http://bukvoid.com.ua/

Если есть еще кроме меня настоящие почитатели этого уникального человека - добро пожаловать по ссылке. Очень интересная статья. И попутно - если у кого есть "Алиса.." в переводе Демуровой (только в этом) в электронном виде - поделитесь, пожалуйста.  Мой бумажный оригинал очень далеко.

http://www.peremeny.ru/blog/4027

 - "Бабуля, слушай, у тебя ж такая библиотека! У тебя нет случайно Фолкнера? имени не помню"
 - " Кто? Фокнер? Фокер?"
 - "бабуля,ФОЛКНЕР!"
 - "Тю...я такого не знаю..не слышала."
 - " АААА..жаль, а то мне что-то захотелось почитать"
 - " Фолкнер, я о таком даже не слышала ..Значит это кто-то из новеньких...которые именуют себя писателями,а на самом деле - один бред и пишут"
 - " Да не..вроде не современный, я его кажется в школе или в универе проходила"
 - " Что ты мне рассказываешь, я такого писателя не слышала - значит он либо современный,либо плохой".

Вот так...я - невежество, но иногда меня такие самоуверенные заявления от других людей просто поражают.
(Моя бабушка конечно не пример, но всё же - считается интеллигентным, умным человеком)

Это цитата из книги. Подарок для   - krik Гранит-М -

Может и еще кому то...

"...Я сделаю голос, подобный всем векам и туманам,какие когда либо были;он будет как пустая постель с тобой рядом ночь напролет, как безлюдный дом, когда отворяешь дверь, как голые осенние деревья. Голос, подобный птицам, что улетают крича, на юг, подобный ноябрьскому ветру и прибою у мрачных, угрюмых берегов. Я сделаю голос такой  одинокий, что его нельзя не услышать, и всякий, кто его услышит, будет рыдать в душе, и очаги покажутся еще жарче, и люди в далеких городах скажут: "Хорошо, что мы дома". Я сотворю голос и механизм, и нарекут его Ревуном, и всякий, кто его услышит, постигнет тоску вечности и краткость жизни."

-------------------------------------------------------------------(Р.Бредбери)

Вот честно скажу - мало какие мои сны могут переплюнуть публицистику Проханова. Это настолько классно, что я готов целовать прямо в пупок его обвисшее ниже колен пузо. Спасибо Стасу Белковскому за присланную ссылку.

Там еще можно по сайту полазить, но больше двух статей в сутки читать опасно для здоровья. Можно порвать кишки, анус, мозг и все остальные органы.

конкурс
произведения, связанные с Киевом,
посвящается Михаилу Булгакову
главный приз - 10 тыс. у.е.
http://top10-kiev.livejournal.com/21923.html

Ли Вонг Ян — легендарный вьетнамский расовый студент, обучавшийся (так гласит легенда) в середине восьмидесятых в МГИМО. Больше о нем ничего не известно, кроме ушедших в фидо, а потом и в интернеты перепечаток его сочинений. Основной особенностью их было то, что Ли Вонг Яну понравилось писать по-русски гораздо раньше, чем он научился это делать. Оригинальные словосочетания и попытки писать по-русски с азиатским менталитетом приводят читателя в неадекватное состояние.



«Столовая советская»

Мы с другом шли в сухой и прекрасный день. Голод сосал наши кишки и другие члены. Когда мы ивидили народные достижения то возрадовались и направили наши члены в столовую совецкую. Совецкая столовая всем мила и премудра!

Пишли в писанную столовую и забрали ложку вилку половник и другие инструменты и хлеб совецки тожы. В столовой нас поимели хлеб, вода, сухарик и другой макарон. Блюда с совецокй пищей вкусно пахли и мы об них с другом насладились. В столовой велики повар угостил нас пищавыми продуктами. например сода, сахар, компот красеный (потомушто совецкий), прижорскики и пюру.

Добрый повар дал нам поднос с пищей и я взял его и упал. Ноя не упал духом а напротив возрадовался, ч то любованя пишща совецки моя. Сторож насиловал поклонился и попрыгал на одной ноге. а повар снова назал меня страшным словом и я возрадовался.
Брольше нимагу писать.

     Офицеры занимали свой собственный долгий стол ,а мы, одногодки- контрактники -отдельную комнату, но и туда, бывало, проникал людской поток: девушки ругались у нашего стола когда цапались со своими любовниками; тут не прекращались толкотня, шум и проклятья солдат, взвизги баб и лязг надеваемых штыков пока не из ближайшей казармы не являлся наряд- и снова воцарялся относительный порядок, а самых буйных смутьянов уводили прочь от танцевальных радостей под заслуженный арест.
     Такой была гостиница "У картечи", там я и познакомился с фельдфебелем Хвастеком, служившим тогда в третьем батальоне. Он был красавцем, высоким и статным- я им, нашим знаменосцем, издавна втайне любовался на парадах и смотрах. Он подобно гостинице днями выглядел угрюмым и замкнутым, молча исполнял свою службу, а вечерами "У картечи" возвращался к своей полнокровной жизни. Там его, всех перепивающего, я что ни вечер видал сидящим за столиком у самого подиума музыкантов с Фридой Хонек. Но там он надолго не задерживался. Как только пустела его пивная кружка, он тут же прощался с девушкой. Где шумело и кипело, где смех гремел, где фельдфебель видел раскрасневшиеся, возбуждённые лица, там он был ко двору, там обретался в своей стихии. Вначале- у стола в нише, где канониры играли в "зелёный луг". Он ставил два гульдена на первую попавшуюся карту, лишь отчасти радуясь выигрышам, лишь бы побыть за компанию. Выиграв ли, проиграв, он не дожидался причитающихся ему монет- и внезапно присаживался за стол старого, мрачного оружейника Ковача, интимно прихлёбывал из его кружки- и пропадал среди музыкантов. Возвращаясь со скрипкой лабуха Котржмелеца, вскакивал он на стул и наигрывал оттуда назло хозяину инструмента, который, бранясь, сбегал с подиума и хватал проказника за мундир. Тогда Хвастек бросал скрипку на стол и хватал за руку Фриду Хошек ,и заводил с нею танец, мех столов и стульев, проносясь галопом мимо кельнера, балансирующего с дюжиной пива на подносе, пока девушка, обессилев и выдохнувшись, а всё же счастливо улыбаясь, не опускалась на стул. Ему же всё было мало: он ,забравшись на стол фельдъегеря, демонстрировал своё искусство жонглёра и фокусника- заставлял исчезнуть гульден под салфеткой или вынимал из кармана оторопевшего рекрута дюжину вилок и всякую всячину. И, насытившись всем этим, он распевал уличную дразнилку или марш, а остальные пели хором заодно.
     То были грустные и весёлые напевы. Двенадцать лет минуло с той поры, а я всё помню те чешские песни и мелодии, которым в маршевом темпе вторили было солдаты. Вот одна из них, печальная, о смытой мельнице, послушайте:

          Не стану молоть я, не буду трудиться:
          разлив реки унёс моё добро.
          Уплыли` колёса все,
          лопасти да сундуки.
          Не стану молоть я, не буду трудиться:
          разлив реки унёс моё добро.

     А затем припев:
 
         Вспомни, милая, вспомни, любая,
         как однажды было нам...

      ...после чего Фрида Хошек всегда распускала слезы. Она была плаксива, сама не зная, отчего. Потом ещё была песня с 1866 года, о солдате, который лежит в госпитале. Она начиналась так:
 
         Правая нога надво`е,
         левая- одна культя`.
         Милая, приди, взгляни-ка:
         ах, война, сгубила ты меня.

     Но фельдфебель знал и озорные песни. Например, псевдояпонскую дразнилку, явившуюся из русофильского сердца чешского солдата:

         Как из Порт-Артура
         ехала да фура,
         а на ней- фельдмаршал Канимуро.
 
     А хор подхватывал припев:

         ...сидит-варит себе чаю, чаю,
         кофе чёрный, шоколад,
         сидит-варит себе чаю, чаю,
         шоколад и ром.

    Но любимейшей песней Хвастека была та, где рекрут не отдал чести своему фельдфебелю:

        В воскресенье я гуляю,
        сигаретой дым пускаю,
        а под ручкой- девка-
        мимо- герр фельдфебель.

        Я его не привечаю,
        повисеть ему желаю.
        Он- три слова гордо:
        "Завтра -мне с рапо`ртом".
   
        Все рапо`рты эти знаю,
        я к ефрейтору шагаю.
        Говорит: "Неделю
        карцера. Ты, смелый".

       Капитан сердит по-волчьи 
       пышет ядом, брызжет жёлчью,
       дал мне три недели,
       молча отметелил.

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы