Кого вчера завалили?

Обычного блогера. Точнее, очень хорошего блогера, даже ботана. Еще точнее - только его памятник.

Так вот, в переводе на современный сленг, Ульянов под ником Ленин был популярным блогером. Он писал себе в блог посты, заметки и целые статьи, публиковал их на доступных ему ресурсах и оставлял комменты там где не был забанен тогдашними админами. Иногда его банили по ай-пи и он вынужден был отсиживаться и отмалчиваться, пописывая в стол. Ленин чатился и переписывался с другими блогерами и даже блогерессами, собирал лайки и набирал рейт в своей среде. Большинство юзеров о нем понятия не имело и жило-поживало своей жизнью.

Но потом внезапно грянул кризис вроде сегодняшнего и оказалось что в стране жо... смута. Народ долго топтался на площадях, выгребал красные квадраты на аву и никак не мог решить - кого противопоставить "злочынной владе"™. Тут вспомнили о Ленине. О нем многие много слышали, чтут его мнение и признают в нем почти ... Навального или даже Нюру Берг. 

Потом пришла идея - вот честный блогер! Давайте двинем его! Как водится рванули к Ленину в гостевую ходоки и засыпали все комплиманами и пиксельными розочками. Дескать, ты у нас в фаворе, у тебя авторитет, нарядный бложик и все такое...короче, двигай-ка ты на майдан и бери в свои руки ... лопату и политику в конце концов. Можешь даже прихватить сладкую Маринку в лице Инессы. Ну, Ленин как водится поломался немного, мол я ваще за границей зарегился, не хочу, не могу, не буду... Но ходоки не унимались, пробивали "на слабо", слали "спасибы" на карту приватбанка и таки добились - дрогнул почтенный блогер. Надо сказать, что его убедили не столько "спасибы" и вопли, сколько чисто научный интерес - ведь он был пытливый и любопытный юзер. "Чем черт не шутит. Зато я узнаю что можно состряпать из моих умозаключений и концепций, из моих разработок в конце концов. Интересно ж ведь!"

В октябре блогера показали на ресурсе, а потом и на весь тогдашний бомонд. Все сказали "Ура", кышнули старых админов и выделили Ленину их админку с кнопками. Шесть лет просидел Ленин в администрации, шесть лет пил горький Низкафэээ™ и курил Приму без фильтра. Чуть больше Ющенко, но намного меньше Кучмы. К концу срока кризис рассосался, страсти улеглись ... и Ленин умер в самом-самом начале 1924 года.

Вот в общем-то и все.

Потом все пошло уже без него, при другой администрации и по другим правилам...

А памятники ему поставили. Тоже без него, кстати. Памятники ставили за то, что при нем страна вышла из жо... смуты, получила надежду и направление ну и просто за то что он был честным юзером, не шкодным и не алчным, да и обходился стране не в пример дешевле некоторых.

В школе мне было нормально. Потому я с удивлением смотрю на людей, которые вспоминают школьные годы или с лимбическим ужасом, или с трепетным придыханием.

В классе я был запасным лидером. Лидером среди середнячков. Мне всегда казалось непозволительной

роскошью тратить себя на всеобщую любовь и уважение. Быть активным лидером – это так утомительно.

На физкультуре я неплохо прыгал и бегал стометровку, но совершенно не умел подтягиваться, лазить по канату и вот это вот: десять кругов вокруг школы, где-то до третьего класса. В командных играх участвовал постольку поскольку. Вообще-то у меня было освобождение; я долго наблюдался у кардиолога из-за проблем с сердцем. Но и просто так сидеть в провонявшем потом спортзале на лавочке не хотелось. Потому, получается, любая физкультура была по желанию. По моему желанию. Итоговая оценка была чаще пять, чем четыре.

Меня не дразнили. Никакого буллинга. В школе у меня даже не было клички. У меня, худенького рыжего мальчика с заиканием по имени Антон не было клички. До сих пор удивляюсь, как так получилось.

И именно школа в лице двух учителей, информатики и рисования, определила мою будущую профессиональную деятельность как компьютерного дизайнера.

Учитель информатики – непростой советский негр – совершенно уникальный дядька. К нему и после школы вечерами ходили, и после выпуска. В своём кабинете и прилегающей каморке он чуть ли не жил сутками. Вместе курили, вместе выпивали. Выпивали чаще кофе, но иногда и портвейн.

Учитель рисования, ужасающе строгий, ненавидел, когда его предмет называли рисованием. Только изобразительное искусство. И он реально нам давал и рисунок, и акварель, и гуашь, и скульптуру. Мы делали кукол, мы осваивали шрифтовой и технический дизайн, петриковскую роспись, даже икебаны составляли. Но, повторюсь, строг и требователен был чрезвычайно. Настолько, что девочки, которые отличницы попой, а не талантом, боялись ходить к нему на уроки до слёз и уписивания.

Лучший друг всегда был один. За всё время учёбы они были разные, но всегда по одной штуке единовременно. И много знакомцев. Потом эту модель отношений в неизменном виде я перенёс на женщин.

Откровенных врагов как-то не припомню.

Дрался редко, но метко. Какие мальчиковые драки были в моё время? Взаимно потолкаться, взаимно схватиться за лацканы пиджаков, упасть, хорошенечко вываляться в пыли, траве и замереть, громка пыхтя, во взаимном удушающем. Но меня кто-то из отцовских друзей научил не заниматься этой всей ерундой, а сразу бить левой снизу в челюсть. Даже правильное место на челюсти показал. Ну я и бил сразу. На этом, обычно, конфликт исчерпывался. Смущало только то, что д'Артаньян бы первым не ударил.

Учился хорошо, всегда много читал. В одно время увлекался пиротехникой, в другое придумыванием комиксов, в третье – пёк тортики-печеньки. Вне школы плавал в бассейне «Динамо» и пел в хоре мальчиков «Крылья».

Как-то так.