Вчера, наконец, пошел долгожданный дождь. Сменив, уже достаточно надоевшую, сорокоградусную жару.

Хорошо ходить под дождём и никуда не торопиться. Смотреть на то, как люди становятся такими суетливыми. Когда он ещё только начинается и всё никак не может пуститься вовсю.

Падают редкие капли, а люди уже вовсю деловито раскрывают зонтики (и откуда они у них взялись, наверное прогноз погоды слушали). Неужели так страшно - промокнуть?

Странный звук

вдруг

раздается за окном,

Кто-то, видно,

ко мне

рвется чрез стекло.

Но надежды

не сбываются

мои.

Лишь береза

 за окном моим

 стоит.

 А я всё жду,

я верю,

ты придешь.

 И навсегда

исчезнет

 вся та ложь,

Что между нами,

как стена

 сейчас стоит.

Быть может,

мне поможет

в этом дождь.

Он стучит,

 стучит,

 стучит…

Этот дождь…

Пожелать бы хотелось мне много.

Но, наверное, дело всё в том

Разделяет нас нынче - дорога,

 И Погода, наверно, ей в тон.

То ж дождливое ветра унынье,

пропитавшее кожу, насквозь.

(А під Київом пісенька лине),

Отощавших, за зиму берез.

 Мне от грусти разлуки с тобою

Здесь, особенно, пусто сейчас.

Будто, странник, бреду по дороге,

что избита уж тысячу раз.

СЕРЕБРЯНЫЙ КУВШИН

Жил старик, колесо крутил,
Целый век он кувшин лепил, свой
На ветрах замешивал воздух.
И скрипел друг, гончарный круг,
Тихо пел рано поутру он
Старый мудрец талым звёздам:

    "Ты вертись, крутись, моё колесо,
    Не нужны мне ни вода, ни песок,
    Напоит людей росой мой кувшин,
    Мой серебряный кувшин.
    Будет лёгким он, как крик птичьих стай,
    И прозрачным, будто горный хрусталь.
    Тоньше самой тонкой струнки души  (*)
    Будет лунный мой кувшин".

Годы шли, спину сгорбили,
Круг скрипел, ветры гордые, взвив,
Затихали в пальцах покорно.
И смеясь, а что худого в том,
Люд кричал: "Сумасшедший он!" -
Но в ответ шептал старец вздорный:

    "Ты вертись, крутись, моё колесо,
    Не нужны мне ни вода, ни песок,
    Напоит людей росой мой кувшин,
    Мой серебряный кувшин.
    Будет лёгким он, как крик птичьих стай,
    И прозрачным, будто горный хрусталь.
    Тоньше самой тонкой струнки души  (*)
    Будет лунный мой кувшин".

Зло своё кто осудит сам?
Раз в сто лет чудо сбудется, и
Засверкал кувшин круторогий.
Полон был до краёв водой,
Голубой ледяной росой. Пей,
Путник, он стоит у дороги.
И теперь зависть белая,
И теперь люди веруют,
И чудеса в цене потеряли.
А дожди грустной осенью
С неба ветром доносят нам
Лишь обрывки песенки старой:

    "Ты вертись, крутись, моё колесо,
    Не нужны мне ни вода, ни песок,
    Напоит людей росой мой кувшин,
    Мой серебряный кувшин.
    Будет лёгким он, как крик птичьих стай,
    И прозрачным, будто горный хрусталь.
    Тоньше самой тонкой струнки души  (*)
    Будет лунный мой кувшин".
--
(*) Вариант строки: Тоньше тонкого листа у осин

Ребят, послушайте, как в этом треке звучит гитара..))

Чудо..))

- Вы одна? – спросил меня пожилой усатый проводник, высунувшись из вагона.

Я машинально оглянулась, хотя знала, что рядом со мной никого нет. Да, конечно я была одна. Ночной пустынный перрон, фонари, одинокая фигура мужчины где-то там вдалеке, дождь.

- Да, я одна.

Я слегка недоумевала, почему он не торопится пустить меня в вагон? Стоянка всего две минуты. Дядька покачал головой, посмотрел мой билет и помог втащить сумку на подножку. Поезд тронулся.

Купе оказалось пустым.  Проводник принес постельное бельё. Он не торопился уходить, топтался на пороге, сопел и покашливал. Наконец решился:

- Женщина, я извиняюсь… А Вы легко купили билет?

- Нет.

Это была правда. Когда я пришла за пару дней до отъезда за билетом, оказалось, что их нет. Вообще. На ближайшие пять дней билетов в мой город не было. Это было странно: октябрь месяц, сезон летних отпусков давно закончился, сезон горнолыжных курортов еще не начался. Попытки достать билет через знакомого в военной комендатуре тоже не увенчались успехом. Наконец я махнула рукой и положилась на удачу. В конце концов, такого еще не было, чтоб я ХОТЕЛА уехать, и не уехала. Поэтому в день (вернее, ночь) отъезда, я приехала с сумкой на вокзал за полтора часа до поезда. Билеты в кассе были. И даже без очереди. Это меня не удивило.

Город провожал меня дождём. Я курила в нише огромного вокзального окна, куда не доставал дождь, смотрела, как капли разбиваются о тротуарные плиты площади. Смотрела на мокрый гранит вокзального здания, на скучающих таксистов, на поникшие метёлки цветов и мокрые лавочки. Мыслей не было.

И вот, пожилой проводник жадно заглядывает мне в лицо и почему-то интересуется, легко ли я купила билет. Я вздохнула и стала живописать свои мытарства. Дядечка почему-то очень обрадовался этим обстоятельствам, кивал мне с самый благосклонным видом. Потом разродился тирадой:

- У меня вагон совершенно пустой! Я во Львове людей не взял! Они ко мне ломились, просились, а как я могу взять? Я думал, у меня здесь вагон наполнится! Эх!.. А они говорили, что в кассе нет билетов! Говорят, совсем билетов нет, а ехать надо… Столько народу!.. Так говорите, и Вам не продавали,  да?.. Что ж это я совершенно пустой еду? Зачем пустые составы туда-сюда гонять?.. Я этого не понимаю! Эх-х!..

Я ему от души посочувствовала.

Утром дождь не прекратился. Вагон казался таинственным из-за тишины и безлюдья. Я соорудила себе из подушек гнёздышко, укрыла ноги одеялом, устроилась поудобнее и стала читать. Проводник, истомившись от безделья, бесконечно носил мне чай с лимоном.

Я читала. Время от времени поднимала голову и смотрела, как дождь косыми полосами струится по стеклу. За окном проплывали поля, деревья. Всё было мокрое, осеннее. Но мне не было грустно. Наоборот. Я радовалась дождю, последней зелени этого года, радовалась горячему чаю, книге… Всё было совершенно в этом мире. Я увозила с собой Покой. Я оставила за плечами надежды, иллюзии, страхи, обман, но взамен я получила покой. Поезд переносил меня из одной точки жизни в другую. И эта поездка была идеальной. Дождь смывал всё, даже печаль. Я с радостью ехала навстречу чему-то новому. Новым событиям, новым надеждам. Может быть даже, навстречу новой печали. Но это будет потом.

А сейчас я была одна. И я была счастлива.

ЛЕТО НА БЕТОНЕ - ЛЕТО НА ПРИРОДЕ

И пока город от жары изнывает                                                                                               Лес красотой своей слывает

E. Dushkin