Чур меня чур…

Чур мины-ракеты

Чур снаряды-ураганы  

Чур путин и буряты

                        Никопольский-народный заговор против    бомбардировок.

Для проведения обряда необходим ряд условий: красивая женщина и обязательно её согласие на проведение ритуала. Ещё необходим нужный настрой и осознание происходящего – иначе никак. Затем подходишь к ней, левую руку кладёшь в промежность, а правой шлёпаешь по нежным ягодицам - вдохновенно проговаривая сам заговОр. Насколько это работает, вопрос второстепенный, главное очень приятный…

На днях из командировки приехал шурин:

 - Вы все здесь слегка е@анутые, просто не замечаете этого, – говорит он.

Ездил он по делам, туда, где о войне знают из телевизора и соцсетей.

Туда - где работают кафешки и на улицах полно беззаботных, хорошо покушавших и выспавшихся людей, а жильё для беженцев стоит дороже, чем имение в Беверли Хиллз.

Уезжал - прилетало ночью, по паре залпов из градов, а приехал - долбят круглосуточно из тяжёлой артиллерии, приправляя всё это дело градами (лучше б они гатили с градов – кто испытал, тот поймёт). Потому о душевном здоровье можно говорить очень условно. Кукушки разлетаются в разные стороны со страшной силой – попробуй собрать их до кучи снова. Когда-то давно, в другой жизни, у меня был знакомый дед-рецидивист с особого режима. Так вот, на теле у него не было татуировок вообще, ни одного синего пятнышка… зато на стриженной лысой голове красовалась наколка: гладь пруда, камыши, рыбак в лодке с удочкой и стая гусей, что взлетает с воды, а один рядом с камышами, замешкался на плаву… раздумывает. Завершает изобразительную инсталляцию надпись по кругу, как на монете: «Не улетай последний гусь, а то я вовсе е@анусь...».

Товарищ утверждает, что если примотать скотчем к голове буханку хлеба – есть большой шанс вернуть кукушек назад, ещё и чужих привлечь. Но нам чужого не надо, своих бы сохранить.

Стал очень суеверным, стараюсь не произносить вслух определённые фразы и слова. Укладываюсь спать в мастёвой нестиранной футболке – в той, что раз повезло и не попало в наш район. Беру в руки пылесос или посуда в раковине - и абсурдная мысль: «А ну как прилетит, а в хате грязно», хотя хата похожа на басурманский кочевой табор – окна завешены, вдоль стен множество бутылок с водой, пить-тушить. Всё стеклянное снято (зеркала, дверцы). Коридор застелен словно караван сарай.

Несу по улице пустой кофейный стаканчик в руках – нужно найти урну, чтобы утилизировать, а под ногами битое стекло, куски бетона, строительный мусор после прилёта… удивительная штука нейронные связи.

Мужики в уцелевшей беседке, после прилетов, – забивают «Козла». На столе бутылка палёнки, водочка безопасным одеялом накрывает пьющую компанию… Как же самому хочется бухануть. Как же хочется амнезии и куража…

По работе, на аварии трубопровода – попали под обстрел. Попрыгали в траншею, пересидели это дело… потом с экзальтированной радостью и подъёмом, делились тем, как кто обосрался и в каком объёме. Осколки – рванные, очень острые, хорошо берутся магнитом. На работе мужики почти все пьяные или накуренные, начальство уже не обращает внимание…а шо? Только так можно сохранить остатки рассудка – ведь сна больше нет.

Сам сублимирую всё это безобразие - йогой с медитациями, насколько это возможно, на сколько это получается… а шо? Полтора месяца спорного баланса…

Ухожу в отпуск вчера, а мне начальник:

- Ты же вернёшься?

- Если будет куда и кому. Да, вернусь…

Пусть живые существа в зоне боевых действий обладают счастьем и причинами счастья, и я в том числе.

Пусть смерть, увечья, страх и отчаяние обходят нас стороной.

Пусть милосердие, мудрость и бесстрашие наполняют наше сознание.

Пусть рассудок остаётся чистым и не замутнённым ненавистью и страхом.