Действующие лица:

Старушка – пожилая пассажирка на переднем сидении.

Ее соседка – подруга старушки.

Девушка сзади – молодая особа 18-20 лет.

Подруга девушки сзади – соседка девушки сзади.

Женщина у окна – пассажирка среднего возраста.

Остальные пассажиры – все остальные.

Эпиграф: Метр едем, два стоим.

 

(Старушка) Ох, как медленно.

(Ее соседка) Так это, машины впереди стоят… пробка. Смотри, какая погода противная.

(Старушка) Так до этого же нормально ехали. Может, выйдем и пешком пойдем?

(Ее соседка) Ты, это, знаешь куда идти? Нет? Поэтому успокойся и сиди молча.

Старушка замолчала. Прошло 5 минут. Сзади раздается телефонный звонок.

(Девушка сзади) Приветик, Зая… Я еще возле Апполо. Тут пробка большая, так, что немного опоздаю. Жди… Пока. Цем.

(Старушка) Да что же так медленно?! Опоздаем на поезд.

(Ее соседка) А что ты предлагаешь?

(Старушка) Идем пешком.

(Ее соседка) Я не хочу идти пешком! Мы, это, не знаем куда идти. Так что сиди.

(Старушка) Да тут все время прямая улица…

(Ее соседка) Это тут прямая. А дальше что? Ты знаешь? Я нет!

Прошло еще 10 минут.

(Подруга девушки сзади) Эх… надо было раньше выходить… Начальник, идиот, не отпускает.

(Девушка сзади) Да, надо было на другую маршрутку садиться…

(Женщина у окна) Хм. А слева нас обгоняют машины. Водитель! А мы чего  стоим?

В ответ тишина.

(Старушка) Слева же дорога свободная. Ну можно же ехать…

(Ее соседка) Это, пробка впереди. Ты со своего места не видишь, а мне, это, все хорошо видно. Там все стоят. Успокойся, а то и себя и меня заводишь.

10 минут спустя. Сзади снова раздается звонок телефона.

(Девушка сзади) Зая, ты не поверишь, но я еще возле Апполо… Да не издеваюсь я, тут пробка… Ты что трубку бросил?.. Я не могу быстрее. Здесь все стоят.

(Подруга девушки сзади) Еще немного и мне можно будет обратно на работу ехать.

(Девушка сзади) С такими темпами получится поездка по кольцу за ночь (смеется).

(Старушка) Подскажите, до вокзала отсюда далеко?

(Кто-то из пассажиров) Еще далеко. Можете выйти, перейти на другую сторону и сесть на 146-ю.

(Старушка испуганно) Так что, это в обратную сторону еще ехать?!

Пассажиры вокруг пожимают плечами, предлагая старушке самой делать выбор. Последняя покорно остается сидеть.

Из сумки старушки слышится звонок телефона. Она ее открывает, достает пакет. Шелестит. Достает из пакета сумочку поменьше. Открывает ее, достает кошелек для телефона. Открывает его. Достает телефон, отвечает.

(Старушка) Сема! Мы стоим где-то. Ты не знаешь, как нам отсюда можно попасть на вокзал? Не знаешь?!.. Да ничего, просто стоим долго. Где стоим? Да не знаю я. Какой-то магазин с цветами… не знаю. Ну все, как буду на вокзале я позвоню тебе (соседка старушки раздраженно смотрит на свою подругу).

Спустя еще 5 минут.

(Подруга девушки сзади) Бл..во какое-то! Я уже два раза опоздала…

(Женщина у окна) Водитель, да почему стоим?! (в ответ тишина)

Снова раздается телефонный звонок.

(Девушка сзади) Я еще возле Апполо (смех). Я не издеваюсь! (смех ее подруги). Не знаю когда буду!

(Подруга девушки сзади) К утру! (смех)

Прошло еще 15 минут.

(Кто-то из пассажиров кричит в телефон) Что ты от меня хочешь?! Что бы я вышла и одна пешком шла?! (Дальше идет неразборчивое переругивание. Многие пассажиры с тоской смотрят в окно, за которым идет снег и дует ветер)

(Старушка) Да что же такое?! Почему стоим?

(Ее соседка) А что ты предлагаешь? Это, идти долго. Я не дойду.

(Старушка) Ну есть же обходные маршруты…

(Ее соседка) А ты знаешь эти обходные маршруты?!

Снова слышится звонок телефона.

(Девушка сзади) Я еще у Апполо! (смех с оттенками истерики).

(Женщина у окна) Водитель! Что впереди? Водитель!? У нас вообще есть водитель? (раздается общий смех) Может, я сяду за руль? У меня и права есть.

(Пассажиры) Откройте двери!

Двери открываются, все выходят и идут пешком по сугробам. Впереди стоят застрявшие машины, чуть дальше буксует в снежном заносе коммунальная техника…

Фотографии взяты с сайта gorod.dp.ua

(продолжение маленького рассказа «Дождь всему виной»)

Конечная остановка. Двери микроавтобуса открыты, несмотря на то, что на улице минус пять. Со вчерашнего дня ощутимо похолодало. Сквозь стекла видны синие лица пассажиров. Федор не спешил залазить в этот морозильник, единственное преимущество которого перед улицей – это отсутствие ветра, так ведь и ветра на улице не было. Зимняя спокойная погода, правда, без снега. 

Сигарета обожгла пальцы. Ну вот, будет теперь ожог, подумал Федор, дуя на пальцы. Девушки почему-то за ухо хватают при этом, а я вот дую. Ну, ладно, полезли. И Федор пристроился вслед за карабкающейся в салон тучной женщиной. Та пыхтела, перекосила всю машину в свою сторону, и продолжала с упорством альпиниста взбираться на подножку. 

Подтолкнуть тебя что ли… Но сравнив размеры пассажирки и свои возможности, решил что грыжа будет лишней. Наконец-то втиснулись. Передние места уже заняты, а прямо на границе свободных и занятых сидений копошилась та самая «альпинистка», перекладывая и перемещая сумки с одного сиденья на другое, пытаясь достать деньги, и одновременно вогнать себя в узкое посадочное пространство. Ей это не удавалось. Проход в салоне был плотно забит. Это мгновенно привело к образованию пробки из тех кто стремился пробраться к свободным местам, и тех кто старался хотя бы залезть в салон. Федор был в первых рядах, от чего в полной мере испытал на себе все прелести сдерживания живого напора. 

И какого хрена ты копошишься, в сердцах подумал Федя. Откормила себе одно место и ни туда ни сюда. Давай, двигайся уже. 

Видать, что-то промелькнуло в его взгляде, и виновница затора посторонилась…ну, попыталась это сделать. Выдохнув весь воздух из себя, Федор вошел в освободившуюся щель как нож в масло. Все, сидим, и также как  все, тупо смотрим в окно. А все-таки хорошо с конечной ехать – сел и сидишь. 

Последним в маршрутку запрыгнул водитель. Он зорким взглядом окинул салон, произвел подсчеты:

- Передавайте деньги!

Деньги, деньги. Где же они. Ага, в кармане. Достал купюру: «Передайте пжста»… поехали. 

Водитель не спешил. За окном медленно проплывала улица. Особо ретивые пешеходы двигались явно быстрее маршрутки. Федор бросил взгляд вперед. Было видно, как водитель успевает принимать за проезд, передавать сдачу, и локтем править руль. 

Прямо Шива какой-то, только без клыков. Хотя я не стоматолог. И какая тут безопасность движения? Не предусмотрено бюджетом АТП стюардесса в салоне. А как бы было приятно ехать со стюардессой. Нет, не с типичной кондукторшой, которая за один проход увеличивает число стоячих мест вдвое, а с настоящей симпатичной стюардессой. Федор даже мечтательно прикрыл глаза. Да… хорошо бы было со стюардессой…

Бах! Твою же душу. 

Машину ощутимо тряхнуло на выбоине, и Федор наперекор силе тяготения оторвался от сидения. Мгновение полета было приятным, но вот притяжение к земле вносит свою ложку дегтя в бочонок с медом. Да уж, утренняя разминка, Федор потер ушибленное место. Мысли переключились на работу. Что сегодня на совещании говорить? План то я так и не подготовил. Проспал как младенец. Зато выспался. Придется по ходу придумывать, все равно это уже сто раз предварительно обговорено. Ладно, теперь можно и делом заняться. Где телефон? Вот. В кармане спрятался. Так… меню, игры… где мой любимый пасьянс… Короля сюда, дама сверху. Хм… заманчиво звучит дама сверху… Да что ж такое? Мысли поутру и все не о деле… Что? Уже подъехали? 

- На остановке! – кричит Федор.

Встав, медленно пробирается к выходу, открыл дверь и вывалился на улицу. Впереди рабочий день.

В комнате за столом сидел Федор, сосредоточено мусоля во рту колпачок шариковой ручки, перед ним лежал девственно чистый лист бумаги. Рука пару раз тянулась начать набросок проекта, но так и замирала, не доходя до листа. За окном по подоконнику барабанили капли дождя. С точностью метронома они гулко стучали по железу – бум, бум, бум… 

Надо же, подумал Федор, а в Ницце сейчас, наверное, солнечно и тепло. Странно, почему это я подумал о Ницце? Как будто я там был. Наверное, потому и подумалось, что не был я на Французской Ривьере. Да и хрен с ней, с Ривьерой. Отдых в Турции, вот предел моих мечтаний. 

Федор горько усмехнулся. Ндя. А получится, как всегда, выбраться только на дачу к родному огороду, помидорам да огурцам… Тьфу ты, вот ведь мысли подлые. А ведь собирался быстренько набросать план, что бы было чем завтра поутру отмахиваться от начальства. Это все дождь проклятый, он с толку сбивает своим тарахтением. Что то в нем есть от жены – так же тарахтит без умолку, и не остановишь его… Так! Надо отвлечься. Чаю что ли попить?..

Кутаясь в теплый халат, кряхтя как старик, Федор встал из-за стола и, шаркая стоптанными тапками, пошел на кухню. Включил чайник. Он недовольно заурчал басовитым тоном. 

Федор ждал пока закипит вода, нетерпеливо постукивая пальцами по столу, тоскливо глядя в окно. Серые тучи низко проплывали над городом, задевая косматыми лапами крыши домов. 

- Да уж, погодка. – Пробормотал Федор.

Так, что там с проектом? Что вообще от меня требуется? Да и надо ли переделывать готовую программу? Ведь работает и хорошо… 

Федор даже замер поднося ложку с сахаром к чашке.

Стоп крамольные мысли! Как это зачем переделывать. На кой черт тогда мы вообще нужны, если не будем что-то делать? Так нас в два счета уволят без выходного пособия, и пойдем мы бутылки все собирать под дождем. А под дождем бутылки собирать не сахар… Хм. Сахар. Сколько я сахару положил уже? Ладно, пусть это будет вторая. 

Залив пакетик с чаем кипятком, Федор взял чашку, зачем-то понюхал ее, и также шаркая тапочками по полу, пошел обратно в комнату.

Над чашкой подымался пар, быстро рассеиваясь в воздухе. Поднеся ее к губм, Федор сделал осторожный глоток. Горячий… Вспомнилось как в детстве пил чай из блюдечка, дуя на него, что бы быстрее остыл. Да-а-а, это сейчас мы все стали культурными, и узнали, что так чай не пьют в культурных домах Лондона и Парижа. Какая разница культурно или не культурно, если так удобно. А вот возьму и пойду на кухню за блюдцем… Нет, не пойду – лень. Уже хорошо сижу, да и проект этот, будь он проклят. 

Федор снова потянулся к чашке, и так же не вынимая пакетик с заваркой, сделал еще один глоток. 

Так, проект. Необходимо сформировать внешнюю оболочку, которая бы управляла тремя программными комплексами… А дождь кажется усиливается. Вот почему мы полностью не утеплили всю стену, когда это делали соседи сверху и снизу. Теперь как только дождь, сразу в комнате барабанный концерт в исполнении капель по карнизу.

Федор снова посмотрел в окно – нет, этот дождь надолго. Вон даже просвета в тучах не видно. Все небо затянуло. 

Федор встал из-за стола, подошел к окну, подышал на стекло и быстрым движением, пока влага на стекле не успела испариться, нарисовал две точки-глаза и широкую улыбку. 

Федор улыбнулся. Надо же, все рисуют улыбки на стекле или только я? Ладно, прилягу, отдохну, а попозже основательно засяду за проект.

Спустя час Федор мирно сопел на диване, на столе стояла чашка с остывшим чаем, так же лежал чистый лист бумаги, а за окном по-прежнему мерно стучали дождевые капли по карнизу, и нарисованная веселая рожица давно уже растаяла, уйдя в небытие.

Есть такая разновидность людей, из которых идеи выпрыгивают как попкорн со сковородки – настоящие генераторы. Наш шеф как раз из таких. С одной стороны это хорошо – всегда есть чем заняться, что реализовывать, что предлагать потенциальным клиентам. Но с другой стороны… нет спокойной жизни. 

Теперь непосредственно к делу. Время от времени у нас возникает необходимость записывать некие речевые сообщения. Занимается этим одна девчонка по имени Наташа, которая стала уже почти как профессиональный диктор. Процесс записи и последующая обработка отнимает кучу времени. Шеф, ради экономии трудозатрат решил все оптимизировать. Порылся он во всемирной сети, нашел несколько онлайновых приложений преобразующих написанный текст в звуки, и пришел к выводу, что и нам необходимо написать подобную программу для внутреннего пользования. Стоит упомянуть, что найденные им программные продукты назывались сугубо женскими именами – Алена, Оксана и т.д. Наверное, в честь тех, кто надиктовывал фонемы.  

Прибежав к нам в отдел, шеф воодушевленно стал делиться с нами своими идеями, приводя в пример то, что он откапал в сети. Не буду много распространяться о сложностях в реализации подобного проекта. Скажу просто - дело довольно трудоемкое. Поэтому скепсис на наших лицах проступил с первой секунды, как мы поняли, куда он клонит. Отмалчиваться не получится, иначе действительно программу надо будет писать, поэтому чуть погодя коротко заявляем: 

- А у нас уже есть такая система, и даже лучше – Наташа.

Казалось бы, что такого было сказано. Но, простая фраза на корню погубила идею шефа, который поразмыслив, согласился с тем, что дешевле будет оставить все как есть. Так и пользуемся мы до сих пор надежной и проверенной «системой Наташа».

А на каждый генератор идей должен быть свой стоп-кран, иначе совсем свободного времени на работе не останется.

Зашел сегодня в лифт и мои обонятельные рецепторы в мгновение потеряли всякую чувствительность от той концентрации парфюма, которое было в замкнутом помещении. Не выдержав такого издевательства, задался я вопросом – а откуда же пошли духи, одеколоны и прочая ароматическая дребедень. Гугл мне в помощь. Пока он искал ответ на поставленный вопрос, в моем мозгу вовсю резвилась фантазия.

Представлялись первобытные тетки, а может быть и дядьки, которых мутило от собственных запахов, и что бы как-то воспрепятствовать желудку, настойчиво пытавшемуся выплюнуть мамонта обратно, они натирались разными пахучими травами. Согласитесь, что похоже на современную действительность, когда многие, вместо того, что бы пять минут постоять под душем, выливают на себя литры разной жидкости, от чего аромат превращается в запах и бьет по мозгам окружающих сильнее кувалды.

Но все оказалось совершенно не так. Виновниками стали колдуны, а вернее, жрецы Древнего Египта. В те времена, а упоминания о благовониях относятся к 2900-ым годам до нашей эры, в Египте было принято хоронить фараонов в мумифицированном виде, дабы душа могла продолжить загробную жизнь, до тех пор, пока тело останется нетронутым. После захоронения все вроде бы выглядело гладко и красиво – душа по туннелям, проложенным в гробнице воспаряла в небеса и каталась себе среди богов на равных в колеснице, но как быть до захоронения, когда злобные духи не дремлют и прямо таки мечтают повредить душу фараона. Вот тут жрецы и вступают в действие. Они разжигают костер, закидывают его разными ароматными травами, и после того как от ароматов становится не продохнуть, проносили над дымом мумифицирующееся тело фараона и оно, окутываясь ароматной аурой, на некоторое время отгоняло злых бесов. Сам процесс получил название «Пер фумум», что дословно переводилось как «Через дым». 

Ну а дальше пошло-поехало. Вначале жрецы стали мазаться ароматными травами, что бы еще при жизни начинать отпугивать от себя духов, а за ними потянулись и фараоны, не пожелавшие отставать от «продвинутых» жрецов – мода штука такая, а уж затем и разные дядьки с тетками доковыляли до наших дней.

Так и дошли мы до современности, когда ароматы и запахи тесно смешались между собой, и окружают нас в транспорте, на работе, дома, ну и… в лифтах тоже.

За историческую достоверность выше сказанного ручаться не могу. Всего лишь одна из версий. 

Какой самый эротичный вид транспорта? Наши маршрутки в час пик. Я не о том, что поездка в ней в это время сродни добровольному «мастурбайтингу», как для водителя, пытающегося протиснуться в скоплении машин, так и для пассажира, обливающегося потом и летающего по салону в такт резким рывкам на старте и во время торможения. Я о том, что плотно набивается людей в салоне. И если повезет, то можно стать отцом, а если нет, то, извиняюсь, пидарасом.

Теперь, собственно, о деле. Возвращаюсь с работы в маршрутке. Изменив своей привычке садился не на конечной, а ловил уже по ходу, и как это водится, забираясь в салон, уперся в раком стоящего парня. Чуток потеснились, но подвинулись в водителя недалеко (мало транспорта, и ехать всем надо понимаю). Едем. Водитель на каждом перекрестке останавливается и подбирает новую жертву сидения на торпеде, каждый раз «слезно» умоляя пройти еще чуть-чуть по салону. Наконец, не выдержав, на очередную такую просьбу отвечаю: 

- Куда же двигаться. Я и так уже к парню как к девушке прижался.

Как ни странно, но подействовало. И дальше через пол города уже ехали без остановок.

Эпиграф:

«Есть город, который я вижу во сне, О если б, Вы знали, как дорог, У Черного моря, явившийся мне Цветущий в акациях город… У Черного моря…» (Л.Утесов) Ну, здравствуй, Одесса. Мы не виделись десять лет. Нехорошие впечатления у меня остались после последней встречи. Всему виной была погода. Поезд прибывал в шесть утра, контора, куда я был командирован, открывалась в девять, и три часа при минус двадцати градусах мороза надо было что-то делать. Сложно, когда все закрыто… С тех пор, я десять лет ни ногой. И вот, я снова стою на Старосенной площади. Многое изменилось. Город стал чище - нет целлофановых пакетов, нанесенных ветром с Привоза, и разбросанных по ближайшим улицам как осенние листья. Лицо приятно согревает весеннее солнце. Сразу я еду в Южное, где уже пол года наша фирма арендует жилье покуда идут работы на припортовом заводе, есть где отдохнуть, привести себя в порядок, перекусить. Оттуда на работу. Освобождаюсь пораньше и у меня уйма времени до поезда. Решаю прогуляться по городу.  Далеко не забредаю. В качестве основного маршрута выбираю ул. Пушкинскую, выходящую прямо на Приморский бульвар. Все до боли знакомо. Те же законопослушные пешеходы, ожидающие зеленого сигнала светофора на перекрестке (это не Киев и не Днепр, где перебегают тогда когда между машинами образовался просвет), те же дома, те же улицы. Одесситку узнаю сразу – идет и на ходу жует семечки. Шелуха не выплевывается, а плавно перетекает изо рта на подбородок, а оттуда уже под действием силы тяжести падает на асфальт. Про себя улыбаюсь и иду дальше.  Еще Жванецкий писал, что детей в Одессе кормят до тех пор, пока они перестают пролазить в двери, их холят, их лелеют. В подтверждение этого встречаю мамашу, толкающую перед собой коляску. В коляске восседает детина пяти лет, пухлая как слоненок, жующая пирожок. 

Пушкин безучастно наблюдает за проходящей мимо толпой.

Большой хаос. Вроде бы это остатки строительного материала для Воронцовского дворца и парка. Как куча битых кирпичей возле только что построенного дома, свалены они большой кучей. Беспорядочное нагромождение гранитных глыб, сросшихся друг с другом под воздействием времени.

Уже был вечер, когда мы уселись на нагретый за жаркий день камень. Он с легкостью отдавал нам свое тепло. Ему было не жалко. Завтра камень вновь будет нагреваться под палящими лучами солнца, и снова с наступлением ночи остывать.  Цикл практически бесконечен.

Мы сидели. Солнце медленно клонилось к западу, ненадолго зависло над вершиной Ай-Петри, как будто горные пики задержали на пару минут старого знакомого, чтобы перекинуться с ним несколькими фразами. А потом, все быстрее и быстрее солнце стало прятаться за вершиной горы. 

Тени удлинялись среди каменных нагромождений, причудливо складываясь в своеобразные формы. Потом они начали сливаться одна с другой, постепенно подбираясь к нам, окружая, и двигаясь дальше, вслед уходящему светилу. Тьма постепенно окутывала нас.

Мы осмотрелись. С одной стороны виднелись очертания поднимающихся вверх домиков, черными свечами над ними возвышались кипарисы, пропитывая воздух тем волшебным ароматом, который можно почувствовать только на южном берегу Крыма. С другой стороны  темно-синей кляксой простирались воды Черного моря. Еще было видно, как волны набегают одна на другую, еще играли в воде отблески заката, но на горизонте  уже воды Черного моря сливались с темным небом. 

Было ощущение, что смотришь немое кино. Не доносилось ни звука. Тишина дарила возможность увидеть происходящее.

Небо постепенно чернело. Вот уже и первые звезды появились на небосклоне. Видно как Рак уползает от обнявшихся Близнецов, а вот и Возничий с Персеем выглянули  из-за вершины, как бы подсматривая за нами, такими маленькими на фоне огромного неба.

Зябко поеживаемся. Но, находясь в плену тишины, абсолютно не хочется уходить. И ведь понимаешь, что в кромешной темноте будет проблематично скакать с камня на камень (все-таки не горные козлы мы), не видя, куда ступает нога, но нет сил уйти. Тишина завораживает. Хочется задержаться еще немного, остаться еще на минуту, смотреть, как чернота плавно перетекает в темно-бордовый отсвет за пиками гор. Как воды Черного моря меняют свой свет, превращаясь из синего в темно-серый а потом и в черный, как бы оправдывая свое название. Как вдалеке начинают приветливо загораться желтые огоньки в окнах одноэтажных домиков.

Казалось бы, приходи завтра и снова любуйся. Но нет. Не то ощущение будет завтра. Важным  остается то, что происходит именно сейчас. Это как первый поцелуй, да, завтра он тоже будет приятным, но сегодня он первый. Потому и сидим до последнего на теплых гранитных валунах, возвышаясь над хаосом. Хаос под нами, а тут тишина и покой.

Прошло много времени, как благодаря огромному труду рабочих эти валуны были привезены сюда. Долго камни наблюдали за происходящим из плавно текущего потока времени. Сколько людей тут побывало, прикоснулось ладонями к их  поверхности, со сколькими они поделились своим теплом? И сколько еще поколений придя сюда, будет стоять возле каменного отвала, читать надписи – единственное напоминание о тех, кто когда-то тут был, пробовать на ощупь  шероховатую поверхность гранита и наблюдать, как темнота медленно, но уверенно надвигается на вершины гор, сопровождаемая тишиной?

П.С. Алупка, нагромаждения камней "Большой хаос"

Нельзя копаться в старых бумагах и фотографиях – это может вызвать кучу воспоминаний, которые на несколько часов забьют голову, заставят схватиться за ручку в попытке их записать, и все – на пару часов ты выпал из семейного подряда. Забыл  я об этом, начал перебирать старые альбомы.

И наткнулся на свою школьную фотографию. Цветную! Редкость для того времени. Помните, как в школу раз в год приглашали фотографов, и они делали групповые снимки класса? Но тогда взрослый бородатый дядька усаживал каждого из нас на стул, направлял в лицо объектив фотоаппарата – ощущение как перед расстрельным взводом (кто забыл, вспомните, как вас на паспорт фотографировали); щелк, вспышка, и слегка обалдевший от яркого света ребенок отходит в сторону, а на его место уже усаживается следующий. А через неделю каждый из нас получил по такой фотографии, которую и цветной-то назвать можно с большой натяжкой.

Цветность угадывается по коричневому фону, и … по рубашке. Да, рубашка. Отлично помню эту рубашку. Вот же память. Всю неделю тогда помнил, что надо прийти в парадной белой, а в день «фотосессии» из головы как ветром все выдуло. И приперся я в класс в цветной рубахе. Сколько вони было у классного руководителя. Чего, спрашивается, она так орала? Как будто я с нее снял эту рубашку. Ведь благодаря ней теперь можно точно сказать, что фотография действительно цветная.

Что еще видно на старой фотокарточке? Совсем юное лицо смотрит на меня. Вокруг глаз еще нет морщин, а в волосах седины. Глаза открыты и наивны с той степенью наивности, присущей только детям. Нет еще этого оценивающего прищура, еще не появился в глазах холодный блеск, как реакция на непонимание. На старой фотографии еще счастливый человек, не ведающий, что его ждет. Прав по-своему герой одного фильма, сказавший, что счастье в неведении.

Изощренный способ погрузиться в воспоминания, начать оценивать пройденный путь – просматривать альбомы со старыми фотографиями. Мелькают одно за другим лица. Одни знакомые, другие совсем стерлись из памяти. Кто-то был товарищем, а потом наши дороги разошлись, с кем-то жил, потом расстались. Лица мелькают перед глазами. 

Всех их можно теперь встретить «в контакте» и «одноклассниках»: возмужавшие, растолстевшие, раздобревшие и  постаревшие, можно даже перекинуться с ними парой предложений, узнать последние новости. Но проходит время, и снова я лезу в старые альбомы, и вновь начинаю рассматривать старые пожелтевшие снимки со знакомыми и забытыми лицами. Снова погружаюсь в воспоминания. О, цветная фотография с такой знакомой цветастой рубахой…

Приближается длинная череда праздников, сменяющих друг друга как калейдоскоп. Не успеешь оглянуться, не успеешь отойти от одних, как тут же наваливаются другие. Часть этих праздников сопровождает нас с детства, а часть – новенькие, с иголочки, из-под пера власти обновленной страны. И вот сидя одним вечером стал размышлять над ними – страшное занятие, скажу вам. Как не думай, как не перебирай, а все равно находишь какие-то минусы. И вот, дабы не тиранить себе голову, решил некоторые свои мысли выложить на суд общественности – переложить часть «проблем» на другие головы.

Всю жизнь мы отмечали Новый Год, сидели до четырех-пяти часов утра, смотрели всякую муть по телевизору. Насколько помню, всегда самое интересное было именно 31-го декабря, и немного после полуночи. Потом начинался всякий бред – лишь бы заполнить тишину и не сильно отвлекать народ от процесса поедания салата «оливье» под водочку. С тех времен не сильно что-то поменялось. Традиции свято чтутся на нашем телевидении. Взять бы, да назло телевизионщикам, пойти спать, но только осознание того, что сейчас происходит нечто необычное – планета завершает свой бег по орбите, начинает новый виток, отбрасывая в сторону все, что было в прошедшем году, побуждает нас продолжить сидеть за столом, тянуться за очередной рюмкой, в пол уха слушать телевизор и надеяться, что вот уж в следующем году все будет лучше.

Через две недели приходит Старый Новый Год – самый загадочный праздник. Все смеются над ним, все признают его несуразность, и тем не менее спешат с ним поздравить. А в принципе то, правильное название – за две недели он уже успел постареть (знаю, что со старым стилем связано, но всегда ищу объяснение, отличающееся от официальной версии).

Но не стоит забывать о том, что 23-е февраля не растягивается на весь год, и буквально через неделю приходится расплачиваться за все. Приходит черед 8-го Марта. 

Праздник наших женщин, праздник весны. Первые тюльпаны как предвестники весны, первые подснежники. С подснежниками вообще отдельная история. Исчезающий вид растения, занесенный в красную книгу, и естественно, государство в стремлении сохранить то, что уничтожили, выдает запрет на их реализацию. Тем не менее, подснежники продолжают кошелками свозить в города, продавать на углах улиц. Продавцов ловят, штрафуют, перехватывают машины на въезде в город, конфискуют товар, а подснежники все равно нет, нет да и мелькнут в толпе. Но власти борются. Я отлично помню, как в прошлом году конфисковали аж целый грузовик этих цветов, о чем тут же показали по телевидению. Собрали журналистов и при них с помпой, колесами бульдозера смешали подснежники с мерзлой землей. Превратили в ничто. Зачем? Что бы отчитаться? Не лучше ли было просто раздать их проходящим мимо женщинам? Раздать и на мгновение, сквозь изумление в глазах увидеть проблеск благодарности за секунду неожиданной радости. У нас в школе учился парень. Так вот, в десятом классе он купил букет тюльпанов и стоя на входе, раздавал по одному цветку всем входящим девчонкам. До сих пор, 20 лет спустя, все помнят тот случай. Того парня уже давно нет в живых, но о нем помнят. Не лучше ли брать пример с этого, а не ставить галочки напротив графы «выполнено, меры приняты»?

Я специально не разглагольствовал о новых государственных праздниках, появившихся после 91-го года. Не вижу для себя смысла обсуждать то, что далеко от сердца, то, что не впиталось с детства. В праздниках всегда была своя традиция. А без традиции уже и не праздник, а просто очередная дата. Для нового поколения эти даты будут иметь свой смысл, будут вызывать радость, и это хорошо. Жизнь не стоит на месте, и мир меняется. Плохо это, или хорошо, но он меняется. 

Так пусть же эти перемены будут к лучшему. И если кто-то ощутит нехватку в тосте при праздновании очередной даты, поднимите рюмку чая за перемены к лучшему.

Всех в наступающими праздниками!