Урок еще не окончен

Александр Данилов

Бытует мнение, что моему собеседнику известны самые сокровенные тайны президента России. Кроме того, архимандрита Тихона (Георгия Шевкунова) называют человеком, близким к ФСБ. Но наша беседа с наместником московского Сретенского монастыря, ответственным секретарем патриаршего совета по культуре, членом Высшего церковного совета РПЦ началась не с вопроса о Путине и чекистах. Мы говорили о его литературной деятельности.

Год назад отец Тихон написал книгу под названием «Несвятые святые» и другие рассказы». Ее герои — миряне, священники и монахи Псково-Печерской обители. Недавно это произведение попало в список финалистов престижной литературной премии «Большая книга». К слову, несколько лет назад документальный фильм «Гибель империи. Византийский урок», сценаристом которого был автор «Несвятых святых», получил еще одну награду — статуэтку «Золотого орла», присуждаемую Национальной академией киноискусства России.

Однако дело даже не в премиях. Общий тираж книги отца Тихона на сегодняшний день составляет 1 млн. 100 тыс. экземпляров. До этого в России столь массово издавались только романы о Гарри Поттере. «В чем причина такой популярности, что ищут читатели в «Несвятых святых»?» — поинтересовался я.

— Сейчас Церкви уделяют много внимания. И зачастую о ней отзываются негативно. В жизни священников или монахов находят недостатки, которые, безусловно, имеют место. Хотя многое — просто плод фантазий. Но людям, видимо, хочется узнать, понять, почему человек приходит в храм, что, грубо говоря, он может там получить. Это вообще сегодня один из основных вопросов: «А что мне дадут в церкви?» Я не ставил себе задачу дать на него ответ. Было желание рассказать о Церкви, бытие которой сильно отличается от привычного многим мира, о том, что, как правило, скрыто от человека, не знающего глубоко жизнь храма и монастыря. И самое главное, о чем сказано в «Несвятых святых» — об общении человека и Бога, и как удивительно и прекрасно это происходит. Вот, пожалуй, главные цели, которые я ставил перед собой, приступая к работе над книгой.

— И вы добились своего?

— Если удалось хоть немножко приоткрыть полог, скрывающий от обыденного мира подлинную церковную жизнь, если хоть на йоту это получилось, то для меня это огромное достижение. Но здесь уже судить не мне, а читателям.

— «Несвятые святые» были переведены на несколько иностранных языков. Давайте уточним, на какие.

— Греческий, сербский. Месяц назад в библиотеке конгресса США состоялась презентация английского перевода. Весной в Париже будем представлять ее французский вариант. И сейчас уже заключены договоры о переводе на румынский, болгарский, шведский, испанский, китайский и арабский языки.

— Наверное, в первую очередь вашу книгу публикуют те, кто связан с выпуском церковной литературы?

— Нет, в большинстве своем этим занимаются светские издательства.

— А отзывы зарубежных читателей до вас доходили?

— Да. И они очень теплые. Сужу по мнению греков, сербов и американцев. Добрая реакция, разумеется, не может не радовать. Причем в США книгу читают люди неправославной культуры — протестанты, например.

— Вы этим удивлены?

— Буду откровенен, эти отклики для меня стали неожиданностью.

— Российские либералы, ознакомившись с тем, что вы написали, сделали вывод: «Несвятые святые» — книга о том, как монахи Псково-Печерского монастыря боролись с советской властью. Что вы об этом думаете?

— В книге есть история о том, как в пятидесятые-шестидесятые годы братия мужественно отстаивала свою обитель. Рассказ совершенно реален. Но чтобы прям уж так боролись с советской властью... Не было у них такой задачи. Они знали, что эта власть рано или поздно рухнет, а торопить события — не в их компетенции.

Горькие плоды информационных полей

— На ваш взгляд, как должны строиться отношения церкви и государства?

— Я бы использовал здесь слово «симфония». Приведу пример. При нашем Сретенском монастыре есть детский дом, где работаем и мы, и представители государства. Субсидируется это учреждение из казны и за счет средств Церкви. Вот это и есть симфония, о которой я говорю. Сейчас мы участвуем в разработке государственной стратегии в области культуры, образования и воспитания. Это тоже образец симфонии — т. е. объединенных усилий Церкви, общественности и институтов власти. И такая модель отношений была испытана веками. Три года назад мы начали кампанию по противодействию детскому и подростковому пьянству. Здесь тоже — совместные усилия. Не говорю уже об охране нашего церковного и культурного достояния — древних храмов и монастырей.

— Но если бросить взгляд в прошлое, мы увидим, что почти три столетия подряд — от Петра Великого до Февральской революции — делами церкви ведали не патриархи, а чиновники, занимавшие должность обер-прокурора Святейшего правительствующего синода.

— Неправильно, антиканонично, когда государство берется управлять Церковью. Но все же это было не «мертвое время» для Церкви. В «синодальный период» просияли великие святые Киево-Печерской лавры, Серафим Саровский, Иоанн Кронштадтский. Но все же вмешательство чиновников в жизнь Церкви пользы ей не приносило. Сейчас уникальное своего рода время, когда никакого государственного давления Церковь не чувствует. Долго ли это продлится?..

— В нынешнем году для российских СМИ одним из главных ньюсмейкеров была церковь. Она попала под шквал яростных информационных атак: скандал с часами патриарха Кирилла, дело Pussy Riot и т. д. В чем, по-вашему, была причина этой шумихи?

— Церковь стала занимать в жизни России столь важное место, что многим это пришлось не по вкусу. Есть люди, которых просто тошнит от одного упоминания о патриархе, епископах, священниках, верующих мирянах. И на них были рассчитаны эти хорошо спланированные акции.

Однако нельзя сказать, что нет нашей вины. Необходимо больше внимания обращать на благочестие духовенства. Или, выражаясь мирским языком, строже следить за дисциплиной священнослужителей. Нужно сделать так, чтобы даже те редкие случаи их недостойного поведения, о которых мы знаем, были сведены к минимуму.

Но нельзя не заметить и того, что пресса с большим усердием выпячивает малейшие негативные стороны церковной жизни. Но при этом молчит о многих сотнях детских домов, о больницах, о помощи огромному числу людей, о 35 000 восстановленных храмов и монастырей, о многих других проектах, в которых приняла участие Русская православная церковь.

С другой стороны, нельзя конечно же, закрывать глаза на вопиющие факты. Когда священник в пьяном виде наезжает на людей — об этом обязательно нужно писать и говорить.

Страницы: 1 2

Прот. Александр Новопашин

Слово «гуру» (учитель) сегодня известно всем, смысл его, думаю, понятен. Оно пришли к нам из некоторых восточных религий, в частности индуизма. В отдельных восточных религиозных конфессиях прямо дают понять, что если у адепта нет гуру, значит он ноль без палочки, и никаких духовных высот ему не достигнуть – пропадет. В этом смысле восточные религии некоторым образом напоминают тоталитарные секты, лидеры которых возводят себя в ранг гуру. Так, в одной из кришнаитских книг написано, как ученик должен относиться к своему учителю. Повергнувшись перед ним ниц, он произносит следующие слова: «Ты – это мое духовное солнце, а я – ничтожная искра Твоего сияния; Ты – мой Господь, а я – Твой слуга навечно. Нектар Твоих лотосных стоп опьяняет все мои чувства, и я полагаюсь лишь на беспредельную сладость Твоего Святого Имени. Что я, падший, могу сказать по своему собственному разумению? Я здесь лишь для того, чтобы исполнять Твою волю. Я испытываю великое удовлетворение, произнося слова, которые Ты вложишь мне в уста. При этом я даже не буду задумываться над тем, правильны они или нет».

Если религия (в ее подлинном смысле) характеризуется стремлением к связи с Богом, то в секте все начинается с лидера и им же заканчивается, все зацикливается на нем. Никакой связи с Богом (каким сектанты его себе представляют) помимо лидера в секте нет и быть не может. Такую роль играет гуру почти в каждой секте.

К большому сожалению, приходится признать, что гуруизм периодически проявляет себя и в Православной Церкви. Здесь гуруистические настроения обусловлены появлением так называемых младостарцев (возраст не имеет значения, младостарцы могут быть как молодыми, так и пожилыми людьми), мнения которых для их последователей становятся важнее, чем слова Священноначалия, чем голос Самой Церкви.

Так на приходах образуются группы, по сути напоминающие секту, которую возглавляет человек, пораженный язвой гордости, желанием властвовать на людьми или просто сумасшедший, которому необходима медицинская помощь. В любом случае гуруизм в Церкви – это явление несомненно демоническое, управляемое сатаной.

Покойный ныне Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II очень серьезно относился к этой проблеме. Он говорил: «Некоторые клирики нашей Церкви, сохраняя на словах преданность своему Священноначалию, ведут себя как раскольники, претендуя на роль неких «старцев». Критикуя Священноначалие, они, в отличие от духоносных отцов прошлого и настоящего, критикой пытаются привлечь к себе внимание и таким образом создать себе авторитет. Как правило, непременным и единственным условием спасения они объявляют полнейшее подчинение себе тех, кто прибегает к их руководству, превращая их в неких роботов, не могущих без благословения такого «старца» совершить любое дело, каким бы незначительным оно ни было. Человек, таким образом, лишается той благодатной свободы воли, которая ему дарована Богом. Для подтверждения своей правоты они неправомочно используют ссылки на творения святых отцов, профанируя их великое делание и извращая само понятие старчества… Отдельные же современные «старцы» (а вернее их будет называть «младостарцами»), не обладая духовным рассуждением, налагают на воцерковляющихся неудобоносимые бремена (Лк. 11; 46), применяют в своей пастырской деятельности штампы, губительные для духовной жизни, необоснованно применяют к мирянам, по большей части духовно еще не окрепшим, формы духовного руководства, уместные только в монашестве».

К сожалению, такие священнослужители, искажая древнюю монастырскую практику, начинают заниматься духовничеством по своему произволу, требуют себе беспрекословного послушания. По словам святителя Игнатия Брянчанинова, такое «старчество» есть «душепагубное актерство и печальнейшая комедия», суть которого «самообольщение и бесовская прелесть».

Гуруизм – это отступление от христианской жизни, прямое неповиновение апостолам, которые учат: «Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием, но подавая пример стаду» (1 Пет.5; 2-3). И слова святителя Игнатия Брянчанинова – «И ты, наставник, охранись от начинания греховного! Не замени для души, к тебе прибегшей, собою Бога» – тем более ничего для них не значат. И нет в них страха Божиего, хотя знают Его суровое предупреждение: «а кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» (Мф. 18; 6).

Гуруизм – это искажение православного взгляда на спасение. Это искажение самого Православия. «Православный» гуру может превосходно знать ход службы, благоговейно цитировать Евангелие, бесконечно ссылаться на богодухновенные труды святых отцов, но делать это он будет не во славу Святой Церкви, не на Её благо и не во спасение души христианской, а в свою пользу. Он как бы заслоняет собой Христа. О чем бы он ни говорил, он все извращает, все превращается в ложь. «Послушание выше поста и молитвы», «Православие или смерть» – в их устах эти святые истины духовно выхолащиваются, превращаются в грубые установки к действию, за которыми нет высокой духовности, а только мрак бесовский.

Агрессивное неприятие ИНН, штрих-кода, биометрических данных, чипов, которые якобы будут вживлять под кожу, и которые будут являть собой число зверя – все это и многое другое порождение гуруизма. Хотя у самих младостарцев есть и новые паспорта, и идентификационный номер налогоплательщика, и шрих-коды их не пугают. Некоторые псевдопастыри заводят своих чад в такие дебри оккультизма, откуда потом также трудно выбраться, как и из самой что ни на есть деструктивной тоталитарной секты. Начинаться может с «безопасных» для души гомеопатии и восточных псевдомедицинских практик (иглоукалывание), йоги, а заканчиваться примирением христианства с астрологией или экстрасенсорикой, которые якобы имеют рациональное зерно и которые «неверно рассматривать только негативно».

Еще одна сторона гуруизма – почитание людей сомнительной жизни как святых. С благословления «православных» гуру пишутся иконы Георгия Распутина, Царя Иоанна Грозного. Говорят, уже написана икона рок-певца Игоря Талькова. Тальков – человек-то, может, и хороший, но не святой. Появляются разговоры о том, что уже и Сталина нужно канонизировать. Ко мне приходил мужчина, который пытался очень агрессивно убедить меня, что Иван Грозный – действительный святой. На мой аргумент, что Иваном IV были убиты многие тысячи людей, этот человек возразил, что в синодике у него записано всего 5000 человек – только предателей. Я его поправил, что эти пять тысяч – из дворянского сословия, а те, безвестные смерды, которых никто и не считал, что, все – предатели? У него, говорю, семь жен было! Ответ обескуражил: «Так венчанных только три!»

Есть и такие «старцы», которые якобы заботясь о спасении души своих духовных чад, благословляют их бросать работу, оставлять квартиры, дома и «спасаться» вдали от цивилизации – в тайге, в болотах. Сами же они, если находятся в здравом уме, за своими духовными чадами не следуют. Сегодня мы уже знаем о «самарских отшельниках», «пензинских затворниках», о религиозной общине в сибирском поселке Гореловка, в болотах Томской области. Об этом писали газеты, говорили на ТВ. А сколько еще подобных случаев, о которых никому не известно?

Иной раз приходится слышать: «Ну, со старцами-то всё ясно, они либо в прелести, либо «себе на уме», знают, что делают. Но люди-то, люди-то куда смотрят?!» Хороший вопрос.

Дело в том, что изначально бесовской прелестью могут быть опутаны прихожане, пребывающие в бесконечном поиске духоносных старцев. Нужно ли говорить, что таких людей – духоносных старцев – единицы, однако при большом желании, как говорится, их можно «отыскать» внутри каждого прихода. Хорошо, если священник сразу определит нездоровый духовный настрой таких прихожан и вразумит. Но ведь может и сам попасть на крючок, возомнив себя таким старцем, и пойти на поводу у духовно поврежденных людей. То есть и сам духовно повредится, станет марионеткой врага рода человеческого.

Страницы: 1 2

Русская православная Церковь является государственным институтом и тоже сталкивается с коррупцией. Об этом в интервью Первому антикоррупционному заявил известный православный проповедник-неформал Сергий Рыбко.

Он рассказал, что когда к нему в храм пришел пожарный инспектор-взяточник, он отказался дать мзду. Инспектор запретил проводить Пасхальную службу, игумен Сергей (Рыбко) нарушил запрет, и был приговорен судом к штрафу за несанкционированное богослужение.

Корреспондент Первого антикоррупционного побеседовал с миссионером о «священниках на «Мерседесах», которые в пьяном виде давят людей, о торговле в ХХС и коррупции в РПЦ.

Сергей Рыбко: Я родился в семье коммунистов. В 14 лет под влиянием рок-музыки стал задумываться о смысле жизни. Слушал Beatles, Rolling Stones, Doors, Pink Floyd, Nazareth. Они тогда были полузапрещены. Их музыка снесла мои советские убеждения, и я стал анархистом.

Потом я увлекся идеями хиппи. Вот с ними у меня и состоялся первый разговор о Боге. Они знали то, чего не знал я, и это знание их освобождало. Понятия этих ребят делали их независимыми от той системы, в которой все мы жили. Вы молоды и даже представить себе не можете атмосферу давящего совка, Большого Брата, который постоянно наблюдает за тобой. Компания собиралась, и из нас кто-то обязательно был стукачом. Это была объективная реальность. Все эти Болотные площади в совке были попросту невозможны.

Первое антикоррупционное: Вы же до сих пор рокер?

Сергий Рыбко: Я с помощью музыки скорее отдыхаю, нежели что-то ищу. И у меня осталась ненависть к коммунизму как системе. Ленина мне трудно полюбить (смеется). Сталин такой же выродок.

Первое антикоррупционное: А какой лидер нужен России?

Сергей Рыбко: У нас были достойные князья и цари. Александр Невский, Дмитрий Донской. Они канонизированы как святые. Великий Князь Иван Калита с собой возил суму, и везде, где мог, подавал нищим деньги. Из лидеров 20 века я уважаю героев белого движения – Колчак, Деникин. Они пытались спасти отечество, когда оно начало тонуть, раздираемое большевиками.

Я сторонник конституционной монархии. Она наиболее подходит российскому менталитету. Но современное общество к ней не готово. На какое время монархия утрачена, я не знаю.

Первое антикоррупционное: Как вы относитесь к выступлениям на Болотной?

Сергей Рыбко: Я считаю, что все они враги народа. Сейчас весьма опасно раскачивать ту лодочку, в которой мы все сидим. Хотя можно по-разному относиться к путинскому режиму.

Первое антикоррупционное: А вы как к нему относитесь?

Сергей Рыбко: Как к человеку и государственному деятелю я отношусь к Путину с достаточной симпатией. А вот к Медведеву нет уважения, он какой-то чуждый мне человек. В любом случае, какой бы ни был Путин, альтернативы у нас никакой нет.

Первое антикоррупционное: Почему РПЦ в глазах общественности теряет свой авторитет?

Сергей Рыбко: Все эти нападки на Церковь вполне естественны. Не нападают на слабых. В 90-е годы Церковь жила на том потенциале, который заработала в 20 веке – потенциале гонимой Церкви. В конце 80-х появилось особенно много публикаций о том, какой была Церковь в 20-м веке – сколько людей пролили свою кровь, сколько сидели в лагерях. И народ стал с уважением к ней относиться. Приоткрылось что-то сакральное. Я помню журналистов, которые ко мне приезжали в начале 90-х. Они хотели не столько статью написать, сколько искренне разобраться. Но в двухтысячные годы от Церкви ждали уже чего-то большего, народ пошел в Церковь массами. Большая проблема в том, что современная РПЦ не умеет общаться с молодежью, с интеллигенцией. С бабушками большой опыт общения, и все.

Первое антикоррупционное: Патриарх Кирилл, как духовное лицо, является для вас примером для подражания?

  Сергей Рыбко (задумывается): Мы с ним первый раз встречались в 2006 году, когда он собрал у себя рок-исполнителей. Был Кинчев, Шевчук, группа «Братья Карамазовы» и еще ряд музыкантов. Журналисты были. Всего нас человек 30-50 собралось. Кирилл тогда сказал: «Я вас всех позвал сюда для того, чтобы самому разобраться, что такое рок-музыка» (смеется). Он мне тогда каким-то искренним показался. Я после этих всех табачных скандалов о нем другого мнения был. Мы тогда три часа с музыкантами дискутировали, а он молчал и слушал. Единственное, он сказал: «Я однажды тоже попал на рок-концерт. Случайно. Меня пригласили выступить, а когда я вышел на сцену, понял, что на рок-концерт попал. Вижу, аппаратура какая-то, усилители, а что говорить, не знаю. Но понял, что долго говорить не придется». (смеется)

 Первое антикоррупционное СМИ: А как прошла ваша вторая встреча?

Сергий Рыбко: Его тогда уже избрали Патриархом. Мы один раз вместе служили. Он меня тогда узнал, и с большой теплотой ко мне отнесся. Стал спрашивать про строительство Храма, интересовался, нужно ли что-то. Очень обаятельный человек. Больше мы с ним не встречались.

Первое антикоррупционное СМИ: Расскажите об экономике Церкви. Как собираются деньги на строительство храма?

Сергий Рыбко: По идее я должен искать жертвователей, но я этим заниматься не буду. Это не мой способ. Вот этот Храм отреставрирован за счет издательства, которое у нас есть. В Бибирево на 4 000 человек я построил Храм таким же образом. Идет оптовая торговля православными книгами. Здесь есть две стороны. Когда нанимаешь фирму, она накручивает дикие проценты, хотя все это можно построить дешевле. Я строю, начиная с 1994 года, и уже знаю, на чем можно сэкономить. Сейчас бюджет пяти Храмов будет работать на строительство нового Храма.

Первое антикоррупционное: Крупные пожертвования часто бывают?

Сергий Рыбко: Самое большое пожертвование, которое я, будучи настоятелем пяти храмов, получал, было 30 000 долларов. У нас был один прихожанин, небедный человек, сейчас разорился. Он говорил мне: «Я рад, что свои деньги не в Куршевеле проел, а построил 5 Храмов». Он многим семьям помог, и рассказывал, как счастлив от того, что его последние средства ушли именно на благотворительность. Еще у нас есть частное лицо, адвокат, он часто старается делать пожертвования. В основном же 90% дохода — это деятельность издательства. Часто бабушки приходят, протягивают 5 000 рублей, и говорят: « Я копила на похороны, но отдаю эти деньги на Храм, а Господь позаботится, чтобы меня похоронили».

Первое антикоррупционное: Вы бы приняли пожертвование от бандита?

Сергий Рыбко: Нет. Мне один раз из казино жертвовали, я отказался.

Первое антикоррупционное: Что за история с торговлей в ХХС?

Сергий Рыбко: Я вам сейчас расскажу. То, что там происходит, не имеет никакого отношения к Церкви. Есть некий частный фонд–Христа Спасителя, по-моему. Он действует на территории Храма. И никакие корпоративы Церковь не устраивает. Организовывает все вот этот самый фонд. А у Церкви только свечи есть и книжная лавка. Раньше пожертвования на Храм считались престижным делом, император жертвовал, губернатор, купцы. Сейчас же Храм – это приход из нескольких старушек, которые живут на пенсию. Естественно, чтобы восстановить Храм, нужны средства.