Берем приспособления для рисования. Кто чем привык. Карандаши там, кисточки, шпатели, аэрозольные баллончики, палитру, фломастеры на вкус и цвет и прочие прибамбасы, удлиняющие руки, дающие им дополнительную ловкость и выразительность изобразительного искусства. Садимся, высовываем языки...
Приступаем!
Для начала простое упражнение 1
- Вода. Нет, не море! И не стакан с черточкой примерно посредине! И не сантехническое приспособление в виде крана с соплями снизу! Просто воду нарисуем.
- Шёлк Ладно, нарисуем обычный чай. Не обязательно в виде напитка или упаковки из-под индийского рукоделия, со слоном.
- Специи. Какой-нибудь перец или гвоздику в виде молотого продукта, пригодного к употреблению вовнутрь.
- Воздух нарисуем. Осенний или зимний, неважно. Для дышания воздух, а не для турецких аниматоров в оллинклюзиве.
- Мелодию какую-нибудь, самую простую, самую попсовую.
Ничего не выходит? Ладно, 5 баллов за старание (по двенадцатибальной шкале).
Закрепим следующим упражнением 2.
- Усталость. Ну, когда ноги ватные и спина колом. Или когда глаза слипаются и в голове гул.
- Триумф. Такой как-будто теорему Ферма разгрыз и стало ясно что сейчас обрушится Нобелевская премия мира, прям в карман и на голову обрушится.
- Раздражение. Когда все достало, все издеваются и вот-вот получат в ухо. Все-превсе получат, а там будь что будет.
- Легкая грусть. Все получили, все дали сдачи и оказалось что все было зря.
- Жажда. Когда в горле наждак, язык распух и через 15 минут кажется каюк.
Опять кисточки не пригодились? Ничего, впереди еще много простора для творчества.
продолжим упражнением 3
- Любовь! Это все любят. Но рисовать ее надо помимо сердечек, цветочков и обнявшихся подростков. Надо по-честному, прямо в натуральном виде, а не посредством посторонних образов.
- Язва 12-перстной кишки. Можно простую прободную язву желудка. Не желудок и не кишку, а именно ее, язву. Она должна быть функциональной, так сказать, интересной для светил медицины и студентов ординатуры. И для обладателя должна быть в жилу.
- Отит. Он должен быть в натуральную величину и со всеми сопутствующими спецэффектами. Чтоб с одного взгляда было ясно - вот он какой, Отит.
- Алименты нарисуем. Не кучу денег, а те самые, которые выплатить/получить еще только предстоит.
- Ускорение. Когда тело, похваченное креслом, тщательно вжимается в него и как-бы становится единым целым. Прям вот так вот - за 4 секунды с нуля до ста двадцати и дальше до второй космической скорости.
Что, неважно удлинились руки посредством кисточек? Ничего.
Чтоб не затягивать тост занятия, упражнение 4
- Боль. Угу, производная упражнения 3, самой его середины.
- Страх. Не страшные предметы или чудовищ из комиксов, не пауков, не змей, не гранату, не расчлененку, а сам Страх, самую его сердцевину.
- Страсть. Голые тетки/мальчики - это не то. Эти люди сами по себе нифига не страсть. Она должна выглядеть убедительно без помощи корявых гуманоидов, должна поджигать своим собственным пламенем, а не украденным у палка-огуречиков. Пламя кстати тоже не то. Пламя будем рисовать на других занятиях.
- Аффект. Ревность всякая, Ненависть, любовь к Родине, доверие к Президенту, обида, отчаяние, "щас всех убью", "гля как я умею" и прочее. Только чур не срисовывать с телевизора и Ютуба!
...
Быстренько бросаем все и приступаем к основному полотну, к венцу наших усилий, к упражнению 5
- Смерть рисуем! При этом никаких покойников, скелетов, никаких моргов и последствий автокатастроф. Пожилая изможденная женщина с сельскохозяйственным инвентарем тоже не годится. Смерть должна быть как живая, во всей своей красе и лично присутствовать на холстине. Язык художника при этом должен быть напряжен и шевелиться. Руки должны ловко скользить по шедевру, а в голове рождаться зрительные образы, один другого краше выразительней...
Ну что, получилось?
А теперь я позволю себе поразглагольствовать на тему "Почему художник криворук". Не в смысле профнепригодности самого художника как творца/творчихи и демиурга/демиуржицы (вокак), а концептуально, про фундаментальное погундосить...
Все трудности при передаче от головы через руки на холстину заключаются не в дефиците таланта, не в объеме красок и скованности движений мелкой моторики. Основные проблемы заключены глубже.
Главная проблема в том, что на плоскости или в пластилине транслируются зрительные образы. То есть передается та информация, которая воспринимается глазами. Поймав глазами образ, идентифицировав его, многократно повторив упражнение и выработав привычку смотреть, человек-художник может составить эталон внешнего вида всего на что падает его взгляд. Эталонный веник, шашлык, блондин/ка, фолькваген и прочее при должной связке мозга с руками выходят более или менее убедительно. Выходят потому, что натурный объект как-бы делится своей зримой реальностью с мастером художественного слова слива. Изобразитель с таком случае выполняет функцию простого переносчика, курьера, доставляющего внешний вид объекта к носителю. Переносит зримое на смотрибельное так сказать. Легкие неточности, перекосы, дефекты и деформации несут отпечаток личности гигамастера, его криворукости и хреновой связки мозгов с руками. Зритель и почитатель таланта криворуктора воспринимает образ через фильтр "А чо, похоже. Я и так бы не смог", соотносит с эталоном, с опытом наблюдения этих же образов своими глазами и хлопает глазами руками. Зритель/почитатель рад что его не заставляют делать то же самое. иначе он бы обязательно опозорился.
А теперь представим себе задачу, где всего этого нет. Нет опыта наблюдения объектов, нет зрительных образов и не с чем сравнить то что изображено с тем чего не видно. Не секрет, что зрение - не единственный источник информации об окружающем мире. Кроме разглядывания мира картин, человек слушает мир, щупает его, нюхает, чувствует и так далее. Кроме цвета, у окружающей среды есть структура, фактура, температура и прочие лишние свойства. Как передать с помощью средств изображения то, что изображением не является? то, что воспринимается не зрительными органами, а другими, альтернативными? Как воспринять изображение, на котором передается вовсе не зрительный образ?
Обычно при этом художники впадают в подлог и сговор со зрителями. Художник рисует кошку и зритель дорисовывает все остальное, сообразуясь с тем, на какой ноте она мурчит,, как пахнет, обрушивает вазоны и пускает когти сквозь шёлк. Художник рядом рисует костер и зрителю становится ясно - кошка допрыгалась; морской берег - кошка домяукалась; законопроект 7220 веревку - кошка доблядовалась дошлялась...
Однако высшая нервная деятельность на этом не успокаивается и подсовывает людям новые ощущения, специально для высших и нервных деятелей. Речь идет о переживаниях всяких, сожалениях, терзаниях, печалях про кошку и вообще. Понятно что эти чувства аж никак не помещаются в размеры холста и требуют вовсе невообразимых количеств коррупции краски. Зрители, которые могут уловить сходство изображения со своими эталонами, со своими чувствами и прочими гримасами высшей нервной - отваливаются пластами. Их картины не совмещаются с тем что изображено. Ну ни единой общей черты с намалеванной тоской!
А теперь про смерть. Девчонки
тут и
тут устроили флешмоб, где отглагольными средствами попытались нарисовать образы смерти как они их видят. При попытке вставить 5 копеек и выше, девчонками были выпущены когти и изображено страдание. Как человеку деликатному, мне пришлось на доступном клочке электронной бумаги изложить неразрешимые противоречия, заложенные в самой идее кустарного изображения такого объемного явления как смерть.
Наша общая проблема высшего порядка заключается в том, что ни у кого из нас нет собственного опыта смерти. Нам попросту не с чем сравнивать изображение, которого нет с эталоном, которого нет. Даже чисто умозрительное представление о предмете рассуждения дает парадоксальные выводы.
1. У смерти нет облика. Да, в этом она ближе к аффекту чем к чаю и ближе к алиментам чем к перцу. Точнее, смерть равноудалена от всего этого в такие места, где образ вообще перестает существовать за ненадобностью.
2. Смерть невозможно передать средствами изображения. К моменту встречи с нею всякое зрительное восприятие прекращается. Человек тупо нихрена не видит задолго до того как смерть является к нему. Да, в случае внезапной и резкой смерти человек может увидеть маньяка, хирурга, дорожное полотно или туннель с ярким светом, но это не сама смерть, а всего лишь промежуточные образы, пограничники между нею и мозгами, начиненными вредными привычками глазеть на зрительные образы.
3. Смерть не может иметь формы и расцветки поскольку у нее нет представительской функции. Она заряжена на решение других задач. Ей ни слава не нужна ни посмертные портреты и она не украшает собой прилегающие пейзажи в силу своей крайней занятости на ниве утилизации художников и их почитателей.
4. Со смертью никто не хочет связываться. Она некоторым образом табуирована для людей. Ее никто не любит и никто не горит желанием сделать набросок ее тактильного образа или высшего переживания человека, набирающегося опыта общения с нею. По общему убеждению она нарушает устоявшийся порядок вещей и переворачивает мир под другим, непривычным углом. А поскольку нет никакой возможности сравнить альтернативу, то люди сошлись на том, что смерть - это плохо. И рисовать ее плохо, и упоминать о ней лишний раз ни к чему
5. Смерть слишком масштабное явление для передачи на банальном плоском листочке.Ни у листочка ни у художника нет и не может быть такого авторитета чтоб возбудить в зрителе в столь фундаментальную смену мировоззрения, которую со всей неизбежностью приносит с собой смерть в жизни бытие человека. Потому что с ее приходом весь прежний опыт обнуляется летит в корзину, а новый опыт начинается с нуля.
Необходимое ЗЫ
Считаю нужным сразу оговориться - к чему я тут распинаюсь шершавыми средствами буквенно-цифровой коммуникации. Не ради красоты сюжета, не ради художеств или лихой джигитовки "гля как я умею". Нет, мне просто интересно разобраться с феноменом теми средствами постижения, которые находятся в моем распоряжении. Постижения, а не простого глазения наблюдения!
Возможно мои рассуждения кому-то пригодятся, возможно помогут достойно встреть неотвратимое, а возможно упорядочат высшую нервную деятельность пока она еще циркулирует во мне и окрест.
Ибо когда меня не станет все игры разума разом прекратится...
