Розширення сфери діяльності ОУН за межі Західної України почалося в 1939 р. після приєднання цих областей до Української Радянської Соціалістичної Республіки. З початком Великої Вітчизняної війни у 1941 р. цей рух активізувався. Для походу на схід були створені спеціальні «похідні групи», які дійшли до Харкова, Донбасу, Криму і Кубані. Метою цього руху називається поширення національної ідеї і згодом — відновлення української державності [2] Обласні проводи ОУН Криму підпорядковувалися Південному крайової проводу в Дніпропетровську. [3] За інформацією СБУ, німці спочатку не звертали уваги на ці групи, а дізнавшись про мету їх діяльності, почали арешти і розстріли. Зокрема, в Криму гестапо заарештувало провідника ОУН Степана Теслю, який був страчений після допиту. [4] У всіх головних містах Криму діяли угруповання УПА, які називали революційними комітетами [5] Відомі також, що кримські татари воювали у складі УПА проти радянської влади [6] Відомо, що підрозділи Української Повстанської Армії в Криму діяли в Сімферополі, Євпаторії, Джанкої, Ялті, Українську, Петрівці, Севастополі, Старому Криму, Керчі, Феодосії, Алушті, Михайлівці і багатьох інших населених пунктах, які були поруч з дислокацією похідних груп. З донесення агента СД В. Косика від 31 грудня 1941 року, знайденого у секретних справах Рейху, нам стало відомо, що зі Львова до Криму революційна ОУН направила шість похідних груп, близько 40 чоловік. Тільки одного повстанця нацисти арештували по дорозі в Крим. [7] Взимку 1941—1942 р. починаються розстріли членів ОУН, фашисти дають вказівки поліції, військовій розвідці і СД посилити роботу особливо щодо викриття похідних груп, які були спрямовані до Криму. ОУН революційна в той час створила Український Революційний Комітет з підготовки повстання проти німецьких загарбників, адже ніхто не бачив перспективу перемоги над Німеччиною. Комітет очолив Микола Шапар, який потім загинув при виконанні однієї з бойових операцій. Згодом, з середини 1942 року, заступником голови комітету з пропаганди був призначений Володимир Шарафан, що займався мобілізаційною роботою, створенням культурологічних і освітніх установ, поширенням націоналістичних агіток. [7] У січні 1942 р. в Криму з'явилися 6 нових похідних груп ОУН. Проте цього разу всі їхні члени належали до бандерівської гілки цієї організації і були вихідцями або з Галичини, або з Правобережної України. Кожна з груп налічувала, в середньому, по 6 чоловік. Вони намагалися створити в Криму підпільний рух, однак, за словами українського емігрантського історика В. Косика, випадки підтримки кримчанами були поодинокими. [8] У відповідь на підпільну діяльність ОУН з боку німецьких окупаційних властей негайно пішли репресії. Так, член однієї з похідних груп, що проникли до Криму, був заарештований ще по дорозі до Сімферополя. Інша похідна група, чисельністю в 14 осіб (керівники Р. Бордаховскій і Наконечний), була в повному складі заарештована і розстріляна гестапо в Джанкої на початку грудня 1941 р. На початку наступного року в Сімферополі за наказом Служби безпеки (СД) було закрито місцевий український театр, а ряд його акторів було заарештовано за зв'язки з ОУН. Одним з небагатьох уцілілих був член «Південної похідної групи» Б. Суховерський, який ще протягом 1942 р. продовжував організаційну роботу в Криму. [9] З самого початку прибуття до Криму похідних груп ОУН почала зазнавати значних втрат у боротьбі з фашизмом. Так, Іван Осадчук, провідник кримських українських повстанців у грудні 1941 року був арештований в Євпаторії і згодом розстріляний гестапівцями. У лютому 1942 року гестапо заарештувало 14 повстанців Джанкойського українського революційного комітету на чолі з провідником Романом Бардахівськім та його помічником, учителем школи Наконечним. У тому ж 1942 році, трохи пізніше, від рук фашистів загинули відомі серед кримського населення організатори повстання: Степан Ванкевіч, Михайло Лобак, Степан Тесля. Але боротьба кримських українських націоналістів за незалежність української державності не припинилася. [7] Після провалу Джанкойської групи Дніпропетровський Крайовий Провід усуває від керівної роботи Івана Янчишина і призначає провідником Степана Теслю, який розвиває господарсько-торговельні об'єкти Революційного Комітету, залучає свідомих борців з числа інтелігенції, робить спробу підняти націоналістичний рух в Криму. Поширюються газета «Наступ», журнал «Пробоєм», в яких показані портрети чільних націоналістичних лідерів і програмні принципи. До Сімферополя прибуває і мельниківської провідник ОУН Борис Суховерський. Були організовані зустрічі з існуючими похідними групами. На квартирі Базідевіча по вул. Жуковського він поставив завдання групі Ярослава Савки, в складі якої перебувало 8 осіб, з них — 6 сімферопольців. З другою групою зустріч відбулася на квартирі Володимира Шарафана на вул. Профспілкової. Потім зустрічі відбулися і на інших явки в населених пунктах Південного узбережжя. [7] У той час на півострові активно працювало бандерівське підпілля. Воно мало більш розгалужену партійну мережу, яка формувалася за принципом трійок, виконувало чітку програму з підготовки повстання на відміну від тодішніх завдань мельниківців — взяти владу шляхом просочення своїх кадрів до керівних органів влади і проведення мирного перевороту. Розуміючи нездійсненність утопічного проекту, основна частина мельниківців перейшла в революційну організацію. У тому числі перейшли в революційну ОУН Ярослав Савка — колишній петлюрівський офіцер, і Володимир Шарафан. З активістів національного руху, які в підпіллі вели боротьбу, на сьогодні відомі одиниці. Після арешту гестапо Степана Теслі, провідником у квітні 1943 року його призначають 25-річна Катерина Мешко з добре підробленими документами на Ольгу Прудник. [7] Катерина Мешко створює військову референтуру, яку очолює Григорій Волощук. До Криму прибувають три легіонери УПА, відомі лише імена: Ігор, Степан і Петро, а керівництво місцевим УПА бере на себе глибоко законспірований керівник служби безпеки під назвою Головна Булава. Було створено загін самооборони на чолі з працівником станції «Сімферополь» Рустемом і тридцятьма працівниками залізниці. Частково формується загін УПА «Бійці», сотником якого призначається севастополець Василь Чмига, він же Моряк. Створений навчальний загін «Сиваш», який очолює колишній петлюрівський офіцер Ярослав Савка і його син Віктор. Севастопольський провідник Іван здійснює закупівлю зброї, медикаментів. У зв'язку з проведенням бойових операцій створюється госпіталь. Звільнені загоном Рустема військовополонені та завербовані до Німеччини переправляються за їх згодою до загону «Сиваш» або в партизанські з'єднання. [7] Зв'язок з партизанами Сімферопольський революційний комітет здійснював через зв'язкових. Було поставлено завдання якомога більше відправити звільнених у партизанів, щоб потім безкомпромісно можна було схилити партизан на свій бік. Але і Революційний Комітет піддався репресіям. Його господарсько-торгова частина була легалізована під назвою Український допомоговий комітет. У жовтні 1943 року «за невиконання наказу про виділення 400 чоловік для охорони залізниці» німецьким комендантом легалізована частина революційного комітету була заборонена. Почалися арешти українців, запідозрених у приналежності до підпілля. Гестапо звіріли, обставляючи своєю агентурою арештованих українців. Їм вдалося вийти на явочну квартиру в Джанкої. Майже два місяці карателі вистежували явку бандерівського підпілля і в травні 1943 року гітлерівці захопили і вбили Вольчака. Наприкінці 1943 року у ворожій катівні був розстріляний і Степан Тесля. [7] Чинний загін УПА «Бійці» вирушив на з'єднання з УПА-Південь, почавши бої в Одеській області. У Голованівському районі в бою з німцями загинув його сотник Василь Чмига. [7] У серпні 1943 року Катерина Мешко разом з Володимиром Шарафанов були викликані до центральних органів УПА. Катерина залишилася у Львові, а Володимир повернувся до Криму і активізував Український визвольний рух. Він провів переговори з командуванням партизанських загонів, намагаючись залучити їх до кримських похідних підрозділів УПА, неодноразово зустрічався з Озенбаш, що керував кримськотатарською організацією націоналістів та представниками підпільної організації росіян Криму «Нова Росія». [7] До того часу Головна Булава Криму об'єднувала дев'ять повстанської груп, що діяли в найбільших населених пунктах Криму. З підходом радянських військ частина повстанців була відкликана на посилення УПА-Південь, частина — партизанських з'єднань. Зараз відомі 43 кримські повстанці, які боролися за незалежність України в УПА, але розвідка з пошуку фактів української визвольної боротьби в Криму триває, і читачі ще дізнаються про нових героїв. [7] 13 квітня 1944 був звільнений Крим. Багато українських повстанців були мобілізовані. Так, Володимир Шарафан брав участь в боях за визволення Севастополя і був важко поранений на Малаховому кургані. Лікувався в Алуштинському евакуаційному госпіталі, де був заарештований. Трибуналом НКВС 4 липня 1944 він був нібито засуджений за ст. 58-1 «б» і 58-11 КК РСФСР до вищої міри покарання з конфіскацією всього майна і 13 лютого 1945 страчений. Але в справі відсутній протокол судового засідання, а три підписи під актом виконання зроблені одним почерком. [7] Лише в 1993 році Шарафан за Законом України «Про реабілітацію жертв політичних репресій в Україні» був реабілітований.

Матеріали з Вікіпедії 

…ветер… жестокий, неистовый, сбивающий с ног, хлёсткий ветер в лицо – такой, что невозможно расслабиться – каждое мгновение, чтобы не упасть, мозг контролирует положение обеих ног и обеих палок, которые теперь стали продолжением моих рук, частью моего тела… …снег… мокрый, тяжёлый, влетающий на полной скорости в щёки, в губы, в глаза – несомый бешеным ветром, почти крушащий всё на своём пути – при температуре около нуля каждая снежинка, напитывая влагу, становится тяжелее и больше в несколько раз, этот снег не даёт ни на миг взглянуть дальше своих ног… …туман… густой и непроглядный, коварно окутавший весь мир вокруг – сосны, вершины, обрывы и скалы, нас самих – так, что, отойдя друг от друга на какие-то семь-десять метров, возникает ощущение полной потерянности – и кричать бессмысленно – ветер унесёт крик и заглушит своим воем… …запоминай, Лёня, запоминай эти минуты, полные неистовой, необузданной природной мощи – минуты, ради которых ты сюда пришёл… внимай ветру, лови свирепый снег лицом, всматривайся в туман, запоминай такой Крым, которого ты раньше не видел и не слышал, и даже не мог представить…     А три года назад нам очень повезло с погодой. В 2008, в середине февраля мы вдвоём с Серёгой два дня ходили здесь же, при небольшом морозце, без ветра, и с практически безоблачным небом. Насколько нам повезло – мы поняли только сейчас.     Теперь нас было четверо – я, тип, похожий на него (Лёша Р.), ещё один Алексей (Лёша Т.) и Серёга. Дата похода была намечена довольно давно, прогноз погоды тогда был более-менее приемлемый, но ближе к выезду картина на Гисметео становилась всё суровее и суровее. Но переносить поход было уже некуда, а Крым, как нам казалось, - это всего лишь Крым – тёплый, уютный, приветливый – тем более, когда есть определённый опыт, снаряжение и GPS-навигатор.     Впопыхах я ещё и шапку свою забыл, но Серёга мне презентовал на время похода свою – у него было две (почему-то). И вот мы уже в поезде, знакомимся – трое из Запорожья и один из Днепропетровска. Двадцать первый век, люди зачастую сначала знакомятся в интернете, в том числе на i.ua. А потом идут вместе в поход, и дальше они уже навсегда – Друзья. Так было и в этот раз – с Лёшей Р. из Днепропетровска мы впервые увиделись уже в пути. Спать легли не сразу – уж очень хотелось побольше пообщаться «до» похода.     Утро, Симферополь, троллейбус – и вот уже мы едем к Ангарскому перевалу. Симферополь и его окраины были не то, что лишены снега – а просто СУХИЕ! Нас этот факт просто поверг в шок – по прогнозам нас должен был ждать снег. Но скоро нашему взору предстали верхнее плато Чатырдага и Северная Демерджи, накрытые белой зимней шапкой – и наше разочарование как рукой сняло.     Наш троллейбус оставил у Сосновки одну группу, на Ангаре – нас и ещё одних развесёлых ребят. Они пошли к Чатырдагу, а мы – по направлению на Демерджи. Но сначала мы немного перекусили под навесом прямо на перевале. На часах тем временем было начало девятого. Памятник строителям шоссе, грунтовки-тропинки, и вот – мы уже на первой видовой площадке, созерцаем обворожительные кулуары Чатырдага, обрамлённые снежными кружевами. Начинается ЗИМНИЙ поход, щёлкают затворы фотокамер, мы начинаем вкушать, дегустировать и смаковать снежные пейзажи…

    Отдохнув, мы пошли дальше – всё выше и выше по грунтовке, сначала между буков, а потом – между сосен, мы монотонно шли вверх, раздумывая о том, что снега под ногами – от силы сантиметра два, и очень бы хотелось,  чтобы там, наверху, на яйле, снега было ну хотя бы сантиметров двадцать, и чтобы он ковром покрывал всю яйлу без прогалин, чтобы мы побывали в настоящей, красивой, белой-прибелой сказке…

    Примерно в десять часов дня мы были у родника. Вода вкуса талого снега – что может быть чудеснее?! Немного освежившись и сфотографировав родник, мы двинулись далее вверх по грунтовке, по направлению к перевалу Ман. На перевале мы снова устроили фотосессию. Если у каждого участника похода есть фотоаппарат – то остановки для фотографирования не вызывают ни у кого отрицательных эмоций. И это обстоятельство очень радовало всех нас – наш состав полностью устраивал каждого участника. Хотя, учитывая наличие всего лишь одного штатива – моего, можно сказать, что я всех немного задерживал. Но, не будь у меня штатива – разве были бы у нас кадры со всеми нами одновременно?

    Двинулись дальше, по грунтовке, а затем наш путь лежал крутой тропочкой вверх, по заснеженному склону – и мы потихоньку пошли… каждый метр подъёма приближал нас к выходу на яйлу. Каждый метр подъёма приближал нас к дикому неистовству бури…

    Всё выше и выше мы шли, озираясь вокруг – на открывающиеся панорамы Чатырдага и Бабугана, на торчащий остов Пахкал-Каи, и всё ближе подходил к нам с севера фронт снегопада, ветра и тумана, и наша встреча с ним была неминуема. По мере набора высоты снег под ногами становился всё глубже, мы остановились – Лёша Р. одел бахилы.

    Серёга забрал у меня штатив, а то я из-за головной боли отставал. Именно в те моменты, когда можно никуда не спешить и осмотреться спокойно вокруг – можно реально оценить окружающую обстановку. Обстановка нынче была недетская. Сильный боковой ветер и снег, неба уже было не видно – всё, что было выше нас – закутано серой пеленой. Да… Вот она – зима!!! Вот, наконец-то! А то, понимаешь, Симферополь сухой нас встречал! Но никто даже представить себе не мог, что это были даже не цветочки погодных катаклизмов, а лишь намёки.     Казалось – с каждый шагом вверх по склону ветер ощутимо усиливался. А вместе с ним усиливался и снегопад. Хотя снегопадом это природное явление можно назвать весьма условно, так как снег не падал, а летел, бил, лупил и хлестал по лицу. На последних метрах подъёма ветер нёсся в сторону яйлы, снизу вверх – и нас буквально выносило на плато, вопреки силам  притяжения.

    Вот мы и на яйле. Ветер бесится на кромке плато, наст под ногами подло проламывается, мы отходим к небольшому соснячку, чтобы отдышаться, собраться с мыслями и одеть бахилы. Пораскинув мозгами и посмотрев на часы – решаем – отойти немного от кромки яйлы с завывающим ветром, укрыться где-нибудь среди деревьев и перекусить, а там – на сытый желудок – авось мудрая мысль придёт…

    Небольшой отрезок пути по яйле до перекуса проходил среди занесённых, облепленных снегом сосенок, которые всем своим видом говорили нам: «Не идите сюда!» Но нас это не останавливало – мы доползли по насту до укромного места и скинули рюкзаки. Даже эти немногие десятки метров ровной дороги по насту дались нам очень тяжело, и у всех роились мысли – КАК можно пройти весь маршрут с такими условиями?!

    Но долгожданный перекус полностью вытеснил эти переживания. Установили на горелку котелок со снегом, вокруг него поставили каремат для защиты от ветра и  в этот момент к нам присоединился… Ромчик! Мне бы очень хотелось, чтобы с нами в тот день был киевский Ромчик (llrr), но он был дома. А тот ромчик, что был с нами – он ямайский, тоже неплохо поднимает настроение и сближает компанию, особенно в горах. Но, разумеется, хорошо было бы иметь обоих Ромчиков в своём распоряжении.

    Употребив по кружке горячего и по пятьдесят грамм горячительного, приговорив остатки утренних пирожков, яиц, колбасы и других приятных вещей, мы принялись собирать вещи. За время нашего перекуса рюкзаки изрядно присыпало снегом. А деревья, что стояли метрах в двадцати от нас, то скрывались полностью в тумане, то вновь появлялись.

    Надо было куда-то идти. Но куда? Сбивающий с ног ветер, сплошной туман, проламывающийся наст – всё это очень сокращало скорость передвижения. Идти дальше по намеченному маршруту – это означало, что его надо пройти полностью – до перевала Кара-Оба, а завтра оттуда либо Хапхалом до Генеральского, либо урочищем Курлюк-Баш к трассе. Но дойти с такой погодой до Кара-Обы за день было в нынешних условиях весьма проблематично. Три года назад мы с Серёгой к вечеру дошли туда, но тогда у нас из всего набора маршрутных проблем был только проламывающийся наст. Ни ветра, ни тумана – отличная видимость и уверенность в каждом шаге. В этот раз мы решили не рисковать. Тем более, что GPS разряжался стремительно быстро, а в таком тумане это были наши единственные глаза.

    Выйдя из соснячка, мы взяли азимут на Корону (Сарпа-Кая) и пошли, не видя ничего дальше десяти метров. Но, вместо того, чтобы вернуться чуток назад и пойти по кромке яйлы, придерживаясь грунтовки, мы пошли обходить соснячок с другой стороны – а всё дело в том, что ветер хлестал снегом по лицу, и мы таким образом развернулись к нему спиной.

   Сначала мы просто грузли в снегу, выдирая ноги из наста, пригибаясь под напором ветра, но потом наш путь зачем-то пошёл в гору. Но уж очень не хотелось разворачиваться к ненастному ветру лицом или даже боком – и мы продолжали свой путь прямо, надеясь, что подъём этот небольшой и мы вот-вот выйдем на грунтовку. Но подъём всё не кончался, и становился всё круче и круче. Мы, сами того не осознавая, взбирались на Северную Демерджи. В конце концов здравый смысл и GPS-навигатор взяли верх над нежеланием подставляться ветру, мы перешли на траверс, а через время стали спускаться, для чего нам всё-таки пришлось пойти лицом к ветру.

    Снежинки… такие пушистые, лёгкие, воздушные… где вы? Вместо привычных нам, милых сердцу белых крошечных существ, в лицо на бешеной скорости влетали мокрые, тяжёлые комья снега, и каждую такую снежинку отчетливо было слышно кожей. Мимолётный взгляд вперёд – и несколько шагов, низко опустив голову. Затем ещё мимолётный взгляд, пытающийся что-то разглядеть в тумане. А видно было только то, что вниз от ног убегает склон, убегает, растворяясь в тумане. И больше ничего. Вниз было идти сложнее, чем вверх – отчасти, потому что склон был обледенелый, и приходилось с каждым шагом с силой ботинком пробивать корку льда, чтобы уверенно поставить ногу.     Вспомнились слова киевского Ромчика накануне выезда: «Ми тут прогнози дивимось - ви в саму торбу туди потрапите, штормові попередження, морози, сильні опади. Кльово!» Ох, Рома, это не торба… Это просто… трындец!     Снег бил в лицо – и иногда увесистая мокрая снежинка, норовя ударить в глаз, попадала на ресницу, и висела там, пока не оттаивала полностью. Она висела на реснице, немного закрывая обзор, а я смотрел на неё и думал: «Вот это и есть характерная черта нашего похода – снежинки на ресницах, будто пытающиеся показать, кто здесь хозяин». Снег бил в лицо и, оттаивая, смешиваясь с потом, стекал по щекам и носу – и на кончике носа то и дело свисала капля этой солоноватой воды – и смахивать её не хотелось, потому что руки стали такими же обязательными конечностями для передвижения, как и ноги. И эта капля, немного повисев на кончике носа, скатывалась потом на губы, придавая всей сегодняшней зимней картине солоноватый привкус.     Так мы спускались, кажется, целую вечность – в тумане всё не было видно конца этому склону. Лёша Р. попробовал было применить методику более быстрого и менее трудозатратного спуска – сел на ледяную корку склона и заскользил вниз – но быстро сообразил, что скорость становится неконтролируемой и застопорился палками. А я переживал за Лёшу Т. – у него не было палок, а на таком склоне они очень выручали. Но, ко всеобщему счастью, мы вышли на дорогу, которая по кромке яйлы вела к Сарпа-Кае.

                                   

    То, что это была дорога – поняли все, несмотря на солидный слой снега на ней. Нашему ликованию не было предела – самое сложное на сегодня осталось позади.     Снег теперь хлестал сзади, да и ветер почти сразу уменьшился – от него нас слегка прикрывала вершина Северной Демерджи, которая подарила нам столь яркие впечатления на своих склонах. В общем, настроение у всех поднялось, скорость передвижения – тоже, и мы довольно скоро даже мельком стали видеть окружающие пейзажи в обрывках тумана – мы выходили из штормовой тучи. Через время дорога начала поворачивать вправо, прижимаясь к обрыву - и тут нас встречала Сосна.

    Та самая Сосна, которую впервые я увидел десять лет назад, осенью. Тогда мы с братом вышли на обрывы Сарпа-Каи – всё было окутано туманом, а Сосна выглядывала, и, казалось, подмигивала мне. Но, пока я достал из кофра Зенит – туман скрыл её из поля зрения. Теперь же, пока ребята отдыхали возле рюкзаков, я стоял на краю козырька и ждал. Десять лет я ждал момента, чтоб сделать упущенный кадр. Я был здесь много раз с тех пор. Я дважды поменял камеру с тех пор. Но Сосна была всё также прекрасна в этих туманных одеяниях – и камера теперь была наготове!

    Отдохнув, мы двинулись дальше – в сторону перевала Ман. Проходя то место, где мы пять часов назад начинали подъём по крутой тропочке прямо в бурю, мы не смогли найти и намёка на свои следы. Серёга нас подбивал сегодня же спуститься на Ангарский перевал и устроиться на ночёвку в турбазе – с отоплением, кроватями и прочей ерундой. Но мы этот вариант сочли неспортивным. Ну, я счёл, остальные промолчали. Алексеи, конечно, тоже были против тёплой ночёвки – просто я сразу на Серёгу набросился, не дав им и слова сказать. Хотя, возможно, Серёга шутил, и таким образом хотел проверить наш дух на прочность. В общем, на стоянку мы решили остановиться у родника внизу – а то на перевале Ман был довольно сильный ветер, да и газ тратить на топление снега там не придётся.

    Когда ветер не валит с ног и в лицо не лупит снегом, замечаются новые детали. Перчатки были абсолютно мокрыми. Было такое чувство, что их можно даже отжать. Но заметно это стало только тогда, когда немного отступили погодные неприятности. А, скинув на стоянке рюкзаки и решив переодеться, мы с удивлением обнаружили, что наши куртки стали ощутимо тяжелее – раза в два. Всё было насквозь мокрым. Но, слава Богу, вещи в рюкзаках не пострадали. Мокрый спальник зимой – это могло присниться только в кошмарном сне. Поставили палатки, разгребли вещи – дальше дело было за ужином. На улице был сильный ветер, поэтому пришлось ставить котёл внутри палатки. А, так как палатки у нас были двухместные, то мы с Лёшей Р. сидели «на кухне» а когда вода в котле закипела, то, учитывая сверхмалый объём воздуха в палатке, «кухня» превратилась в русскую парную. Правда, температура была невысокая – градусов десять – но вот пара было вдоволь.

    Доварив супчик, мы, захватив с собой  горячительное, отправились «в гости». Суп пошёл «на ура». А ещё «наурее» разошлось пол-литра вина, полбутылки ромчика и грамм двести коньячку. Как же тепло и душевно сидеть вчетвером в двухместной палатке, по очереди выпрямляя ноги, и болтать о важных и неважных делах и мелочах после такого крутилова, мочилова и шмоналова, которое мы пережили наверху! Но еда была съедена, выпивка была выпита, а закуска закушена. В магазин за новой порцией было идти далековато, а чая нам почему-то не хотелось. Поэтому мы с Лёшей Р. вылезли «из гостей» на улицу, с удовольствием выпрямились во весь рост, и пошли в свою палатку. Сначала мы о чём-то ещё разговаривали. Но потом я уснул, а Лёша продолжал разговаривать. Но не очень долго, как он говорит.

Второй раз в зиму я беру два каремата и два спальника. Второй раз мне хватает одного спальника, а запасной так всю ночь и лежит наготове. Спальник Bergson честно отрабатывает заявленную экстрим-температуру – минус  два градуса. В палатке под утро было около нуля. А вот Лёша Р. замёрз, несмотря на то, что его спальник хвастался температурой минус восемнадцать. Всё-таки бренд Bergson держит своё имя.

Проснувшись около половины седьмого, мы потихоньку вылезли из слегка занесённых снегом палаток. Одевая куртку, я обнаружил, что та её сторона, которая лежала у края палатки, за ночь задеревенела полностью. Половина куртки была мокрая, половина – деревянная. Я достал свои вторые перчатки. Остальным ребятам повезло меньше – Лёше Т. пришлось отогревать свои деревянные рукавицы до состояния мокрых, и потом одеть. Серёга надел тоненькие перчатки – хоть какие-то, зато сухие. Лёша Р. сделает через время так же, а пока он накрылся поверх своего ещё и моим спальником, и, наконец-то согревшись, уснул.

Пришло время узнать температуру на улице. Когда сидишь в тёплом офисе и смотришь прогноз на каком-нибудь сайте, то минус семнадцать – это «Кльово!». А когда столбик термометра в собственных руках обрывается на отметке в минус пятнадцать – это торба!!! Вроде бы градусы одни и те же, и знали мы о таком морозе – но лёгкий шок от реальных показаний термометра всё же наступил. Ещё и ветер так же продолжал гонять позёмок. Зато тумана не было. И снегопада не было. А тот снежок, что носился над землёй – был совершенно сухим. Местами виднелось небо, иногда на этот обалдевший после вчера мир пробивались солнечные лучи – и в эти моменты душа фотографа рвалась и металась – бежать на перевал Ман за пейзажами. Лёша под двумя спальниками остался спать, а мы втроём, подгоняемые этими эмоциями, побрели по сухому, мягкому снежку наверх.

Буки справа от дороги были великолепны – как нарядные джентльмены – стройные и импозантные, со снежной оторочкой стволов и ветвей, восхищались в тишине обворожительными дамами в ослепительных кружевах – соснами слева от дороги.

На перевале было просто чудесно – ветер поднимал снег со склона и закручивал его буранчиками, словно игрался ребёнок в песочнице, бросал эти буранчики – они рассыпались, а он снова их собирал и закручивал. А вот над Северной Демерджи висела плотная серая туча, будто примёрзшая к яйле со вчерашнего дня – что же нас ждало бы, если бы мы пошли вчера по первоначальному маршруту?!

Поснимав пейзажи и поговорив с домом по телефону, мы двинулись вниз к лагерю. А дома все переживали. Дома буря была тоже недетская – а мы неизвестно где и как ночуем… наши девчонки за нас в эту ночь держали кулаки. Но, слава Богу, переживания были почти напрасными.

Разбирая палатки, пришлось зажигалкой отогревать звенья дуг, чтобы их расцепить. Собрав вещи, мы без завтрака двинулись к Ангарскому перевалу. Без горячего чая есть не хотелось, ставить на улице котёл было нельзя, а в палатке опять устраивать кухню не решились.

Путь вниз бы украшен такими же нарядными дамами и кавалерами, как и путь наверх. Пушистый мягкий снег под ногами, радужные перспективы с горячим чаем… и тут три здоровенные овчарки вырастают прям из под земли! Следом показались их хозяева… отлегло от сердца!

На Ангаре было ветрено, но не очень снежно. Троллейбуса долго ждать не пришлось – и вот мы уже едем и потихоньку оттаиваем. А вместе с нами – и наши желудки – пришлось достать, что было из еды сверху, и что не требовало приготовления. Очень кстати пришлись отбивнушечки, сало с хлебом и солёные огурцы. Огурцы, покрытые изморозью – что может быть более хрустящее и вкуснее?!

А на закуску – по половинке яблока – тоже в изморози.

Симферополь своим видом не мог и подозрения вызвать о том, что творилось на Ангаре и выше. Переоформив билеты, мы отправились в пиццерию, где просидели часа три, оттаивая, медленно поглощая одну пиццу на четверых и по несколько чашек чая на каждого. Но глинтвейн был писком этого сезона!

Вскоре мы уже сидели в поезде, бутылочка Массандровского Муската расходилась за дружбу, за Крым, за погоду, за тех, кто был не с нами сейчас, и так далее. А закусывали мы до отвала – надо же было навёрстывать упущенный завтрак.

Закат нас проводил, послав небольшой солнечный столб, но камеры были насквозь мокрыми от конденсата, да и неспортивно было из поезда снимать такие картины. За весёлыми разговорами и поисками моей крышки от термокружки незаметно пролетела дорога до Запорожья. Мы пожали друг другу руки, а через неделю снова встретились у Серёги дома – чтобы снова хоть чуть-чуть, хоть в фотографиях, вместе пережить это замечательное приключение – Зимний Поход!

#4 за 18.02.2011

Унікальну колекцію давніх бандур і документів про долю кобзарства Криму і Кубані, протягом десятиліть притулену в бібліотеці Ялтинського педучилища, названого нині Кримським гуманітарним університетом, чиновники від культури не хотіли назвати музеєм довго і вперто. Цей статус безцінне для української культури значне зібрання раритетів нашої духовної спадщини, нарешті, отримало незадовго до свого нинішнього 45-річного ювілею, та й то – завдяки настійним наполяганням української громади півострова. http://svitlytsia.crimea.ua/?section=article&artID=8677

Шкода, що не маю запису їх пісень.

24 серпня в Сімферополі біля пам’ятника Тарасу Шевченку відбувся урочистий мітинг до Дня Незалежності України, на який зібралося кількасот чоловік різних національностей Криму.
Квіти до пам’ятника поклали представники патріотичних політичних партій та громадських організацій, громадяни-патріоти.

Над площею майоріли державні прапори, прапори Української Народної партії, Конгресу Українських націоналістів, кримськотатарські національні прапори. Наприкінці виступили дитячі колективи з піснями, танцями та віршами Кобзаря. Жодного представника кримської влади на святі не було.

«Приємно, що кримські діти, які на мітингу співали українські пісні та декламували українські вірши, гарно знають національну культуру та чудово володіють українською мовою», — прокоментував ситуацію голова Кримської організації УНП Олег ФОМУШКІН, який із захопленням слухав співи та декламування малят та рукоплескав національним українським танцям дитячих колективів Української гімназії Сімферополя.

За його словами, «навіть діти кримськотатарського народу добре володіють державною мовою та є більшими патріотами України на відміну від проросійської верхівки кримської влади, яка й досі показово демонструє на своєму робочому місці небажання розмовляти українською».

З особистих вражень від Дня Незалежності в Києві --- влада самоусунулась від організації державного свята --- українці організували для себе свято САМОСТІЙНО.
Салют до розгляду не беру взагалі. В буквальному сенсі "жалкое зрєліщє".

  Дорогі друзі! В цей складний час ми звертаємось до Вас із зверненням, аби висловити свою позицію щодо антиукраїнської діяльності нинішньої влади.

 

   В травні 2010-го року Україна стояла не межі громадянської війни через недалекоглядні і холуйські дії новообраної влади донецького мафіозного клану на чолі з Януковичем.

   Саме тоді ця влада задарма віддала Крим Росії. З офіційної точки зору нам обіцяли знижку на газ у розмірі 30%. Сьогодні тарифи, в тому числі і на газ зростають на 50% за ініціативи Азарова, Тігіпка і за повної згоди Януковича. То-ж де-ж обіцяна знижка на газ? Чому простий українець, простий робітник, проста домогосподарка має зараз платити більше лише за те що при владі знаходяться московські холуї?    Сьогодні державний борг України складає вже 40% від ВВП, при попередньому уряді ця цифра була вдвічі меншою. Яка команда проФФесіоналів? Жити на кредити, аби наступні покоління простих українців за Януковича віддавали борги? Українець! Чи згоден Ти, аби твої діти тяжко працювали і недоїдали, щоб віддати той борг, який взяв Янукович?    Азаров з телеекранів на невідомій мові каже про те що за півроку ВВП України виріс на 6,5%. За прогнозами всесвітньовідомого і авторитетного агенства Moody`s ВВП України в 2010-му році виросте на 3,5% (ЗА РІК). То кому Ти, українець, більше довірєш - партійній бонзі Азарову, чи світовим експертам? Чи відчуваєш Ти, українець, покращення твого життя вже сьогодні?    За ініціативою Тігіпка пенсійний вік в Україні підвищується до 65-ти років. Більшість чоловік в Україні не доживає до 62 років, жінок до 67 років. Чи згоден Ти, українець, працювати на владу Януковича до останнього подиху, немаючи права вийти на пенсію?    Новий податковий кодекс, що прийнято за ініціативою Партії Регіонів надає податковій небачені досьогодні права. Чи згоден Ти, українець, аби державні мужі багатіли за Твій рахунок?    Янукович взяв відпустку на два місяці і поїхав відпочивати до Криму. Чи можеш Ти, українцю, хоч на хвилинку уявити, що Ти за свою зарплатню із своєю відпусткою поїдеш на два місяці до Криму і ні в чому собі не будеш відмовляти?    Україна за час правління Януковича вже опинилася в міжнародній ізоляції. Українцю, Ти бачив аби до України приїхав лідер якоїсь європейської держави, чи Ти бачиш лише те, що до України їдуть хазяїва Януковича - московські господарі?   Український Віртуальний Опір не вважає Януковича легітимним Президентом України і Ми готові боротися з антиукраїнською владою в українському і міжнародному інформаційних просторах.  

  Українці - єднайтесь і будьмо готові відстоювати Україну від ворога, що зараз прийшов до влади у нашій неньці-Україні.

     Слава Україні!

 

Колёса стучат…

Поезд мчит меня в Крым…

Зимой сходить не получилось, уж и весна заканчивается… И, как всегда, пока не куплю билет – всё не верится, что я иду в поход. Колёса стучат, вагон покачивается, соседи храпят… Всё складывается просто отлично, я в походе!

 

Бахчисарай. Куча народу, несмотря на раннее время – около 6 утра. Где-то рядом должен быть автовокзал или автостанция – это мне память подсказывает. Но автостанция оказалась закрыта (то ли не сезон ещё, то ли она навсегда закрыта) – и мне пришлось ехать до автовокзала на извозчике. За минут пять езды затребовал 20 гривен. Но я-то не знал, когда садился, что тут ехать пять минут… А ещё он мне про честность рассказывал по пути…

Дождавшись автобуса до Соколиного, я уселся сзади, наконец-то достал свой провиант, и скромно позавтракал (то есть не пьянствовал и не дебоширил).

В Соколином я был около 8 утра. Пораскинув мозгами и поторговавшись с местным извозчиком, я за 20 гривен был доставлен к тропе между водопадом Серебряные струи и Ванной молодости. Вход в каньон в этом году стоит 20 гривен – но сегодня пятница, и лето ещё не наступило, поэтому сборщика тут пока нет.

 

              

 

              

 

И вот тут началась нестыковка. Вернее, тут началась стыковка меня и ребят, но, так как стыковка произошла весьма интересно, то пока начиналась нестыковка. Итак, по порядку…

1) Я отправляю Лёшке и Артуру sms – «встречаемся у дуба». Они сейчас вне зоны, но, думаю, уже скоро будут на связи (как минимум один из них точно включит телефон), и возле Почтового дуба мы встретимся.

2) без четверти девять я был под развалинами дуба… Чё я – дурак - сидеть тут несколько часов?! И я отправил тем же двоим sms «Сбегаю пока к Ванне».

 

         

 

3) путь к Ванне молодости был насыщен фотографированием, попытками дозвониться до ребят, ужасом от того, что батарея в телефоне катастрофически быстро садится, купанием в самой Ванне молодости, при этом эхо от моего крика прокатилось на весь каньон.

 

         

 

4) возвращаюсь к дубу. Никого. На часах уже около 12, ребята вне зоны, телефон я свой включаю короткими сеансами – батарея на исходе… Ах, зря я убивал время музыкой из телефона, проверкой почты, icq… Но основной удар по заряду, мне кажется, дал каньон – уровень сигнала здесь очень низкий. От ребят никакой информации, даже нет уведомления о доставке моих sms…

5) перекусываю, умудряюсь подремать на бревне, снова перекусываю (ожидание томительно тянется, отчего голод просыпается часто), последний раз включаю телефон – ребята вне зоны, но мне приходит сообщение – Артур что-то оставил на моём автоответчике. И телефон подло умирает. Я в растерянности. Половина третьего – скоро вечер, я без связи, без перспективы, без котелков, без палатки, сижу под моросящим дождём и ем пирожок… Но, чёрт возьми, как же классно сидеть тут – пусть в отчаянии – и жевать пирожок под звонкие трели птичек, порхающих прямо над головой ("три часа чудак сидит, чего бояться?" - думают птицы), под звонкий шум воды, несущейся между каменных стен… Я с осени ждал именно этих ощущений! Чёрт! Комары достали уже!!! Ну неужели нельзя дать поесть человеку?!

6) три бабушки бодрым шагом идут от Ванны молодости, присели отдохнуть возле меня, разговорились… предложили мне свой телефон – позвонить. Но номеров-то я не помню! А посмотреть негде. И даже, если поставить свою сим-карту в чужой телефон – не поможет – номера у меня записаны не на симке, а в телефоне. Да и бабушки опаздывают на автобус. Позвонил только Яне в Запорожье (ужасу навёл на неё – и всё)

7) это какой-то кошмар… Уже 4 часа вечера. По моим представлениям ребята уже должны были давно выйти из каньона, мимо меня они бы не прошли. Значит, они поменяли маршрут, или что-то произошло. Надо узнать, что там Артур мне в голосовую почту наговорил… В очередной раз вытаскиваю батарею, грею руками – нет, не заводится уже телефон с подогретой батареи… Как же её зарядить… Как зарядить… так, на ней номинальное напряжение 3,7В… у меня с собой есть аккумуляторы 1,2В и батарейки 1,5В. Берём 2 батарейки и один пальчиковый (АА) аккумулятор, получаем 4,2В… это хорошо, но как их подать на контакты телефонной батареи?! Думаем… Беру лист бумаги, заворачиваю его трубочкой, внутри – три пальчиковых элемента, общим напряжением 4,2В. Провода нет... На выручку приходит раскладной нож с плоскогубцами и кучей всякой мишуры на борту. Но основная ценность в данной ситуации – его можно разложить под нужным углом, и нужной длины. Соединяю всю эту конструкцию под названием «Последняя надежда туриста». Минут пять сижу, сжав в одной руке бумажный тубус с батарейками, в другой – разложенный ножик, и всё это упёртое в контакты на батарее Нокии...Неужто сработает?! Сам не верю… Ещё одна компания мне предлагает свой телефон для помощи… Но я хочу попробовать свою идею в жизни… Вставляю батарею, включаю – сеть поймана! Звоню в голосовую почту… Боже, какое длинное меню! Зачем столько слов для прослушивания сообщений – телефон  ведь сейчас вырубится!!! И вот голос Артура мне вещает – “Лёня! Если ты в каньоне – жди нас возле Голубого Озера!”

 

              

 

8) Не понял… они мои сообщения получали?! Ну, да ладно – тут до этого Голубого Озера рукой подать! На всех парах лечу туда, кричу – и Артур отзывается снизу…

9) Бить я, конечно, никого и не собирался… Но желание было… Эти гаврики не читали моих сообщений – Артур решил, что ничего важного ему не пришло, и что все sms, которые на него свалились – лишь о том, что кто-то ему звонил, пока он был вне зоны. Лёшка свой телефон даже не включал. И вышли они сегодня хрен знает во сколько – около одиннадцати…

10) Лёшка с отцом подошли, как ни в чём ни бывало. (Они вдвоём ходили к Ванне, пока Артур меня поджидал). Ладно, всё это мелочи, главное – стыковка всё-таки прошла. С телефона Артура я отзвонился домой, отменил операцию по спасению меня, так сказать…

Как оказалось, Лёшка запомнил нашу договорённость из Запорожья такой – что я иду к Серебряному или на Барскую поляну, и там поджидаю их.

 

         

 

Итак, Большой Каньон Крыма за спиной, Великая стыковка и куча ожидания в прошлом, и мы идём к водопаду «Серебряные Струи». Подъём довольно крутой и затяжной, для ребят это уже второй день похода – тот самый день, когда приходит старушка Крепатура. Разъедая молочной кислотой остатки изнеженных мегаполисом и офисной работой мышц, эта зловредная стерва делает невыносимым каждый шаг на подъёмах и спусках… Артур и Алексей Юрьевич отстают, Лёшка прёт вперёд (он у нас велосипедист, крепатура над ним невластна), я пытаюсь забыть о своих сегодняшних четырёх часах бесперспективняка – и мы все вместе идём по безлюдной тропе букового леса, украшенного пионами и другими цветами. Поход… «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» - так вроде Фауст должен был охарактеризовать своё счастье…

Вот и Серебряные Струи. Скинув рюкзаки, сфотографировались на память… Такой милый водопад… Такой флегматичный, спокойный, хочется остаться рядом с ним, раствориться, остаться одной из его струн, вытянутых к земле… Есть в нём что-то, что отличает его от других водопадов Крыма.

 

              

 

Но надо идти дальше. На сегодня планы – дойти до скалы Орлиный Залёт, стоянка «Барская поляна». Идём вверх, притормаживая около Юсуповского озера, и далее по грунтовке сквозь старый лес с тооолстыми буками.

 

         

 

На повороте дороги – долгожданный обалденный вид Сююрю-Каи и БКК вдалеке. И опять дорога прячется в буковый лес, и вскоре отставший Артур просит что-нибудь поесть, причём, судя по голосу, ему СРОЧНО надо хоть что-нибудь в себя кинуть. У меня сверху пирожки, (их хватило бы ещё часа на три ожидания под почтовым дубом) – и Артур их настолько жадно поедает, что всем понятно – на сегодня переход надо заканчивать. И вдруг между деревьев я вижу кострище, место для стоянки. В общем, на сегодня мы пришли. На часах – 8 вечера.

Вот если б я сам на Барскую поляну пошёл… приключения бы ещё продолжались…

Бивуачимся. Внизу – родничок, вокруг – немеряно дров, ходить никуда не надо. Одним словом – отличная стоянка! Ужин (суп харчо из брикета), вино, чай – и все переживания и стрессы переходят в разряд давно забытых… Но потом у меня разболелась голова, поэтому я пошёл спать, и, кажется, ребята тоже скоро залезли в палатку. Уснул я, так и не залезши в спальник из-за головной боли, но ночью было тепло.

 

День второй

День первый 

 

         

 

Утром спали довольно долго, но всё приятное когда-то заканчивается – и пришлось вставать. Родник внизу дал нам умыться, мы неспешно позавтракали, собрали вещички – и около 11 часов двинули в путь – вверх по лесной грунтовке, догоняя вчерашний план.

 

              

 

Скоро мы вышли на стоянку Чайный Домик. Здесь трое мужиков мастерили забор. Один из них, видимо, и был лесник. Но, пока он не начал свою песню (тут висела табличка про 500 гривен (!) штрафа за проход) – Артур начал его с картой и умным видом расспрашивать о дороге.

В общем, мы прошли бесплатно, и через несколько десятков метров остановились у пещеры Партизанская. Мошкары у входа было столько, что, следуя инстинкту самосохранения, мы проходили это кишащее облако прищурившись и затаив дыхание. В пещере было сыро, темно, и очень прохладно – примерно, как в холодильнике, пока дверца закрыта. После дневной жары – просто волшебно. Набрали воды и сфотографировались. При выходе наружу опять прищуривались и задерживали дыхание, а потом первый вдох жаркого майского воздуха был шоком.

 

           автор фото - alexx

 

И снова нас ведёт лесная дорога. Спустя примерно час мы пришли на Барскую поляну, с которой открывается умопомрачительный, неописуемый вид на массив горы Бойка, село Соколиное и Большой Каньон. Но главная достопримечательность этого края – летающие почти постоянно орлы. Сегодня орлов здесь было четверо – поэтому просто незаметно пролетело полчаса для других четверых, сидящих на краю скалы и стреляющих кадрами…

 

         

 

         

 

Потом у нас был сеанс связи с материком – и Лёшка получил два срочных sms – о том, что «Встречаемся у дуба» и «Сбегаю пока к Ванне». В очередной раз повеселились по этому поводу. Лучше пусть сообщение будет доставлено поздно, чем никогда.

Лёшка остался с вещами, а мы втроём сходили к пещере Данильча-Коба. Очень красивое место, в прошлый раз я тут даже купался, но сегодня ограничились фотосъёмкой.

 

         

 

Вскоре мы, перекусив, двинули в путь – грунтовкой, мимо четырёх (вернее, оставшихся трёх) грабов, весело болтая на разные темы (потому что подъёмов-спусков почти не было), мы шли по лесу, который ближе к вечеру стал наполняться громким кваканьем. Вскоре грунтовка нас вывела к домику лесника, который в этот момент был огородником – он выпрямился и с интересом нас разглядывал, пока мы не выдержали и не поздоровались (воспитанность, так сказать, проявили…)

– А куда вы идёте? – был вопрос.

– На Ай-Димитрий…

– Да нет – это вы в мой гараж идёте, это я наездил дорогу…

И правда, грунтовка впереди прижималась к строениям сарайного типа…

В общем, лесник слегка попытался нас обхихикать, но потом ненавязчиво так поставил в известность, что стоянка Ай-Димитрий закрыта, стоять там нельзя, а если мы собьёмся с пути, то он нас попозже «подправит» – он, как стемнеет, разъезжает тут по округе, «подправляет» туристов… вон ужо какую дорогу-то наездил к гаражу…

Артур тут же соврал, что мы в Колхозное идём (полседьмого вечера, до Колхозного полдня топать) – и мы развернулись, и пошли правильной дорогой – мимо памятника леснику Ивану Думе, зверски убитому фашистами, мимо родника со вкуснющей водой, через «бывшую» стоянку Ай-Димитрий с живописными полянами и оглушительно закваканным прудом.

 

         

 

Грунтовка сменялась тропой, которая потом снова выходила на лесную дорогу, пересекалась с каким-то высохшим ручьём, далее шла полукругом, а потом Лёшка и Артур ходили на разведку, потому что тропа растворилась в траве. Путь был найден – и мы потопали, потихоньку спускаясь в сумерки – и вот мы вышли к борту каньона речки Узунджа. Решили ночевать где-то неподалёку, не разжигая костёр и не шумя излишне – дабы не нарваться на «подправления» лесника. Пока Артур и Лёшка ходили разведывать – что нас ждёт завтра, я прошёлся по тропке вдоль высохшего русла, и через 5 минут с удивлением оказался на пересечении сухого русла ручья и грунтовки, от которого мы топали по кругу, набирая и теряя высоту, минут двадцать или даже полчаса. Посередине этой тропки в лесу было вполне сносное место для ночлега. Главное – на машине его невозможно было проверить.

Ужин приготовили на горелочке, а, приступая к трапезе в свете фонарей, были атакованы комарами. И тут придуманы были две антикомариные хитрости:

Хитрость намба ван - можно на налобном фонаре вместо двух белых диодов включать один красный – комары на такой свет почти не летят;

Хитрость намба ту - в полутора метрах от места трапезы в землю втыкается палка, на которую крепится фонарик (в нашем случае – с помощью прищепки) – и комары атакуют палку, пока весь народ спокойно поглощает ужин.

Мы поужинали, комары остались голодными, на этом день был окончен.

 

День третий