Юрка принадлежал к числу людей мнительных, посредственных, неуверенных в себе.  Старые приятели, которым удавалось встречаться с ним едва ли не единожды в году, с каждым разом отмечали в нём разительные перемены, которые происходили, естественно, не в лучшую сторону.                   

 -- Юра, тебе уже сколько лет? – спросил как-то Мишка, с которым они ещё в садик вместе ходили.                    

-- Да вот…Недавно исполнилось тридцать шесть, -- краснея, ответил он.                   

-- Ничего себе! А выглядишь на все сорок шесть… И лысина у тебя появилась… А ведь ты был чемпионом области по лыжам, гребле, бегу! В классе ты считался самым высоким…                   

 Юра и сам это помнил. Да что толку от воспоминаний, если его нынешнего можно считать жалким призраком себя молодого: появилась одышка, частенько сдают нервы, спина стала сутулой не столько от трудов, сколько от подавления его воли.                   

-- Может, у тебя случилось что, так ты скажи. Мы, твои друзья, что-нибудь да придумаем.                   

Но в ответ Юрка только пожал плечами и уходил своей дорогой.                   

А что толку от друзей, если проблемы в нём самом? Точнее, в ней – родной и незабвенной тёще… Ещё накануне свадьбы с Мариной (в те времена худенькой и шустрой девушкой) ему говорили, что её мать – отнюдь не подарок. Только разве в такие минуты юноши способны прислушиваться  к советам друзей?.. Это ведь так естественно: создать для себя сладостную иллюзию и жить ею, не обращая внимания ни на что!                  

  Ему было 23 года, когда он женился. Студент-заочник физкультурного факультета, молодой учитель – он представлял собой довольно неплохую партию. Марина к тому времени только что закончила педагогическое училище и трудилась в той же школе воспитателем младших классов.                   

 И началось… На третий день после свадьбы Юрка впервые в жизни задумался: «А на ком, собственно, я женился – на Маришке или на Марье Семёновне?» Всё ей не так: то зять не ту рубашку одевает, то он, видите ли, должен остаться дома вместо того, чтобы везти учеников на соревнования, то в его обязанности вменяются посиделки с гостями, которых приглашал отнюдь не он… Не успевал он прийти на работу, она уже звонит: «Юрий, а ты почему с утра не накосил травки для кроликов? Юрий, а почему ты одел новый костюм, а не повседневный? Юрий, зачем ты обидел Марисю?» Он терпеливо отвечал, что травы не накосил потому, что опаздывал на работу. Пусть это сделает тесть – мужчинка ещё довольно молодой, хоть и чахленький. Новый костюм одел из-за того, что повседневный пришёл в негодность, а Маринку он вовсе не обижал. Просто у неё недомогание.                   

 Зять, в понимании Марьи Семёновны, -- существо, которое следует держать на привязи. Причём, по индейскому варианту – на палке, потому что верёвку может запросто перегрызть. Она даже следила за ним! Однажды Юра повёз детей на областные соревнования, так она прикатила вслед за ним и исподтишка выслеживала!                   

 В один прекрасный день терпение у молодого человека иссякло. Недолго думая, он взял кредит, на который приобрёл дом на другом конце городка. Теперь до работы стало добираться на четверть часа дольше, зато  и тёще топать к ним такую даль было бы затруднительно. Во всяком случае, на это надеялся Юрка. Не тут-то было! Ежедневно она приходила для того, «чтобы напутствовать молодых» на путь истинный. Так она говорила соседям, а на самом деле для того, чтобы лишний раз унизить зятя. Придя с работы, он хотел бы немного отдохнуть, спокойно пообедать, побыть в одиночестве, но Марья Семёновна не позволяла и помышлять об этом. Её слова в стиле «мужчина должен», «мужчине следует», «для мужчины обязательно» уже въелись в память. Маришка, поначалу влюблённая в него, со временем начинала рассуждать, как мать. После родов она из хрупкой, нежной и юркой девушки превратилась в огромную матрону с хищным взглядом, презрительным тоном и наглыми манерами. «Так мама сказала!» -- резала она в ответ на все его возмущения.                    

У него была пасека. Юра с детства знал, что такое пчеловодство, любил это дело и охотно проводил с насекомыми час за часом. Даже охотнее, чем с женой и тёщей. Пчёлки – прекрасные создания. Запахи улья и жужжание успокаивают нервную систему, мёд полезен для здоровья да и доходы приносит немалые. В семье Маринки никто не имел понятия о пчеловодстве. Казалось бы, хоть на эти часы его должны оставлять в покое. Придя с работы и ещё издали слыша въедливый голос тёщи, Юрка знал, что вместо обеда придётся коротать время с крылатыми друзьями. Однако тёща уходить не спешила. Она задерживалась до самого вечера, иногда оставалась ночевать, омрачая зятю даже ночные радости. Марью Семёновну укладывали спать в соседней комнате, вместе с внучком. Дескать, спи себе, старушка, в тёплой постельке и не думай ни о чём. Так нет же! Словно нарочно, выждав минут сорок, она вдруг кричала:                   

 -- Маришка! Скажи Юрию, чтоб завтра купил пол кило нитей.                    -- Хорошо, мама! – отвечала жена, отталкивая от себя мужа. – Ты слышал, Юрий?                   

«Что бы такое придумать? – день и ночь размышлял он, пытаясь отыскать выход из положения. – Как бы эту каналью отвадить от моего дома?»                   

 Нежданная идея пришла к нему, как муза, в один из пасмурных дней. С самого утра тёща велела купить яд для колорадских жуков. Он зашёл не только в специальный киоск, но и в аптеку, где приобрёл две упаковки фенолфталеина -- говоря по-простому, пургена.                    

День проходил томительно и скучно. Не давали покоя крамольные мысли и волнующее предвкушение победы. Вернувшись с работы, он обнаружил, что на сей раз дом пуст. Оно и понятно: жена задерживалась в школе, сынок – на занятиях кружка, а тёща… Скорее всего, она у соседки, которая ей докладывает, как вёл себя Юрка в её отсутствие. «Была ни была!» -- решился он и начал готовить обед.                    

Всякий раз после болтовни с наблюдательной соседкой Марья Семёновна возвращалась голодной, как волк – подруга не отличалась радушием и гостеприимностью. Он приготовил суп с фрикадельками, пельмени с наваром и «мокко» по особому рецепту. Из кухни исходили волнующие ароматы, но сие не означает пристрастия Юрия к специям. Просто на этот раз он их добавлял слишком много для того, чтобы скрыть привкус фенолфталеина.                    

Вот и «мама». Она действительно пришла голодная и живо откликнулась на приглашение зятя:                   

 -- О, мама! Здравствуйте, дорогая! Не желаете ли откушать?                    Не оставив в тарелках ни грамма, она прилегла отдохнуть, предварительно наказав Юрке сделать то и это, -- как всегда. Юрка, выполняя работу, всё время оглядывался на дом, задаваясь вопросом: «На сколько дней слабительное выведет тёщу из строя?». А он-то, добрая душа, не пожалел по две таблетки в каждое блюдо! Но то ли препарат оказался просроченным, то ли у тёщи организм слишком выносливым, -- она ограничилась лишь двумя похождениями в «дом размышлений», что привело зятя в угнетённое настроение. Он-то рассчитывал как минимум на трое суток покоя! Следовало придумать нечто более действенное, но что?..                    Пасека из десятка ульев находилась на отдалённом участке огорода. Это всегда приводило тёщу в злое настроение.                    

-- Как, отдать землю пчёлам? – возмущалась она. – Там можно было бы насадить цветов или картофеля…                   

 -- Мама, вы только не вздумайте что-то сеять перед летками, -- предупреждал он.                   

 -- Не учи меня жить! – горделиво отвечала она.                   

 Однако всякий раз, когда зятя не было дома, она норовила всунуть в матушку-землю если не луковицы тюльпанов, то насеять маттиол. Однажды Юрка, присев за первым ульем, тихонько мастерил кормушку. Краем глаза он заметил, как перед пчелиным домиком мелькнул пёстрый халат тёщи. Запахло даже её приторными духами. «Чёрт, я же ей говорил, что пчёлы этого не любят», -- мысленно выругался он. Марья Семёновна, не подозревая о присутствии зятя, склонилась перед летками и начала что-то сеять.                    

Был конец весны. Несмотря на обилие цветущих растений, в том году пчёлы вели себя необычно: цветы из-за дождей быстро отцветали и чахли, вследствие чего не было взятка. Понятно, что насекомые нервничали. А тут ещё такой раздражитель… Не воспользоваться такой ситуацией было бы грешно, потому Юра слегка постучал по задней стенке. Пчёлы среагировали на это вмиг: вылетая из летков целыми отрядами, они вонзали жала в первое, что попадалось на пути. Юрке бояться было нечего, поскольку он всегда отправлялся к ним в одной и той же одежде, насквозь пропитанной запахом вощины, а вот дражайшая тёща пострадала серьёзно. Из-за многочисленных укусов её пришлось даже отвезти в больницу, что принесло почти неделю спокойствия.                     Всего лишь неделю…                     Тёща оказалась ядовитее пчёл… Созерцая многочисленные трупики пчёл, он размышлял над тем, как бы изобрести более надёжное средство. Пользуясь отсутствием «мамы», он позволил себе в один из тех сладостных дней даже встретиться с былыми приятелями, среди которых был и Мишка. Именно он посоветовал ему подарить Марье Семёновне современный телевизор и подключить к нему все существующие каналы. «Поверь, -- сказал он, когда Юрка начал возмущаться насчёт дороговизны такого подарка. – Поверь, что это – яд более надёжный, чем пчёлы и фенолфталеин.»                   

 У Юры как раз не было денег. Он взял кредит, на который приобрёл домашний кинотеатр. Мастера подключили к нему всё, что только возможно подключить в наше время. К моменту выписки тёщи из больницы её уже ожидал нежданный подарок.                   

С того дня жизнь Юрки разительно изменилась. Мама, считавшая доселе своим долгом ежедневно приезжать к ним, чтобы попортить нервы всем подряд, стала это делать всё реже и реже: вначале через день, потом – через два, а позже и вовсе раз в месяц.                    

 Наконец зять сумел вздохнуть спокойно. Через полгода он снова занялся спортом, о чём красноречиво свидетельствовали осанка и благодушная улыбка, его воспитанники опять начали завоёвывать призовые места, наладились отношения с Мариной. Иногда, когда ей, по старой привычке, хотелось проявить своё «Я», она пыталась повышать голос, но мамы рядом не было и она ничего не могла доказать. Раз в неделю Юра стал позволять себе «посидеть» в компании Мишки. Случалось, что «пересиживал». В такие дни Маришка хватала телефонную трубку и кричала в неё изо всех сил:                   

-- Мамочка, он снова выпил!                   

 -- Кто – Рохелио Герра?                   

 -- Какой Рохелио, мама?! – испуганно восклицала Марина.                   

-- Ой, да что ты со своими делами влезаешь? – обижалась Марья Семёновна. – Я сериал смотрю. Рохелио Герра – в главной роли…                   

-- Мама, мама! Он не хочет покупать мне новые сапожки!                    -- Какие там сапожки, дочь? – ворчала та недовольным голосом. – Тут такое шоу идёт, что твои сапожки в сравнении с ним ничего не стоят…                   

 -- Мама, зайди к нам завтра после трёх.                   

 -- Ничего не получится: у меня сериал.                   

 -- Какой ещё сериал?                   

 -- О, тут Хуаниточка должна выходить замуж за дона Себастьяна…                   

 -- А вечером?                   

 -- Вечером будут ещё два сериала. Нет, я не могу их пропустить. Так что разбирайся сама. Ты уже взрослая… Ну всё, пока. А то тут идёт «Кто сверху». Я болею за девочек…                   

 В это время Юра сидел на диване и блаженно улыбался, думая: «Отравилась, наконец, каналья старая!..»

 

Скорее! Ко мне, на сердце,

Он  никогда  не  чувствовал  себя  ни  «царём  природы», ни  «тончайшей  из  эфемерид», Его  интеллект не  отличался  ни блеском  знаний, накопленных в  залах  библиотек, ни  сиянием  мудрости, по  крупицам  собираемой на  терниях  жизненного  пути.
Семён  Колосов был  заурядным  представителем  вида  двуногих, которые  в  изобилии  появляются  на  свет  как следствие  родительского  незнания. Школьные  годы  показались  ему  серенькой  рутиной, сквозь  туман  которой  не  сумели  пробиться  его  скрытые  способности  и  дарования, если  таковые  и  имели  место. На  фоне  более  успешных  и  любимых  педагогами  ровесников  его  не  замечали. В  какой – то  период  ему  понравилась  музыка. Он  даже  различал, в  каком  месте  учительница  пения  брала  неправильную  ноту. Однако  при  отборе  в  музыкальную  школу  та  же  учительница  заявила, что  у  Семёна  напрочь  отсутствует  музыкальный  слух. В  другое  время, уже  будучи  старшеклассником, он  начал  писать  стихи. Рождаясь  в  его  сердце  сами  по  себе, они  ложились  на  бумагу  лёгкими  и  красочными  формами. Но  учительница  по  языку, которой  он  доверил  свои  шедевры, пренебрежительно  ухмыльнулась, почёркала  строки  и заявила: «Безграмотно!»
Больше  Колосов  никогда  не  пытался  себя  проявлять  или  вообще  выделяться  на  фоне  класса.
После  окончания  школы  ему  выпало  отслужить  в  армии, где  получил  водительские  права. Вождение и  превратилось  в  его  единственную  профессию. Месяц  за  месяцем, год  за  годом  проходили  монотонно  и  серо. Изредка  в  этой  серости  вспыхивали  яркие  искорки, когда  во  время  отпуска  выпадала  возможность  съездить  на  рыбалку  в  какую – нибудь  заброшенную  деревеньку. Для  него, типичного  дитяти  города, всякое, пусть  даже  самое  незначительное  природное  явление  казалось  великим  и  непостижимым  таинством: будь  то  вспышка  молнии  или  весеннее  чириканье  жаворонка.
Однажды  ему  пришлось  ехать  на  рыбалку  в  компании  охотников. Во  время  обратного  пути  те  разродились  байками, которые  поразили  воображение  Семёна  настолько, что  ему  захотелось  приобрести  ружьё. В  наиболее  сокровенных  мечтах  он  видел  себя  блуждающим  по  лесу  с  ружьём  наперевес.
В  сорокалетнем  возрасте  он  завербовался  на  работу  на  Кольский  полуостров – возить  лес. Там  его  поразила  природа – почти  девственная, гостеприимная  летом  и  суровая  зимой; и, вместе  с  тем, всегда  величественная. Рассказы  местных  охотников  порождали  в  воображении  целые  фейерверки  разнообразных  желаний  и  требовали  немедленного  воплощения  мечты  в  реальность.
В  один  из  летних  дней  Семён  отважился  и  купил  хорошее  «ижевское»  ружьё. В  ту  ночь  он  не  мог  уснуть. Каждые  пять  минут  он  поднимался  с  постели, брал  в  руки  этот  драгоценный  скарб, поглаживал  и  примерял  к  плечу. Ему  представлялось, будто  он  идёт  по  тайге, выслеживает  медведя  или  волка, стреляет  раз, второй… А  вскоре  его  комнату  украсит  трофей – шкура  или  даже  череп  собственноручно  убитого  зверя.
С  этого дня  он  с  нетерпением  дожидался  возможности  испытать  свою  охотничью  удачу  на  практике. Напрашиваться  в  компанию  к  бывалым  охотникам  он  постеснялся: те  могли  высмеять  за  неумение  стрелять  и  отсутствие  практических  навыков. Но  и  одному  уходить в  таёжные  дебри  никак нельзя: всякое  могло случиться.
Желание  стало  настолько  неукротимым, что  он  решился, отправляясь  в  очередной  рейс, прихватить  с  собой   и  ружьё. В  этот  раз  ему  предстояло  поехать  из  Мончегорска  в  городок  под  названием  Умба, где  следовало  сдать  один  груз  и  получить  другой, который  полагалось  отвезти  в  Кандалакшу; после  того, как  там  его  загрузят рыбой, он  вернётся  домой.
Маршрут  вполне  соответствовал  фантазиям  мечтателя, поскольку  проходил  через  леса, в  которых  водилось  множество  диких  зверей. Они  дожидались  своего  охотника…
С  каждым  километром  Семёна  охватывало  всё  более  настойчивое  предчувствие  чего – то  необычного, а  в  сердце  воцарилось  то  устрашающее  возбуждение, с  которым  «гаишники»  не  рекомендуют  садиться  за  руль.
Наконец, уже  выехав  из  Умбы, Семён  не  выдержал. Остановив  «ЗИЛ»  недалеко  от  безымянного  озера, он  извлёк  из – под  сидения  ружьё, захлопнул  дверь  и осмотрелся.
Вокруг – ни  души. Стоял  слишком  жаркий  для  этих  широт  день. Жизнь  словно  замерла  как  на  озере, так  и  в  лесу – не  слышалось ни  плеска  волн, ни  пения  птиц; даже  чайки, надоедающие  не  хуже  нашего  воронья, куда – то  запропастились.
Он  сделал  всего  несколько  шагов  вглубь  леса, как  вдруг  ему  представилось, будто  попал  в  другой  мир. Слабый  налёт  нескольких  тысяч  лет  цивилизации, присутствующий  в  каждом  человеке  и  мешающий  единению  с  природой, внезапно  куда – то  пропал. Уши  начали  улавливать  звуки  неизвестного  происхождения: шорохи, писки, отдалённое  урчанье. Во  всяком  случае, так  показалось  неискушённому  Семёну.
Глядя  под  ноги, чтобы  не  потревожить  хозяев  леса  шелестом  или  треском  валежника, он  сделал  ещё  несколько  шагов, затем  ещё…
Отведя  рукой  большую  еловую  ветку, он  увидел  перед  собой  поляну, заросшую  малиной. Здесь  она  была  очень  высокой, ягоды  отличались  неповторимым  вкусом  и  сочностью. В  этот  момент  Колосов  ощутил  характерное  посасывание  в  области  живота, означающее, что  он ничего  не  ел  с  самого  утра.
Забросив  ружьё  на  плечо, он  стал  поедать  ягоду  за  ягодой. В его  уме перемешались  все  мысли: о работе, голоде, охоте, страхе, наслаждении, тишине… Уплетая  ягоду  за  ягодой, он  потерял  ориентацию  во  времени  и  пространстве. Он  пришёл  в  себя   приблизительно  через  час  от  смутного  чувства  дискомфорта, которое  с  каждой  минутой  становилось  всё  более  отчётливым, навязчивым  и  даже  тревожным.
Сосредоточившись  исключительно  на  малине, Семён  не  замечал  ничего  из  всего  того, что  творилось  вокруг. Он  не  заметил  даже  огромной  туши, которая  в  двух  шагах  от  него  занималась  поеданием  малины. Человек  различил  хищника  лишь  в  момент, когда  едва  не  уткнулся  носом  в  его  линяющую  шубу.
Семёна  охватило  леденящее  сердце  оцепенение. Сердце  замерло, резко  опустившись  в  район  пяток. Впрочем, медведь  почему – то  не  обращал  на  него  внимания. Он  стоял  к  Колосову  боком, целиком  сосредоточившись  на  поглощении  малины, о  чём  красноречиво  свидетельствовало  его  чавканье. Какой – нибудь  секунды  человеку  вполне  хватило  для  того, чтобы  вспомнить  о  ружье. Кое – как  стащив  его  с  плеча, Семён  вскинул  его, дрожащими руками  навёл  на  зверя  и…
Прозвучал  только  щелчок, свидетельствующий  о  том, что  оружие забыли  зарядить. При  этом  звуке  медведь  начал  медленно  поворачивать  голову.
В  течение  мгновенья  в  сознании  Семёна  в  виде  красочного  фильма  промелькнула  вся  его  жизнь. Его существо  охватил  панический  страх, следствием  которого  стал  душераздирающий  крик, вырвавшийся  из  горла. Этот  крик  в  виде  эха  несколько  раз  повторила  тайга. Наверное, медведь  испугался  не  меньше, потому  что  в  его  организме  тоже  сработал  рефлекс: из  брюха  послышалось резкое  урчанье; звук  резкого  испражнения  совпал  с  криков  зверя. В  следующий  миг  таёжные  сороки  могли  бы  захлебнуться  со  смеху, наблюдая, как  эти  двое  изо  всех  сил  бегут  в разные  стороны, оставляя  на  ветвях  один – клочки  шерсти, а  другой – лоскуты  одежды.
Семён  несся, не  обращая  внимания  ни  на  камни, в  изобилии  торчащие  из  почвы, ни  на  лужи, порождённые  вечной  мерзлотой. Он остановился  только  потому, что ствол  ружья  зацепился  за  еловый  сук. Следуя  по инерции, его  тело  резко  остановилось, потом  поднялось  вверх  и  рухнуло  наземь. Куда  его  занесли  ноги  и  страх, сколько  времени  на  это  ушло, оставалось  загадкой. Следовало  возвращаться  к  машине, но  он  потерял  ориентацию.
Инстинктивно  почёсывая  ушибленную  спину, Семён  поднялся, сжал  в  руке  бесполезное  ружьё  и  медленно  поплёлся  в  обратную  сторону. Но  бежал  ли  он  сюда  строго  по прямой  линии  или  вычурными  зигзагами, он  не  помнил. Следуя  наугад, Колосов  прошёл  шагов  семьсот, надеясь  отыскать  знакомую  поляну, от которой  до  шоссе  было  рукой  подать. Однако  поляны  не  было. Тогда  он  заставил  себя  пройти  ещё  шагов  сто  или  двести – результат  тот  же.
Куда  идти? Что  делать? Он  был  далёк  от того, чтобы  сориентироваться  по  солнцу  или  определить  стороны  света  по  мху  на  стволах  деревьев. В  том  месте, где  он  оказался, ели  и  лиственнице  были  повыше, чем  в  районе  дороги; это  означало, что  человек   углубился  в тайгу,  и  ему следовало  вылезти  на  верхушку  первого  же  дерева, чтобы  определить  своё  местонахождение.
Колосову  такая  идея  даже  не  пришла  в  голову. Вместо  этого  он  повесил  ружьё  на  первый  же  попавшийся  сук  и отошёл  на  несколько  шагов, чтобы  исправить  нужду. Возвратившись  на  место, он  не  обнаружил  оружия. Оно исчезло  неведомым  образом! Первой  мыслью  стала  догадка об  ошибке: может, не  то  дерево, не  тот  сук?.. Побродив  в  радиусе  метров  десяти, он  так  и  не  нашёл  ружья. Казалось, что  все  деревья  абсолютно  одинаковы  и  настроены  враждебно.
Семёна  охватила  паника. Он  блуждал  во все  стороны  ещё  в  течение  часа, пытаясь  отыскать  дорогу (о  ружье  он  уже  и  не  помышлял), но  куда  бы  ни  шёл, вожделенного  просвета  так  и  не  видел.
        Ему показалось, будто  тени  вокруг  всё  более   и  более  сгущаются. «Наступает  вечер», -- констатировал  он, позабыв, что царит полярный  день. Страх, дремлющий  в  каждом  существе  с  самого  начала  времён, вырывался  наружу  бурными  всплесками мыслей  о  том, что  ночи  в  лесу  он  не  переживёт. Изнурённый, внутренне  опустошенный, он  остановился  возле  высокой  морены  и  уселся  на  её  край. Он  уже  не  обращал  внимания  ни  на  влажность  почвы, ни  на  тучи  мошек, приготовившихся  его  атаковать.
… Через  день  из Какдалакши  и  Мончегорска  приехали  два  грузовика  с  людьми, которые  намеревались разыскать  горе – охотника. Они  прочесали  большой  участок  тайги  по обе  стороны  от  места, где  был  обнаружен  грузовик  Семёна, но  поиски  результатов не  принесли.
И  только  спустя  год  три  бабы, собиравшие  грибы, случайно  наткнулись  на  скелет  человека, прислоненный  к  камню  в  сидячем  положении. Неподалёку, метрах  в  десяти  от этих жалких останков, нашли  и  ружьё, висящее  на  суку.
А  дорога  находилась  метрах  в  пятидесяти…

 

Прошёл год. Научившись ходить заново, девятилетний Роман снова получил возможность радоваться жизни и творить новые шедевры. Он вернулся к бабушке, потому что новой папиной жене оказался не нужен. Так часто бывает… Возобновились занятия вшколе, в процессе которых Рома снова показывал отличные результаты. Он  готовился к новой выставке, для чего много рисовал. Кроме того, он заканчивал свою первую  симфонию.

 Однако над его головой сгущались тучи, называемые коллективным неприятием. Ребята, зная, что  он освобождён от уроков физкультуры, досаждали ему. Так бывает в курятнике, где здоровые цыплята пытаются заклевать более слабого или больного сородича. Этим настроениям содействовало и отношение некоторых учителей. Рома знал  много. Обладая блестящей памятью и аналитическим умом, он часто загонял их в тупик…

  Выставка принесла ему не только  большую славу, но и немалые деньги. О нём писали не только отечественные, но и зарубежные газеты,его показывали по телевидению, он чувствовал себя на равных с известными людьми. А после того, как его симфонию исполнил оркестр столичной  филармонии, о нём заговорили как о восходящей звезде музыкального мира. На его стихи писались песни, которые звучали по радио в исполнении звёзд эстрады.

  Но одно обстоятельство портило  Роману жизнь– школа. Несмотря на то, что мог ходить, он так и остался инвалидом. Потому никак не мог участвовать в драках, затеваемых сверстниками. Оставался один выход – покончить со школой поскорее. И он таки добился этого, закончив её в 14лет! Получив аттестат, он  подал  документы сразу по трём специальностям –дирижёра, художника и литератора.

 Казалось, его  ожидало блестящее будущее. Однако для членов комиссий юное дарование из провинции ничего не означало. «Светила»из художественного вуза признали его работы несовершенными,  его стиль – устаревшим, а его стремления –смехотворными. «Авторитеты» от музыки сочли его пьесы, этюды, песни и симфонию никуда не годными. Что касается именитых «поэтов», те заявили ему в глаза:

  --Ваше рифмоплётство, молодой человек, не более, чем детский лепет!

И только один человек из всех этой  своры нашёл в себе  смелость объяснить ему правду с глазу на глаз:

  --Мальчик, на самом деле ты очень талантлив. Тобой гордились бы любой вуз и любая страна. Но… Понимаешь, мы живём в такое время, когда талант значит меньше, чем деньги и связи. Но  пусть себе смеются, ты ни на кого не обращай внимания. Не стоит падать духом, твори себе на здоровье. И помни: люди ждут этого.

  Стараясь оправиться от столь нежданного удара, Роман загрузил себя работой. На средства, вырученные от прошлых работ, он снял небольшой домик на берегу реки и полностью предался любимым занятиям. Но заказыне спешили  сыпаться на его  голову. Ему даже не предлагали «халтур»,поскольку, к примеру, для росписи школьной столовой его  кисть слишком уж дышала классикой, для  создания очередного эстрадного хита его музыкальный талант казался слишком «правильным». Лишь  изредка удавалось продать за бесценок именитым композиторам кое-какие стихи или предложить картину состоятельному предпринимателю. Выехать из страны туда, где его таланты были бы должным образом оценены, он не имел возможности в виду своего несовершеннолетия. Потому приходилось прозябать в захолустье, ограничивая себя даже в самом необходимом.

 В 15 лет он полюбил. ОНА казалась ему воплощением всего самого лучшего и доброго на свете. Её волосы, глаза, губы, походка стали для него олицетворением вселенской женственности, красоты и совершенства. В этот период он написал свои лучшие работы – картины, стихи, музыку. Он не замечал, что барышня не отличается чистоплотностью, аккуратностью, невинностью, красотой речи, нежным голосом. Он видел в её глазах лишь то, что хотел видеть.

 Что касается её самой, следует сказать, что девица принадлежала к числу тех порождений времени, которых можно сотнями увидеть в парках за поглощением пива просто из бутылки, за курением  сигарет в компании похотливых дегенератов. Мы даже не потрудимся дать ей имя, поскольку это не имеет значения.

Она встречалась с вундеркиндом потому, что это, во-первых, льстило её самолюбию, во-вторых, избранник был пригож собою, а в-третьих, потому что не отказывал ей в мелочах вроде пива и сигарет. Для того, чтобы привязать парня к себе покрепче, она с ним переспала. И это, учитывая её опытность и степень чистоплотности, не составило для неё труда.

Однако, как и следовало ожидать, он ей вскоре надоел. Об этом она не постеснялась заявить ему в глаза. Он не поверил. Тогда девица начала в его присутствии целоваться с другими.

 Возвратившись домой, Роман напился слишком крепкого кофе. Это было  для него противопоказано, учитывая последствия для сердца, ослабевшего  от наркоза и других сильнодействующих препаратов.

К утру он скончался.

После похорон в его жилище пришла бабка. Собрав в присутствии хозяев вещи внука – наброски картин, нотные тетради  и листы бумаги со стихами, -- она, ухмыльнувшись, проворчала:

 --Ишь  ты, сколько бумаги перепортил, босяк! Ничего, хоть будет чем разжигать плиту…

 

 

Эта  история произошла  в… Впрочем, место  не имеет  значения. В  конце–концов, она  могла произойти  в  любом городе  или  деревне, даже совсем  рядом  с вами.

 Когда  Рома появился  на  свет, была глубокая  ночь. В  то время, как  мать, измученная  трудными родами, находилась  в  полузабытьи, у  кроватки малыша  внезапно  появились три  женщины, облачённые  в странные  одежды. Это  были музы. Вообще – то, они чрезвычайно  редко  путешествуют в  компании  себе подобных, поскольку отличаются  ревностью  друг к дружке, да  и  одиночество ценят  превыше всего. Но  на  сей раз  случилось  так, что они  оказались  вместе. Взглянув  на мать, самая  старшая  из них покачала  головой, две  другие ограничились многозначительными  вздохами.Встав  у кроватки  ребёнка, они  в течение  нескольких  минут рассматривали  его лицо.Затем  та, которая  отличалась молодостью, произнесла:

 --Тебе  суждено  стать добрым  человеком. Я  дарю тебе  талант  чувствовать во  всём  музыку.

 Произнеся  эти слова, женщина  удалилась  на несколько  шагов, уступая  место второй  спутнице. Та, ещё  раз посмотрев  на  ребёнка, улыбнулась  и сказала:

  --А я  дарю тебе  талант  поэзии.

  Пришла  очередь самой  старшей.

 --Может, это  и  слишком многовато  для  одного человека, но  чтобы  не показаться жадной  в  глазах сестёр,  я  дарю тебе  талант  рисования. Счастья  тебе, дорогой мальчик! Хотя…

Что  именно хотела  сказать  последняя из муз, остаётся  загадкой.Возможно, она  сомневалась  в  том,что  человек, одарённый  талантами, может  быть счастлив?..

  Музы  исчезли столь  же  внезапно, как и  появились.

Спустя  несколько часов  мать Ромы  умерла. Отец  работал учителем  и  вполне обладал  всеми качествами, чтобы  воспитать  ребёнка. Каждое  утро он  отправлялся  на работу, оставляя  малыша  на попечение  своей  матери.

Ещё  с самого  раннего  возраста маленький  Рома поражал окружающих  своей любознательностью и склонностью  к  созерцанию. Он  мог часами любоваться  цветами и солнышком,божьей  коровкой  и игрой  солнечных  зайчиков на поверхности  пруда, вслушиваться  в шум дождика и  трели птичек. Когда его  речь  обрела внятность, все  сразу обратили  внимание на то, что  он  говорил стихами. В трёхлетнем  возрасте  он нарисовал свою  первую  картину. А когда  в садике  увидел  пианино, его ручонки  забегали  по клавишам с  такой  уверенностью, словно перед  этим упражнялись лет  десять.Этому  белобрысенькому  чуду не могли  нарадоваться  воспитательницы  и соседи; папу  вообще  распирало чувство  гордости  за такого  наследника.  Что касается бабушки, та  лишь  недовольно ворчала:

                --Все  ребятки – дети  как дети: в  футбол  играют, в прятки, а  этот –ненормальный  какой –то…

  Когда  мальчику исполнилось  шесть  лет  и  пришло время идти  в  первый класс, о  нём  знали не только  в  школе, но и в  столице  страны. Он уже  успел  прославиться первой  в  своей жизни  выставкой  картин, первым  сборником стихов  и  первыми музыкальными  произведениями.Нотная грамота  давалась ему  настолько легко, что  он  мог запечатлеть  на  бумаге не только  пение птиц, но и журчание  ручейков, шелест  ветерка в кронах  деревьев, дыхание  цветов, просыпающихся после прохладной  ночи, шёпот солнечного  лучика  над прудом.

 Что  такое, собственно, талант? Это нечто неуловимое, хрупкое и, вместе  с  тем, величественное  и могучее. Это  бесконечный  импульс, в котором  сосредотачиваетсявся  сила и мудрость  Вселенной, это феерическое и  непостижимое единение стихий  огня и  воды, сильного и слабого  начал, радости и страдания. Талант  живёт своей, непонятной  для  обывателей жизнью, он  требует  минимума в  плотском  и понимания в  духовном.

 Голубоглазого  Рому пытались  понять, его ценили, на него  возлагали  надежды. Пока он  был  маленьким, с ним  носились, как  с чудом невиданным, но  никому  и в  голову  не приходило, насколько он  уязвим.

 Школа  показалась Роману  слишком скучной. Предметы  давались  ему легко: он за  месяц  не только усвоил, но и перерос программу  первого  класса. С ним  бы  позаниматься, да  учительнице было  недосуг. Ей хотелось, чтобы  все  дети были одинаковы, ведь с такими и уроки проходят  однообразно и просто.

 В это время  отец Ромы был  вынужден оставить  работу в школе. Для  того, чтобы побольше зарабатывать, он уехал  в столицу, где трудился строителем.Теперь  мальчонке  стало даже  не  с кем поговорить о том, что представляло  для него  интерес. Единственной радостью  для него было то время, когда  он  оставался в полном одиночестве. В такие часы он мог слушать природу, рисовать, играть и сочинять. Но  когда дома находилась бабка, становилось  тягостно.

  --Вот  другие  мальчишки увлекаются машинами, ремонтируют велосипеды, какую-то пользу приносят,-- без конца ворчала она. – А от  тебякакая  польза? Кому нужны твои рисунки,твои дурацкие стишки и твоё дребезжание на пианино?

  Иногда приезжал  папа. Он привозил с собой деньги (которые старуха сразу прятала) и много положительных  эмоций. Он очень  любил сына и с удовольствием посвящал ему всё свободное время. Однако выходной быстро подходил к концу, папа уезжал и Рома снова  оставался в обществе вечно всем недовольной старухи.

В один из студёных осенних дней бабка заболела воспалением лёгких. Будучи от природы мальчиком добрым и отзывчивым, Рома  позвал  соседку и сбегал  за  врачом. Он просиживал у  постели больной дни и ночи, стараясь удовлетворить  каждый её каприз: давал  ей лекарства, кормил  с ложечки, убирал в доме. Но сердце  старухи так и не прониклось к ребёнку  симпатией, лёд  отчуждения не растаял.

                Когда Роме  было восемь лет, его сбила машина,вследствие чего  оказались  сломаны обе ноги. Неопытный врач неправильно их  зафиксировал, что  привело к инвалидности. Теперь  мальчик, не имея возможности  сбежать, был  вынужден целыми днями выслушивать злую старушечью  болтовню, его  жизнь превращалась в сплошной  мрак.Бабушке и в голову не  приходило, что ребёнка нужно вкусно  кормить, утешать,вывозить  на прогулки. Она даже  отказывала ему в  бумаге и карандашах, а любимое  пианино продала чужим людям. А однажды, заметив,что Рома  пишет  очередное стихотворение, выхватила тетрадь  из его  рук и бросила в огонь.

  В тот  день мальчик впервые в жизни заплакал -- беззвучно, беспомощно, от бессилия и страдания, -- и плакал с таким страдальческим выражением лица, словно взрослая мать плачет по своим убитым детям.

 Но у него  ещё  оставался отец. После продолжительного  отсутствия он приехал  домой. Как всегда, папа привёз с  собой деньги. Но в этот  раз он о чём-то  долго спорил с матерью,запершись в  соседней  комнате. Краем уха Роман улавливал  обрывки разговора, из чего понял  двеновости: во-первых, у папы в городе появилась тётя, с которой он намерен создать новую семью, а во-вторых, перед этим он хочет увезти сына в столицу,чтобы там его прооперировали. Бабушка выражала протест против того и другого,но, к счастью, отец, не прислушивался к её словам.