В тесном переулке, с Ленина на Гоголя

Чуть не под колёса падает мужик.

Не мужик, а недоросль об асфальт бьёт голову.

Я глушу машину, ставлю на ручник.

На дороге тело рыхлое, нескладное,

Серое лицо и глаза – под лоб.

Подсобить бы юноше и поднять бы надо бы,

Чтоб не раздавили, не валялся чтоб.

Рядом квохчет дамочка, хрупкая, субтильная

"Дима, Дима, Димочка!" – льёт речитатив.

Понимаю: мамочка - женщина двужильная;

Димочка – сыночек, но не мертв ни жив.

В Димочке навскидку – килограмм 130,

Распластался Димочка на пути моём.

Молодой совсем еще и не начал бриться.

Пена пузырится над закрытым ртом.

Подбежала бабушка и запричитала:

«Димочка!» – за руку Диму теребя.

Дима встрепенулся и румянцем малым

Щёки зарумянились. Мутными глазами

Дима огляделся и пришел в себя.

Долго поднимали вертикально Диму,

Долго на негнущихся, тряпочных ногах

Тело будто тесто растекалось мимо,

Мялось, извивалось в сведенных руках.

Бабушка и мама оптимизма ради

Ободряли Диму, заодно меня.

Стерли с Димы пену, подсобили сзади

Водрузили Диму, бодрого, в слюнях.

Дальше как обычно, по пути привычном

Повели соколика бережно под ручки.

Посулили сладостей в порциях приличных,

Вызвали улыбочку, разогнали тучки.

Сетуют терпелицы: «Не сидеть же дома?

Не глядеть же в ящик, в зеркала и стены.

Надо бы проветриться, но с таким весомым,

Но с таким рискованным выходить проблемно.»

Дима улыбается и согласен Дима,

Юноша очухался и не помнит драмы.

Радостно шагает по траве детина,

Радостно кряхтят под ним бабушка и мама…

P.S.

Дело в том что женщины, бабушки и мамы

Неспроста прикованы к своему мужчине,

Неспроста опутаны тяжкими цепями –

Это их служение, жертва для  ИХ Димы.