Еще раз о правой щеке

Посвящается Святой Татьяне

Есть множество женщин на свете
И море прекрасных имён,
И каждая женщина чем-нибудь блещет,
И в каждую кто-то влюблен.
Три имени всем нам знакомы,
С рождения впитаны в кровь:
Святые Надежда и Вера,
А третья, вы правы, Любовь.
Все три, как святые иконы…
Но ныне о них помолчим,
В конце января День рожденья Татьяны -
И день этот неоценим.
Она свято верила в Бога,
За это гонима была,
Но, как бы ее не пытали,
Не предала веру в Христа.
В огне не сгорела Татьяна,
А лев дикий - царь из зверей,
Когда ее бросили в клетку,
Ласкался, играючи с ней.
Незримо века пролетели
Но память людская жива,
Покровительницей образованья -
Царицей она названа.
Её день рожденья студенты
Справляют почти триста лет.
Она ж, в благодарность, спасает
Их всех от печалей и бед.
Давайте и мы ее вспомним,
Помолимся, поблагодарим…
Пусть каждый стремящийся к знаньям
Татьяною будет храним. (Евг.Бочаров)

Фарисей и мытарь вместе пришли в храм помолиться, но вынесли из храма неодинаковый плод молитвы. Мытарь пошел в свой дом более оправданным Богом, чем фарисей. Чем же заслужил оправдание великий грешник, сборщик податей, мытарь? Своим великим смирением и глубоким осознанием своей греховности (почему и не счел себя достойным подойти ближе к святому месту), своим благоговейным вниманием к молитве, так что не смел даже поднять глаз на небо, но весь погрузился в себя, чтобы припомнить все худое, что он сделал или помыслил. Он заслужил оправдание своим сокрушением о грехах — он ударял себя в грудь от сильного волнения, печали и скорби, как тяжело оскорбивший благость и величие Божии. Кроме своей души, своей греховной жизни, он не видел ничего. И Господь услышал его.Фарисей же не находил причин к покаянию и ощущению сердечного сокрушения. Напротив, он даже был доволен собой. Он знал за собой пост, подаяние милостыни, но не видел тех пороков, которые видел в других и в которых осуждал других. Он перечисляет явные согрешения, которые видимы всеми, но о душевных страстях — гордости, лукавстве, ненависти, зависти, лицемерии — не говорит ни слова. А они-то и составляют фарисея! Они-то и омрачают, убивают душу и делают ее неспособной к покаянию. Они-то и уничтожают любовь к ближнему и рождают исполненный холода, гордыни и ненависти соблазн! Тщеславный фарисей думает благодарить Бога за свои добрые дела, но Господь отвращается от него и произносит против него строгий приговор: всякий возвышающий сам себя унижен будет (Лк. 14, 11). Когда фарисейство усилится и созреет, овладеет душой, то плоды его будут ужасны. Нет беззакония, перед которым оно бы содрогнулось, на которое бы не решилось… Фарисейство — страшный яд, ужасный душевный недуг. Вот почему Господь в Своем Евангелии изрек нам много заповедей, которыми уничтожаются самые начала, на которых зиждется фарисейство.Архимандрит Илия (Рейзмир)

25 (12) января — память мученицы Татианы и с нею в Риме пострадавших (226-235)



Святая мученица Татиана родилась в Риме в семье знатного сановника, тайно исповедовавшего христианскую веру и воспитавшего свою дочь в христианской вере. Святая Татиана не пожелала выходить замуж, а решила посвятить себя служению церкви. Она была поставлена диаконисой в одном из римских храмов и все свои силы отдавала исполнению церковных обязанностей.

Святая мученица Татиана пострадала во время гонения на христиан при малолетнем императоре Александре Севере (222-235). Ее схватили и привели в капище Аполлона, где принуждали принести жертву языческому идолу. Отказавшись, святая Татиана была подвергнута жестоким пыткам, однако твердость ее веры и терпения были непоколебимы. Среди мучений она только молилась, чтобы Бог просветил ее мучителей, и Господь услышал молитву праведницы.

По ее молитве трижды разрушались статуи языческих богов. Мучения, которым подвергали святую Татиану, либо не причиняли ей вреда, либо за ночь следы их бесследно исчезали, или сами мучители страдали от ударов, наносимых невидимой рукой. Потрясенные стойкостью святой, ее мучители тут же открыто обращались ко Христу, превращаясь из палачей в мучеников за Христа. Голодный лев, выпущенный на святую Татиану на арене цирка, начал ласкаться к ней, не причинив ей ни малейшего вреда.

Знамения силы и истины Господней, явленные в мученичестве святой Татианы, многих привели к вере во Христа, тогда испуганные гонители осудили мученицу на казнь мечом. Вместе с ней был казнен и ее отец. +

Святитель Феофан Затворник








В миру Георгий Васильевич Говоров, родился 10 января 1815 г. в селе Чернавское Орловской губернии в семье священника. В 1837 г. окончил Орловскую Духовную Семинарию и поступил в Киевскую Духовную Академию.

В 1841 г. окончил Академию и принял монашество с именем Феофан. Затем преподавал в Санкт-Петербургской Духовной Академии (СПДА). В 1847 г. в составе Русской Духовной Миссии был направлен в Иерусалим, где посетил святые места, древние монашеские обители, беседовал со старцами святой горы Афон, изучал писания отцов Церкви по древним рукописям.

Здесь, на Востоке, будущий святитель основательно изучил греческий и французский языки, ознакомился с еврейским и арабским. С началом Крымской войны члены Духовной Миссии были отозваны в Россию, и в 1855 г. св. Феофан в сане архимандрита преподает в СПДА, затем становится ректором Олонецкой Духовной Семинарии. С 1856 г. архимандрит Феофан — настоятель посольской церкви в Константинополе, с 1857 г. — ректор СПДА.

В 1859 г. хиротонисан во епископа Тамбовского и Шацкого. В целях подъема народного образования епископ Феофан устраивает церковноприходские и воскресные школы, открывает женское епархиальное училище. В то же время он заботится и о повышении образования самого духовенства, С июля 1863 г. святитель пребывал на Владимирской кафедре. В 1866 г. по прошению уволен на покой в Успенскую Вышенскую пустынь Тамбовской епархии. Но не возможностью покоя влекли к себе сердце владыки тихие монастырские стены, они звали его к себе на новый духовный подвиг. Время, оставшееся от богослужения и молитвы, святитель посвящал письменным трудам. После Пасхи 1872 г. святитель уходит в затвор. В это время он пишет литературно-богословские труды: истолкование Священного Писания, перевод творений древних отцов и учителей, пишет многочисленные письма к разным лицам, обращавшимся к нему с недоуменными вопросами, с просьбой о помощи и наставлениях. Он отмечал: «Писать — это служба Церкви нужная. Лучшее употребление дара писать и говорить есть обращение его на вразумление грешников».

Святитель оказал глубокое влияние на духовное возрождение общества. Его учение во многом родственно учению старца Паисия Величковского, особенно в раскрытии тем о старчестве, умном делании и молитве. Наиболее значительные труды его — «Письма о христианской жизни», «Добротолюбие» (перевод), «Толкование апостольский посланий», «Начертание христианского нравоучения».

Святитель мирно почил 6 января 1894 г., в праздник Крещения Господня. При облачении на лице его просияла блаженная улыбка. Погребен в Казанском соборе Вышенской пустыни.

Канонизирован в 1988 г., как подвижник веры и благочестия, оказавший глубокое влияние на духовное возрождение общества своими многочисленными творениями, которые могут рассматриваться чадами Церкви как практическое пособие в деле христианского спасения.

Тропарь Феофану, Затворнику Вышенскому, еп


Православия наставниче, /
благочестия учителю и чистоты, /
Вышенский подвижниче святителю Феофане богомудре, /
писаньми твоими Слово Божие изъяснил еси /
и всем верным путь ко спасению указал еси, /
моли Христа Бога спастися душам нашим.

Благодать сильнее генов

Православная вера и спорт — насколько они совместимы? Вопрос такой сегодня задают часто, и это хороший показатель, наверное — показатель того, что о смысле бытия, о вере и Церкви задумывается все больше молодых, волевых, энергичных людей. Ответить на этот вопрос однозначно невозможно. С одной стороны, ясно, что достижение чемпионского титула никак не может быть смыслом земной жизни христианина, что честолюбие и агрессия суть проявления греха. С другой стороны, от некоторых священников приходилось уже слышать, что спортсмены — очень хорошие прихожане. Они дисциплинированны, приучены к ограничениям и к постоянному труду, ответственны и внимательны к словам наставника, то есть послушны.



игумен Никон ( Поляков )Игумен Никон (Поляков), наместник Свято-Никольского мужского монастыря в Саратове,— далеко не единственный человек, пришедший в Церковь из большого спорта. И это тоже примечательно. Тем интереснее рассказ отца Никона о его собственной судьбе и его ответ на вышеприведенный вопрос.

Когда мне исполнилось десять, мама отдала меня учиться музыке, на что я со скрипом в сердце согласился; параллельно меня записали в секцию самбо, чтобы несколько утешить.

С борьбой, как и с музыкой, отношения сначала не сложились: занятия не вдохновляли, до спортивной школы было довольно далеко идти. Зачастую я прогуливал тренировки, а дома благополучно врал, что регулярно сдаю на разряды, участвую в соревнованиях. Надо сказать, что в своем вранье я продемонстрировал немалую изобретательность. Например, однажды мама заподозрила неладное и спросила, почему моя спортивная форма всегда сухая после занятий. На следующий день, возвращаясь с «тренировки», я вымочил форму в луже и с гордостью продемонстрировал ей результаты упорных «трудов». Но материнское сердце не обманешь. Около года мне успешно удавалось лгать, но затем мама встретилась с тренером. Я получил большой нагоняй и клятвенно заверил, что больше не буду прогуливать.

Наступило лето, и вместе с командой я поехал в спортивный лагерь. Это был переломный момент в моей спортивной жизни. В лагере я втянулся в тренировочный ритм, мне стало интересно и, главное, у меня стало получаться. Таким образом спорт вошел в мою жизнь. К тому моменту я забросил музыку, и борьба осталась главным занятием в жизни.

Путь в спорте у каждого свой. У кого-то все получается сразу и легко — это природная одаренность. А кому-то остается рассчитывать только на упорный труд. Кто-то феноменально работоспособен и не испытывает усталости — а кто-то от природы утомляем. Про себя могу сказать, что мне все давалось с трудом. Ни один прием не получался сразу. Если кто-то мог освоить урок за неделю, то мне требовалось две. В итоге, будучи кандидатом в мастера спорта и одним из трех спортсменов, входящих в сборную Москвы, я решил сменить самбо на дзюдо и пришел к моему второму тренеру. Он попросил меня показать, что я умею, и… отправил к новичкам, сказав: «Ты не умеешь делать броски. Ты научился не падать, но в борьбе этого мало». Иными словами, после шести лет занятий я вновь начал все сначала...

Сейчас уже неважно, почему тренер отправил меня к новичкам: сам ли я не научился бороться или меня не научили, но в тот момент мне очень помогла мама, которая постоянно уговаривала меня не бросать спорт и продолжать заниматься. Я понимал, что занятия необходимы мне как личности — чтобы не деградировать, не скатываться, не шататься по дворам; что спорт дисциплинирует, и это колоссальная для меня польза. Но психологически было очень тяжело вновь начинать с нуля. Да и лень часто брала верх... Только благодаря маме занятия борьбой продолжались.

Тренер Олег Леонидович Журавлев, отправивший, как уже сказано, меня к новичкам, сказал при этом мне в утешение: «Ты можешь достигнуть всего своей пахотой». Иными словами, объяснил, что в дзюдо я не гений, но, тренируясь и работая, могу достигнуть многого.

Передо мной стояла задача — получить звание мастера спорта. Начались по-настоящему фанатичные тренировки: три раза в день с восьми утра до поздней ночи. Кроме того, я посещал подготовительные курсы спортивного института: занимался плаванием, легкой атлетикой и гимнастикой. В этот момент спорт был смыслом жизни. Я хотел быть чемпионом мира и прекрасно осознавал, что без амбиций спортом заниматься не имеет смысла. В противном случае это был бы не спорт, а физкультура. Спортивная мотивация должна быть такой: я готов умереть, но стать чемпионом мира. Не больше и не меньше. Сегодня стать, а завтра умереть…

Я всегда верил в Живого Бога, хотя очень долго не был воцерковлен. Но то, что Иисус Христос есть Бог, что когда-нибудь все будут предстоять на суде Божием, чувствовал всегда. И, конечно, передо мной вставал вопрос о принадлежности Церкви.



Задаваясь подобным вопросом, человек нередко пытается оправдаться перед собственной совестью: «Я не худший человек на земле. Я люблю родителей, спортом занимаюсь, не пью, не курю. Если мне суждено будет умереть, то перед Тобой как-нибудь оправдаюсь, а потому нужды в Твоей Церкви не испытываю». Это гордость. Чтобы избавить человека от этой гордости, Бог оставляет его наедине с самим собой. Человек совершает проступки, после которых оправдываться все труднее и труднее. Совесть говорит человеку, что он грешен, но косность человеческая, лень, ложный стыд или заботы века сего отвращают его от покаяния. Так было и со мной.

В подобный момент в моей жизни появился будущий игумен Нектарий (Морозов), тогда еще просто прихожанин московской церкви Малое Вознесение. Одно время мы вместе тренировались, затем он сменил вид спорта, и наши пути разошлись. Но иногда мы встречались в городе, и я узнавал от него, что он обрел веру, что ходит в храм, исповедуется. Он весьма настойчиво спрашивал, почему я не хожу в храм. Я отнекивался. Косность и нежелание менять свою жизнь боролись с жаждой покаяния. При этом любое слово на религиозную тему задевало совесть. И в один прекрасный день я созрел. Мы вместе пошли в храм. Меня тяготил груз грехов, неисповеданных, тяжелых. После исповеди отец Геннадий Огрызков [1] , смиреннейший человек, сказал мне: «Хорошо, Сереж, тогда подходи ко Причастию как последний грешник». Эти слова задели меня. Я не считал себя последним грешником и не был готов слышать такие вещи. И у меня возникла лукавая мысль: вот, я исповедал свои грехи, теперь мне легко, и больше ничего не надо; не пойду я завтра ни на какую литургию и причащаться не буду — обойдусь. Но после исповеди мой товарищ задал мне вопрос: «Ты завтра на службу придешь?» Этот вопрос был сродни маминым наставлениям и увещаниям не бросать спорт. Я понял, что один раз исповедаться — мало, что трудиться над своей душой мне придется теперь всю мою жизнь, и это похоже на спорт, в котором нельзя забрасывать тренировки, если не хочешь безнадежно отстать. И утром я подошел к Чаше с остальными грешниками, «от них же первый есмь аз»…

С того момента мои отношения со спортом стали тяготить меня. Я увидел разницу между большим спортом и жизнью христианина и понимал, что уже не могу отдать жизнь за мировое первенство. Спортивные победы утратили смысл. Разве можно поставить знак равенства между победой на чемпионате мира и встречей с Богом?

В итоге я простился со спортом, принял монашеский постриг. Я оглядываюсь на все, что произошло в моей жизни до воцерковления, анализирую взаимоотношения спорта и веры, и мне хотелось бы обратить внимание читателей на некоторые аспекты этой темы.

Одной из главных бед современного спорта является отношение к спортсменам, особенно к молодым, как к расходному материалу. Он может стать чемпионом — значит, надо выжать из него все, на что способен. Никто не задумывается о духовной стороне вопроса, о том, что человека легко искалечить, изуродовать физически и морально. Никто не думает о будущем спортсмена, о том, кем он может и хочет стать по завершении спортивной карьеры.

В наши дни большой спорт деградирует, потому что все покупается и все продается. Исконные цели Олимпийских игр и спорта в целом давно забыты. Совсем недавно велись разговоры о том, чтобы узаконить некоторые виды допинга. На это не пошли, но путь выбрали лицемерный. С одной стороны, ужесточили допинг-контроль, а с другой — началась гонка технологий. Не секрет, что легкая и тяжелая атлетика, циклические виды спорта постепенно пропитываются допингом. Борьба включилась в эту гонку значительно позже остальных видов спорта, поскольку борцам сложнее подобрать необходимый препарат; но технологии не стоят на месте. Спортсмен, желающий состязаться честно и тренирующийся без всякого допинга, сознает, что его усилия бесплодны, противники, сидящие на препаратах, окажутся сильнее. Тогда у него два пути: закончить со спортом или быть как все.



Все это приводит к основному выводу: спорт должен знать свое место в иерархии ценностей. Например, если ко мне, священнику, придет спортсмен и спросит, грешно ли желать чемпионства — мне придется подходить к вопросу индивидуально. Как он сопоставляет то, ради чего живет — спасение души — с той целью, которой хочет достигнуть в спорте? Если чемпионат для него — проходящий этап, если победа не требует отдачи всех духовных и душевных сил, то Бог ему в помощь. Но если он готов заложить за чемпионство душу дьяволу…

…Это случилось на тренировке. Мне, мастеру спорта, выпало бороться с перворазрядником. Он был высокий, нескладный, с плохой координацией, но, как когда-то и я, умел не падать. Чтоб победить, чтоб утвердиться в собственных глазах, я должен был выполнить свой коронный бросок через бедро. Но я сознавал: если возьму соперника, так, как он по своей малоопытности позволял мне себя взять, его голова войдет в ковер вместе со мной: два тела на одну шею, а это смерть. Как профессионал я знал, что будет так и не иначе. Тут-то и прозвучал приятный голос внутри: «А ты брось его, и будешь бросать всех, и станешь чемпионом мира». Сейчас я понимаю, что это было предложение от сатаны. Я вполне мог поддаться страшному искушению. Но этого все же не произошло. Я не провел коронного захвата и броска.

Несколько месяцев спустя мой товарищ в аналогичной ситуации сделал сопернику бросок, которого не сделал я. Его соперник не смог подняться самостоятельно: у него отнялись ноги, а через несколько часов он умер в реанимации. Этот мой товарищ достиг больших спортивных высот, но как он живет с таким грехом на душе — не знаю. Воистину, тщеславие — главное и опаснейшее искушение спортсмена.

Имеет ли смысл заниматься православному христианину спортом? Если он достиг определенного уровня, и дальше ему предлагают допинг, то нет. А если он честно трудится — спорт способен в каком-то смысле приблизить его к Богу.

Снегири на снегу – капли крови на белом,
Ярким пламенем сердце обжигая, горят.
Моя матушка Русь белый саван надела,
А могла бы надеть подвенечный наряд.
Снегири словно символ русский истории
Цвета крови пролитой облик прошлых веков
Только холодно очень на белых просторах
И в сердцах у людей охладела ЛЮБОВЬ.
Отгремели набатом последние грозы
К покаянию сердца, призывая опять
Ярко-алой рябины опавшие гроздья
На холодном снегу, замерзая, лежат.
Я однажды слыхала притчу о красногрудке
Может это её зовут снегирём.
В гонке бешеной жизни помедли минутку
И послушай простое сказанье моё.
Это было давно близ Иерусалима
У подножья Голгофы куст шиповника рос.
В нём гнездо для птенцов птаха соорудила
В день, когда распятье шёл избитый Христос.
От боязни за деток птичка вся трепетала,
Распластав нежно крылья и пряча птенцов.
Но людское вниманье тогда занимала
Жажда видеть Царя Иудейского кровь.
На голгофском холме, устав от мучений
Грех людской Иисус принимал на Себя
А над Ним в небесах быстрой маленькой тенью
Птичка серая билась, состраданием горя…
«Мне бы силу орла, мне бы мощь его крыльев
Я бы гвоздь, из ладони вбитый вырвать смогла»
И направившись вниз, напрягла свои силы,
Вырывая терновый шип с Христова чела.
На секунду, на миг облегчить его муки,
Боль уменьшить Тому, кто прощенье давал.
Храброй маленькой птичке упали на грудку
Капли крови святой, там застыв навсегда.
Снегири на снегу - алый цвет искупленья
О, Россия, на них ещё раз посмотри.
Предлагает тебе Иисус исцеление,
Саван смерти на жизнь покаяньем смени.
Плачет сердце в груди, обливаясь слезами,
В голос хочется крикнуть, да немеют уста.
Русь-страна беспредела, пропитая, злая,
Неужели отвергнешь жертву Христа.
Снегири разлетелись, след метель заметает
Лёд сковал тесно реки, тихо дремлют они.
О, Небесный Отец, я тебя умоляю,
Лёд неверья в сердцах у людей растопи.

Елена Викулина

Тяжело живется последнее время Варьке. С тех пор, как умерла мама, плохо ей, холодно. Но еще хуже стало, когда папа привел новую маму. Не знаю, за что невзлюбила она ее, Варьку. Вот вчера на мороз выгнала. За что?
Варька и понять не может.
И печально работает ее головенка. Думает, думает. Вот и теперь, побила больно. И есть не дает. А голодно...
И напрасно ищет выхода бедная девочка. Отцу жаловаться еще хуже. Он не слушает. Тоскливо смотрит Варька в окно: не придет ли избавление?
— Варька, — слышится сердитый голос, — Зажги лампадку. Варька торопливо срывается с места и, точно ожидая удара, торопится зажечь огонь перед иконой. Загорелась лампадка, и нечаянно взглянула на икону Варька.
Видит, смотрит на нее Владычица, так ласково смотрит...— Вот Она, добрая... Мать Небесная... Ей пожалуюсь,— вдруг решила она.
И, забившись в угол, грифелем стала что-то черкать на обломке грифельной доски...
Кончила, улыбнулась Владычице тихонько, без шума, вскочила на стул и положила обломок перед иконой.
— Ты чего?.. Ложись спать, — снова окликнула мачеха. Варька, голодная, но отчего-то счастливая, юркнула под одеяло, в свою кровать, около белой, недавно выбеленной, хорошей, как называла ее Варька, стены.
Наступала ночь. Близился большой храмовой праздник в селе Казанская, и нужно, чтобы был порядок.
Не доверяя девочке, мачеха зашла посмотреть на лампадку.
— Чай масло не налила, лентяйка, — ворчала она, поднимаясь к иконе. — Так и есть... Ишь ты... И она уже собиралась дать лишний толчок, как увидела доску.
— Что это она тут наложила? Она медленно стала читать каракули.
— Нет, тут темно. На кухню пойду...
«Матушка небесная,—читала она, — Ты, говорят, всем мама... А у меня мамы нет. Бог взял. Чужая мама меня бьет и есть не даст. Возьми меня к себе, Матерь Божия. Есть хочется... Возьми...».
Что-то комком подступило к горлу женщины. И на глазах туман какой-то. Торопливо, точно кем-то подгоняемая, подошла она к иконе Казанской. И показалось ей, что, сурово и гневно смотрит на нее Владычица.
«Сердится за нее», — подумала она и взглянула на сундук, где лежала девочка.
Взглянула и даже присела от испуга. Какая-то чудная, сияющая женщина в белом, стояла за убогой постелью и покрывала девочку своей одеждой. Что это было? Чудо? Может быть, и нет. Может быть, это соседский барчук из своей комнаты, как раз напротив, шутя, или нечаянно, направил на стену свой волшебный фонарь.
Но все равно, это было чудо. Ведь, если и барчук, так Ее воля направила его руку. А главное чудо: видение и письмо растопили сердце женщины.Тихо, на цыпочках, вышла она. Сбегала куда-то и осторожно сунула под подушку Варьки — маленькую куклу и белую, румяную, большую булку с сахаром... А той плохо спалось с голоду. Вот она открыла глаза. — Что это... Кто это? — схватилась она за булку. И увидела, что в стороне плачет ее «чужая мама». Теперь не чужая — ее мама!

Миллионы людей зарегистрированы в социальных сетях, ведут интернет-дневники, общаются на форумах, в чатах, и число их неуклонно растет. Виртуальная реальность затягивает не хуже болота, и однажды попав туда, сложно остановиться и не продолжить путешествие по неведомым ссылкам, сайтам, блогам. Кажется, что именно в Интернете исполняется детская мечта стать невидимкой и гулять среди людей незамеченным. Но интересно, как Церковь смотрит на эти перевоплощения и действительно ли анонимность – главное достоинство сети, а не ее явный недостаток?

Материал газеты Взгляд-Православие
Вседозволенность и безнаказанность




«Мировая паутина» окутала весь земной шар, и сегодня признаться, что ты никогда не был в Интернете, все равно что расписаться в абсолютном невежестве. Там посмотрел, здесь почитал, тут оставил комментарий, и никто не узнал, что это ты. В сети необязательно называть свою фамилию и оставлять паспортные данные. В миру Иван Иванович в Интернете может стать «Романом Абрамовичем», а то и вовсе «Кристиной Орбакайте» или отдельной цифрой либо запятой.
Я в свое время отметилась на известном сайте, где ищут одноклассников, и благодаря ему нашла всех своих давних знакомых. Но этим дело не ограничилось, я пустилась гулять по просторам всемирной паутины. Сначала честно – от своего имени. И начались странные вещи. Однажды познакомилась с парнем на сайте знакомств, а это оказалась 17-летняя девушка, которая, шутя, создала анкету. Разговорилась на кулинарном форуме с шеф-поваром московского ресторана, а им оказался безработный официант из Тамбова. Так со временем пришло понимание, что в Интернете никому доверять нельзя и, следовательно, тебе тоже никто не доверяет. Тогда началась совсем другая история. Теперь уже ты сам готов менять роли и можешь быть официантом из Тамбова, послом России в Куала-Лумпуре, да хоть космонавтом с МКС. А почему так?
Российские психологи взялись за изучение поведения людей в Сети сравнительно недавно, но выводов уже немало. Физическое отсутствие собеседников в Сети приводит к тому, что свои данные и чувства в Интернете при желании можно не озвучивать и писать о том, чего на самом деле нет. В виртуальном мире люди легче ведут разговоры и реже обижаются на грубости, потому что все равно не видно, кто перед тобой. Здесь стираются возрастные рамки и отсутствует фактор внешней привлекательности, социального статуса, которые имеют значение в реальности. Более того, в Интернете можно «стать лучше», чем ты есть на самом деле, наделить себя качествами, которыми не обладаешь. Анонимность обогащает возможности самопрезентации человека, позволяя ему не просто создавать о себе впечатление по своему выбору, но и быть тем, кем он захочет. То есть особенности коммуникации в Сети позволяют человеку конструировать свою виртуальную личность по своему выбору. И подобные вольности очень расслабляют…
Как все в том же Интернете пишет известный публицист и миссионер из Саранской и Мордовской епархии игумен Спиридон (Баландин), необоснованная анонимность, да еще под маской альтернативной идентичности, не может привести ни к чему хорошему. В процессе общения с «невидимкой» у человека быстро снижается социальная и психологическая ответственность, отсюда небрежное отношение к собеседнику, ненормативность лексики и девиантное поведение, так как риск ответить за свои поступки минимален. Корни модного нынче интернет-явления под названием «троллинг» растут как раз из этих особенностей.
Троллинг – это намеренное размещение провокационных, нарочито грубых или оскорбительных сообщений с целью вызвать конфликт, чтобы, как ни странно, получить от этого удовольствие. Честно сказать, в рамках журналистского эксперимента я сама побывала в шкуре «тролля»: назвалась мужским именем и стала терроризировать общество фанатов Филиппа Киркорова. Там все его любят и почитают, а я пришла и написала, что у него голоса нет. Конфликт не заставил себя ждать, и мне поначалу было смешно, пока не стало нестерпимо грустно. Зачем издеваться над людьми?
Но многие как раз этим и живут, зная, что наказания не последует, потому что никто не знает, кто скрывается за этой анкетой или ником (от англ. «nickname» – псевдоним). А ники бывают разные, и из них можно составить целую портретную галерею всего живого и неживого на земле; как только люди себя не называют: и «психами», и «свиньями», и, конечно, более красивыми прозвищами.
С одной стороны, независимо от ника IT-специалистам легко вычислить каждого пользователя по его IP-адресу, но другой вопрос: кому это надо? По решению суда, если человек совершил преступление в сфере информационных технологий, – да, можно. Но за то, что он анонимно пишет сообщения провокационного характера, – нет. Да и потом, анонимность – это свобода. Интернет – часть жизни, которой мы живем в реальности. И здесь нельзя насильно заставить человека быть хорошим или плохим, все зависит от него самого. Но если троллинг вообще несовместим с православной этикой, построенной на основе уважения человеческого достоинства, милосердии и сострадании, то что можно сказать просто об анонимности? Приемлема ли подобная скрытность для верующего человека, пользующегося услугами Интернета? Допустимо ли для христианина сидеть в Интернете, без конца меняя ники и придумывая себе новые образы в сети?

Против себя и Бога

Иеромонах Дорофей (Баранов), руководитель отдела по делам молодежи Саратовской епархии, дал нам пояснение по поводу этой сложной и пока еще новой для нашего общества проблемы.
– В том, что кто-то хочет стать, пусть хотя бы в Сети, лучше, умнее, ничего очень уж плохого нет, человеку свойственно стремиться к совершенству. Другое дело – анонимность, дающая полную свободу действий без каких-либо рамок и ограничений. Раньше солгать, глядя человеку в лицо, было серьезным шагом, на который решался далеко не каждый, сейчас же в Интернете это совершить очень легко, достаточно одного нажатия клавиши. И с точки зрения христианства проблема анонимности имеет несколько аспектов.
Начать нужно с того, что каждый человек – это личность, главная ценность которой ее уникальность. Второй такой на земле никогда уже не будет. У каждого человека есть совесть, дарованная Богом, она – неотъемлемая часть нашего внутреннего мира. Совесть и личность неразделимы. Когда душа покидает тело, наступает смерть. Также, когда человек теряет совесть, происходит умирание личности.
И анонимность – та тонкая грань, переступив которую, человек способен лишиться самого главного – себя, своей личности, а значит, в итоге позволяет забыть о совести. Назовись человек собственным именем, он не смог бы позволить себе всего того, что может сделать анонимно. Иначе бы его узнали близкие и могли спросить: «А почему ты там написал так, хотя нам говоришь обратное?». По сути, активное использование никнеймов и псевдонимов – проявление бессовестности и боязнь человека быть узнанным. Не у каждого, кто выступает под ником, явно выражены эти проявления, но увлечение анонимностью – повод задуматься. А настолько ли ты уверен в себе в реальности, раз представляешь себя в Интернете под несвойственной тебе личиной?
К чему может привести повальное увлечение анонимной формой общения в Интернете, уже можно представить: это грозит разрушением человеческих отношений в реальном мире. Более того, для людей, проводящих большую часть времени в виртуальном пространстве, как говорит отец Дорофей, практически закрывается дорога к общению с Богом, ведь душу нельзя переселить в Интернет. И когда рано или поздно она захочет быть услышанной, это может закончиться ничем. Разговор с Богом – это абсолютная реальность, общение с Ним требует максимальной отдачи наяву, а не в Сети. Но этого может не произойти, если человек чрезмерно увлечется виртуальной реальностью. И называя себя в Интернете другими именами, создавая «новых» себя, всегда стоит помнить об этом.

Виктория Федорова
Взгляд-Православие+