... что добрый поступок - на самом деле, является завуалированной корыстью или местью гнилой личности в маске и не всегда мотивируется добрыми намерениями. 

(Из авторской эссеистики, ссылка в профиле)

Однажды, отец богатой семьи решил взять своего маленького сына в деревню, на ферму, чтобы показать сыну насколько бедными могут быть люди. Они провели день и ночь на ферме у очень бедной семьи. Когда они вернулись домой, отец спросил своего сына:

    Он сидел в кресле и растерянно гладил ее белокурую голову. Она ютилась у его ног и, обняв их, омывала своими слезами: «Зачем –ответь, пожалуйста – зачем ты так со мной поступаешь?.. Ну, пойми, пойми же,умоляю тебя, пойми же, наконец, что я так долго не смогу, придет время – может даже завтра или послезавтра – и я уйду. Уйду, пока тебя не будет, не оставив ни адреса, ни номера телефона, ни даже записки…» Слезы заливали все лицо,судорожные всхлипы мешали говорить, и чтоб хоть чем-то заполнить вынужденно возникшую паузу Она неистово прижалась к его ногам щекой, целовала мощные икры, как будто пыталась  хоть им донести всю свою обреченность и безысходность. «Я же знаю, ты меня любишь … ты меня любишь очень сильно, страстно. Я это чувствую, я это вижу даже сейчас в твоих глазах. А временами, даже очень часто, твоя любовь ко мне теряет всякие рамки, переходя в болезнь, в прямо-таки патологическое безумие… Но я не против, пусть так. Лишь бы ты был моим. Всецело, без остатка…» Он временами сидел неподвижно, напряженно,боясь, что даже вздох может  вырваться наружу безутешным ребяческим рыданием. А он уже мужчина. Он уже самостоятельный. Как он может себе позволить расплакаться перед женщиной,которая, прежде всего, в нем ценит мужество, целеустремленность и упорство. Но когда ком эмоций подступал к горлу и уже ничто не в силах было его там удержать,Он машинально наклонялся, целовал ее голову, шею, заплаканные глаза, обнимал,бормоча какие-то несуразные обещания и клятвы, гладил ее руки, плечи… но вдруг,как будто очнувшись от страшного сна, опрокидывался на спинку кресла, закрывал лицо руками и снова становился неподвижным. «Пойми, если ты не найдешь в себе силы измениться, то у нас не будет будущего – нам не быть вместе. И все наше время уйдет. Уйдет, как уходит вечернее солнце, отдавая весь мир во власть тьмы, холода и черно-белых чувств. И все что останется тебе – это грусть и тоска, и пока еще цветные воспоминания, которые совсем скоро будут проглочены черно-белой пастью. Ты этого хочешь?»

    Он понимал, что она права. Права от первого и до последнего слова. Он не сможет дальше без Нее жить. Не хочет потерять возможность гладить ее руки, растворяться в просторах ее зеленых глаз, обонять аромат ее тела, слушать и слышать ее безудержный звонкий смех. Но Он не может,пока еще, справиться со своими слабостями, вставшими между ним и Любовью всей его жизнью. «Оставь все это, оставь, умоляю тебя. Это все глупости, неважное,совершенно бесцельное убийство времени. Дискотеки, пиво, сигареты, девочки,друзья, которые тебя на это подстегивают… К чему все это? К чему, если у тебя есть я? Зачем, когда у нас есть цель? В твоей жизни подобным вещам нет места.По крайней мере, ближайших лет пятнадцать. Отстранись… отстранись… отстранись…» Она резко оборвалась, чтобы  изменить позу. Теперь она обнимала его ноги руками и ногами, сильно прижавшись грудью к левой икре. Ее голова лежала у него на коленях, глаза прикрыты. Слезы уже перестали лить бурными горными реками, превратившись в пересыхающий ручей. Воспаленные красные веки то и дело подергивались от напряжения, а откуда-то из груди вырывались наружу остывающие всхлипы. Темная комната погрузилась в тихое безмолвие. И только какая-то заблудшая муха с завидным упорством продолжала биться о стекло окна. «Ты только помни, что я тебя люблю». Ее слова прозвучали как нечто далекое и призрачное, осветив на какое-то мгновение комнату нежным солнечным светом. Она засыпала. Но даже сон не ослабил хватки ее объятий.

    Ему показалось, что так они просидели еще по меньшей мере час, или даже два. Он все еще не решался шевелиться, боясь таким образом нарушить покой Любимой. Но время шло, и сон предательски, то и дело, набрасывал на голову мешок забвения. Сняв его в который раз он аккуратно освободился от теплых объятий, перенес Ее на кровать, раздел. Пожелал спокойной ночи и приятных сновидений, закрепив это заклинание нежным поцелуем. Последнее вызвало на Ее лице тонкую счастливую улыбку. «Да, ради такого мгновение стоит забросить всю свою распутную жизнь, как тяжело бы мне это не далось. Но с ней и только с ней я на это действительно способен. Она - мой маяк, мой лакмус, мой адреналин, вся моя жизнь».

Послесловие.

    За окном начинало светать. Благо, завтрашняя тренировка назначена на послеобеденное время. Можно выспаться и выветрить весь алкоголь из организма и всякую дрянь из головы. Да, жизнь профессионального футболиста предельно коротка и топтать Ее уже в начале своей карьеры – недопустимое расточительство, настоящее преступление. Необходимо взять всю свою волю в кулак, а всю свою любовь и страсть к футболу сконцентрировать в сердце и пахать, пахать, пахать на тренировках. Чтобы попасть в основной состав, чтобы в играх не просто выступать под каким-то номером, а творить Любимую Игру. Иначе Она уйдет, не оставив ни адреса, ни номера телефона, ни даже записки… Уйдет безвозвратно.

    Он проснулся когда утро, только-только начало отступать перед поступью его солнечного превосходительства дня. Приняв холодный душ, почистив зубы и выпив стакан чистой воды, он налегке выбежал на утреннюю пробежку,призванную расщепить алкоголь в крови и наладить микрофлору организма. А раздающийся в наушниках плеера непревзойденный вокал Andrea Bocelli должен был настроить мозг на позитив и целенаправленную плодотворную работу. «Sul mare luccica.  l'astro d'argento,  placida è l'onda,  prospero è il vento. Sul mare luccica l'astro d'argento, placida è l'onda, prospero è il vento. Venite all'agile barchetta mia, Santa Lucia, Santa Lucia…»*

 ____________