Я обещала молчать,

Но не могу. Невозможно

Мига заветного ждать,

Пробуя лёд осторожно

На тёмном озере снов,

Спрятанном в синих отрогах,

Лучше к тебе путь искать

На горных опасных дорогах!

 

Я не могу проплывать

Мимо хвостатой кометой

И, как она, не попасть

В круг притяженья планеты

С именем ……. ……,

Что, словно в сказочном сне,

Вдруг засияла в пространстве

И на пути встала мне.

 

Я возмечтала создать

Мир, напоённый собою,

Чтобы ты мог в нём дышать –

Нет, - жить! моею любовью.

Но чувствую я, как стал

Ты для меня миром этим –

Жду, когда солнце любви

Этот твой мир осветит,

 

И замерзаю в ночи

Под волнами снегопада.

Вьюга поёт мне: «Не жди,

Солнца не жди, не надо!».

И постигаю опять

Неисполнимость желаний,

Непревратимость в любви

Времени и расстояний.

 

Что ж, мне понятна вполне

Невыполнимость задачи.

Но, вопреки судьбе,

Сердце моё не плачет, -

Знает оно наперёд,

Что в совершенстве мира

Каждый камень поёт

Не хуже, чем арфа иль лира.

 

И если: лишь камни пути

И на ладони – лишь камень –

ЕГО глаза впереди,

А в сердце – бушующий пламень!

 

                                           

Я обьяснил ситуацию доброму и хорошему человеку, командиру. Он улыбнулся и дал мне четыре снаряжённых обоймы, а это ведь на два магазина АКМ, богатство не сметное! Что машины, дома раскошные и понты? Почему во многих армиях дают только 4-5 магазинов, а остальное хорошо если в обоймах, а не россыпью. А потом наклонился и говорит:

Если можно, то я начну издалека. Чуть позже поймете, почему. Хотя могу и сразу объяснить. Все дело в таблетках.

Вот интересное штука получается - принимаю я их для правой руки, а результат проявляется в обоих полушариях головы. Столько чуши, сколько я сегодня пересмотрел во сне, хватило бы на несколько полнометражных фильмов. Пять часов бреда пересказывать я не буду, конечно... Ну разве только концовку...

То, что совершенно незнакомому человеку я подарил свой любимый фамильный наборчик свёрлышек и пробойчиков,- абсолютная фигня по сравнению с тем, что случилось потом. В потайном кармашке для дрели обнаружился наполненный водой презерватив. А внутри него - маленькая живая черепашка. Она была зеленая и плавала там, как в аквариуме. А еще человеческим голосом просила кушать. "Ну хотя бы пару червячков, хозяин. Ну, ради детей" - это дословно.

Это не в первый раз со мной животные разговаривают. Недавно снилась Чуха, которая жалобно рассказала, что у нее сломан безымянный палец на левой ноге и ей больно ковыряться в ухе. Я потом даже проверял специально - обманула.

А черепашка была очень жалобная и настолько же голодная. Я хотел показать ее Алисе, но пришел главный врач и забрал для кунсткамеры.

Он сказал, - "Мы ее заспиртуем и выложим на сайте. Это должно повысить рейтинг". И постучал по мне пальцем. Звук получился какой-то странный вроде "Туки-туки. Туки-туки." Я не очень понял смысла его слов и причин перкуссии, но на всякий случай поддакнул. Мне от новых таблеток вообще спорить ни с кем не хочется. Впрочем, разговаривать тоже.

А на прощание главврач подмигнул стеклянным глазом и напомнил, что во всех кабинетах ведется видеонаблюдение. Мне стало страшно и я проснулся.

Так вот - по поводу видеонаблюдения - глупое словосочетание. Много дублирующих звуков. "ведется видеонаблюдение". Это же вам не проверка на трезвость вроде выговорить с первого раза Сыктывкар. Надо бы сократить на что-то попроще типа "Виблюдинг". Нормальное слово. Или Ютубинг тоже хорошо.

Вот собственно и всё. На этом вступление к тому, что давно хотел рассказать, пожалуй окончено. Когда-то давно, сразу после института, в Курмане был один случай из серии "нарочно не придумаешь, расскажешь - не поверят".

Почему я его вспомнил - не знаю. Это к Фрейду.

Так вот, тогда я был на дежурстве. В стареньком латанном-перелатанном прожженом хирургическом костюме не было карманов, а очень благодарная пациентка "подарила" мне очень большую купюру. В те времена - это действительно была "очень большая купюра". Это был конец 80-х. Я не нашел куда ее запрятать и ничего лучшего, как в трусы, не придумалось. А потом случилось много работы, много родов и операций и я напрочь забыл про денежку. Вспомнил уже утром, когда после дежурства переодевался в цивильное. Вот это была печалька, так печалька. Половина зарплаты, как никак.

Скорее всего в туалете выпала.

Вот так и плавает уже четверть века по просторам канализационных труб Крыма один из моих первых гонораров.

Что, кстати, лишний раз символизирует бренность бытия и эфемерность денежных эквивалентов счастья. С тех пор я здорово недолюбливаю деньги. Промежуточное звено между человеком, унитазом и вечностью, которое очень отвлекает от самой жизни, которую глупо тратить на карьеру и коллекционирование драгметаллов.

Могла ли я когда-нибудь подумать,

Что буду так терзаема Любовью?

Она течёт по моим венам с кровью,

Она заполонила ум мой.

И почему она так жадно хочет

Соединить меня с тобой «навеки»,

Как будто жить не может в человеке,

Спокойно изливаясь в мир

И встречу не пророча?!

А встреча мне сулит её потерю,

Я это вижу, будто на экране,

Я это знаю точно всё заране,

Ну почему, ну почему я ей не верю?!

 

Я помню, как однажды, когда снилось

Мне, как обычно, что легко летаю,

Вдруг поняла, что скорость возрастает,

И за сосну огромную схватилась

И, вырвав с корнем, стала удаляться,

Держа её в руке я за макушку.

А Космос нёс меня всё дальше, как игрушку –

Планета стала в шарик превращаться…

Как я летать любила, как хотела

Я мчаться, как нейтрино, сквозь пространство;

Но предпочла Земли я постоянство –

Свой ужас победить я не сумела…

 

Вот так сейчас: люблю тебя до муки,

Хочу найти, рукой тебя коснуться,

Но вдруг всё это сон – я так боюсь проснуться,

Увидеть в пустоту протянутые руки.

Ты скажешь, что сейчас иллюзией живу я

И надо перейти к реальности быстрее,

Что если я навстречу выйти не сумею,

То для чего тебя прийти зову я?!

И будешь прав.

 

Всё позади или нет? Знать бы. Селение маленькое и нет его на картах, хотя и у границы, но то условности. Заказал и покушал впервые за много дней. От еды опьянел. Отвык есть. Но откушал и потянуло на подвиг.Но зачем он мне?

К старости Гундилькин стал скушноватым, а радостей в его убогой жизни и раньше было раз-два и обчелся. Телевизор он ненавидел, интернет недолюбливал, бегать трусцой мешал костыль. Оставались только гантельки, но и тут возраст брал свое. А с недавних пор, когда Гундилькину стало не по карману не только выпить, но и даже закусить, то чуть ли не единственным его развлечением стало смотреть сны (хотя и тут не без проблем - бессоница, сука).

Вот недавно ему приснился сон, что оказался он в подъезде вечером один. И тут вдруг из лифта выходит тигр. Приближается, бежать некуда. Начинает его за руку сначала лизать, потом покусывать, потом уже совсем кусать. Ужас объял Гундильника - шутка-ли, еще пару секунд и в самом лучшем случае он останется без руки и даже костыль будет держать нечем. Он дико заорал и... проснулся.

Было уже светло, Ульяна Петровна жарила на кухне картофельные очистки на селедочном масле. Сердце Гундилькина бешенно колотилось, постель была мокрой от пота. На трясущихся ногах он вышел на кухню и прильнул к огромной груди супружницы. Заплетающимся от страха языком, сбивчиво и невнятно рассказывал он Ульяне Петровне про свой ужасный кошмар.

- Господи,- причитал он,- Господи, как же хорошо, что все так вовремя закончилось, ты не представляешь, Ульяша, какая же это невыносимая боль, когда зубы уже до самой кости и хруст. И хруст...

Он снова сорвался в рыдания.

- Бедненький мой, - пожалела его супруга. Бедненький. давай я тебя поглажу.

Ее рука гладила Гундилькину затылок, плечи, спину. Потом спустилась на слегка отвисшую попку.

- Бедненький... Как же тебе было больно...

- Но, знаешь, милый, бывает ведь и куда больнее, - тут ее рука соскользнула с его обвисшей попки и молниеносно схватила Гундилькины яйца, крепко сжала кулак и острый маникюр вонзился в самое сокровенное. 

И тут Гундилькин понял, что тигр - это фигня! Из последних сил он заорал и это был крик, идущий из самой глубины спинного мозга, он пронзил вселенную насквозь и затих. От боли Гундилькин потерял сознание... и проснулся снова. Теперь уже по-настоящему.

Ульяна Петровна спала рядом, причмокивая и похрапывая.

И постель снова была мокрая.

Гундилькин понял, что даже когда кошмар заканчивается, это не обязательно к лучшему. Во всяком случае, до тех пор, пока это не будет самым последним кошмаром. Но это уже совсем другая история.

22 ноль ноль.

Пора что-то написать перед сном и снова в объятия Морфея. Насколько же эфемерна грань между настоящим и придуманным. Солипсизм возник не на пустом месте.

Сегодня во сне я был готов умереть на специальном самолете, который летает вверх-тормашками и если не разобьется, то увезет всех в другую вселенную.

Отчетливо помню то, что у меня единственного не было ремней безопасности , чтобы пристегнуться, но было совсем пофиг. Помню еще объявления по громкой связи - будем переворачиваться со спины на живот - не пугайтесь. Помню ощущения. И в иллюминаторе приближающееся вращающееся море. Или океан - из маленького круглого окошка с высоты в три тысячи метров я не такой уж знаток, чтобы их различать. Потом видел провода, но страшно не было.

Помню физически, как тошнило и кружилась голова. Скорее всего, ощущения были настоящими, а сон вторичен. Но и тут засада. Отчетливо помню, вот как сейчас, что во сне, когда мы падали в самолете, вращаясь в штопоре, я абсолютно спокойно думал - ничего страшного. Жизнь все равно когда-то заканчивается, а так таже интереснее, а главное, совсем не будет больно. Не успеет быть. Это как просто смотреть спектакль и резкий безболезненный финал. Даже самому странно, что я с таким хладнокровным наслаждением наблюдал во сне, как самолет в штопоре падает в море-океан.

И про земное. Чуха опять рвала под утро. Услышал это даже в наушниках (я теперь сплю только в наушниках и в плеере). Надоело слушать отвратительно всё, что вокруг.