Кольца золотого ожерелья, 

                           На твою легли красиво грудь,

                           Словно Афродиты откровенья,

                           Словно всей любви взаимной суть.

                           Локоны каскадом ниспадают,

                           Словно Ниагарский водопад,

                           Губки томно, страстью завлекают,

                           Словно сладкий очень мармелад.

                           Стройная берёзка молодая,

                           Девушкой изящною стоит,

                           Юностью весенней расцветая,

                           Целомудрие она хранит.

                           Рядом с нею ты стоишь с улыбкой,

                           Словно бы в единое слилась,

                           И скажу, что не было б ошибкой,

                           Если б ты берёзкой назвалась.

                           Мы живём в гармонии с природой,

                           Нам судьба указывает путь,

                           Словно божество под небосводом,

                           Жизни воплощает она суть.

Он споткнулся и упал. Сильно ударился подбородком, машинально дотронулся пальцами до места ушиба. Понял, что рассек кожу. Кровь текла, но боли не было.
Достал из рюкзака старый добрый стрептоцид, разорвал оболочку, вынул таблетку, растер ее и обработал рану порошком. Попытался соединить края раны. 
«Это же надо, как получилось. От усталости, наверное. Что-то в этот раз неудачная вылазка, да еще заблудился немного. Не узнаю местности… Странно, все хожено-перехожено и… когда я понял, что не узнаю местности? А, точно, там, где наклонился к ручью попить воды. А потом время как будто замерло в одной точке. Или это кажется? Все-таки вторые сутки на ногах. Нет, все же есть странности, ведь совсем тихо вокруг! Необычно тихо!»
И тут он увидел.
Что?
Это невозможно было объяснить.
Он смотрел на свои руки, кожу с волосками и через нее видел, как кровь бежит по сосудам. Приглядевшись внимательнее, он понял, что кровь на самом деле совсем не красная. Красными были какие-то мелкие частички в ней… о! да тут не только они… как будто ожила картинка из старого учебника со схемой кровообращения.
Рисунки из книг продолжали оживать.
Он видел кости, нервы, еще что-то, чему не знал названия.
Стал присматриваться к деталям и понял, что если концентрировать внимание на чем-то одном, то появляются новые и новые подробности. Все в его теле находилось в беспрестанном движении, пульсировало, играло разнообразными красками, вибрировало, дышало, вздымалось, передвигалось. Гармония хаоса, живущая по каким-то своим законам, подчиняемая каким-то неведомым силам… извне? Внутри? Где?
«Как в осознанном сне, - подумал он, - может, я и вправду заснул и лежу где-нибудь под деревом?»
Потом он увидел какие-то комочки в сосудах на ногах. Пригляделся… один, второй… ого, тут их несколько. Потер ногу и понял, что врач был прав. Атеросклероз – так сказал специалист.
«Надо бросать курить и питаться чем попало. Потому и болят ноги…»
Он попробовал посмотреть на свое тело чуть по-другому, как бы сквозь, и картинка тут же поменялась. Миллиарды клеток, каждая из которых представляла крошечный (или гигантский?) завод, где происходило какое-то действо… с тысячами и тысячами работников и производственных операций… Слаженный, совершенный механизм, созданный кем-то или возникший ниоткуда.
Он видел в мельчайших деталях каждую из клеток и машинально пытался вспомнить давно забытые термины: митохондрии… это, кажется что-то связано с энергетикой, цитоплазма… жидкая, текучая… рибосомы… а, тут синтез белка идет, ядро посредине. Какое оно интересное, это ядро. Ну, еще бы – центр управления!..»
Он с трудом оторвался от созерцания и осмотрелся по сторонам.
Деревья, кусты, листья, начавшие желтеть.
Лес тоже жил своей жизнью, как и его организм.
И тут… все повторилось – те же детали: клетки, ткани и много-много чего еще.
Он пытался не вдумываться, потому что проживал животный страх перед  собственным ощущением своей бесконечной малости и одновременно восторг и неспособность вместить в себя всю грандиозность Замысла… Чувства, вступающие в диссонанс друг с другом.
« Интересно, - подумал он, - а можно ли сойти с ума во сне? Я ведь сплю, это теперь понятно. Невозможно человеку видеть такое наяву. Значит, мне снится сон. Это – всего лишь сон, он сейчас закончится. Я в порядке, я не потеряю разум… и курить брошу… да, брошу»…
… Люди заметили его, и вертолет сел. Шли третьи сутки поисков пропавшего.
Он был без сознания, очень бледный, но живой.
Когда он пришел в себя, то первые его слова были:
«Надо бросить курить, а то болят ноги… Гармония хаоса, хаос, но гармония…»
И увидев настороженные лица врачей, обращенные к нему с подозрительной  внимательностью, он отметил про себя, с облегчением и сожалением одновременно:  обычные они, эти лица…
Лица, какими их видят все люди,  без всех этих клеточек, сосудов, крови и всего прочего.
Повернувшись к стенке, он с раздражением добавил:
« Эх, не понимаете вы ничего! Хоть и врачи… Ни-че-го не понимаете!»
------------

А вот отчего она грязная, где успела вымазаться и как об нее можно измазаться самому, давайте разберемся.

1.

По определению, "политика" - слово греческое, обозначающее множество (поли) интересов (тикос). То есть, при погружении в этот феномен, возникает необходимость учитывать множество факторов, оказывающих влияние на ситуации, на их динамику и на самого субъекта, замешанного в феномен политики.

Другими словами, сидя на месте пересечения интересов, нужно уважать их диспозицию, силу, направление, да и само наличие переплетения интересов как таковое. Кроме того, нужно уважать все то, что остается за скобками принятия решений, все неучтенные факторы, "темную материю" политики, составляющую, как говорят ученые от 90 до 99% общего состава всего сущего. То есть любой человек, ибо человек, принимает во внимание мизерную часть того, что принимать во внимание стоит. Вот здесь и кроется первый порог политики. Погружение в феномен требует от человека все больших усилий, все большей вовлеченности и заостренности на предмете. При том, что предмет как таковой остается к политику в лучшем случае равнодушным. А по сути, предмет остается непознаваемым. Как не распиши сценарий, как не спроектируй последовательность действий, как не учитывай все разночинные тикосы, вечно откуда-то из сумрака "темной материи" появляется какой-нибудь карликовый тикос-террорист и ставит все с ног на голову. Все летит к чертям, демиург рвет волосы на голове, грызет ногти, проклинает злодейку-судьбу и заряжает пистолет.

Темная материя накладывает пигментацию на раззяву - вот отчего он перепачкивается!

2.

Второй порог политики заключается в том, что попытки управлять феноменом выводят феномен из равновесия и взбаламучивают среду обитания до полной непрозрачности, и, как следствие, непостижимости. Обстоятельства проносятся перед взором политика с калейдоскопической скоростью и не оставляют ему никакого простора для маневра кроме фарватера. А значит, влияние на феномен сводится к нулю. Политик, как байдарочник, может только слегка табанить и лопатить по поверхности в жалкой попытке соблюсти минутное статус-кво и преодолеть надвигающуюся сию секунду угрозу, выкарабкаться из селевого потока, миновать пороги и перекаты течения.

Любой ценой спасти шкуру пытается политик - вот почему он грязный!

3.

Третий порог в политике проявляется в том, что сам политик, как человек, перестает быть человеком в строгом смысле слова. Он превращается в некое подобие гомо сапиенса, да и только. Одноклассники постепенно перестают с ним общаться, супруга не видит его месяцами, а детки... а детки появляются неизвестно откуда и требуют, нет, не участия, а своей доли! Человек мутирует в функционера, в очкарика, полностью погруженного в процессы тикоса. Тикос выжигает, вытесняет в нем сапиенса и даже гомо, обращая функционера в свое приложение, в своего раба. А раб не может принадлежать себе и пользоваться даже своими органами чувств на свое усмотрение, не говоря уже об органах моторики.

Функция - вот отныне удел функционера!

Эгрегор политики сжирает людей своим грязным ртом - вот почему его жертвы такие перемазанные.

Пользуясь сомнительным правом хочу заметить что политика:

 - такой же вид деятельности как и любой другой вид. Рыбалка, скажем, торговля, идеология, шоубиз и многие другие. Она занимает определенную нишу, приносит какую-то пользу людям, пока... Пока не выходит из берегов, отведенных ей природой и не затапливает все вокруг. Вот тогда мирное пасторальное течение деятельности вспухает стихией и подхватывает зазевавшихся жертв, разгоняет их неподготовленную психику и бьет о камни, сцену и столбы освещения;

- такое же явление природы как тихая речушка, орошающая прилегающие пастбища питательным гумусом. Пока она не разражается паводком, стремительным и смертоносным;

- такой же предмет интерьера как горы, подпирающие лучезарный небосвод и манящий экзальтированных альпинистов. Пока они не извергаются лавой и селью, сметая на своем пути зазевавшихся путников, отары и деревеньки;

- такой же орган как печень, тихим урчанием переделывающая ядовитый ароматный абрикосовый самогон в абрикосовый альдегид и абрикосовую углекислоту. Пока она не вспухает и не сведет со свету переносчика и его близких, нервируя их надеждами на встречных айболитов;

- такое же достижение цивилизации как электричество, зажигающее лампочки Ильича и его коллеги Эдисона, вращающее лопасти вентилятора имени того же Ильича или Шевченко, кипятящее божественный Низкафэээ™ и Галину Бланку™ для лысого старикана. Пока оно не пробивает тонкую изоляцию между жизнью и жизнью после Моуди, пока оно не направляет в нокаут лысого старикана с китайско-немецкой отверткой в руках, пока оно не посылает старикана к алчным айболитам, как раз разделывающих печень предыдущего горемыки;

- такой же ресурс как субтропическое озеро в дебрях с переменной влажностью, колышующее на своей груди полупогружных водоплавающих и водоплавающих с полным погружением, утоляющее жажду сухопутных и перепончатокрылых. Пока в него не ринутся жаждущие всех пород и беспородные, пока не перетопчут животворящую влагу с илом и грязью, пока не превратят водоем в банальную зловонную лужу и вонючий мокрый ад;

- такой же источник витаминов и самоутверждения как труп картошки, карася, курицы или коровы, обеспечивающий шоубизнес кулинарным вдохновением, рецептами и диетами. Пока там не заведется нехорошая концентрация токсичных сапрофагов, одноклеточных жлобов и других беспозвоночных, превращающих праздную публику в истовых читателей потусторонней научно-популярной литературы и поклонников санстанции, с надломленной психикой и дряблыми нервами.

Короче, политика имеет право на существование. Но на существование в разумных границах, в границах, которые не угрожают разрушением обитаемому миру и героическим травматизмом героическим обитателям этого мира. Относительно чистой она остается в нормальном течении своего русла, а при малейшей попытке придать политике несвойственные ей функции или скорости, она наносит смачную болючую пощечину!