых. Они приходили на наш стенд несколько дней подряд чтобы просто пообщаться, поддержать нас морально, и даже больше: одна добрая женщина заботилась о ребятах, работавших целыми днями на стенде, принося вкуснейшие обеды. Мы от души ей очень признательны! От таких поступков просто Душа возрождается!

Благодаря объявлению на официальном сайте Н.В. Левашова, о нашем участии в этой книжкой ярмарке узнали постоянные читатели его книг из разных городов и районов. Среди них были люди из Одессы, Чернигова, Черновцов, Крыма и даже из Германии. Некоторые покупали книги для пересылки знакомым и родственникам в Италию. Нам удалось наладить контакты с сетями книжных магазинов и с книжными оптовиками, один из которых по завершении выставки купил все экземпляры экспонировавшихся книг Николая Левашова.

Всего за несколько дней работы ярмарки с нашего стенда было продано заинтересованным людям несколько сотен книг, а оптовики забрали вообще всё, что осталось непроданным. Поэтому результаты нашей работы на Львовской книжкой выставке-ярмарке превзошли все ожидания, и радости нашей не было предела, как за результат, так и за город Львов, и за его разумных и читающих жителей.

Дополнительную информацию о проведённой выставке и множество фотографий можно найти на нашем эккаунте «ВКонтакте» – http://vk.com/levashov.ukraine

-

Приобретение книг: +380676740864 – Сергей

или [email protected]

-

Всех, кто хочет из первых рук побольше узнать об академике Николае Левашове, приглашаем на Веб-Конференцию Дмитрия Байды «Николай Левашов в рассказах друзей», которая начнётся на «Ключах познания» в воскресенье, 23 сентября в 17 часов по московскому времени. Вход – свободный. Приглашаем всех желающих и интересующихся…

-

Оригинал-макеты всех выпусков газеты РуАН можно свободно скопировать себе на странице «Наша газета» сайта Агентства. Потом эту газету можно напечатать в любой типографии или на принтере, и раздать людям в вашем дворе, в микрорайоне, на работе, в институте, в колледже или в школе…

---
Источник: www.ru-an.info
---

Once upon a time in a kingdom far, far away there lived a young girl, whose hair was made of gold, the people saw her, oh how beautiful she was. Once upon a time there was a very pretty girl who lived in a box and everybody loved her. She went to live in a beautiful house and all the people loved her and she was very happy, but the people in the village were very poor and every night they crept into the house, where the girl slept and they cut off a piece of her golden hair and they sold it for money. She’ll never even notice they said, and so all the gold was gone from her head. And the people said, oh she’s not beautiful and they took her away and drove her into the street and she went away. She never came back and people got hungry again and went to the beautiful house looking for gold but there was none “Once upon a time in a kingdom far, far away there lived a young girl, whose hair was made of gold, the people saw her, oh how beautiful she was. Once upon a time there was a very pretty girl who lived in a box and everybody loved her. She went to live in a beautiful house and all the people loved her and she was very happy, but the people in the village were very poor and every night they crept into the house, where the girl slept and they cut off a piece of her golden hair and they sold it for money. She’ll never even notice they said, and so all the gold was gone from her head. And the people said, oh she’s not beautiful and they took her away and drove her into the street and she went away. She never came back and people got hungry again and went to the beautiful house looking for gold but there was none “Once upon a time in a kingdom far, far away there lived a young girl, whose hair was made of gold, the people saw her, oh how beautiful she was. Once upon a time there was a very pretty girl who lived in a box and everybody loved her. She went to live in a beautiful house and all the people loved her and she was very happy, but the people in the village were very poor and every night they crept into the house, where the girl slept and they cut off a piece of her golden hair and they sold it for money. She’ll never even notice they said, and so all the gold was gone from her head. And the people said, oh she’s not beautiful and they took her away and drove her into the street and she went away. She never came back and people got hungry again and went to the beautiful house looking for gold but there was none “Once upon a time in a kingdom far, far away there lived a young girl, whose hair was made of gold, the people saw her, oh how beautiful she was. Once upon a time there was a very pretty girl who lived in a box and everybody loved her. She went to live in a beautiful house and all the people loved her and she was very happy, but the people in the village were very poor and every night they crept into the house, where the girl slept and they cut off a piece of her golden hair and they sold it for money. She’ll never even notice they said, and so all the gold was gone from her head. And the people said, oh she’s not beautiful and they took her away and drove her into the street and she went away. She never came back and people got hungry again and went to the beautiful house looking for gold but there was none there.” Dear book,this is another day in my life.A life is like a book.A book is like a box.A box has six sides.Inside and outside.how do you get to what's inside? Once upon a time, there lived a very pretty girl, who lived in a beautiful box, and everybody loved her.

     Я метнулся назад к двери и побежал лестницей вниз. Будто чёртом гонимый, промчался я по Карлгассе, и по каменному мосту, и только миновав его, отважился оглянуться. Те ,пожалуй, ломают головы, кто это мог зайти к ним? Тема для разговоров на весь вечер. Назовут меня "прокравшимся", все углы квартиры обыщут в поисках и ,возможно, даже в полицию заявят... Что мне дела? Я-то по-хорошему.
     Я основательно перевёл дух. Сколь я был легкомысленен. Просто бестолков. Счастье, что просто отделался. Я благодарил ангела-хранителя. А безуспешным моё предприятие, однако, не было. Я по-крайней мере всё-таки осмотрел её прихожую. Теперь знаю, как выглядит их горничная... Когда-нибудь да визитирую их.
     Было уже за девять вечера. Я направился в "Картечь".

     Долго я сидел за своим столом, не пил, не обменялся ни с кем ни словом, не притронулся к заказанному мной ужину. Затем пришла Фрида Хошек, она подсела ко мне, одинокому. Некоторое время она жадно поглядывала на моё остывающее жаркое из телятины. Затем она, в свойственной ей извиняющейся и робкой манере, придвинула тарелку к себе, вежливо оговорив условие:
     - Йиндржих уж рассчитается.
     Я ничего не сказал, я упорно думал и думал о квартире на Карлгассе, об освещённых окнах, о смехе деток, о голосах балагурящих гостей, и чем дольше я размышлял, тем беззаботливей ощущал себя: я был вне всего этого. За соседним столом артиллеристы играли в двадцать одно. Они шумели посильнее обычного: стол содрогался от жадности игроков и взаимных обвинений в жульничестве.
     Когда я было расплатился и уже собрался домой, около половины двенадцатого, пришёл фельдфебель.
     Он снял плащ, и бросил его на спинку стула. Затем Хвастек протянул мне руку.
     - А вот и вы!- сказал он.- Я думал о вас ,вольноопределяющийся. Сегодня вы бы ей понравились, жене обер-лейтенанта.
     - Хвастек! Двадцать одно, ломись сюда!- вскричали артиллеристы за соседним столом, но фельдфебель не внял им.
     - Вы бы охотно послушали игру на рояле, да?- продолжил он. - Подумайте только, два часа кряду она ради меня музицировала, мне одному. Она ещё помнит, совершенно ясно, как те пьесы мне нравятся. Я сам-то забыл, верите мне? Это же замечательно, то, что она всё припомнила.
     - Заплати сначала свой прошлый долг, а пото`м играй!- завопил один из игроков.- Хвастек, подымайся и айда к нам, держи ты банк! Этот- мошенник: у него нет ничего в карманах. Деньги промотать, да, он на это горазд, а проиграл- остался должен.
     - А в её книжном шкафу стои`т  томик стихов, который я подарил ей к семнадцатилетию, в шёлковую бумагу обёрнут, чтоб оставался в сохранности... Есть особа, которой нравишься- а тебе и невдомёк...- бормотал фельдфебель.
     - Только не будьте сентиментальны!- вставил я: ведь его рассказ подпитал мою ревность и разгневал меня.
     - У неё- старая матушка, знаете вы: она сегодня была с нами,- немного помолчав, он снова принялся за своё.- Она мне рассказала, как держала меня на руках и баюкала как дитя в белом платьице... Можете себе представить фельдфебеля Йиндржиха Хвастека из Третьего деткой в белом платьице?
     Я покачал головой, задумчиво посмотрел вдаль и зевнул, чтоб Хвастеку не подумалось, сколь жадно я воспринимаю каждое его слово о даме, что я люблю.
     - В её фотоальбоме- мои фотографии. Вы бы увидели, как она подаёт чай белыми, тонкими ручками. А девочка и мальчик вошли к нам, и они знали, как меня звать, и называли меня дядей. -Дядя Йинда,- звали они меня. Пара таких миленьких деток! Я должен подарить им книжку с картинками, в следующий раз. А он, её муж, рассказывал, сколь часто вспоминал было обо мне. А я-то здесь восемь лет напролёт- в поту, проклятьях, оре- как скотина- и сижу вот с девушкой: что называется, явился- не запылился.
     Он говорил со мной по-немецки- и Фрида Хошек не поняла ни слова из разговора, но по её виду было ясно: догадалась. Она отложила нож и вилку, хлебнула пива из своего бокала- и стала поглядывать, довольно и влюблённо, на фельдфебеля.
     Музыкант Котржмелец замялся: никогда прежде фельдфебель так не засиживался. Обычно Хвастек выкидывал с музыкантами свои номера. Почему Хвастек сегодня не подходит чтобы отобрать скрипку и самому заиграть?
     Во время антракта Котрмелец долго ходит вокруг стола Хвастека- но тот сегодня и не замечал его. Наконец, Котржмелец, будто ненароком, "забыл" скрипку на столе, спрятался за большим контрабасом и крикнул оттуда тоном конферансье:
     - А теперь сыграет Хвастек! Вон, лежит скрипка!
     Чины и пехотинцы затопали каблуками, застучали в такт по столешницам пивными кружками и закричали:
     - Теперь сыграет Хвастек! Хвастек сыграет!

               Милая, приходи, посмотри,
               как война обошлася со мной...
 
       ...запел, затянул один из картёжников.

              Ни привета тебе, ни ответа,
              милый ,помни меня- вешайся!

       ...подтянул другой.
     - Хвастек, играй! Хвастек, за скрипку!- неслось в такт со всех столов. А пионеры передразнивали крикунов и насмешливо базлали из своего угла то дискантом, то густейшим басом: "Хвастек, играй! Хвастек, за скрипку!"
     Фельдфебель машинально взял со стола инструмент, повёл по струнам смычком. Но в следующий миг он бросил их, скрипку и смычок, на стол так, что зазвенела посуда, и вскочил.
     Фрида Хошек выудила из кармана плаща пакетик с бонбоньерками, которыми угостилась жена обер-лейтенанта. И вот сидела Фрида, поглядывала на фельдфебеля растроганно и благодарно и тянула один финик за другим в свой роток, довольно поцокивая языком, а косточки собирала в носовой платок с голубой каймой. Фельдфебель схватил её за плечи и аккуратно отобрал лакомство, да так, что Фрида , совершенно перепуганная, обмякла на стуле, совсем съёжилась: были видны только оспины на её худом обличье.
     - Продолжать!- крикнул кто-то из-за соседнего стола. -Хвастек должен отыграть!- неслось со всех сторон. А пионеры блеяли и хрюкали из своего угла: "Продолжать! Продолжать!" пока оружейник Ковач не хлопнул кулаком по столу и не вскричал:
     - Посмотрите-ка, жестяные мухи оборзели.
     - Что они блеют, что они хрюкают?! Им бы помалкивать и довольствоваться тем, что их не трогают!- добавил другой.
     - Тьфу, чорт: жестяные мухи. Только увижу их- и мне тошно.
     - Штаны у них- как угольные мешки.
     - Зовутся как дикие свиньи. Того вон звать Ляйдерманном, а этого-то - Клетценбауэром.
     - Срал я на Ляйдерманна, и на Клетценбауэра мне насрать, -крикнул оружейник Ковач.
     - Из какого подразделения, - крикнул один из фельдъегерей,- из какого подразделения были солдаты , которые на Голгофе разыграли в кости платье Господа Иисуса? Пионеры разыграли, знамо дело.
     - А кого Ирод в Вифлеем послал избивать новорожденных?- взвизгнул артиллерист. -Пионеров! Только они на это годны.
     Крики и смех не смолкали. Пионеры, наконец, притихли: они пускали, сидя в своём закуте, густые клубы дыма из трубок. Солдаты удивлённо поглядывали на фельдфебеля Хвастека. Обычно он был первым заводилой когда дело касалось пионеров. Всегда именно он пускал ядовитейшие шутки, которые сразу становились легендой. Но сегодня он молча сидел, понурив голову и рассматривал столешницу.
     - Посмотрите-ка на Хвастека: что сегодня с ним?- спросил всех присутствующих старик Ковач.
     Фельдфебель не слышал ни шуток, ни вопросов. Вполголоса вспоминал он:
     - Это же прекрасно, что старые люди помнят! Меня, маленького  ребёночка в белом платьице... а я сижу тут и толкаюсь с кренделями и пройдохами, со сводниками и шулерами. Тьфу, чорт!
     Когда шум поутих, все припали к своим кружками, к своим картам, и никого больше не трогали пионеры, один из них, очень осмотрительно, приподнял свой стул. Он, всегда готовый юркнуть назад и затаиться в своём закутке, стал тихонько красться в зал. Артиллеристы продолжали резаться в двадцать одно; некий фельдъегерь вальсировал с подругой меж эстрадой и столами; никто не обращал внимания на пионеров- и тот наглец продолжал со своим стулом пробираться в зал.  За ним потянулся другой, третий- и все вожделели свободы за новыми столами. И там, где находили её, они  присаживались, настороженно не спуская глаз с фельдфебеля. Солдаты презрительно поглядывали на пришельцев и сторонились их , но никто не гнал их в угол: все ждали, что фельдфебель, наконец, вскочит- и пионеры снова будут загнаны в своё гетто.
     Но ничего подобного не намечалось. Фельдфебель вёл себя так, будто пионеры его не заботили- сидел за своим столом, рассматривал пламя газовых светильников, ноги танцующих.

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

     Каким-то одновременно аккуратным и нерешительным рывком он набросил плащ.
     - Заметьте,- добавил Хвастек затем,- ни один смертный не близок другому, запомните это! Даже лучшие приятели стоят, бывает, рядом на фоне одного ландшафта. А то, что вы зовёте дружбой, или любовью, или браком- не более чем судорожное, безнадёжное прилагание собственного портрета к чужому, втискивание себя в рамку. Подайте мне шарф, вольноопределяющийся- и пойдёмте-ка!
     Я с удивлением взглянул на фельдфебеля. Мне показалось, он слишком открылся, притом подпустил философии- но откуда? На него это было непохоже. Я привык слышать от него банальности, изредка- шутки, бывало- грубости. Я ещё раз внимательно осмотрел комнату в поиске книги, из которой фельдфебель мог бы вычитать умные цитаты. Но я снова увидел те же детективные романы и потешный календарь, в которых, ясно же, ничего подобного не сыскать.
    И так мы пошли прочь. О пистолете, к которому я намеревался было прицениться, запамятовали мы оба. Спускаясь по Нерудагассе, фельдфебель обрёл свой прежний, грубый тон. Хвастек нарассказывал мне кучу разных историй, анекдотцев из собственного жить, о воскресных послеполуденных развлечениях, о случившихся на танцах происшествиях- и всякий пример завершал он поучением: "Вот как надо, зарубите себе!" Я слушал его вполуха.Я всё ещё думал о той красивой девушке, ждал, что он и о ней наконец обмолвится. Напрасно я ждал. Он упомянул множество девушек, у которых он пользовался успехом, возможно, и она была среди тех- я же не знал, а ещё я пытался припомнить её фамилию, но и это мне, сколько я ни рылся в воспоминаниях, не удавалось. Но я твёрдо решил ,вернувшись домой, порыться в своих старых бумагах- в одной газетной вырезке она значилась среди прим студенческого бала.
     Вечером я попрощался с Хвастеком у отрытых дверей большого распивочного зала "Картечи". Я слышал шум и пение, и смех , видел Фриду Хошек, что уж сидела за столом высматривая фельдфебеля. Пионеры тесно сгрудились, как им полагалось- в "еврейском местечке" и пускали густые клубы табачного дыма из трубок. Музыканты играли "Далибор".
     - Вы не желаете зайти со мной?- спросил фельдфебель.
     - Нет. Сегодня- нет. Пойду спать: пожалуй, меня лихорадит.
     Действительно, весь день болела моя голова, меня что-то знобило. Накануне я испил было гнилой воды- и вот, испытывал симптомы тифа.
     - Лихорадка?- засмеялся фельдфебель.- Ага, в карантин! За неделю до перебазирования, это мне нравится. Нетранспортабелен, а? Давайте начистоту, вольноопределяющийся, я не полковой доктор, мне вы можете довериться, скажите, что не желаете перебираться в обезьяньи горы.
     Всё, что чешские солдаты не принимали за необходимое или правильное, они припечатывали словцом "обезьянье". Тирольские вершины казались им чрезмерными ,а потому- абсурдными, следовательно- "Обезьяньими", а сам Тироль- "Родиной обезьян".
     - Я с удовольствием отправлюсь в Тироль. Но я действительно болен.
     - Зайдёмте-ка, выпьем по "картечи", или по две. Лучшее средство от хвори. Конечно, если осилите.
     Я разозлился. С чего бы это я не выношу шнапса, который "шрапнельцы" величали "картечью", наравне с фельдфебелем?
     - Я по-прежнему пью "картечь" не хуже вас. Спорю на два гульдена, коль вам угодно, на десять гульденов...
     - Без заклада, бесспорно, -молвил Хвастек и потянул меня в распивочный.
     В "Картечи" было как всегда весело, музыканты наигрывали то городской фольклор, то опереточные шлягеры: "Рыбница, малышка" и "Я же только поцеловал её в плечо", а в антрактах собирали в общую тарелку кройцеры и алтыны (в тексте "шестерики", т.е. шести кро(е)йцеровые монеты- прим.перев.) в общую тарелку. Солдаты были тут в "дедовском" настроении: батальонный горнист фельдъегерей расхаживал от стола к столу и пил на посошок прощаясь с чешской родиной; некие посетители слагали в рифму дразнилку о тирольском военном городке отмечая "девушек, которые годятся..." в пику всему "остальному, что тут- ерунда..."; иные ради пущей ревности дразнили своих девиц достоинствами и доступностью триентинок; один завсегдатай допытывался у прочих, имеется ли в Тироле "свиное" с соленьями и "пиво впридачу", а если нет, то зарекался дезертировать. Фельдфебель как всегда резался в карты ,играл на скрипке, шутил над музыкантами, а меж делом пропускал одну "шрапнель" за другой- и мне ничего не оставалось, как только поспевать за ним. Ревность к той девушке подстёгивала меня, не позволяла уступить Хвастеку.
     Мои товарищи-одногодки проходили по залу и ,увидев меня, покачивали головами: вольноопределяющимся строго возбранялось сношаться с фельдфебелями иначе как по службе, а тут я сидел с Хвастеком за одним столом и сообща напивался. Но меня их укоризна не трогала...ах, что... думалось мне... пусть напишут рапорт- я скажу, что Хвастек- мой дядя по отцовской линии или -брат тёти.
     По мере того, как я напивался, лихорадка и озноб крепчали. Но я противился им, я ждал, что фельдфебель наконец заведёт разговор о девушке, чей образ я увидел в его комнате. А Хвастек был неразговорчив и о незнакомке не проронил ни слова. Но я всё-таки оставался. Мне припомнились слова той песенки, что в детстве пела мне наша кухарка:

           Я не пойду домой, домой:
           меня там поколотят.

     И я мурлыкал под нос припев чтобы убедить себя в правильном решении.
     Уже было около часа. Музыканты собрали свои инструменты и удалились из распивочного зала. И посетители, рассчитываясь, уходили один за другим. Шнапс ударил мне в голову. Усталость навалилась на меня, мне стало плохо, я сжал болящую голову руками и тупо уставился в пустеющий зал.
     Вдруг, испугавшись, я схватил за руку фельдфебеля, по-прежнему сидевшего рядом и молча смотревшего в свой бокал.
     Сквозь табачный чад, сквозь пивной и винный перегар я заметил большой и неуклюжий рой, который крался к нам из угла. Казалось, громадные, отвратительные насекомые с чёрными головками и сухими ,длинными ножками потянулись к нашему столу. Они таращились на нас немигающими зелёными глазами и подползали к нам всё ближе и ближе. Я завопил от ужаса и отвращения и сжал руку фельдфебеля. Но тот не утратил спокойствия, я слышал плавно доносящийся издалека его голос:
     "Ништа! Спите себе. Это мои воспоминания. Не бойтесь! Это касается только меня. Минувшие дни".
     Но ЭТО УЖЕ были не воспоминания, не "минувшие дни", не насекомые: то были пионеры, "жестяные мухи" в форменных чёрных кепи - наконец я узнал их. Пионеры, которые увидели Хвастека без подмоги- и теперь молча, задиристо и преисполнены гневом  крались к нему.
     Вскочив со стула, я зажал в руке полный пивной бокал.
     - Вот, они идут,- услышал я собственный голос.- Внимание, теперь решится всё.
     Больше я ничего не видел, ничего не слышал, не знаю, что произошло после: усталость, шнапс и сонливость побороли меня- и моя голова упала на столешницу.

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

  Авторы сборника портала "Книгозавр"

            Что нужно человеку, чтобы чувствовать себя живым, настоящим? Видимо, разным людям нужно разное. 
  Кому-то достаточно построить дом и набить сундуки. Еще есть дети, семья . Еще - книги. И - память. В ней - события, мысли, радости и горести. А у некоторых еще - страны, моря, облака, что громоздятся над горизонтом не здесь, а там, за нашими горизонтами. И когда в памяти накоплено множество других стран, городов и даже океанов, то нередко хочется поделиться этим с другими. И очень хорошо, если к памяти этой и желанию есть дар - рассказать так, чтобы читатель увидел небо, почувствовал на губах вкус соли, услышал рев шквала с ледяными брызгами.

Читать дальше

[ Читать текст дальше... ]

Руан. 30 мая 1431 года.Солнечный день. Рыночная площадь.


В славном городе Руане собирались горожане...
Давка, ругань, перебранка, шарк подошв,вороний карк...
В славном городе Руане собирались горожане
Посмотреть смертельный номер
В исполненьи некой Жанны,
Пресловутой Девы-Жанны,
Еретички Жанны д Арк.

В славном городе Руане собирались в жаркий день
Все жантильские дворяне,
Все престижные мещане,
Все елейные монахи,
Ну и все, кому не лень:

Жуиры, потаскухи,
фонарщики, слепцы,
Бесполые старухи,
Двуполые юнцы.

Свечной усталый мастер глаза спросонья тёр,
Искал усердно счастья в чужом кармане вор,
Молочник за молодкой следил одним глазком,
Прикрыв лицо бородкой, как фиговым листком.
Красоткам в бриллиантах читал поэму бард,
И тасовались франты колодой сальных карт.

То кланялись балетно, то зыркали на дам
Козырные валеты - певцы любовных драм
Благоухал духами парад жабо и блуз
И свысока на хамов глядел краплёный туз...
Среди грошовых нищих и баловней судьбы
Был сыщик, словно прыщик, на заднице толпы.

На площади в Руане
И шум, и гам, и гул.
И, вдруг, толпа отпрянула:
"Глядите-ка! Ведут!"

Внезапную, как молния, сквозь тучную толпу
Вели её - крамольную к позорному столбу.
И сопляки бесстрашно в неё плевали с крыш,
И патриот вчерашний показывал её шиш.

Орали старушки преклонные
В агонии, с пеной у рта:
"В костёр эту девку! В огонь её!
За то что она - молода!"

И карлик от счастья приплясывал
И щурил кощунственный глаз:
"В костер эту дылду проклятую!
За то, что она - выше нас!"

Святоша гнусавил: "Девица,
Ну что? Походила в святых?
Святая - одна инквизиция!
Не надобно Богу двоих!"

А шлюха язык ей показывала:
"Не мы станем пеплом, а ты!
За то, что все кажутся грязными,
На фоне твоей чистоты!"

Лишь бабник вздыхал: "Боже праведный!
Да чтобы такую - дотла!
За что же?! А, впрочем, всё правильно!
За то, что ни с кем не спала!"

И по проходу узкому,
По лезвию судьбы,
Шла девушка, как музыка,
Средь мусора толпы...

В своей первой книге автор предлагает читателю новую систему знаний и представлений о законах природы, которые необходимы не только для того, чтобы не разрушать наш дом-планету, но и для понимания каждым думающим человеком, каждым, кто хочет понять и осознать происходящее с ним самим, с людьми, окружающими его дома или на работе. Эта книга для тех, кто стремится проникнуть в тайны природы, понять и осознать чудо зарождения жизни, понять, что такое душа и что происходит с человеком в момент и после смерти. Такие понятия, как душа, сущность, реинкарнация, из понятий мистических «чудесным» образом превращаются в понятия реальные, обусловленные законами эволюции живой материи. Впервые в этой книге даётся объяснение практически всех явлений живой и неживой природы, показано единство законов макро- и микрокосмоса. Автору удалось создать единую теорию поля, объединить в одно целое представления о природе. Книга содержит 182 авторские иллюстрации высокого качества.

[ Читать дальше ]

"...Но примите во внимание, мой друг, что хотя вы красивый и статный молодой человек, но сами не вполне Аполлон.   - Не в том дело, - заметил я. - Мужчина должен выбирать себе жену внимательным глазом, для своего личного удовлетворения, так же как он выбирает лошадь или вино, совершенство или ничего. - А женщина? - спросил Риманец, и глаза его блеснули.   - Женщина, в сущности, не имеет права выбора, - ответил я; так как это был один из моих любимых доводов, то я с удовольствием говорил. - Она должна подчиняться, когда ее хотят. Мужчина - всегда мужчина, а женщина только принадлежность мужчины и без красоты не может рассчитывать ни на его восхищение, ни на его поддержку.   - Правильно! Весьма правильно и логично! - воскликнул он, сделавшись на минуту чрезвычайно серьезным. - Я сам не симпатизирую новым идеям об интеллектуальности женщины. Она только самка человека, она не имеет собственной души, кроме той, которая является рефлексом его души, и, будучи лишенной логики, она не способна составлять правильное суждение о вещах. Весь обман поддерживается этим истерическим существом, если принять во внимание, какое низшее создание она собой представляет; любопытно проследить, сколько зла она причинила миру, разрушая планы умнейших советников и королей, которые, без сомнения должны были бы господствовать над ней! А в настоящее время она сделалась больше, чем когда-нибудь,

неукротимой." (с) Брэм Стокер (Мария Корелли) "Скорбь Сатаны"

ну и что изменилось? Получается,времена всегда одинаковы?