Врачебная ошибка.

В январе к Антоновне пришел климакс. Поначалу никаких особых проблем это событие не принесло. Не было пресловутых приливов и отливов, потливости, учащенного сердцебиения, головных болей. Просто прекратились месячные и все: здравствуй, старость, я твоя! 

К врачу Антоновна не пошла, и так много читала и знала, что к чему. Да, и подруги о себе часто рассказывали, делились ощущениями. Тебе, говорили, Антоновна, крупно повезло. Это же надо, так легко климакс переносишь! Как сглазили подруги.

Стали вскоре происходить с Антоновной странные вещи. Понимала она, что это гормональные изменения в организме, которые бесследно не проходят. Отсюда, наверное, и беспричинная смена настроения, и головокружение, и слабость. Все труднее стало Антоновне наклоняться к внучке Лизоньке, аппетит пропал, спина болеть стала как-то по-новому. По утрам часто отекало лицо, а по вечерам - ноги.

Какое-то время на свои недомогания Антоновна особого внимания не обращала. Первыми забили тревогу невестки: какая вы, мама, квелая стали, бледная. Сходите к врачу, сделайте УЗИ, не тяните, с такими делами не шутят!

Антоновна молчала. Сомнения, что с ней что-то неладно, и так уже давно поселились в ее душе. А тут еще стала сильно болеть грудь, ну просто огнем горит, не дотронуться. Низ живота тянет, спать не дает. Часто бессонными ночами под мерное похрапывание мужа, лежала Антоновна на спине, уставившись в потолок, и тихо плакала, думая о будущем и вспоминая прошлое.

Ну как же не хотелось ей умирать! Ведь только пятьдесят два еще, до пенсии даже не дотянула. С мужем дачу начали подыскивать, решили на природе побольше побыть. Сыновья такие замечательные, на хороших работах. Невестки уважительные, не дерзят, помогают седину закрашивать, советуют, что из одежды купить, чтоб полноту скрыть.

Внучка единственная, Лизонька, просто золотая девочка, не нарадоваться. Фигурным катанием занимается, в первый класс осенью пойдет. Рисует хорошо, уже вязать умеет - бабушка научила. Как же быстро жизнь пролетела!

Кажется Антоновне, что и не жила еще совсем. Вот младшего сына только что женила, еще детей от него не дождалась, а тут болезнь, будь она неладна! Утирала Антоновна горячие слезы краем пододеяльника, а они лились и лились по ее щекам. По утрам под глазами образовывались синие круги, лицо потемнело, осунулось. 

Кое-как пережила Антоновна весну и лето, а к осени совсем ей плохо стало. Одышка, боль в спине страшная почти не отпускает, живот болит нестерпимо. Решилась, наконец, Антоновна записаться на прием к врачу и рассказать о своих страданиях мужу.

В женскую консультацию Антоновну сопровождала почти вся семья. Муж, Андрей Ильич со старшим сыном остался в машине, а обе невестки ожидали ее в коридоре. С трудом взобравшись на смотровое кресло и краснея от неловкости, Антоновна отвечала на вопросы докторши: когда прекратились месячные, когда почувствовала недомогание, когда в последний раз обследовалась.

Отвечала Антоновна долго, успела даже замерзнуть на кресле, пока докторша заполняла карточку, мыла руки, натягивала резиновые перчатки. Докторша осматривала Антоновну основательно, все больше хмурясь и нервничая. Потом бросила короткое «одевайтесь» и подсела к телефону. Антоновна трясущимися руками натягивала непослушную юбку и с ужасом слушала разговор докторши. 

- Онкодиспансер? - кричала та в трубку. 
- Это из пятой. У меня тяжелая больная, нужна срочная консультация. Срочная! Да, да… Видимо, последняя стадия. Я матки не нахожу. Пятьдесят два… Первичное обращение. Да, не говорите… Как в лесу живут. Учишь их, учишь, информация на каждом столбе, а лишний раз к врачу сходить у них времени нет. Да, да, хорошо, отправляю. 

Закончив разговор, докторша перешла к столу и стала оформлять какие-то бумаги. 
- Вы сюда одна приехали, женщина? 
- Нет, с мужем, с детьми, на машине мы, - тихо ответила Антоновна онемевшими губами.

Только сейчас почувствовала она сильнейшую боль во всем теле. От этой боли перехватывало дыхание, отнимались ноги, хотелось кричать. Антоновна прислонилась к дверному косяку и заплакала.

Акушерка выскочила в коридор и крикнула: 
- Кто здесь с Пашковой? Зайдите!

Невестки вскочили и заторопились в кабинет. Увидев свекровь, все поняли сразу. Антоновна плакала и корчилась от боли, словно издалека доносились до нее обрывки указаний докторши: немедленно, срочно, первая больница, онкология, второй этаж, дежурный врач ждет… Вот направление, вот карточка… Очень поздно, сожалею… Почему тянули, ведь образованные люди…

В машине ехали молча. Андрей Ильич не стесняясь шмыгал носом, время от времени утирая слезы тыльной стороной ладони. Сын напряженно всматривался на дорогу, до боли в пальцах, сжимая в руках руль. На заднем сидении невестки с двух сторон поддерживали свекровь, которую покидали уже последние силы.

Антоновна стонала, а когда боль становилась совсем уже нестерпимой, кричала в голос, вызывая тем самым у Андрея Ильича новые приступы рыданий. Иногда боль на несколько мгновений утихала, и тогда Антоновна успевала увидеть проплывающие за окнами машины пожелтевшие кроны деревьев.

Прощаясь с ними, Антоновна мысленно прощалась и с детьми, и с мужем, и с внучкой Лизонькой. Уж не придется ее больше побаловать вкусными пирожками. А кто теперь поведет ее в первый класс, кто встретит родимую после уроков? Кто обнимет ее крепко-крепко, кто поцелует ее, кто восхитится ее первыми успехами?.

В диспансере долго ждать не пришлось. Антоновну приняли сразу. Семья в ужасе, не смея присесть, кучкой стояла у окна. Андрей Ильич уже не плакал, а как-то потерянно и беспомощно смотрел в одну точку. Невестки комкали в руках платочки, сын молча раскачивался всем телом из стороны в сторону.

В кабинете, куда отвели Антоновну, видимо, происходило что-то страшное. Сначала оттуда выскочила медсестра с пунцовым лицом и бросилась в конец коридора. Потом быстрым шагом в кабинет зашел пожилой врач в хирургическом халате и в бахилах.

Затем почти бегом туда же заскочило еще несколько докторов. Когда в конце коридора раздался грохот, семья машинально, как по команде, повернула головы к источнику шума: пунцовая медсестра с двумя санитарами быстро везли дребезжащую каталку для перевозки лежачих больных.

Как только каталка скрылась за широкой дверью кабинета, семья поняла, что это конец. Андрей Ильич обхватил голову руками и застонал, невестки бросились искать в своих сумочках сердечные капли, у сына на щеке предательски задергался нерв.

Внезапно дверь кабинета снова распахнулась. Каталку с Антоновной, покрытой белой простыней, толкало одновременно человек шесть-семь. Все возбужденные, красные, с капельками пота на лбах. Бледное лицо Антоновны было открыто. Ужас и боль застыли в ее опухших глазах. Оттолкнув невесток, Андрей Ильич бросился к жене. Пожилой врач преградил ему дорогу. 
- Я муж, муж, - кричал Андрей Ильич в след удаляющейся каталке. 
- Дайте хоть проститься. Любонька, милая моя, как же так, мы же хотели в один день!… 
- Дохотелись уже, - медсестра закрывала на задвижку широкую дверь кабинета. 
- Не мешайте, дедушка, и не кричите. Рожает она. Уже головка появилась… 

В родильном зале было две роженицы: Антоновна и еще одна, совсем молоденькая, наверно, студентка. Обе кричали одновременно и так же одновременно, как по приказу, успокаивались между схватками. Вокруг каждой суетились акушерки и врачи. Пожилой профессор спокойно и вальяжно ходил от одного стола к другому и давал указания. 

- И за что страдаем? - спросил профессор у рожениц во время очередного затишья. 
- За водку проклятую, она во всем виновата, проклятая, - простонала студентка. 
- Ну, а ты, мать? - обратился профессор к Антоновне и похлопал ее по оголенной толстой ляжке. Антоновна помолчала немного, подумала, а потом тихо, ибо сил уже не было совсем, прошептала: 
- Да за любовь, наверное. За что ж еще? Вот день рождения мой так с мужем отметили. Пятьдесят второй годок. Побаловались немножко… 
- Не слабо, нужно сказать, побаловались, - усмехнулся профессор. 
- Так неужели, и правда, не замечала ничего или хитришь? 
- Да, что вы доктор! Если б я знала, если б только подумать могла!.. Стыд-то какой! Ведь я уже бабушка давно. Уверена была, что у меня климакс и онкология в придачу. Вот и в консультации матки не нашли, сказали, что рассосалась, рак, последняя стадия... 
- Срак у тебя, а не рак, - профессор раздраженно махнул рукой. 
- Все мы живые люди, и, к сожалению, врачебные ошибки еще иногда имеют место быть. Но, хватит разговаривать, тужься, мать, давай. Твоя ошибка хочет увидеть свет! 

Акушерка вышла из родильного зала довольная и исполненная важности. Будет что подружкам рассказать - не каждый день в наше время бабушки рожают. 
- Пашкова Любовь Антоновна. Есть родные? 
- Есть, - хором ответила вся семья, делая шаг вперед. 
- Поздравляю вас, - с нескрываемым любопытством разглядывая мужскую часть семьи, сказала акушерка. А кто отец-то будет? 
- Я, - хрипло, не веря еще всему происходящему, сказал Андрей Ильич. 
- Он, - одновременно ответили невестки, указывая на свекра. 
- Обалдеть, - не удержалась от эмоций акушерка и добавила уже с явным уважением. 
- Мальчик у вас. Три пятьсот. Рост пятьдесят один сантиметр. 
Накрывайте поляну, папаша. Еще бы часик и неизвестно, что было бы… К самым родам поспели. Вот чудеса так чудеса. Зачем только в онкологию везли, не понимаю? опубликовано econet.ru
 

Автор: Ольга Клионская

Я шел по улице. Солнце уже перевалило зенит и светило мне прямо в глаза. Так уж получилось, что перешагивая через бордюр, я споткнулся и чуть не упал. Когда же  выпрямился, то понял - стряслось что-то страшное и непонятное.  И, честно говоря, сразу же упал на землю, потому что надо мной пронеслась какая-то летающая машина. Из которой донеслось: «Уйди с дороги!» Я, оглядываясь наверх, быстренько отполз к краю дороги и сел на бордюр, пытаясь понять, что же все-таки происходит. 

А вокруг происходило непонятное и незнакомое! Летающие машины, парящие в воздухе конгломераты жилых на вид пузырей, но больше всего меня заинтересовал непонятный куст, который, по-видимому, сам мною заинтересовался. Уж очень подозрительно тянулись ко мне его ветви. Я подскочил и отбежал в сторону. Но ветки не изменили направление своего движения и подхватили что-то лежащее на земле. Это был билет на автобус, который выпал из моего кармана. Ветка куста проворно схватила мятую бумажку и засунула её в чашку большого цветка. Я стоял в восхищении! Мусороедный цветок! В эту же секунду меня накрыла волна страха!

 «Боже! Где я? Куда я попал?! Как мне вернуться?» Пока я стоял с открытым ртом и соображал, что же мне делать, ко мне подлетел маленький аппарат и из него выскочил маленький человечек. Он был на две головы ниже меня, и у него, явно, было ко мне дело. Потому что он направил на меня непонятное устройство, которое прочирикало фразу на непонятном языке. Человечек посмотрел на экран приборчика, что-то покрутил и поднял на меня глаза.

« Ещё один попаданец! Нашему профессору надо открутить голову. Из-за его эксперимента к нам проваливается уже пятый. Чё, страшно? Не боись! Мы тебя вернем. Может немного промахнемся, но только на пару – тройку столетий! - Оценив глубину отчаяния в моих глазах, он засмеялся и хлопнул меня по плечу. - Пошутил я, пошутил! Ты из какой даты к нам вывалился?» «4 марта 2016» – пролепетал я.  «Понятно», - человечек чем-то щелкнул и направил на меня прибор. Не успел я открыть рот, что бы задать вопрос, как мир вокруг дрогнул и расплылся дымкой. Я стоял на асфальте, посредине тротуара с открытым ртом  и совершенно ошалелыми глазами.

« Рот закрой», - донеслось из протаявшей на мгновение дыры в пространстве передо мной. Я закрыл, вернее захлопнул. 

Долго не мог закончить этот рассказ, даже обратился за помощью к замечательному писателю и яхтсмену Владимиру Еременко из Черкасс. Он помог, и вот что получилось: 

Овен бойся Овена

В понедельник по дороге на работу Николюк остановил свою "копейку" возле киоска прессы, купил газету и сразу открыл гороскоп. С нервами, расшатанными напряженной работой, с наморщенным лбом, с виду простоватый, но симпатичный, Николюк верил только своим наблюдениям и соображениям, старался не врать и не переносил вранья других. Особо не терпел вещунов, прорицателей, провидцев, магов, колдунов, медиумов, гуру и пр. Но! Он почитал астрологию. Больше того, боготворил её – последний остров истины в планетарном потопе лжи. Как космологический детерминист и талантливый конструктор, то есть сторонник принципа точности взаимосвязи всех процессов, Николюк считал, что не только светила, входящие в зодиакальные созвездия, но любая одиночная звезда, оказывает какое-то влияние на человека. Однако сколько их, светил! Несметное количество звезд –  всё это чудовищное сияние – могло быть только темным лесом в смысле определения равнодействующей упомянутого влияния на отдельно взятую особь. И каждый раз, когда Николюк читал очередной гороскоп, он впадал в ступор от ощущения собственной малости и от могущества астрологов, которым удавалось из тучи летящих в данную особь стрел влияния, выудить вполне читабельный текст с раскладами для "Скорпионов" или "Дев", или "Козерогов". Николюк неизменно терялся в догадках насчет производственных технологий звездочетов? Как?! Как им удается высосать из Вселенной звездно-человеческие тайны?!

От размышлений Николюк вернулся к газете. "Овнам" (пятьдесят лет назад он родился как раз под этим созвездием) гороскоп предвещал: "В понедельник вас ждет успех и денежный дождь. Во вторник проверьте свои чувства, проанализируйте желания и в среду приступайте к завоеванию мира. В четверг и пятницу следует подвести итоги и убедиться в том, что Ваша репутация на высоте. В конце недели Вы приятно удивитесь массиву работы, проделанной за неделю".

Николюк еще раз прочитал гороскоп до конца и вернулся к его началу. Успех и деньги!

Неужели? А вдруг?

И надо же, точно, с утра на работе объявили о неожиданной премии, которую после обеда и выплатили. Николюк ликовал. Звезды не врут! На миг прорезалась мысль, что премию незаслуженно получили и не "овны", но она тут же улетучилась. Надо было бы раньше прислушиваться к гороскопам. И надо бы найти звездочета, автора нынешнего гороскопа, и поблагодарить, да и обмыть с ним, профессионалом, премию. И потолковать на предмет космогонических технологий.

Снова на миг подумалось: чья заслуга в премии больше звезд или трудящихся, но думать об этом не хотелось. Николюк спешил домой с праздничным настроением, планируя первоочередные покупки: галстук, портмоне…

По дороге домой Николюк всё же заехал в редакцию газеты, где был напечатан гороскоп. Журналист, на которого напоролся Николюк, не понял вопроса, и пришлось пробиваться к редактору с просьбой дать адрес или хотя бы телефон автора гороскопа.

– Мы не сдаем наших информаторов, – сухо объяснил редактор.

– О чем вы! – обиделся Николюк. – Я сниму  перед ним шляпу! Этот парень принес мне благую весть!

– Нет и еще раз нет.

– Но я хочу отблагодарить его!

– Не надо, – успокоил редактор. – Сейчас благодарить, а потом по мордасам? Или того хуже – за горло.

– Да за что! Я обниму и расцелую его, и угощу выпивкой.

– Не стоит, – смягчился редактор, загадочно улыбаясь.

– Ну, пожалуйста!

– Если честно, – сознался редактор, – мы не знаем ни их адресов, ни телефонов. Ведь мы берем тексты гороскопов из интернета.

– Вот как! То есть, звездочеты сбрасывают свои наработки в интернет?

– Ну да.

– И… кому вы платите. Звездочету или в интернет?

– Никому.

– Странно, – задумчиво молвил Николюк. – Не брать денег за такую чертовски тонкую работу?! Они, эти звездочеты, альтруисты?

– Почему же? Поставляют свою продукцию по договорам с интернет-ресурсами.

Николюк отбыл из редакции ни с чем. 

У двери своей квартиры он ошарашено замер с ключом в руке – дверь была приоткрыта. Взлом! Войдя в обитель, Николюк поспешил оценить убытки.  Вор не изъял телевизор, стол и стулья. Не унес книжные полки и диван. Всё, вроде бы, на месте. Странно. Николюк открыл холодильник, чтобы на радостях вскрыть "Джека Дэниэлса", ждавшего праздничного повода. Повод явился, да, но "Джек" исчез. Не было ни колбасы, ни сыров, ни лимона, ни огурцов и помидоров, ни даже сковородки со вчерашней картошкой. Ни-че-го.

Николюк шепотом проклял преступника. Невольно сравнил стоимость украденного с премией. По нынешним ценам ущерб был явно выше премиальных. То есть, звездочет соврал?! Невероятно! Или ошибся в своих тонких контактах со звездами? Минутку! Ведь первоначально и частично успех имел место. Николюк быстро сконцентрировался, решая сложную задачу распределения успеха между избранниками – вор ведь тоже мог быть "овеном"! С тоской подумалось об остальных премированных, которых вряд ли тоже ограбили в этот день.

Вор не интересовался звездами, а тем более гороскопом, поэтому и не знал, что он "овен", а не рогоносец "козерог" или, не дай бог, "дева". Квартирный вор – действительно "овен", – выйдя с тяжелой сумкой из дома, где проживал Николюк, через проходной двор выбрался на противоположную сторону квартала. Изношенный несчетными ходками в зону, вор решился на сегодняшний подвиг с голоду и теперь предвкушал предстоящее застолье, и так размечтался, что не  заметил как столкнулся лицом к лицу с милиционером Гулей. Он судорожно рванулся вправо и влево, дабы разминуться, но бдительный милиционер насторожился и предложил вору предъявить документы. Это не сулило добра вору, объявленному в розыск, и, бросив сумку, он рванулся бежать. Тренированный милиционер в два прыжка догнал его, сбил с ног, скрутил и притащил к брошенной сумке.

Вокруг собралась небольшая толпа зевак. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что они не собираются вмешиваться, хотя и не высказывают, на чьей они стороне. Оценив это, милиционер объявил, что задержанный подозревается в квартирной краже, чем явно перетянул зевак на свою сторону. Все боялись участившихся в последнее время краж. Предупреждение о гражданском долге и юридической ответственности, сделанное вполне профессионально, помогло удачно составить список непосредственных свидетелей происшествия.

Милиционер Гуля был тоже "овен" и за быстрое раскрытие преступления уже в среду той же недели получил повышение по службе. Но в новой должности ему сразу поручили дело "Орешка". Так прозвали хитрого жестокого и мстительного рецидивиста, которого "накрывали" много раз, но никто не мог его "расколоть", и он всегда выходил сухим из воды. Орешек так осточертел правосудию, что операм было дано негласное разрешение при удобном случае открывать огонь на поражение.

Орешек тоже был "овен", а неделя обещанного ему гороскопом успеха еще не истекла. Завистливые коллеги подставили Гулю, не посвятив его в особенности уловок Орешка, и тому, бывалому, не составило труда убедить следователя, не без изощренных угроз, изменить "меру пресечения" и отпустить с "подпиской о невыезде". Для Гули это обернулось колоссальными неприятностями по службе, а Орешек ликовал, предвидя, как он отомстит всем своим обидчикам.

Орешек вышел на свободу, но тут же был избит налетчиками из конкурирующей группировки. Они-то не знали, что гороскоп Орешка обещал ему не побои, а успех и денежный дождь.

Неделя везения "овнам" перешла по синусоиде в неделю неудач. Николюк, всё еще веруя, опасался, не ведая чего, теряясь в раздумьях.

Накатилась, однако, очередная позитивная часть синусоиды. Но в один из дней многообещающей недели "копейка" Николюка сбила Орешка, который только-только выписался из областной травматологии. Николюк сшиб Орешка, когда тот направлялся к своему мерседесу, хотя и он, Орешек, мог бы рассчитывать, согласно гороскопу, на удачу.

Орешек сыграл в ящик, а Николюк оказался в СИЗО. Там же, по теории вероятности Лапласа, коротал время звездочет, чей гороскоп, суливший успех и деньги, попался в свое время Николюку. Звездочет обживал СИЗО за нанесение тяжких телесных повреждений лицу, которое просадило в казино тринадцать тысяч баксов, доверившись его, звездочета, гороскопу, и явился к нему за сатисфакцией.

Общаясь со звездочетом, Николюк слово за словом определил, что это и есть его астролог, тот самый оракул, чей гороскоп не так давно пообещал и ему, Николюку, успех и деньги. У Николюка сами по себе начали чесаться руки, но он все еще ВЕРИЛ и с последней надеждой попросил звездочета поделиться секретом общения со звездами и опытом выуживания у них сведений, касающихся землян. Звездочет выслушал просьбу, сказал, гипнотизируя Николюка прозрачным взором:

– Для начала хочу предложить вам гороскоп на следующую неделю. Вот слушайте. С понедельника вас ждут перемены к худшему. Суд приговорит вас к 10 годам лишения свободы.

Николюк оцепенел.

– Не затевайте семейный развод во вторник, – мерно продолжал звездочет. – Иначе вам мало что достанется при разделе имущества.

– Я вдовец, – скрывая возмущение, упавшим голосом возразил Николюк.

– В среду вам стоит прислушаться к интуиции: она вас не подведет. Внезапный роман, который так же быстро может закончиться, завяжется у вас в четверг. А все здравые идеи, пришедшие вам в голову в пятницу, должны быть реализованы на практике.

– В какую пятницу, дебил! Все мои идеи здравые и все блестяще реализовались независимо от дня недели – взорвался Николюк.

– В субботу можете сыграть ва-банк.

– Ты что, дурак? Я в тюрьме жду приговора за убийство.

– Не беда. В воскресенье не стоит тратить все свои деньги на развлечения.

– Так вот оно что! – ахнул прозревший Николюк. – Берешь всю эту хрень с потолка?! Мелешь просто так. Я верил в астрологию, тварь! Верил!!!! Ты подписал себе приговор!

Потрясенный этим открытием Николюк вцепился в горло звездочету с явным намерением избавить человечество от гниды, но в этот момент грюкнул замок в двери камеры.

Николюк разжал пальцы на горле астролога, но битый звездочет изловчился сам схватить его за горло.

– Николюк, на выход! – рявкнул голос в двери.

С трудом отцепив пальцы звездочета, Николюк побрел к двери, опустив голову. Переступив порог, он уже начал закладывать руки за спину, когда ощутил хлопок окранника по спине.

– Ты свободен, радуйся.

Подумал: это шутка такая у них.

– Оправдан полностью. Этот Орешек так всех достал, что наши готовы тебя наградить за то, что избавил их от него. У ворот ждет машина, отвезут тебя домой. Формальности обтяпали без проволочек, в рабочем порядке.

По дороге Николюк спросил: нельзя ли ему купить газету с гороскопом. Сопровождавший его лейтенант выскочил у киоска и принес ему две разных с гороскопами. Высадили его у дома, спросив: не надо ли чего? Он их поблагодарил.

– Это вам спасибо. Вы не представляете, от чего нас избавили. А то пришлось бы самим грех на душу брать. Уж слишком скользкий тип.

Не входя домой, Николюк просмотрел оба гороскопа, где ничего хорошего в этот день овнам не сулили. Надо же, подумал он, неужели есть что-то, что может омрачить день неожиданного освобождения от 10-летнего заключения?

Стоя на улице, он глубоко дышал, глядя вверх, где белые облака едва заметно перемещались по синему небу, передавая ему ощущение свободы и полета. С трудом оторвавшись от этого зрелища Николюк вошел в дом. Первое, что ему захотелось сделать, это принять ванну и смыть запах камеры. Плеснув побольше пенообразующего мыльного раствора, сделал воду погорячей и с удовольствием погрузился в ванну. Расслабился, закрыл глаза и почувствовал как напряжение последних дней как будто растворяется в воде.

Испытывая блаженство, он не сразу почувствовал жжение в груди, которое вскоре усилилось до острой боли. Невралгическая реакция, подумал Николюк, рассчитывая, что это скоро пройдет. Сознание стало затуманиваться, как будто клонило ко сну. Потом он уже не чувствовал ничего.

Когда на второй день, не дозвонившись, сотрудники забили тревогу и с милицией вскрыли дверь его квартиры, то обнаружили остывшее тело в холодной воде. Он  умер.

– Инфаркт, – констатировали медики после вскрытия.

Овен – бойся Овена!

Прежде чем выйти на ринг узнай, кто по гороскопу твой соперник.

Кстати, а Вы, читатель, кто по гороскопу?

Мне хорошо, я материалист и в мистику и средневековые заморочки не верю.

ГДЕ ЖИВУТ СЧАСТЛИВЫЕ? Н. Сухинина

Это перед самым Новым годом, всего за несколько часов до него, мы, измотавшиеся от предновогодней суеты, торопим время - скорее бы уж, всех дел не переделаешь. А за месяц до праздника, когда хлопоты ещё только обозначились в нашем календаре приятными мыслями о подарках, о новом рецепте пирога, о купленном к случаю платье или хотя бы ненадёванной кофточке, светло на душе, желанно. Скоро Новый год...

В это самое время я и встретила его на автобусной остановке, весёлого, бородатого, бодрого, будто только что из-под ледяного душа и - нетерпеливого к жизни. Из большого рюкзака его торчал пучок чего-то бело-рыжего.

Борода, - заговорщически прошептал он. - Там у меня борода, а ещё варежки, а ещё кушак и красная шуба с белой оторочкой.

Дед Мороз! - догадалась я. - Виктор Иванович, ты опять в Деды Морозы?

Попросили на нашем заводе. Не отказался. Нельзя отказывать людям в радости. Тем более, детям.

Мы попрощались, предварительно пожелав друг другу в Новом году всего самого, самого... А через две недели встретились вновь. Но уже в автобусе и времени для разговора было минуты три.

Где борода, где кушак? И куда вообще Дед Мороз делся? - пошутила я, очень обрадованная встрече.

А он шутку не поддержал.

Сдал костюм, сдал. Хватит. Отыгрался. Больше не уговорят.

А как же радость? Нельзя отказывать людям...

Он посмотрел на меня тяжёлым взглядом и направился к выходу, бросив:

Заходи. Поговорим, если интересно. Жена будет рада, да и дети тоже.