Ранок. Сонце. Бiля храму
- 18.11.11, 23:02
- СТИХИ, СТИХИ, СТИХИ
Стятий хрест… "Кррра!" – чорна пані,
Лиховісниця Сивіла, -
"Каррр!" – пишається на бані.
18.11.2011
© Copyright: Марина Степанская, 2011
Свидетельство о публикации №11111190561
Одна девушка встретилась на небесах с Богом. И говорит ему:
- Спасибо, у меня была счастливая жизнь. Правда, в ней порой бывали и тяжёлые времена. Почему ты не помогал мне в эти моменты?
Бог ответил:
- Ещё при рождении я дал тебе двух своих ангелов, которые помогали тебе всю жизнь. Это Мама и Папа.
Представь, что твоя жизнь - это путешествие по берегу океана. Видишь, на песке отпечатываются три пары следов. Одни из них твои, а двое других - следы твоих родителей. Они всю жизнь шли рядом с тобой. Девушка согласилась. Но потом пригляделась к картине, которую нарисовал перед ней Бог, и говорит:
- Почему же иногда следы пропадают. Смотри, вот остались только мои следы. И вот ещё! Это были самые тяжелые дни в моей жизни! Почему твои ангелы оставили меня?
- Они не оставили тебя. Они всегда были рядом, даже когда ты не замечала их присутствия. На картине не твои следы. В самые тяжёлые дни твоей жизни я нес вас на руках. Это мои следы...
Иисус, продолжая говорить им притчами, сказал: Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званых на брачный пир; и не хотели придти. Опять послал других рабов, сказав: скажите званым: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и все готово; приходите на брачный пир. Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою; прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их. Услышав о сем, царь разгневался, и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их. Тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны; итак пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир. И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. (Матф. 22: 1-10) Царь, войдя посмотреть и пр.: Суд Божий относительно добрых и злых из числа призванных в Царство Христово. Суд этот совершается иногда еще здесь на земле, потом после смерти, и главным образом совершится на последнем страшном суде. Злой изображается здесь под образом человека, одетого не в брачную одежду. В древности цари и князья имели обычай, особенно на востоке, давать приближенным своим и друзьям в подарок верхние одежды; отвергнуть такой дар значило оказать презрение к дарящему (ср. Быт. 45, 22. 4 Цар. 10, 22. Есф. 4, 8. 8, 15). Получившие такие одежды в них являлись во двор царский на пиршества. Впрочем и другие приглашенные должны были иметь одежды праздничные; явиться в непраздничной одежде значило оскорбить пригласившего, и такой оскорбивший конечно считался недостойным участвовать в пире царевом. Так и при призвании в Царство Христово Господь каждому в крещении дает светлую одежду чистоты духовной. Пренебрегший этою одеждою и явившийся на духовное пиршество церкви в оскверненной грехами одежде, ведущий греховную жизнь, достоин осуждения и наказания. „Хотя призвание и очищение есть дело благодати; но то, чтобы призванный и облеченный в чистую одежду постоянно ее сохранял таковою, зависит от старания призванных. Призвание бывает не по достоинству, но по благодати; поэтому должно соответствовать благодати послушанием, и, получив честь, не показывать такого нечестия... Поэтому великое наказание ожидает нерадивых. Ибо ты, уклоняясь к развратной жизни, такие оскорбляешь Бога, как они оскорбили Его тем, что не пришли к Нему. Ибо войти в нечистой одежде означает, имея нечистую жизнь, лишиться благодати. Потому и сказано: он же молчал ... Не имея, чем защитить себя, он осудил самого себя и подверг чрезвычайному наказанию" (Злат.).
Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов; 14 ибо много званых, а мало избранных. (Матф. 22: 11,12) Бросьте во тьму внешнюю: ср. 8, 12. „Слыша о тьме, не подумай, что он только тем и был наказан, что был отослан в темное место; нет, здесь будет еще плач и скрежет зубов, что показывает нестерпимые муки"
Сидя за большим письменным столом, Автор раскрывает большую книгу. Книга эта без слов. В ней нет слов, потому что слов как таковых еще не существует. Их нет, потому что слова еще никому не нужны. Нет ушей, которые могут их слышать, нет глаз, которые могут их видеть. Автор совсем один.
И вот Он берет большое перо и начинает писать.
Автор начинает собирать слова наподобие того, как художник подбирает краски, а резчик – свои инструменты.
Их три. Три отдельных слова. Из этих трех слов возьмут свое начало миллионы мыслей. С них, этих трех слов, начнется история.
Он берет в руки перо и пишет первое слово:
«В–р–е–м–я».
До этого момента времени как такового еще нет. Сам Он вне времени, бесконечен, но история Его будет проходить во времени, она будет в него вплетена. История эта будет иметь первый восход солнца, первую песчаную бурю. Будет иметь начало... и конец. Последнюю главу. Он знает это еще до того, как начинает писать.
Время. Ничтожно малая величина в сравнении с вечностью.
Осторожно, с большой нежностью Автор пишет второе слово. Это имя:
«А–д–а–м».
Когда Автор пишет это имя, Он ясно видит перед Собой этого первого человека – Адама. Затем перед Его взором проходят все остальные Адамы. В сотнях населенных пунктах, в сотнях стран видит их Автор. Каждого Адама. Каждого ребенка. Любит Он каждого уже сейчас. Любит безмерно. Для каждого Он устанавливает время. Каждому определяет место жительства. Случайности исключаются. Никаких неожиданных обстоятельств. Ничего, кроме композиции.
Этим, еще не рожденным, Автор дает обещание: «Я сотворю вас по Моему подобию. Вы будете, как Я. Вы будете смеяться, трудиться, никогда не умрете. И вы будете писать». Это они обязаны делать. Ибо каждая судьба – это книга, предназначенная не для чтения, а для написания истории. Историю жизни каждого начинает Автор, но конец этой истории пишется уже самим человеком.
Как опасна она, эта свобода. Намного безопаснее было бы, если бы Автор историю каждого Адама дописал до конца. Зафиксировал бы каждое решение в сценарии жизни. Было бы намного проще. И более надежно. Но тогда не было бы любви. Любовь есть любовь только тогда, когда она избирается свободно.
И Автор решает дать каждому ребенку по перу. «Будь осторожен, когда будешь писать», – шепчет Автор.
С большой любовью и совершенно осознанно Он по буквам собирает третье слово:
«Е–м–м–а–н–у–и–л».
Автор уже почти чувствует эту страшную боль.
Величайший разум вселенной создал время. Справедливейший Судья предоставил Адаму свободу выбора. Еммануил – «С нами Бог» – дал нам любовь.
Автор вступит в Свою собственную историю.
Слово станет плотью. И Он будет рожден. И Он станет человеком. И у Него будут руки и ноги. И Ему будут знакомы слезы и искушения.
И самое главное: и Он будет иметь право выбора. Еммануил будет стоять на развилке жизненных дорог и должен будет сделать выбор.
Автор осознает важность Своего решения. Он на минуту прерывает работу, когда пишет страницу о Своих собственных страданиях. Он мог бы поставить точку. Сам Автор имеет право выбора. Но как Творец может не творить? Как писатель может не писать? И как любовь может не любить? Он выбирает жизнь, зная, что она означает смерть, в надежде, что и дети Его сделают то же самое.
Так Автор жизни завершает историю. Он вонзает жало в плоть и приваливает камень к двери гроба. Зная о выборе, который Он сделает, зная о решениях, которые примут все Адамы, Он пишет слово «Конец», закрывает книгу и объявляет... начало.
«Да будет свет!»
Герой предыдущего поста капитан ГАИ появится во втором видео, когда приедет оформлять дтп.
В глухом краю, где писек без дефекта не сыщет даже доблестный МОССАД, где что ни сборище кретинов – сразу секта, где что ни пустошь – Гетсиманский сад я был известен как алкаш от Бога (кто слыхивал иное - нагло врёт). Я пил, как Бог (короче, очень много). И был я тепленьким, когда мою берлогу однажды посетил апостол Пётр.
Его глаза, подёрнутые рябью, лишали всяких завалящих сил. Как посмотрел туды – так сразу молча зАпил и рыбкой из авоськи закусил.
- Скажи ка мне, - меж тем рекёт апостол, - Где забулдыжью твоему предел?
- Предел проверить мой легко и просто: вливай в меня, пока не протрезвел.
Глаза Петра растерянно мигнули, на миг утратив фанатичный блеск:
- Чтоб нет предела? Это вы загнули! Ведь это ж бУрлеск». (Правильно – бурлЕск).
- Ты прав, граница есть любому сумасбродству. Но так сложилось - Как? Не знаю сам! - что верим мы охотнее юродству, чем логике, положенной вещам. Возьмём к примеру...Вашего Бориса, с кем вы таскаетесь ужо который день. Пойми! Евреям срать мацой на Борю из Тифлиса - нам лучше древа чуждого родной, еврейский пень. А пней и так хватает. Обещаньям земного счастья тупо нет конца. А вы во фланг – шарах! - для свежести преданья пообещайте сразу небеса. Ваш лозунг в следующем: «Бог с вами. Но отдельно». Банальность правды – лозунг всех чинуш, а вы несите бред! Лишь ересь беспредельна. Нам легче верится в непроверяемую чушь.
- Мы для него уже придумали программу…
- Ебать, как ново! Дай-ка полистать. Небось, на кесаря очередная эпиграмма: "Бандитам – тюрьмы, простыне – кровать, Ослов – дороге, членососам – редьку, раз хрен не слаще". Бросьте эту муть! Вы дальше, Пётр, или валяйте петьку или займитесь делом как-нибудь, коль выпал шанс попасть под милости раздачу...
- К чему ведёшь ты, Лазарь, мать твою?
- Чем пиздоватей ставите задачи, тем легче верится в галиматью. Возьмём меня для лучшего примера. Коль будет среди Борьки славных дел, шо я подох – какого-то там хера, а спозаранку снова водку ел - и Борька, стало быть, тому виною, - тогда весь мир падёт пред вами ниц! Юродства путь к господству мировому куда короче, чем пути цариц. Тифлис смените на иное место рождения...
- Я знал! Я говорил Андрею, что Борис из Бреста звучит холёнее...
- Ну что за имбецил! Ему твердишь, а он не ценит жеста. "Бог с вами. Но отдельно» Уяснил? Еврей вас, что с Тифлисом, блядь, что с Брестом, на пне б вертел с обрезанной корой. Пусть будет он еврейского замеса: какой-то не такой, но всё же свой. И имя поменяйте на Иосиф, а то Борис – «сироб» наоборот - отстой.
Убёг апостол, будто ветром сдуло. Сижу и пью. И тут кладут мне на плечо ладонь. Гляжу – стоит типуля. Удар в лобешник. Шмяк. И тишина.
Очнулся, головы не чуя вовсе. В бинтах, как мумия, но вроде какбэ жив. И что-то вроде вспомнить удалось мне, как вдруг из тьмы наметился мужик. В хламиде белой, с бородой до пуза, ко мне подходит, за ногу берёт. И где-то сверху, будто бы из шлюза сочится свет (хотя по рифме – «свёт»).
- Восстань, мертвец, - орёт блажно на ухо. И шёпотом: - Про давешний конфуз ты – как воскреснешь - никому не звука. Да, кстати. И меня зовут Иисус.
Мда. Он, конечно, даже не Иосиф, но – слава Богу – хоть не белорус
Не знаем мы что с нами будет,
Не знаем мы что с нами есть,
Но ведь вовек мы не забудем
Что правда ЕСТЬ!…
И что на белом фоне видно
Все пятна черные, как тень
И чтоб потом не стало стыдно
За время, прожитое в тлен…
И чтоб назад нам возвратиться,
Открылись чтоб Врата Любви,
Нам должно много потрудиться
И испытания пройти…
Ведь на земле, в котле свершений
Где черные творят дела
Где ставленники преступлений
Хотят чтоб нас постигла мгла Должны найти мы путь Надежды, Любви Божественной Исток И стать такими же как прежде Когда рожденья пробил срок… И нам не просто осветлиться, Очиститься и все пройти, А на земле Творца частицей Зажечь сердца, призвать умы Не думать только о насущном, О хлебе бренном и воде, А вспомнить об Отце Всесущем, Который ждет всегда, везде… О Матери Небес, сошедшей Чтоб детям истину открыть И указав пути Надежды Помочь молитвами пройти… От нас же нужно лишь стремленье И жажда истину найти, Вместить в себя Любви теченье И отворить душе пути, Пути к Небесному порогу, Чтоб к дому Отчему придти, Где ждут и любят, и прощают… И при паденьи подымают И помогают вновь идти….