13

 

- Леха, - вдруг нарушил тишину Андрей – она что, спит?

Алексей, сам боровшийся с дремотой, тихо ответил:

- Да, заснула…

- А ты знаешь ее адрес? Куда ее везти в Березани?

- Хммм… Нет…

- Буди! А то потом как разоспится – не добудимся…

- Подожди, Андрюха,  не буду я ее будить, она устала – сегодня был сумасшедший день. Давай-ка поворачивай машину, едим ко мне.

- Ты шутишь?

- Нет, я серьезно. Пусть Лена отдыхает…

Машина развернулась и поехала в обратную сторону. Вечер уступил место ночи, город тихо засыпал в свете фонарей…

 

            Утро было ясным и теплым. Лучи солнца пробивались сквозь неплотно закрытые шторы. В приоткрытое окно веял свежий летний ветерок, доносилось чириканье птичек и редкое постукивание женских каблучков, а также глухое шарканье мужских кроссовок и гул проезжающих машин.  Солнечный зайчик щекотал нос Лене, которая лежала на огромной кровати и беззаботно кому-то улыбалась во сне. Вдруг за окном раздался шорох подъезжающего к подъезду автомобиля и громкий сигнал, разрушающий утреннюю тишину. От резкого звука Лена проснулась и сонными глазами уставилась в потолок. Затем обвела взглядом комнату и, постепенно соображая, что комната чужая, вскочила с кровати. Ничего не понимая, девушка выскочила в соседнюю комнату. Комната была пуста, только в центре красовался массивный диван с разбросанными на нем подушками и неубранным пледом, на кухне тоже никого не оказалось. Лена выглянула в окно, квартира находилась на первом этаже. Девушка решила проверить входные двери, они оказались не заперты, Лена выглянула на лестничную площадку, там тоже никого не было. В коридоре висело большое зеркало, возвращаясь в спальню, Лена посмотрела на себя в зеркало. Отражение ужасно не понравилось девушке. Волосы растрепаны, лицо вымученное, белый нарядный сарафанчик, временно прослуживший ночной рубашкой, превратился в мятый неуютный балахончик…

Лена вернулась в спальню и еще раз внимательно окинула взглядом комнату, взгляд зацепился за фотографию, стоящую на тумбочке. С фотографии в резной рамке Лене улыбалось знакомое лицо Алексея, а из-за его затылка выглядывало миловидное лицо зеленоглазой блондинки. «Так вот ты какая, Аня!»- пришла первая мысль в голову Лене.

Лена поставила фотографию на место и задумалась: «Все-таки обманщик этот Алексей, как я здесь очутилась? Ничего не помню! Помню, сели в машину, поехали… А дальше… Как он мог, он же пообещал, что отвезет меня домой. Ой, надо маме позвонить… Где моя сумка?». Лена заглянула под кровать, с другой стороны которой на полу лежали ее босоножки, а рядом стояла сумка с увесистой папкой с документами. Девушка подошла к сумке, порылась там и вытащила телефон, посмотрела на него и скривилась:

- Батарея села… Что же мне теперь делать? Пойду-ка, поставлю чайник…

 Лена зашла на кухню, поставила чайник на плиту и принялась заглядывать в настенные шкафчики в поисках чая и чашек. Обнаружив, то что ей надо, заглянула в холодильник, тот был пуст. Пока чайник закипал, Лена отправилась в ванную комнату.

 

             Успев только умыться и расчесаться, в дверь позвонили, Лена выскочила в коридор и, добежав до входной двери, заглянула в дверной глазок. На пороге стояла Наталья Семеновна, девушка удивилась и принялась лихорадочно вспоминать отчество женщины, открывая дверь: «Наталья… Наталья… Блин не помню. Да как же ее…»

- Доброе утро, Леночка – поздоровалась Наталья Семеновна, заходя в квартиру и оглядывая с головы до ног невестку – А я вот решила заехать…

- Здравствуйте… Э-ээ… Мама…- так и не вспомнила Лена имя женщины.

Наталья Семеновна улыбнулась:

- Я тебя не разбудила? А то я решила заехать, а ключи забыла…

Женщина уверенно продвигалась по коридору в комнату. Увидев, неубранный диван, Наталья Семеновна повернулась к Лене с вопросом:

-  А где Леша?

- Не знаю… Я проснулась, а его уже не было…- смущенно ответила Лена.

- Вот и хорошо, мне нужно с тобой поговорить тет-а-тет.

- А, может, чаю выпьем? У меня там чайник как раз закипает. – Лена уже проворно сворачивала плед и складывала в стопку разбросанные подушки.

- Ой!- вскрикнула Наталья Семеновна – Я же торт вам принесла, не смогла, оставила один ярус для вас, и еще продукты тут кое-какие, я же знаю, что у Лешки холодильник всегда пустой. Конечно, пошли чайку хлебнем и поговорим заодно…

Продолжение следует...

Я никогда не смогу терпеть одиночество. Даже и одну минуту. Даже
мгновение. Наверное ты это знаешь и стараешься быть рядом. Не телом -
мысленно. Я чувствую твое тепло, я глажу твои волосы, провожу рукой по
спине... Ты все такая же - солнечнонеобычная. Настоящая.

Вчера ты схватила меня за руку (было темно... прости, я не сразу понял, что
это ты) и что-то прошептала. Тише обычного. Я забыл твои слова, но
помню как по телу пробежали мурашки. Я сказал: "Спасибо", а ты
улыбнулась (должна была улыбнуться - я верю). Улыбнулась не мне - дождю
за окном, ветру в поле, солнцу за облаками. На утро ты снова ушла, я
знаю, так надо. В моей голове еще долго будет кружиться запах жасмина...

Помнишь 3 июля? Я был в сером твидовом пиджаке, джинсах и кедах на босую ногу.
Твое лицо... на нем была неприкрытая детская улыбка, нелепо украшенная
яркой губной помадой. Мы шли по мосту через реку и ты кидала крекеры в
воду, а чайки, там внизу, вылавливали их и улетали прочь.
Я помню как ты смеялась и я смеялся в ответ. А ночью мы смотрели на звезды...

Ты никогда не говорила о себе. У тебя не было дня
рождения. Но так даже проще - дарить цветы и подарки можно и просто
так. Четвертого я принес тебе лилии, а шестого - георгины.

Я снова и снова вспоминаю наш первый поцелуй. Там, на набережной, у
самого моря (о, как же это банально!). Было холодно, а ты (глупышка)
думала, что на улице всегда лето. Я отдал тебе куртку (всегда хотел так
сделать - как в кино) и прижал к себе. Ты, сама, без всяких раздумий
чмокнула меня в губы. Потом еще. Следущее, что я помню - утро, в меру
холодное, достаточно солнечное и ты - рядом. Искренняя, чистая, самая
настоящая. Ты слушала мелодию (жуткую какафонию) ветра и прибоя. Я
курил "Честер" (ты только скажи - я брошу курить) и смотрел в потолок. В голове
ревел волшебный ураган лю...

Ты ушла в тот день. По-английски - не попрощавшись. По-человечски - оставив записку.
"Живи. Т. - Б."
"Живи. Т. - Б."
"Живи. Т. - Б."
"Живи. Т. - Б."
"Живи. Т. - Б."

Ты ушла, но осталась рядом. Ты приходишь, когда за окном темно и берешь
меня за руку. Я не вижу тебя, но знаю , чувтсвую, что смотришь в мои
глаза, читаешь по ним. Иногда улыбаешься.


-Александр Петрович, время.
-Да, да, Сережа, уже иду.
Они прошли прямо по коридору и свернули направо. Вечернее эхо шагов
разнеслось по всему этажу. Аутисты или уже уснули или делали вид,
что спят, только палате № 3 (на самом деле обычной маленькой комнатушке на
одного) сидел парень без имени, молодой и, наверное, красивый. Вот
только седина у правого виска казалась нелепой и смешной. Он неподвижно
сидел на кровати, сложив руки на коленях, а взглядом сверлил стену
напротив.

Его губы едва заметно шевелились, а на щеке красовался след от губной помады.

Несколько чего даже, как оказалось, за последнее время и у меня приятного случилось. Оказывается, у Лу Эрленда вышла новая книжка "Переучет". Прочел на одном дыхании, пока жена с температурой под сорок валялась трупом. Очень советую. Книжку. Впрочем, кому-то может и жена трупом понравиться - дело вкуса. Особенно мужчинам с тонкой душевной организацией и остроумно-ранимой душой. А также женщинам, которые не чураются эдакого и очень уж интимно женского.

Мой волшебный голос Джельсомино перешел в основном в состояние фальцета или, скорее, как гелия надышался. Очень смешно со стороны. Даже несколько пациенток смотрели на меня сегодня странными глазами. Прикольно, конечно, когда бородатый мужик разговаривает как в дешевом камеди-клабе гелиевым голосом. А борода у меня уже очень внушительная. И гелиевым голосом "Прилягте, голубушка. Ну что-же, должен вам на полном серьезе заявить...". Тут многие пациентки не выдерживали и почти ржали.

Из новостей "обнадеживающих". Учитывая, что под Мариуполем и Харьковом обстановка готовится стать более, чем серьезной в случае если Пиндосы (не приведи господи) начнут поставку оружия, днями в нашем доме была очередная проверка бомбоубежища (он же подвал в первом подъезде). Рядом практически. Добежать успеть вряд-ли, но сама мысль о заботе - радует. Даже по телевизору показали. Там впрочем ничего, кроме голых стен и отсутствия вентиляции и нет. Вообще. Да и подвалом назвать сложно - полуцокольный этаж. Ничем не лучше чем у себя в постели. К тому же больше полусотни человек туда даже очень тесно-впритык не влезут.

Поднимаются цены за жилье, за коммуналку, за аренду гаража и вообще за все. Потихоньку растрачиваем запасы и стараемся не думать про плохое.

Забыл еще одно приятное. Кроме Эрленда Лу, набрел неожиданно на легендарного норвежского саксофониста польского происхождения Яна Гарбарека. Скачал практически всю дискографию и балдею третий день. А что еще делать?

Гарбарек тут - http://www.ex.ua/71137345
Перекресток Лу Эрланда тут - http://ostrivkrim.com/prose_/prose_contemporary/erlend-lu-pereuchyot.html

Я смотрела на их беседу со стороны... Они улыбались, им было весело... А я, пришибленно наблюдала за ее ужимками... Она куталась в Его  курточку ("Это просто вежливость.. просто галантность..-твердила я себе. почему-то я всему искала оправдание...) А рядом с ними стояла заплаканная полупрозрачная фигурка тощей, изможденной девочки... И вдруг на ее теле, на белой одежде появились алые пятна... Девочка, бледнея, в мольбе сложила ручки и повернулась к ней, но пятнышки увеличивались, девочка все таяла... ее расстреляли... И лишь когда я почувствовала звенящую пустоту в середине, там, где должно было быть сердце,я поняла что это была моя душа...

© Жменка

Он был лучший среди себе подобных.

Новое задание было сложным.
Нужно было уничтожить всех,
встречающихся на заброшенном складе.
Время и дата встречи было известно.
Не было известно, только сколько лиц вовлечено
в эту встречу.

Сколько бы лиц не было, нужно было убрать их всех,
сделав вид, что они перебили друг-друга.
Ни одного свидетеля этой встречи
не должно было остаться в живых.

Он раздумывал не долго.
Сумма за дело была такая, что можно было закончить,
и уйти на покой.

Время для встречи оставалось 2 месяца,
больше чем достаточно для подготовки.
Он начал необходимые приготовления.

За три дня до назначенного времени
схоронился на складе и стал ждать.
Предусмотрительно запасшись герметически
закрывающимися мешочками для хранения своих испражнений.
После окончания дела не должно было остаться на месте ничего,
что могло показать детективам, что здесь кто то был еще.

Ждать он умел....

Настал день.
У склада было два входа с противоположных сторон.
И начали подтягиваться машины с обеих сторон.
Когда все ожидаемые приехали
из машин вышли переговаривающиеся стороны и начали совещание.

Он находился на верхнем пролете,
откуда ему было видно всех переговаривающихся
и выжидал удобного момента.
Его чувства были обострены до предела
он видел себя как будто со всех сторон
было такое ощущение, что он стоит притаившись здесь
и в тоже время парит где то не далеко над своей головой
и видит и себя и поле деятельности.

Вдруг один из переговорщиков полез в карман,
то ли за платком, то ли за сигаретами.
Кто знает?
Противоположная сторона насторожилась
и в этот момент убийца выстрелил в главного
той настороженной стороны.

Начался ад. Все из переговаривающихся достали оружие
и начали палить друг в друга.
Мысли Убийцы замкнуло и крутились только около одного
"ни одного свидетеля этой встречи не должно остаться в живых"

Когда все закончилось, он добил раненых и собрав улики,
напоминавшие о нем, покинул место переговоров.

По дороге и придя домой
странное состояние раздвоенности его не покидало
и в голове крутилось только одно
"ни одного свидетеля этой встречи не должно остаться в живых"

Придя домой и зайдя в ванну, умылся и поднял лицо к зеркалу
- "Вот он - свидетель, ты не всех положил!!!"
Тот другой, из раздвоенного сознания вынул пистолет
и вогнал пулю в висок тому, кто отражался в зеркале.

Вода из крана продолжала бежать вытекая из раковины
и заливая пол на котором с развороченной головой лежал последний свидетель.

Следователь Инокентий налил себе стопку водки
И глядя в одну точку задумался.
Рабочий день прошел удачно.
Возможно в конце месяца дадут лично ему премию.
При помощи детектора лжи, мастером которого он являлся,
вывели еще одного подозреваемого на чистую воду.
Он (Инокентий) был вообще на хорошем счету на своей работе.
Он перевыполнял все возможные планы по раскрытию преступлений.
До того, как они получили новый детектор лжи, дела шли не так удачно.

Инокентий размечтался
Как на премию он купит жене соковыжимальку о которой
она не раз его просила.
- И надо бы сходить в церковь. Подумал он.
- Время подошло крестить первенца.
Его мысли прервал голос начальника из за двери
- Инокентий здесь еще один на проверку на ложь!

Инокентий грустно вздохнул, допил свою водку и ответил.

- Сейчас! Вот только отмою от крови детектор лжи
и аппарат будет снова готов к работе

        

Дорога…ночь…слепят фары по встречке…еду давно…чтобы не уснуть – на полную Рамштайн…Дорога…из пункта «А» в пункт «Б»…всю сознательную жизнь…Путник…скиталец…беглец…что заставляет?...
Наверное, то горькое, щемящее чувство одиночества, которое охватывает в пустой квартире…
Наверное, это хорошее оправдание перед собой: что так лучше, что никто не ждет, не страдает, не надеется…не доставляю боль своим отсутствием…
Наверное, это способ быть нужным хотя бы тем, кто ждет в пункте «Б»…пусть даже по работе…
Дорога…вся жизнь – дорога…встречи…знакомства…вдруг возникшая привязанность - как вспышка солнца, слепящего в бликах от снега по краям трассы…ощущение тепла…обволакивающего…нежного…
Страшно…боюсь сказать, сделать «лишнее» и привязать человека к себе…нельзя…нельзя, чтобы по мне тосковали…чтобы было больно…сдерживаю эмоции…рубленные фразы…и таю, таю, таю от тепла, исходящего с той стороны….влюбился?…на столько, что готов поставить машину в гараж и выводить её только для того, чтобы поехать всей счастливой семьей на природу…фантазёр…я себе Тебя придумал?...а любовь?...тоже?...пусть так…почему же так тепло там, где в груди раньше был кусок льда?…





*фото сделано моей сестренкой.....

Джеки Тейлор не любила говорить "да". Конечно, это совсем не означало, что она скажет "нет". Но молниеносное "да" не оставляло места флирту, игре, загадке, в конце концов. Если же к ней подходил не один из тех отчаянных, полных азарта, мужчин, она просто отворачивалась. Что это означало - можно было без труда догадаться. В другом случае - она улыбалась своей непринужденной улыбкой, слегка поправляла свою и так идеально уложенную прическу, и готовилась к борьбе. К битве, где она была чем-то вроде Берлинской стены, а собеседник - подобием стального молота, готового нарушить целостность символа холодной войны.

Но сегодня ей очень хотелось сразу сказать "да". Хотелось попасться на удочку, стать жертвой, стать призом. Называйте, как хотите и вы все равно будете правы. Возможно, столь сильное желание в ней вызвала тройная порция виски, возможно, удачная сделка с крупными клиентами. Вполне вероятно, что у Джеки Тейлор просто давно не было мужчины. Трудно представить, конечно, что на столь упругой груди и безупречных, округлых ягодицах давно никто не оставлял своих отпечатков пальцев, но это вполне могло быть самой, что ни на есть, истиной. Пальцы ее собственные, а так же пальцы ее подруги Лили всем поклонникам этого тела ко вниманию брать не стоило.

***
Джеки Тейлор постукивала пальцами по темной от гари и скользкой от воска барной стойке и пыталась взглядом сдвинуть стакан с места. Один ее одноклассник делал так, говорят, он сейчас работает в НАСА. Но стакан упорно стоял на месте, язвительно поблескивая желтыми оттенками крепкого спиртного. Он настойчиво требовал взять себя в руки и освободить от столь непосильной ноши. Джеки Тейлор отчаянно сопротивлялась. То ли от скуки, то ли от тошноты, неминуемо подкатываемой к горлу после четвертой порции виски.

Конечно, завтра будет новый день, новые подписи под документами, долгие часы в пробках, словно преследующих тебя и появляющихся именно там, где ты собираешься проехать. Завтра будут надоедливые звонки на мобильный, сообщения на автоответчик, завтра... Завтра - будет завтра, но сегодня ведь еще продолжается? Этот вопрос был явно риторическим и даже сама Джеки не подумала бы взглянуть на часы - ее сутки заканчивались лишь тогда, когда она погружалась в глубокий сон. И начинались, соответственно, в душе, под струей отрезвляюще холодной воды.

"Да" или "нет"?
Да?
или
Нет?

Душа требовала игры, тело требовало страсти. Но сознание вновь потянулось к стакану. На миг горло обожгло, в глазах потемнело, а по спине пробежали мурашки. Но уже в следующую секунду все стало на свои места. 

- Добрый вечер, мисс. - раздался голос откуда-то слева.
- Миссис. - поправила, не поворачивая головы, Джеки Тейлор. Формально она все еще была женой пастора Боба Тейлора.
- Как скажете. - в голосе незнакомца чувствовалось безразличие ко всем этим титулам. - Меня зовут Анатэн.
- Странное имя, - Джеки засмеялась, - а меня...
- Я знаю.

Джеки Тейлор то ли хрюкнула, то ли фыркнула. Неужели так трудно было сделать вид, что он не знает ее имени? Это ведь игра. Игра в которой есть двое игроков и есть четкие, пусть и неписаные, правила. Игра, в которую она так любит играть.

- Вас зовут Моника Чарлистон. Но многие знают вас, как Джеки Тейлор. Вам тридцать...
- Тише, вас могут услышать! - она хотела добавить что-то насчет зануды, быть может даже выплеснуть остатки алкоголя в лицо Анатэну. К его счастью, сегодня он был единственным посетителем этого тихого заведения на углу 3-ей Авеню и бульвара Роз. Единственным посетителем, потому что Джеки здесь было принято называть гостьей.
- Простите... - понимая допущенную ошибку, произнес Анатэн. - я ни...

Джеки Тейлор наконец обернулась. Перед ней сидел совсем юный, не старше двадцати трех лет, парень. С красивыми зелеными глазами, правильным ровным носом и длинными прямыми волосами до плеч. На его бледно-розовом лице не было видно даже и следа оспы. Не было ни единого шрама. Ни одного прыщика. Молодой незнакомец Анатэн был очень красив.

- Ты никогда не играл? - Джеки не любила слово "флирт".
- Да, простите...

Он опустил взгляд в пол, успев, тем не менее, пройтись глазами по силуэту груди, спрятанным за тонкой материей закрытого платья. Он опустил взгляд и положил одну руку на собственное колено. Вторая же усердно занялась почесыванием правого уха.

- Нет, ты все-таки зануда, пусть и такой милый! - она хихикнула и забросила ногу на ногу...

***
Всю ночь, столь длинную и все равно столь короткую, тридцатитрехлетняя Джеки Тейлор не могла уснуть. Она смотрела в потолок, высчитывая количество искусственных трещин, созданных декораторами. Их было сорок, плюс-минус пять-шесть.

Их было сорок! Сорок трещин на потолке, ни одна из которых не могла привести к разрушению массивной бетонной конструкции. В ее вере появилась одна. Но этой одной было достаточно, чтобы превратить в руины все, чем она жила долгие годы. Эту трещинку звали Анатэн и он лежал рядом. Словно младенец, подложив обе руки под голову, поджав ноги под себя и слегка приоткрыв рот. Этот молодой и красивый парень, все еще довольно неумело обращавшийся с телом зрелой женщины, смог, сам того не понимая, открыть ее глаза шире. Заставить оглядеться вокруг.

Она увидела то, чего старалась не замечать - все вокруг давным-давно изменилось, распалось, превратилось в хаотичную свалку. Больше не было церквей. Больше не было ее доброго мужа и звона колоколов. Больше не было таких вечных понятий, как "любовь" или дружба".

И не было бара, в котором она была гостьей.

Была лишь горстка мужчин. Одни, потеряв всякий интерес к противоположному полу, посвятили себя медитации, наркотикам и скольжению на гребне волны где-то в далекой пустынной Австралии. Другие же, почувствовав легкость и доступность добычи, с жадностью дикого зверя бросились устраивать оргии, проводить ночь за ночью в чужих спальнях.

Без игры.
Без флирта.
Им больше не нужна была охота. Им больше не нужно было чувство борьбы.

Им не нужна была Джеки Тейлор.
Ни-ка-ких "да" или "нет".

Джеки улыбнулась. Где-то внутри она слышала звон битого стекла. Стекла, которое резало бесконечно больно. Она поцеловала Анатэна в плечо, посмотрела на его беспечное, подтянутое, столь невинное тело и вышла на балкон.

Ее муж, Боб Тейлор, не был красивым. Длинная ряса и аккуратная "капитанская" бородка наоборот делали пастора еще более отталкивающим, неприятным с точки зрения женщины. Так почему же она любила его? Джеки (наверняка только она) знала, почему - он был единственным, последним настоящим мужчиной. Тем, чей образ она впитала еще в детстве из женских романов, из маминых рассказов. Да, Боб Тейлор совсем не был красив. Даже до отметки "милый" или "симпатичный" он вряд ли дотягивал. Но он был всем тем, что она так отчаянно любила, раз за разом продолжая упиваться своим идеалом. После его смерти миссис Джеки Тейлор лишь сильнее полюбила своего мужа. Теперь - проецируя образ (в том числе ужасную "капитанскую" бородку) на каждого из своих поклонников.

В том самом баре, которого не было.

И теперь, на балконе, в пяти метрах от Анатэна-трещинки, она слушала цикличную симфонию сверчков и смотрела на Луну. Лишь на секунду позволив себе такую слабость, как слезы.

некое подобие прозы, что пишется в режиме live. Будет публиковаться по главам и по мере их написания. Глав уже девять.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ГОЛОС ИЗ ПРОШЛОГО

Автоответчик пишет послание, СиДи поставлен на паузу, а он сидит и слушает, как из прошлого в настоящее пробивается наощупь голос лучшего друга. Он не слышал Сёму Бобыля без малого двадцать лет. С тех пор, как уехал прочь из своей родной, забытой Богом и людьми деревеньки. Он уже тогда был перекати-полем, странником без определённого места жительства, одним из беглецов от вечной жопы к предполагаемым цветущим благам цивилизации. Сёма остался в Добром, не претендуя на большее, врезавшись корнями в извечный чернозём, как и прочие его одноклассники. Одноклассники, чьи имена он наверняка сейчас вспомнит. Кажется, первым в классном журнале шёл как раз Сёма. А он – вслед за ним. 

Старина-автоответчик уже давно страдал одышкой, всякий раз покрывался испариной, вздрагивал, как манерная барышня от удалого мата поручика Ржевского. Сёма был ему под стать – далёкий голос заикался, подыскивал правильные слова, путался в междометиях.
- Макс, ёшкин хрен, возьми трубка, енто самое. Дело к тебе есть, не видались мы сто годов, а то и больше. Енто самое.

Макс помедлил ещё немного. Телефонный звонок прозвучал в его квартире в полдесятого. Был выходной – Кристинка уехала на неделю с подружками - поплескаться в Чёрном, а он заваривал себе чёрный кофе на кухне под агрессивный фон Саши Васильева. После серии из трёх гудков он услышал свой голос, увещевавший в обязательном порядке оставить своё сообщение после сигнала.

После обещанного сигнала послышалось чьё-то сосредоточенное сопение, потом по трубке будто провели наждаком – и он услышал. Сёма Бобыль приглашал его, Максимилиана Ильченко, тридцати шести годов от роду, на двадцатилетие выпуска. В родную сельскую школу. За 175 километров от столицы. Макс мельком глянул на настенный календарь – в следующую субботу, девятого.

Он отставил в сторону стакан с дымящимся кофе, вывернул ручку, регулировавшую поступление в уши «Орбита без сахара» до абсолютного нуля, схватил трубку. Закричал, с воодушевлением, которого не испытывал уже Бог знает сколько.

- Эй ты, дядька, слышишь меня?! Слушай сюда, мужик! Как же рад я тебя, дядька, слышать!!!

По ту сторону телефонных кабелей, за 175 километров от столицы, в селе Добром монотонный сбивчивый голос никак не отреагировал на его вопль. Голос Семёна Бобыленко, записанный на магнитофонную плёнку, сообщал бывшему однокашнику подробности предстоящей встречи.

- Аллё, Сёма? Сёма, ты здесь?! - Макс ещё раз попытался докричаться до восставшего из Леты приятеля. Но Сёма его не услышал.
- На энтом, эт как его, разговор заканчиваю. Жду тебя в гости. Мы все ждём. Эт самое. Ну бывай.
Автоответчик на том конце провода отключился – и в трубке послышались гудки.

ПРОДОЛЖЕНИЕ - ЗДЕСЬ