Місцем народження бригади тактичної авіації, яка зараз дислокується на Івано-Франківщині, стало невеличке містечко Гривечки Ленінградської області. Тут за директивою наркома оборони СРСР був сформований 159 винищувальний авіаційний полк. Потім була війна. За роки Великої Вітчизняної льотчики-винищувачі 159-го полку здійснили 8682 бойових вильотів із загальним нальотом понад 8146 годин і знищили 387 ворожих літаків, 207 залізничних ешелонів, 69 осередків зенітної артилерії, 405 одиниць автотехніки, шість барж, два катери та біля трьох з половиною тисяч фашистів. Дев’ять льотчиків полку за бойову роботу у небі були удостоєні звання Героя Радянського Союзу, а Верховний Головнокомандувач ЗС СРСР оголосив авіаторам чотири подяки за хоробрість під час визволення міст Нарва, Таллін, Парна та острова Єзель. Особливо відзначились винищувачі у боях за столицю Естонії, відтак 159-му полку було присвоєно найменування „Таллінський”. А Указом Президії Верховної Ради СРСР від 16 грудня 1944 року „За зразкове виконання завдань командування в боях з німецькими загарбниками, за визволення острова Єзель та проявлену при цьому доблесть і мужність” 159-ий винищувальний авіаційний Таллінський полк нагороджений орденом Червоного Прапора.

Вже у повоєнні роки номер полку був змінений на 114, а в 2003 році його реформували у 114 авіаційну винищувальну Таллінську ордена Червоного Прапору бригаду. В 2009 році до найменування бригади  додалася назва „Івано-Франківська”. Наказом Міністра оборони України бригаді присвоєно найменування за місцем дислокації. В січні цього року 114 Івано-Франківській, Талліннській, ордена Червоного Прапору бригаді тактичної авіації в урочистій обстановці вручили бойовий прапор.

В 2005 році чергова ланка винищувачів МіГ-29 почала заступати на бойове чергування в системі протиповітряної оборони країни. У зоні відповідальності льотчиків авіабригади – понад три десятки дуже важливих об’єктів держави. Це атомні електростанції, греблі, великі хімічні підприємства та багато іншого. Пілоти мають бути готові за лічені хвилини піднятись у небо, аби захистити їх.

Звичайно, професія льотчика – небезпечна і ризикована. Однак і служать у бригаді чоловіки не з лякливих. Усі – мужні і відважні. В небі вони не раз опинялись у скрутних ситуаціях, однак виходили з них з честю. Ось декілька прикладів.  Підполковник Сергій Васильєв виконував звичайний політ на літаку МіГ-29. На малій висоті (800 метрів), вночі під час виходу з пікірування він почув сильний хлопок та побачив спалах червоного кольору в районі правого двигуна. За всіма правила льотчик мав катапультуватись залишивши машину некерованою в повітрі. Про те він виключив двигун і посадив літак на свій аеродром.

Пригода в повітрі сталась і з капітаном Владиславом Самусем. Він разом з льотчиком-інструктором підполковником Олександром Нечипоруком виконував політ на учбовому літаку L-39. Висота - 3600 метрів, швидкість - 520 км/год. Спочатку політ проходив нормально, аж раптом почалось якесь скреготання і стукіт у двигуну. Пілоти подумали, що це помпаж і зменшили оберти, проте грюкіт не припинявся і ставав все сильніше. Потім двигун взагалі почав відмовляти. Згідно з інструкцією льотчики мали право катапультуватись. Але вони прийняли рішення дотягти до аеродрому і посадити машину. L-39 – літак чеського виробництва. В Україні таких не виробляють, тож пілоти вирішили спробувати зберегти машину. Розуміючи, що двигун може зупинитись у будь-який момент, пілоти набрали висоту, аби мати можливість спланерувати. Довгих 15 хвилин тривав шлях до аеродрому Бельбек. Посадку здійснили вдало. Вже на землі з’ясувалося, що у двигуні вилетів підшипник, який розтрощив лопатки турбіни, перебив маслопроводи (рівень масла був нульовий), вивів з ладу  інші важливі вузли та агрегати. У будь який момент двигун міг розвалитись, вибухнути, загорітись.

Підполковник Тарас Грень

Західний регіональний медіа-центр Міністерства оборони України.

1. Через неделю после знакомства она будет знать, как звали твою последнюю девушку, кто кого заразил герпесом и почему ты так и не подарил ей машину. И, разумеется, изыщет способ использовать эту информацию против тебя.

2. Она имеет свое мнение по любому поводу. А расхождение во взглядах объясняет тем, что ты плохо информирован.

3. Тот факт, что она последние пять лет ведет рубрику, посвященную фитнесу/кулинарии, вовсе не означает, что ходит в фитнес-клуб не только, чтобы помыть голову в сезон отключения горячей воды/не использует духовку исключительно для хранения подшивки авторских экземпляров (ответ очевиден и обжалованию не подлежит: профессиональная травма).

4. Если ей пишется, то тебя — равно как и остальных предметов мироздания — не существует (что объясняет и извиняет, почему она стряхивает пепел мимо цветочного горшка, бормочет себе под нос и ест просроченную сайру прямо из банки). Если, наоборот, не пишется, то не существует тем более, потому как все плохо, мир обречен, а она никчемная бездарность.

5. Она упорно отстаивает идею того, что ее в первую очередь должны встречать по уму, но, отправляясь на интервью с Гошей Куценко, надевает кофточку, в вырез которой отчетливо виден пупок.

6. Если ты сподобишься написать ей письмо/открытку (не дай бог в стихотворной форме), она едва ли удержится от того, чтобы начать исправлять грамматические, пунктуационные, стилистически ошибки и журить тебя за повторы слов.

7. Она знает множество людей из телевизора. Это могло быть хорошей новостью, если бы не якобы случайно оброненные фразы, что Вова Кристовский храпит абсолютно немузыкально, а Дима Билан хорош во всем, кроме куннилингуса.

8. Она с большой вероятностью курит как паровоз и пьет, как сантехник.

9. За фразу «И что такого особенного в этих Макинтошах?» она будет презирать тебя до конца жизни. И это обстоятельство не исправить даже, если ты подаришь ей на Пасху этот самый «Макинтош» (а ты, помяни мое слово, подаришь).

10. Если ты будешь недостаточно активно восторгаться написанным ею опусом, отмечая богатство образов и нетривиальность метафор (даже, если это биржевая сводка или прогноз погоды), тебя объявят бесчувственной скотиной и тупицей. Будешь восторгаться чересчур активно — лицемером и тупицей.

11. Если тебе когда-нибудь доведется забирать ее из свинг-клуба или со встречи анонимных алкоголиков, вероятней всего, она была там по заданию редакции. И хрен ты узнаешь, так ли это на самом деле.

12. Она будет таскать тебя на фильмы типа «Древа жизни» и после трех часов пытки не найдет в себе силы признать, что это унылое говно, потому как ее знакомый кинокритик написал о фильме хвалебную рецензию.

13. Она будет использовать любую возможность потренировать свои коммуникативные способности. В хорошем настроении — беседами по душам с барменами, выяснениями обстоятельств личной жизни парковщиков и полемикой о творчестве Франсуа Озона с консьержками. В дурном — скандалами в ресторанах, фитнес-клубах, автомойках и пр.

14. Ваш дом будет похож на склад макулатуры или подсобку типографии.

15. На любую твою даже самую нейтральную фразу у нее найдется мильен вопросов. Нежелание в подробностях описывать, с чем был сандвич, который ты съел на обед, будет трактоваться ею как симптом кризиса отношений.

16. У нее есть блог, аккаунт в FB, «Одноклассниках», «Вконтакте», «Моем Круге» и еще сотне социальных сетей (плюс десять эмейлов). Сев за компьютер «на минуточку», она может вернуться в реал через 6,5 часов и недоумевать, почему ты лег спать, не дождавшись ее.

17. Потеря телефона или гибель компьютера будет провоцировать недельную депрессию, вероятней всего, осложненную запоем.

18. Она будет требовать скидку даже в «Макдональдсе», потому что журналистов положено любить и баловать. И пофиг, что так считают только сами журналисты.

19. Она будет лениться писать список покупок, аргументируя это тем, что обычно за написанное ей платят.

20. Любой хоть сколько-нибудь примечательный эпизод вашей общей биографии, наверняка, найдет отражение в прессе (даже, если она пишет о фитнесе и кулинарии). А когда вы расстанетесь (разумеется, по твоей вине), она отныне и во веки веков будет лениться исправлять имена героев на вымышленные.

Парни, наверняка, у вас был травматичный опыт общения с типичными представительницами какой-либо професcи (про своих коллег по цеху я вам все обстоятельно доложила). Давайте вспомним, если есть что, про училок, докториц, моделей, фрезеровщиц и пр.) — милости прошу делиться наблюдениями на тему их характерных особенностей.

Читать всё: http://www.mhealth.ru/blog/avintovkina/19237.php#ixzz1UiDpi3AO

Есть два типа информации.

Одна никогда и никому не будет известна ни при каких обстоятельствах. Как правило, принадлежит она либо одному человеку полностью и уходит в небытие вместе с ним, либо что-то знает группа людей (каждый в курсе только какой-то своей части) и такая информация тоже почти никогда не будет сведена в единую картину, чтобы явится публике в ее целостном варианте.

Вторая – или сразу же, или со временем обязательно становится достоянием широкой общественности. Какой бы секретной на первый взгляд она не казалась. Об этом потом говорят, смакуют подробности, живо обсуждают детали, критикуют или поддерживают фигурантов. Другое дело здесь – насколько эта информация будет правдивой, насколько точно она будет соответствовать действительности!

Есть интересное выражение: «Что бы ты сам о себе не говорил – все равно другие расскажут интереснее». Правдивость информации – вот что всегда и везде ключевое. А кто же лучше знает о том или ином событии? Конечно же – сам фигурант. Первое лицо! Именно оно знает все досконально и может объяснить точно, почему событие выглядело так, а не иначе. Оно, будучи максимально в материале, почти стопроцентно уловит даже то, кому выгодно было (и почему) подать определенное событие в искаженном виде. 

В США, как и в большинстве западных стран, СМИ ищут сенсацию, часто не забираясь в глубине вопроса. Серьезные же журналисты или именитые СМИ – они все равно аккуратны даже в поисках сенсаций, ибо их репутация для них очень ценная, и они могут сильно упасть, если вдруг возникнет какой-то скандал. Бывает, что СМИ что-то напечатает, а потом выплывет ложь. Да, СМИ могут потом что-то исправить или дать опровержение, но все равно им репутационно это очень дорого будет стоить. Вообще, очень многое зависит от того, кто пишет, о ком пишет и что именно пишет.

По моему личному опыту, по опыту моих клиентов, коллег и друзей, я скажу так: когда журналисты обращаются за комментарием или уточнением информации – им всегда нужно отвечать. Если какая-то информация не связана с официальной сферой, государственными вопросами, где уже нужно присутствие, например, юристов и так далее, то с журналистами нужно комуницировать максимально.

Одна из ошибок, которую в свое время сделал лично я – не всегда я шел с журналистами на контакт. Помню, раз ко мне обратились журналисты по довольно интересному вопросу, а я воздержался и среагировал уже несколько позже. Поэтому, когда к Вам обращается журналист и говорит, что планирует писать о Вас статью или ему интересна какая-то тема, связанная с Вами, то в подавляющем большинстве случаев нужно идти на контакт. Это доказано практикой. Люди, которые имеют хороших пиарщиков-представителей (это, кстати, в США очень дорого), могут контактировать с медиа через них. Но, если человек сам относительно грамотен, у него есть возможность с кем-то посоветоваться, то с журналистами ему намного выгоднее идти на контакт, чем молчать и избегать этого. Единственный негатив тут в том, что как только человек реагирует на тему, то он дает больше легитимности итоговой статье на эту тему. Если статья слабая, а автор – никто и звать его никак, то тут нужно уже смотреть по ситуации. Есть отдельные случаи, когда пишут просто дикий бред, что будет низко на него реагировать. Но, если это – не бред, если пишет не какой-то «левый» блогер или какой-то непонятный автор откровенные глупости, то нужно реагировать обязательно.

Если что-то не правильное написано, нужно делать четкую корректировку. Если Ваши ответы вдруг не полные или не все, если размыт контекст, то нужно реагировать и корректировать такую публикацию. Я уже не раз рассказывал о том, как в США тяжело судиться с журналистами. Но, у нас можно требовать корректировки. Можно сделать так, как однажды сделал я: на одну из публикаций обо мне, которая была полнейшим бредом, я ответил своей публикацией. Разместил я ее тогда в, пожалуй, самом сильном издании у нас в стране – The Wall Street Journal. Я не собирался себя возвышать, на кого-то или на что-то жаловаться. Я просто хотел логично объяснить, что то, что написано было обо мне – полный бред и откровенная ложь.

Часто обо мне писали без доказательств, многое было «притянуто за уши». Были в свое время люди, которые писали все, только бы найти сенсацию: о каких-то якобы моих делах непонятных с одним из губернаторов, о каких-то якобы моих контактах с Манафортом и так далее. Опытные серьезные журналисты, с которыми я встречался и обсуждал эти публикации, не находили в них ни истории вопроса, ни доказательств, ни стандартов, ни фактов. Все базировалось либо на каких-то предположениях, либо на каких-то личных выводах тех горе-журналистов, а вот доказательств не было вообще.

Я как-то уже рассказывал о некоторых из таких писак, об отчете McClatchy, об отдельных явно проплаченных публикациях. Писали всякое обо мне в свое время и такой себе Кевин Холл и такая себе Анжела Харт. Это, как пример.

Хочу пару слов сказать об этой Харт. Ее статья, где я упоминался, появилась летом 2018-го года. Я потом привлек к расследованию очень респектабельную компанию. Эта Харт была в дикой панике. В итоге она сказала, что свою же статью она не писала. Абсурд! Ведь там стоит ее имя, это была ее статья. Вот так она пыталась тогда отмазаться. В этой статье были нарушены все правила журналистики. Допускаю, что они просто получили деньги за эту публикацию и просто поставили туда ее имя, как автора. Вот такие у нас ситуации случаются.

Да, у нас есть в СМИ мерзавцы. Не журналисты, а именно низкопробные бесхребетные писаки. Те, кто потом убегает и прячется от того, о ком они написали...

Если обвинение очень четкое и это чистая неправда, то, я думаю, эффективнее будет фокусироваться на своей правоте и доказывать фактами, что такого не было и это все – клевета. Если это просто какое-то мутное обливание грязью, без четких фактов, а только какие-то предположения без аргументов, то нужно публично показать, что журналист плохо сделал свою работу: не связался с тем, о ком он пишет, не уточнил детали, не прояснил для себя ситуацию, ничего не проверил.

Если Вас хотят зацепить и просо налить на Вас грязи, то, как правило, выискивают что угодно. Пишут такое, что ни на одну голову не налазит. Все это от того, что некоторые «журналисты» – просто не очень умные люди и пишут о том, о чем понятия не имеют, не обременяя себя желанием связаться с фигурантами их публикаций.

Как бороться, когда Вас оклеветали? Судится в США – очень тяжело. Во-первых, Вы как бы даете вторую жизнь любой статье. Во-вторых, сам процесс очень дорогой. Он – дико дорогой. Воевать относительно какой-то статьи – это может легко стоить Вам 2 или 3 миллиона долларов (а может – и в 10 раз больше, в зависимости от того, кто написал, что написал и куда). Судиться – это для очень богатых людей. В-третьих, карты не на Вашей стороне, как публичной фигуры (даже если Вы во многом и правы). В-четвертых, доказать, что кто-то написал о Вас что-то специально, умышленно желая нанести вред Вашей репутации – крайне и крайне сложно. Журналист тут может сказать, мол, он не знал подробностей, его не правильно информировали, запутали специально и так далее. Ибо документально (!) доказать, что он знал правду, а ложь написал умышленно, или найти документ, что ему заплатили за его ложь – почти нереально.

Не у всех, как это у меня, например, получается писать в Newsweek, WSJ или USA Today. Не у каждого есть возможность и умение писать. Но, и молчать – не выход. Нужно тогда находить людей – хороших пиарщиков, консультантов, которые помогут не оказаться в тени, чтобы в итоге из-за молчания на Вас не повесили всякие небылицы или ситуации, которых никогда и быть не могло.

Прятаться – не выход. Прячутся те, кто ничего не может сказать или им нечего сказать. А раз сказать нечего, то это первый и самый яркий признак того, что человек чувствует свою неуверенность или вину за произошедшее.