Профіль

Психотерапевт

Психотерапевт

Україна, Київ

Рейтинг в розділі:

Останні статті

Исследования. Все, о чем не стоит думать.

Что делать, когда очень хочется, но хочется не хотеть еще больше чем хотеть. В моменты прилива и отлива ощущается острая потребность броситься в волны и ощутить невесомость сродни твердой опоре под ногами, так чтобы исследование глубин было безопасным и интересным одновременно. Но так не бывает! Ты либо голодный, либо уставший. Определись! Волна уже над твоей головой, а ты все еще не надел гидрокостюм и не накинул баллон с воздухом на спину, вода накрыла тебя и поглотила тебя вместе с твоими жалкими надеждами, что стихия страсти будет кротко сидеть у двери с жалобным взглядом вдаль.

Хочется хотеть и хочется не хотеть. Выбор всегда кажется очевидным, выбора нет, это одно и то же. Все что нами движет по жизни это сплошные желания, которые требуют срочного и непоколебимого удовлетворения себя (и тебя, если повезет). Мы просто способ удовлетворения этих желаний. Возможно, кроме вирусов, на вероятную роль владения нашими телами претендует еще ДНК, желания (мысли, импульсы) и как вариант для романа в стиле кибер-панк – нейронная сеть (мы просто передвижной роутер местного галактического провайдера). По большому счету не так уж и важно, что за желание нами довлеет, сексуальная похоть или стремление убить соседа, желание выделиться или получить лайк своей новой статьи, все это суть одно и тоже – импульс сгенерированный непонятно где и непонятно зачем. Все, что мы потом делаем это нам на размышления на злобу дня, но, по сути, мы настолько мало задумываемся, что мы вообще делаем (делаем, в смысле «делаем»), что наши действия, есть не что иное, как просто перевод энергии в неизвестном нам направлении.

Так я хочу хотеть или я хочу не хотеть? Как в принципе понять это и как будучи клиентом можно осознать свои мотивы своих собственных поступков, когда ты даже не понимаешь, что ты их в принципе делаешь. Что может быть сложнее, чем понять, что ты что-то сделал? Наверное, только осознать, почему и зачем ты это сделал. «Как я мог хотеть сделать это если я даже не хотел этого хотеть?»  - спросит он меня. И действительно, чего только не скажешь, когда совершенно очевидна связь между твоими поступками и тобой самим. И мы тоже этого хотим. Не осознавать. Очень сложно признать свои желания своими, это действительно лежит за гранью добра и зла, это нечто более могущественнее, чем банальное присваивание ярлыков для уже давно известных вещей, это нечто такое глубинное, что принадлежит к этому же бессознательному желанию. Я думаю, что бессознательное желание осознать можно лишь de facto по продуктам его воплощения в реальности нами, т.е. по нашим действиям.

Преступление и наказание влечет за собой и осознание причин своего действия, а следовательно и самого желания, и как финальная точка расследования – себя самого. Что может быть более жестоким наказанием для человека, чем познание самого себя? Возможно, только жажда по исследованию своих глубин. «Я хочу не хотеть знать себя», - мне именно так видится главное действие, которое разворачивается в психотерапии. Это так страшно признать, что людям нужен специальный человек и условия для того чтобы в этом признаться. И это выглядит гораздо интимнее, чем фото в стиле ню. Оголяется та часть нас, которую мы сами никогда не видели, и тут важно, чтобы в это время был кто-то рядом, чтобы совершить мистический обряд инициации осознания «хочу хотеть». И это ко всему и страшно. Срывание одной травинки вызывает дрожь всей вселенной. За каждым «не хочу» стоит свое «хочу».

Анализ. Старость.

Возраст, в котором люди начинают задумываться над своим увяданием приходит по разному. Некоторые его отрицают, а некоторые подгоняют. Тема страха своей «нефункциональности» и «неприглядности» достаточно серьезная и одна из центральных тем в психотерапии. Мужчины боятся одного, а женщины другого, но общее состоит в том, что все боятся потерять свою главную функцию – жить. У кого-то это сопряжено с возможностью возбуждать другого собой, вызывать его интерес, у другого - иметь эрегированный член, у третьего - возможностью рожать детей, у четвертого - быть нужным на работе и тд. и тп. Все это суть одна и та же, отрицание своей ограниченности, которая наступает по пути к смерти. В этом отрицании себя и своей неполноценности мы и спасаемся путем самых разных ловушек нашей щедрой на иллюзии цивилизации.
В каком возрасте я хочу остаться, тормозя свою наступающую старость? Не напоминает ли мне этот возраст о моих наибольших победах в жизни или и моем наибольшем нереализованном желании, которое я стремлюсь реализовать ценой полного отсутствия меня в моей жизни сейчас или это просто страх смерти, которая обязательно придет ко мне рано или поздно. Вопрос ухода от реальности очевиден, не так очевидна защита от ухода в иллюзию для самого клиента в психотерапии и еще более неочевидна причина этого сопротивления. Где была та первичная травма, которая выбивает сейчас нас из нашей жизни. Я хочу поставить акцент не на том что именно делает человек для того чтобы вырваться из цепких лап смерти, а к чему он тут привязывается. Смысл в том, что мы реально лишаем себя жизни тут и сейчас акцентируясь на жизни в прошлом с мыслями о будущем. По сути, мы находясь в настоящем порционно пытаемся перенести наше прошлое в будущее надеясь что это прошлое останется там неизменным.
Что это за привязка и есть ли она в принципе решать самому клиенту, как и то, хочет ли он жить здесь и сейчас именно таким, каким он есть сейчас. Конечно, нет причин не заботиться о себе в любом возрасте, важно понимать, что именно я с собой делаю и зачем (особенно важно для тех, кому особенно важно все понять). 
Есть очень много поводов бояться смерти и есть очень много непонимания что это такое в принципе. Непонимание порождает тревогу. Тревога забирает внимание и время, пожирает нас с нашими страхами и фантазиями, делая свое нужное дело – увести нас от нашей реальности в мир будущей потери спроэцированной в настоящее. Бегство от этой тревоги приводит нас в спортзал и к пластическому хирургу, отправляет нас к фантазиям о вечной жизни и о вечной возможности наслаждаться сексом, ведет нас в мир внешней маскировки внутренней дряхлости и сухости. На этом страхе держится целый пласт нашей культуры прославляющей победу молодости над старостью. Подобно молодому Будде мы живем во дворцах, где нет места болезням и смерти, еще немного и на выборах будет побеждать тот, кто будет обещать сохранение сознания после смерти, а не нормальную жизнь при жизни. 
Мы стремимся зафиксировать себя в месте Х, которое для нас что-то означает, мы хотим выглядеть именно так, как тогда, хотя мы и правда не осознаем этого. Мы бегаем и тренируемся, вставляем зубы и подтягиваем морщины, мы делаем кучу всего, чтобы при взгляде на себя в зеркало самим себе сказать – «Смотри, ты все еще там, ты все еще в теме». Мы неосознанно проживаем раз за разом тот период нашей жизни в котором мы зафиксировались, в нашем вечном дне сурка, который мы сами же себе создаем и бережно поддерживаем. 
Со временем мы понимаем, что день сурка уже давно переименовали в день песца.

Исследования. В дали от понимания.

В одном взмахе меча самураем кроется тихий вечер на закате уходящего дня, бесчеловечно жестоко разрезающий твою жизнь на свет и темень. Пронзающий тебя боевой клич разделяет тебя на пополам, освобождая остаток твоей неполноценности и выпуская ее течь свободно и бесформенно, сила и слабость твоей жидкости в том, что она всегда подстраивается под окружающую ее реальность, а ты нет. Твое непонимание внутри тебя, горизонт режет сознание идеальной кривой линией, ты стоишь и смотришь на это великолепие завороженный триумфом падения жизни и возрождением царства луны, и по-прежнему, ничего не понятно. Да и не будет ничего понятно, пока пытаешься это понять. Не понимать – значит уйти от удара самурайского меча и не быть разделенным на день и ночь, а свободно перетекать от одного к другому. Не понимая внешнее, мы осознаем внутреннее, лишаясь всякой опоры вовне, мы находим ее внутри. 
Структура понимания и связанные с ним страхи и тревоги сродни нашей собственной структуре, она пористая и твердая. То, что непроговоренно, оседает черным осадком в душе и становится нашей душевной пемзой, легкой и острой, царапающей изнутри кровоточащую ранку. Пемза крутится внутри, как тучное тело на мячике для пилатеса, обволакивает пространство, давит на него своей костной мягкостью, своей непроговоренной пористостью. То, что ты знаешь и носишь в себе и то, что не принадлежит тебе, будет отнято у тебя путем вдавливания в твое естество нематериального объекта твоего молчания. Ты не понимаешь своего молчания, и оно говорит за тебя, ты говоришь, и оно молчит за тебя, и так и так, тебя там нет, есть комплекс, который живет своей жизнью, используя твою жизнь взаймы. Если тебе непонятно – спроси, если молчишь – скажи, если все понял – радуйся что завтра это пройдет.
Завтра будет совершенно не важно, с какой стороны берега ты наблюдал восходящее солнце. Тревога остаться непонятым поднимается вверх над головой и освещает твой путь ослепляя других, кто смотрит на тебя, твой взгляд полон вопрошающей боли и страха, они все стыдливо опускают взгляд вниз. Требования и претензии срезают поверхностны слой общения, оголяя правду бытия, ее истинный скрытый смысл, который хочется прикрыть, чтобы не было чувства от своей нагой неполноценности. Ты берешь в руку линию горизонта и тянешь ее на себя как одеяло, оголяя спящего рядом с тобой человека, ему холодно – тебе тепло, он непонят тобой, ты защищаешься от его правды, которую он возвращает тебе обратно. В этом мире дают в долг, чтобы раз и навсегда откупиться от человека. В конечно счете деньги понимают все, они молчат и их много. 
Ты непонятен и не понимаем, ты не понимаешь. Потребность есть, удовлетворения – нет. Все застыло, палящее солнце больше не падает к твоим ногам, ты как атлант держащий балкон винтажного здания, ты устал быть сильным богом, балкон хочет упасть на беспечную обиженную жертву, все должно идти, так как должно идти, и ты стоишь с балконом на плечах и смотришь на соседнее здание на котором нет тебя. Солнце еще в зените. Понимания как прежде нет. Что делать непонятно. Все держится на тонком умении прикидываться непонимающим, когда ты все понимаешь. Как только ты это поймешь, балкон упадет с плечь на непонимающего свое понимание. 
Я выдохнул. Громко, так, чтобы кто-то услышал. В коридоре слышно гудение принтера. Лист А4 разрезал тонкую щель в принтере. Тишина.

Исследования. Протест против.

Протест против невозможности протестовать, как форма распространения своей агрессии в потоке каждодневной самодефлорации. Если не так, то как? Стремление извергнуть из себя семя гнева в момент наивысшей точки кульминации заставляет тебя действовать неосмотрительно осторожно, передвигаясь по карте жизни мелкими перебежками от конфликта к конфликту, и, конечно же, постоянно возвращаясь на место морального преступления. Гроздья гнева обильно висят в твоем эдемовском саду, привлекая к себе на трапезу ворон и змей, а ты, как и в тот раз, довольствуешься лишь пресловутой сублимацией злости, злорадно поглядывая на орущее пиршество хищников. Ты не можешь быть настолько смел, чтобы быть злым и поэтому ты в своей трусости показываешь аналог своей злости в виде ее копии, сгоняя желчь в удобный для тебя сосуд. Все твои старания всего лишь симуляции той ренальной злости на тех ренальных людей, которые день за днем натирают тебе мозоли на глазах своими тщедушными улыбками, и ты со своим чувством вины, не осознавая всей трагедии, дешево упиваешься приступом искусственного зла.
Злость порождает злость. Порожденная злость порождает вину за порождение злости. Вина порождает рождение ложной личности. Ложная личность не перестает злиться на истинную личность, наполняя ее энергией для восстания против гнета и авторитета могущественного закрепителя чувства вины. Ты злишься на супруга/супругу вовсе не потому, что он/она, такой, как ты себе вообразил, ты злишься, возможно, потому, что не имеешь сил злиться на другого более значимого в твоей злости человека. Кто же этот статусный обидчик твоего распухшего от тревожных поглаживаний эго, кто мог так близко подойти к тебе, что влил свой яд прямо тебе в рот, пока ты зевал в предвкушении обыденности жизни. Ты знаешь, кто это может быть? Ты злишься, потому что не можешь злиться. Ты прав в своем опасении, что от твоей злости страдают невинные люди и они награждают тебя за это чувством вины, с которым ты носишься по всем диспансерам и показываешь всем врачам, и они недоумело смотрят на тебя и ни капельки тебя не жалеют, и ты вновь злишься. Круг замкнулся на тебе.
И все это в твоем сердце, и в твоем дыхании, и в твоих глазах. Иногда ты смотришь с презрением, иногда с нежностью, но всегда в них есть небольшой привкус твоей жгучей специи, которую ты так и не высыпал в главное блюдо. Злость на невозможность проявить злость. Ты не ищешь легких путей, для тебя нет проблем в том, чтобы злиться десятилетиями не осознавая своей злости, не проживая ее целиком и полностью. Времени еще полно, смысла нет, желание на нуле, людей вокруг все меньше и меньше. Предикат злости хранится в темном и сухом месте, туда не добраться в одиночку, вина провожает тебя в дорогу сохраняя за собой право выбирать следующий сосуд для желчи. Ты винишь себя, кто-то одобрительно кивнет головой, раздастся звон серебрянных колокольчиков в безветренную ночь, истинная злость в костюме вины будет развлекать тебя этим вечером еще много лет.
Ложная личность будет оберегать тебя долго от разрушительной лечебно силы истинной злости, она будет умело манипулировать техникой поддерживающей твой разум в искусственной коме, эта личность сделает все, чтобы на парадном входе в самый престижны театр твоей души, висел твой портрет с ее легкозавуалированной улыбкой. Когда твой настоящий властелин злости пройдет через парадный вход за ним прикроются двери не с раскатным грохотом, а с едва слышимым вздохом раздражения и с неизменной фирменной улыбкой на твоем лице. 
«Злиться нельзя, можно только симулировать злость в симуляции злости».
Улыбнись!

Исследования. Нарциссическая никчемность.

Я добиваюсь успеха для подтверждения свое никчемности. Абсурд и бред заставляет вскипать гневом и брюзжить слюной в монитор, я вас понимаю в этом. Нарциссическая патология настолько стабильна в своем разнообразии, что ты даже не представляешь на каком именно этапе твоей жизни с тебя сбили корону мощным порывом бездушной отстраненности к твоей грандиозной фигуре, которая не получила адекватного твоим мерилам подтверждения совей грандиозности. Возникшее в этот момент ощущение «падающего лифта» или «падения со здания во сне» порождает в тебе нечто напоминающее по описанию состояние дефектности, никчемности, безликости, несуществования и тд и тп. Корона, сбитая с головы, летит до сих пор и никак не может упасть, подобно Ахиллесу в бесконечном своем приближении к черепахе. Полет короны знаменует твое ощущение никчемности, для компенсации которого годятся все методы, которые в тебе проявились в момент, когда ты каждой волосинкой на голове ощутил всю бесповоротность невнимания к своей персоне, когда ты понял, что мир жесток и несправедлив, в миг, когда ты решил стать великим имитатором своей значимости. 
Всякая твоя защитная деятельность, направленная на компенсацию боли твоей никчемности, на вытеснение ощущений и страхов, связанных с новой попыткой заставить тебя испытать чувство стыда, предъявившись миру вновь, в том виде как тогда. Ты не хочешь больше испытывать стыд, и я понимаю твой страх и злость, ты хочешь стать сильным и заставлять других стыдиться себя. Совершая великие поступки раненного нарцисса ты идешь по пути великих побед и свершений и все это лишь для того, чтобы не быть никчемным и не ощущать и близко этот запах того стыда и ощущения вселенской брошенности, от такого банального невнимания со стороны значимых тебе людей. Ты обесцениваешь и подстраиваешься, ощущаешь свою грандиозность и впадаешь в садо-мазо отношения, ты избегаешь даже намека на «опасные» ситуации, приводящие в перспективе к возможности появления чувств. 
Твоя тревога и боль настолько велики, что перекрывание их страхом стыда создает защитный слой над твоей непокрытой короной головой в виде компенсаторной противоположной личности «персоны», цель которой убедить всех, что тебе очень хорошо, т.е нормально, можно сказать более-менее, в основном терпимо, ты справляешься с трудом (все видят это, просто всем пофиг). Интересен дальнейший поворот сюжета, когда твоя персона достигает верхушки компенсации и на секунду дает тебе ощущение свободы от страха, в этот самый момент, мощными клещами дорогого лобстера твое горло сковывает разочарование полного отсутствия ощущения компенсаторного ощущения своего величия. Эти клешни так въедливо медленно елозят твое горло, стараясь причинить тебе как можно более ноющую боль, пронзающую твой мозг резкими вскриками о помощи твоей пораненной души. Ты достиг всего, но не получил ничего. Это так больно, я тебя могу в этом понять. И это ощущение неполученной компенсации, как чарующий елей, льется на твою макушку под звуки тибетского гимна, повергая тебя в твое состояние дзен-отстраненности от всего в этом мире. Это и есть завершение твоего персонального круга ада под названием ощущение своей никчемности. 
Попадая в состояние обнуленности, от несбывшихся желаний на получение благословенного спокойствия от признания тебя властелином мира, ты тем самым даешь возможность понять другим твой призыв к помощи. Этот призыв ты показываешь и на пике властного обесценивания всех и вся, но тут его сложно понять, неподготовленным умам низших созданий, в твоей блистательном окружении. Возможно, однажды, ты будешь истощен настолько, что позволишь себе принять помощь других людей, и даже прикинешься на мгновение, что рад этой помощи, или сам обратишься за помощью к ним. Будучи абсолютно уверенным в своем неподражаемом совершенстве, ты где-то в глубине души понимаешь, что ты ничтожно никчемен, и я тут тебя очень хорошо понимаю.

Исследования. Спокойствие.

Иллюзия спокойствия давит изнутри черепной коробки. История ее возникновения рисуемая сознанием очень поэтичная.
Время собирать камни и время разбрасывать камни, так и с чувствами, они то фокусируются в узкую область, наполняются энергией и прорывают, то, растекаются по всему фону окружающему нас. Эти два разных мира живут в одной реальности, два идола на которые молятся, два символа жизни – концентрирование и рассеивание. В месте концентрации чувств, всегда жарко, там вечно пылает огонь наших несбывшихся желаний, этот факел неудовлетворенности освещает нам путь в непроглядную ночь великих свершений, когда мы так и не найдем в ней прообраз себя. Мы подбрасываем в этот огонь свои ожидания и надежды на других людей и мир, и он горит все ярче и ярче, а мы становимся все меньше и меньше, тлея рядом с ним. Пепел от костра, в котором мы полностью сгораем, развеется ветром безнадежности по всей округе и укроет тонким слоем все вокруг, напоминая миру о нашем былом несбывшемся желании и о том гневе, который мы размазали тонким слоем по нашей жизни.
Рассеяв чувства в фоне, мы вновь пытаемся выделить из фона свою фигуру, но ядовитый пепел злости попал нам в глаза и мы никак не можем протереть их. Слезы катятся внутрь нас, обедняя фон вокруг, не давая взращиваться новой фигуре. Подобно пыли в квартире, наши чувства лежат на поверхности всего, куда мы только не посмотрим, и так сложно будет собрать всю пыль вместе и вылепить из нее сгоревший тотем нашей нереализованной власти над собой. Когда мы рассеялись, у нас как бы нет чувств, есть только ощущение пустоты, как выгоревшее дерево с огромным черным дуплом внутри. Покой и умиротворение приходят к нам в этот миг, и мы понимаем, что вовсе не так мы хотели успокоить свою душу, не такой деструктивной ценой мы хотели заплатить за чувство спокойствия. Процесс замирания и умирания мы ошибочно приняли за спокойствие, которого в принципе достичь невозможно. 
Эти циклы концентрирования-рассеивания, какими бы вечными и долгими они не казались, все равно протекают, меняя друг друга быстро и циклично. И когда нам кажется, что мы рассеялись или сконцентрированны, мы точно так же можем быть сознанием в фигуре, а бессознательным в фоне и наоборот. Получается, что если нам кажется, что внутри нас чувств нет и они рассеяны в фоне, возможно, мы (наше сознание) это и есть фон, возможно, мы, вывернувшись наизнанку и вывалившись в свое сознание, смотрим сами на себя вовнутрь, представляя, что смотрим наружу. Скорее всего, это изысканны способ (доступный широкому кругу людей) «обмануть» себя в наличии или отсутствии чувств, которые настолько пугают и поглощают в себя, что от них срочно нужно укрыться. 
Подобно сове в дупле выгоревшего дерева смотрящей неутомимыми глазами в ночь, мы смотрим внутрь себя представляя что смотрим наружу в окружающий нас мир, и убедившись, что в мире все тих и спокойно принимаем эту иллюзию за нашу внутреннюю реальность. Но ведь сова смотрит в дупло, а не в лес! Смотря внутрь дупла ночью сова, никогда не обращая внимания на звуки потрескивания веток под тяжелыми шагами сапог охотника, будет убеждать себя в том, что вокруг кромешная тьма и значит все хорошо.

Исследования. Что же все-таки не так?

В этой куче было намешано все подряд, и принятие других людей такими какие они есть, и отказ от претензий к родителям, и трагическое опасение за свою собственную жизнь в условиях вельветового возрождения, и даже этот приторного вкуса соблазн разрушения. Она шла по жизни быстрой походкой, не смотря по сторонам и не оглядываясь, правила есть правила, вера есть вера, истерия есть истерия. Хлеба и зрелищ становилось все больше, интереса все меньше, время тревожило мозг, дневной свет ранил глаза, бутылка воды лечила воображение. Что-то мучало, съедало изнутри, поднималось по кончикам пальцев и тянулось к шее, паутиной опутывая светлый непорочный разум, тянулись дни, сгорали ночи, было странно и напряженно.

Ведь все и так понятно, ты живешь себе, работаешь, учишься, хочешь, злишься, и в этом нет ничего лишнего, все как-бы нормально, как-то хорошо, временами даже отлично. Так страшно подумать, что у кого-то все по-другому, что есть люди, чувствующие прикосновение осени на выходе из кафе и принимая потоки ветра на себя они могут их замечать и чувствовать, как они жмутся своими молодыми молекулами к твоей щеке и груди и нежно трепят твои волосы, пробирая их своими невидимыми руками. Это невозможно объяснить – эту любовь нельзя поймать и присвоить, она как молодой ветер обтекает и тебя и меня, и унося нашу поверхностную тревогу бросают нас друг напротив друга с оголенными чувствами. Ты хочешь ее присвоить? Нет, не получится, ведь буквально еще вчера ты говорила мне о странном чувстве недовольства всем на свете, разрывая пространство своим телом, твои резкие выпады пугают мою тень. Ты хочешь, чтобы все сокровища чувственного мира принадлежали только тебе? Нет, не получится, ведь ты не можешь признать свои чувства своими. Ты так истосковалась по теплу и любви?! Да, я тоже.

Так что же все-таки не так с тобой, что мучает тебя днями, что вытесняешь ты ночями в свои сны, где ты проживаешь свои боль и надежды, с кем ты проведешь свой последний день без сознания? Расскажи себе про меня. Доведи себя до исступления своими мечтами и откройся мне в своем диком крике первичной потребности жизни в любви и признании. Я постараюсь уцелеть в этом ужасе самоотречения во имя великой богини-матери, ради которой ты готова стоять на коленях у алтаря сорок лет и молить ее о пощаде. Проснувшись на следующее утро, мир вторгнется в тебя и поглотит всю твою пустоту, и ты уже никогда больше не будешь одна. Твой строгий взгляд в самом центре так крепок и властен, все более мягкий и томный по краям, я вглядываюсь в твои глаза и вижу там только себя. Как давно ты меня поглотила, как давно мой образ наделяет тебя неистовой злостью, как долго ты еще будешь жить, убегая вдаль своих лабиринтов?

Строгость непринятия тобой других поражает меня, меня пугает глубина твоей страсти отречения, я с трудом удерживаюсь в своих стремлениях уничтожить себя прежнего рядом с тобой. Мой невроз толкает меня на защиты, я панически ищу способ успокоиться и поглотить тебя или хотя бы уберечь себя. Ты сильна и стремительна, я слишком глубок и притягателен, наш диалог это не Я и ТЫ. Когда-нибудь ты расскажешь мне, как это было, потому что сейчас, я просто иду по раскаленным углям, что оставила ты, гуляя в этом дремучем ночном лесу. Пожар бушующий внутри тебя не загасит ни один мужчина, он сгорит мгновенно  прикоснувшись к тебе, пламя материнской свечи подожгло высохшее дерево мира и согрело им целый космос, но не тебя саму.

Приснившийся сон с бегущим человеком по незнакомому городу, среди мраморных зданий и зеленых деревьев, спускаясь вниз по улице и переходя через мост, делает меня чуть ближе к реальности, принося из будущего время для моего прошлого. Возьми себе немного будущего уже сейчас и насыть им свое прошлое, прими форму и облик той далекой звезды, которую ты трогаешь каждый вечер сидя на кухне и читая книгу, наполни себя собой. Встань и иди спать.

Завтра солнце взойдет на западе.

Анализ. Адаптация.

Адаптироваться – значит выжить, в широком смысле этого слова (держим в уме пещеру и саблезубого тигра). Адаптация может быть внешней и внутренней, и, как это не парадоксально – промежуточной. Внешняя – это изменение среды обитания и подстраивание ее под свои нужды и желания (мама и дочка в одинаковых костюмах); внутренняя – это изменение своей внутренней среды под внешние условия (очень толерантное и лояльное поведение в присутствии начальника, который бесит); промежуточная – это в день страшного эстетического суда надеть костюмчик дочки и пойти на совещание к начальнику, представляя, что там будет весело.
Под промежуточной адаптацией я имею в виду создание свое собственной параллельно реальности в настоящей реальности без отрыва от нее. Это когда адаптировать окружающую среду под себя кране сложно в плане расхода сил и приступов страха и паники от возможной встречи с опасностью и когда перестроить свой внутренний мир (т.е. себя) под ситуацию тоже маловероятно (к начальнику я толерантен в уме, но на совещании у меня постоянно дергается глаз и наступает приступ икоты). В промежуточном варианте можно выделить безопасное пространство в котором можно изменить и среду и себя без каких-то видимых реальных изменений. Это такой себе психологический офшор, где не нужно платить налоги на страх, гнев и апатию. 
Возможно, этот способ адаптации покажется весьма неадаптивным с первого взгляда. И скорее всего так и есть. Вместе с тем, есть прекрасная восточная поговорка, которая гласит «Прикидывайся, пока это не станет реальностью». В случае промежуточной адаптации, это самое лучшее описание, по моему мнению. В воображении создать реально безопасное пространство для изменений и запустить процесс адаптации сразу в двух направлениях и наружу и внутрь. И это будет адаптация к адаптации, которая прямо перейдет одна в другую и станет преддверием реальным изменениям в жизни.

Рефлексия. Все во мне.

Представление о происходящем вокруг втискивается в мое сознание и скромно прячется в уголке понимания. Критика просачивается сквозь все мои поры и распространяется вокруг меня невидимым, но чувствующимся шлейфом неузнаваемого нейронного шторма. Меня поражает нелепость и абсурдность, неприкрытая глупость и инородность, все во мне говорит «это нам чуждо, оттолкни это» и я изымаю из себя еще немного сил и внимания и борюсь со своей тенью и дальше. Сколько бы лет не прошло, а все так же будут гудеть провода, и все так же я буду видеть и злиться от увиденного. 
Этот первый шаг на пути к себе он самый сложны и долгий, он тянется бесконечно, потому что никуда не ведет и подобно бесконечности вбирает в себя меня без остатка. У меня нет сомнений - все вокруг глупы и недостойны общения со мной и у меня нет ответа на вопрос, почему никто не может спросить у меня «как у меня дела?». Долгие часы психоанализа тянут меня наружу из моей скорлупы, и я так неохотно покидаю свой мир, что по пути создаю сотни других для компенсации потерянного рая величия. Лучшие из миров становятся моими alter ego и я всецело доверяюсь им в том виде, в котором они меня хотят видеть. Я буду несчастным или крутым, я буду глупым или обиженным, я буду кем угодно, лишь бы не принимать на себя ношу ответственности за то, каким я есть на самом деле сам для себя. Аналитик не подает мне руки для удобства выползания из пещеры, это мое личное дело вылезать или нет. Я ползу к выходу на свет луны и мне так холодно и мерзко от понимания, что причиной того, что никому не интересно как у меня дела является то, что мне не интересно как у них (т.е у меня самого) дела. Я просто неинтересен сам себе, и моя жизнь для меня это не приключение, это томное раскачивание на качели безумия, туда-сюда, туда-сюда, все это время с закрытыми глазами. Все так просто и так тошнотворно в этом своем простом мире перевертышей-трансформеров, где каждый может повернуть все так, как хочет и в итоге, все равно ты остаешься наедине сам с собой.
Но как же мне хорошо в моей скорлупе, в этом хрупком мире, где я верховный обожатель и обвинитель, я даже могу собрать группу однодумцев, с которыми можно массово сбрасывать тревогу или агрессию, и это движение должно быть как можно более загадочнее и непонятней. Массовость делает меня стойким в своем убеждении своей правоты. Самое важно – это не узнать правду о том, что все направленное наружу это все мои внутренние монстры ищущие выход вовне. Им просто неинтересно и тесно внутри меня. Мой мир держится только на моей вере в свою непогрешимость и в этом его сила. 
Я осознаю с трудом, что все во мне, что мир, который несправедлив со мной, это всего лишь мое представление о себе в этом мире. Я стеснительно впускаю в свое сознание сомнения, которые стройными рядами наполняют колонный зал для финального бала в честь моего божества непогрешимости. Бог будет убит в своей королевской ложе, его труп будут вечно хранить в мавзолее как напоминание о былом величии, и это часть моего запасного варианта на побег из реальности. 
Как у меня дела? Да я и сам не знаю, как ответить на этот вопрос. Скорее всего - никак. В таком случае мне просто не хочется спрашивать других, на случай если у них все хорошо, иначе мне придется признать, что у меня тоже все хорошо, и моя магия рассеится и я больше не смогу быть верховным божеством в своем мире неудержимого искусственного горя. 
Кому тогда я буду неинтересен? Кого тогда я буду критиковать? 
Себя?

Исследования. Комплекс Нострадамуса.

Так странно, ведь все так четко выстраивается в один ряд, если только провести достаточно хорошее наблюдение за своим окружением. К себе я не могу быть столь внимателен ввиду отсутствия к самому себе столь критичного отношения как к другим, хотя именно на других я четко это заметил. Итак, речь идет о таком феномене, как «комплекс Нострадамуса». Суть в том, что когда я критично заявляю что-то другому человеку, я потом повторяю эту ситуацию сам, причем совершенно точно и во всех деталях как я заявлял в прошлом другому человеку.  Например, я говорю о том, что нужно находить время для того чтобы посетить месть Х в час Х. Это совершенно конкретное место и время. И потом, спустя некоторое время я сам же ок4азываюсь в ситуации, когда я уже вынужден признать что я не могу пойти в место Х в час Х.

Возможно, я тут чего-то не учел, и возможно, я правда многое не знаю про обстоятельства того другого человека, но я точно понимаю, что я сам попадаю в ту ситуацию которую я моделировал для другого со всей своей критикой. Меня эта ситуация настолько будоражит, что я не могу мыслить логически, меня так и тянет в магические пассы и всякие философско-эзотерические объяснения. А ведь все, скорее всего, просто, и я что-то упускаю из виду, что-то не проходит слои моих когнитивных защит, что-то постоянно остается за кадром. Если этот сценарий и правда существует, то тут открывается дорога к прямому моделированию ситуации в будущем. Или это очередная уловка разума на пути избегания своей собственной ответственности за все что сказано и сделано?

Как бы там ни было, все это происходит, и я не могу дать этому никакого понятного для себя объяснения. Неужели я наяву как будто во сне моделирую свое будущее, зная заранее, что я буду делать и как бы заранее оправдываюсь за то, что я этого не сделаю в будущем. Я предсказываю свое будущее, я скидываю ответственность за несделанное, и я снимаю с себя тревогу адресуя ее другому человеку вместе с заданием на исполнение и критикой в его адрес. Это как будто бессознательное следование заранее прописанному плану, а может и не такое уж и бессознательное.

Я пытаюсь в этом разобраться и вместе с тем понимаю, как сложно мыслить о системе оставаясь в системе. Слишком предвзят я в своем стремлении оправдать себя, слишком сильно мое желание вывести мир на приемлемый для меня уровень функционирования. Я словно следователь расследующий дело, запертый в следственном изоляторе. Все через фантазии, ведь я расследую дело, в котором я главный подозреваемый.

Я вижу, что это работает, я понимаю, что это работает и со мной, но я не понимаю, как это работает. Есть что-то большее, чем мое понимание, есть мир, который раскинулся вокруг меня невидимым океаном загадочных ветров, которые приносят мне сны наяву. Я вижу то, что я чувствую, и я знаю то, что я не могу почувствовать. Путь к знаниям лежит через боль. Или может так и нужно, не знать, как это работает, может время и правда течет из будущего в прошлое, и постоянно протекая по кругу. Точнее по спирали.