Обсидиановый Змей #3. Предел безмолвия

           Третья глава. Кстати, с наступающим всех Новым Годом!ura bokali elka
           Ясное дело, за пару часов до НГ её никто читать не будет, но всё-таки лучше закончить сначала все дела уходящего года.
          
           Кто ещё не читал, все главы здесь!




http://s013.radikal.ru/i325/1407/19/5f85c2e81e1f.jpg              


Глава 3: Предел безмолвия


            Земли, скрывавшиеся за непреодолимыми склонами величественных гор, многие века будоражили воображение человечества. В древние времена обитатели предгорий, скадфрийцы, верили в то, что мощная каменная стена, уходившая вершинами в небеса, была воздвигнута руками богов, не желавшими жить на одной земле с суетливыми смертными созданиями. Тем самым они укрыли от людских глаз свой таинственный мир, загадки которого могли раскрыть лишь отмеченные звёздами помазанники судьбы. Такие неповторимые в своём роде личности появлялись на свете во все времена и в большом числе: они, вопреки предостережениям, отправлялись покорять легендарные горы. Кто-то из них действительно уверовал в свою исключительность, но таковых на деле были единицы. Большинство из них были простыми смельчаками, которые по более насущным причинам бросали вызов этому препятствию. Были ли их помыслы чисты или нет, значительной роли это не играло - никому из них не удавалось вернуться домой живым: такая участь постигала всех, кто посмел пойти наперекор воле богов.

            О том, что кара высших сил могла настигнуть и их, драконы, взлетевшие над ночными облаками, явно не задумывались: они лишь молча наблюдали за тем, как с каждым взмахом своих крыльев к небу, горы всё ниже склонялись перед их крохотными фигурами, позабыв на время о своём величии. Несмотря на кажущуюся суровость, тёмно-серые горы смотрелись намного приветливее в нежно-голубом амаировом блеске, который им придавал снег, скрывавший под своей толщей острые вершины.

           Разгулявшийся в горах ветер, наделавший прежде шуму в портовом городке, за последний час утратил примерно половину былой мощи, но его сил ещё вполне хватало на то, чтобы сбить перелётную птицу со своей траектории. Под это определение драконы явно не подпадали - массивными перепончатыми крыльями они плавно рассекали потоки воздуха, ни на миг не отклоняясь от намеченного пути, который лежал через самую низкую вершину горного хребта в их поле зрения. В отличие от прочих вершин на заоблачных высотах, она не была покрыта снегом и служила своего рода ориентиром ночным путникам.

         Поравнявшись с ней, старший дракон, спину которого по всей длине украшал тёмный гребенчатый частокол, повернул голову назад и задержал свой взгляд на летевшем позади него пятнистом дракончике: тот, как и прежде, старательно удерживал свою добычу в зубах, не ослабляя хватки. Взрослого дракона удивляло то, с каким упорством тому удавалось удерживать в разинутой пасти столь крупный улов, да ещё так долго - ни один дракон в здравом рассудке не решился бы на такой "подвиг". Правда, в его случае таковой был просто детской выходкой, которая, однако, преследовала перед собой чётко поставленную цель. Юный дракон ни под каким предлогом не собирался выпускать оленя из зубастых объятий, что ясно говорил его полный уверенности взгляд, направленный в глаза впереди летящего сородича. Он напоминал собой взгляд непослушного ребёнка, противившегося отцовской воле.
 
          Если бы только была возможность присмотреться поближе к этим крылатым созданиям, в их внешних чертах можно было бы отыскать определённое сходство, однако их встретившиеся взгляды яснее всего говорили об их близком родстве. В золотистых глазах, покрытых ночной тенью, взрослый змей прочитал предназначенное ему безмолвное послание, и вернул свою голову в исходное положение.

         В ту минуту его глазам открылись бескрайние горные долины, красота которых не была подвластна человеческому восприятию. Горы, возросшие над ними, напоминали собой крупные скалистые острова, чьи склоны утопали в рассеянных над землёй облаках, а заснеженные вершины, подобно маякам, ярким блеском указывали дорогу двум, летящим на перепончатых парусах, воздухоплавателям. Последние, в свою очередь, даже не заметили, как успели преодолеть бесснежную вершину, оставив позади, за каменной стеной, заселённые людьми земли.


Night flight by WalesDragon-2012

        

         К следующей горе, в направлении которой устремились драконы, оставалось лететь ещё с два десятка вёрст - для таких существ это было расстояние близкое, преодолеваемое сравнительно быстро, без всякой на то всякой спешки. Тем не менее, полёт длился мучительно долго для юного красного дракона,  с трудом продолжавшего удерживать крупную тушу в своей пасти. Он чувствовал, как постепенно немела его челюсть, и это причиняло ему заметные мучения: организм оказывал сопротивление подобному издевательству над собой со стороны сознания, которое всячески отказывалось ослаблять хватку. Усиливавшееся противоречие вызвало тихий и протяжный стон, который, как понадеялся дракончик, должен был раствориться в шуме ветра.

         К сожалению, а быть может, к счастью, этот звук достиг отцовских ушей, скрытых за плотным челюстным гребнем. Старший дракон чувствовал, что рано или поздно это должно было случиться, и чтобы в этом убедить себя в этом, ему хватило кроткого взгляда на страдальческое выражение морды сына, которая уже никак не могла поддерживать уверенность. Без промедления он сложил крылья и "нырнул" вниз, к земле, испугав и без того встревоженного дракончика за своей спиной. Тот ужаснулся от мысли, что отец, внезапно появившись из ниоткуда, выхватит из его зубов заслуженный улов, лишив его единственной защиты перед встречей с судьбой. Но он ошибся.

         Крупный дракон вместо этого спикировал и приземлился на находившийся под ним скалистый утёс, над которым не пролетало ни облачка. Он устроился как можно удобнее на крупном камне, и, широко расправив крылья, застыл на месте. Дракончика это бросило в дрожь: такой знак не сулил ему ничего хорошего, правда, в сравнении с последствиями дальнейшего полёта, с риском для здоровья, он был настоящим спасением. Приземлившись на скалу как можно плавнее, дабы ненароком не уронить раздражавшую его обузу, он сел прямо перед отцом: просто потому, что на этой скале больше негде было присесть. Старший дракон, ещё раз окинув взглядом сына, удивительно тихим и спокойным, по драконьим меркам, тоном произнёс:

         — Аагр... Омр-ра гарк.

         В переводе это означало: "Отдохни. Дома поговорим". С этой фразой измученное тело оленя рухнуло на землю, а не менее измученный юный дракон, расслабив пасть, согнул свою длинную шею так, чтобы передние лапы могли дотянуться до головы. В этом положении он принялся массировать уставшую челюсть беспорядочными, но повторяющимися движениями когтистых пальцев. Со стороны это выглядело несколько неуклюже, но оно, похоже, оказывало на него положительное воздействие. Почувствовав отступление боли, он повернулся спиной к отцу и увлечённо продолжил занятие, осматриваясь куда-то по сторонам.

         Несмотря на то, что тучи ещё не полностью развеялись по небу, вокруг было довольно светло. Всматриваясь в лес ночной долины можно было при желании рассмотреть каждую макушку растущих на ней деревьев, терявшихся в своём множестве на цельном полотне древесного ковра, небрежно раскинутого по горному массиву. Этим-то и занялся дракон с чёрной россыпью на чешуе: подсчёт крон хорошо отвлекал его от боли во рту.

         Ночь продолжалась, а вместе с ней и молчание драконов. Досчитав макушки до десятка десятидесятий дракон-сын всё-таки повернулся в сторону отца, который продолжал сидеть на крупном камне неподвижно, играя кончиками крыльев под сопровождение ветра. Всё это время он смотрел в сторону сына сосредоточенным взглядом с задумчивым выражением морды, которая в ночной атмосфере выглядела очень зловеще. Наверное, ему хотелось многое сказать сыну, но, вопреки этому, он оставался верным своему слову. Младший дракон после отдыха заметно оживился: с большой охотой он схватил свою добычу когтистыми лапами и резво кивнул отцу. Тот, в свою очередь, фыркнул в своей суровой манере, и поднял крылья с каменной поверхности. Вместе оба покорителя небес взмыли в воздух и продолжили свой полёт.

        Они летели от одной горы к другой, словно по намеченному маршруту, не задерживаясь больше ни у одной из них. Небо с восточной стороны начинало понемногу светлеть, что прибавило бодрости дракончику, который как раз наверстал упущенное в дальних фьордах настроение. В какой-то момент могло показаться, что вот сейчас он издаст свой чудодейственный звук, который так пришёлся по душе человеческому ребёнку, однако этого так и не происходило. Безмолвие для него в ту минуту стоило дороже любого сокровища, а любой случайно выданный его пастью звук, как ему казалось, мог быть воспринят отцом как неудачно сказанная бессмыслица. Подобное предубеждение, предположительно, было связано с особенностями таинственного драконьего языка.

        Несмотря на продолжавшееся молчание, тишины в небе не наблюдалось, чему способствовало пыхтение, доносившееся из ноздрей юного создания. Оно, без преувеличения, было сравнимо с шумом движущегося паровоза, и для полного соответствия этому образу ему не хватало лишь выпускаемого ноздрями пара, что проделывать ему не удавалось. Старший дракон, судя по выражению морды, совсем не удивлялся такому выплеску эмоций: видимо, ему не раз приходилось слышать что-то подобное, и он, словно в такт, фыркал в полёте время от времени. Неизвестно, сколько времени продолжалось бы это шумное безобразие, если бы ночные путешественники не достигли отдалённого уголка горного края, в котором укромно разместилась свободная от облаков долина.

       Её лесной покров выделялся своей скромностью среди прочих долин, которые уже приходилось видеть драконам этой ночью. Словно рассеянные по городской площади люди, деревья были разбросаны по пейзажу, твёрдо стоя на брусчатке из каменных глыб, которой был вымощен этот участок гор. Все его уголки с высоты драконьего полёта отчётливо просматривались в свете нависшего над землёй небесного шара, который постепенно терял свои силы перед наступлением нового дня. Наверное, никто в этом месте так не поддерживал поникший Амаир, как озеро, расположившееся в самом сердце долины, которое своей водной гладью сильнее всего отражало его сияние. По своей форме водоём в самом деле напоминал заточённое в мшистый камень, чёрное сердце, которое поддерживало жизнь в затерянном в горных высотах месте. Крылатые силуэты плавно пролетели над его поверхностью, настолько тихо, насколько это было возможно, и миновав его, устремились к ничем ни примечательной каменной скале, которых в долине было предостаточно.

       Лишь драконам была ведома её подлинная ценность: за внешней неприглядностью она укрывала от чужих взглядов крохотную пещеру, спрятанную в своих склонах. Подступы к пещере преграждал обрывистый каменный подъём, не позволявший наземным зверям попасть внутрь. Для зверей крылатых, которые выделили его под свою посадочную площадку, он был обыкновенным порогом у входа в недра монолитной крепости из камня.

       Приземлившись на твёрдый камень, младший дракон спешно запихнул тушу оленя обратно к себе в пасть, чем вызвал неприкрытое недовольство со стороны старшего. В добавок к строгому взгляду с обязательным фырком тот издал приглушённый рык, не требовавший перевода на человеческий язык. Плотно закрыв глаза, он будто успокоил себя и, прытко вильнув мощным хвостом, первым зашёл внутрь пещеры. Пятнистый дракончик, оставшийся стоять снаружи, после такого был готов вздохнуть с облегчением, только вот с оленем, разлёгшимся в пасти, сделать это было затруднительно. Он вновь стиснул челюсти покрепче и направился вслед за отцом.

         Коридоры пещеры встретили своих посетителей непроглядной тьмой, в которой можно было легко заблудиться, однако звуков столкновения с камнем в мраке ни разу не донеслось. Драконы определённо знали, куда шли, и даже окружавшая их тьма сопровождала их лишь до первого поворота в сторону, за которым проглядывались слабо освещённые стены отдалённых проходов пещеры. Они привели двух путешественников в просторный каменный зал, в котором и находился источник света - костёр, разожжённый рядом с противоположной им стене. Огонь горел ярко, и, судя по куче изломанной древесины под ним, гореть ему оставалось ещё долго. Было похоже, что зажгли его совсем недавно, как раз к приходу особых гостей. Яркие языки пламени причудливо извивались в непрерывном горении, будто кто-то невидимыми нитями дёргал их за кончики.

         Взрослый дракон с багровой чешуёй остановился на входе в зал и немного отошёл в сторону, освободив дракончику путь вперёд. Тот, показавшись из-за мощной отцовской спины, продолжил своё движение к костру без остановки, однако на полпути отчего-то сбавил ход. За разгоравшимся пламенем костра в его глазах вырисовалась алая фигура с длинной змеевидной шеей, которая издалека растворялась в огненном свечении. Как только дракончик приблизился к ней, она плавно поднялась над костром и распустила над ним свои утончённые крылья, кончики которых напоминали застывшие языки пламени. Её глаза, поблескивавшие огнём, с суженными до предела зрачками, сосредоточились на застывшем на месте юном создании, и не отпускали его всё то время, пока она бесшумно приближалась к нему.

         Казалось, хранитель пламени бродил во сне и совсем не чувствовал своего тела, однако его дальнейшие движения говорили об обратном: поравнявшись с мордой дракончика, отчего тот от испуга выронил добычу из пасти, он немного расширил зрачки, придав им живости, и нежным (по пресловутым драконьим меркам) голосом произнёс:

         — Са-гарат омр-рот, Агнар.

         Перевод этого предложения звучал как: "С возвращением домой, Агнар". Последнее слово в этой фразе переводилось бы с драконьего как "огниво", однако сопровождавшая его интонация прямо указывала на то, что это было имя собственное. Подобную интонацию не способен уловить человек - лишь драконы, наделённые чутким слухом, знали ценность каждого звука, сопровождавшего произносимые слова, в большинстве своём напоминавшие рычание во всей его палитре. Это был один из секретов драконьего языка, который делал невозможным его изучение людьми. Следует сказать, что автору этих строк сей язык известен в достаточной мере, чтобы поведать читателю о том, какие слова таят эти загадочные существа за своим причудливым рыком.

         — Прости меня, мама, - на драконьем языке ответил пятнистый дракончик, опустив голову. Взглядом он отыскал и подобрал лапами упавшую добычу, после чего уверенно заявил: — Вот, посмотри, какого большого оленя я поймал сегодня! Заметь, я даже не сжёг его!

         Фигура с драконьими очертаниями, которую он назвал мамой, несомненно ей и являлась, о чём говорили её золотистого цвета глаза: такого же оттенка, как и глаза красного дракончика. Её внешность отличалась утончённостью, которую можно было приписать только дракону женского рода: худоватые лапы и шея с аккуратной мордочкой, с присущей ей низкой челюстью и более гладким разрезом пасти. Женственности ей также добавляли ниспадающие челюстные гребешки и красиво изогнутые длинные рога, которые в другом случае могли быть атрибутом и мужских особей. Драконица рассмотрела лежавшую в лапах сына тушу, которая за длительное путешествие претерпела значительные изменения во внешности.

         — Вижу, ты хорошо постарался сегодня, сынок, - сказала она. — Только почему он так истерзан?
         — Я нёс его во пасти и ронял в пути пару раз. Даже сейчас вот... - скромно произнёс дракончик, который после этой фразы бросил любопытный взгляд на неповреждённые рога добычи.
         — А зачем ты нёс его в пасти? Он слишком большой для неё - у тебя ведь челюсть могла заболеть!
         — Могла, но мне так было удобнее.
         — Я за тебя переживала. Ты никогда так долго не пропадал на охоте. Отец вернулся с дальних краёв и очень хотел тебя увидеть.

         Багровый дракон с шипастым гребнем, о котором пошла речь, как раз подошёл к костру, после чего драконица обратилась к нему:

         — С возвращением, Таргр. Где вы встретились?
         — Далеко отсюда. - низким тоном произнёс отец, незаметно для сына закрыв один глаз. — Он так увлёкся охотой, что совсем заблудился в горах. Как я понял, настолько был занят, что даже слова не мог мне сказать. Поэтому мы решили поговорить дома. Так ведь, Агнар?

         Агнар, который сидел немного поодаль от отца, будучи и без того красным от природы, вдруг стал краснее всего красного на свете. Обращение к себе он встретил с выпученными глазами, совсем не зная, как отвечать на его слова. О чём он мог сейчас говорить, когда все нужные слова только что произнесли вместо него? Ему бы не удалось найти себе лучшего оправдания для поступка, за который он, несомненно, не избежал бы наказания. Даже если это была всего лишь ирония, она звучала намного убедительнее того, что он мог придумать. Сдерживая дрожь в голосе, он решил как можно скорее выйти из неловкого положения:

        — Да. Прости меня, папа. Я так хотел тебя обрадовать маму своим уловом, что не захотел выпускать зверушку из пасти. Жаль, что я не смог донести её в лучшем виде...
        — Не переживай так, сынок. - сказала мама, с добротой, которая отчётливо читалась на её драконьей морде. — Лучше поешь. Ты всю ночь ловил её и заслужил свою еду.

        Юный дракон улыбнулся ей в ответ и, забыв о разговоре, сразу приступил к действию. Не прибегая к инструкциям по изощрённому издевательству над пищей, именуемых рецептами, он решил просто поджарить пойманное мясо в огне, по вкусу. Всё приготовление осуществлялось прямо в пламени костра, в которое Агнар протянул переднюю лапу с едой. Лапу он держал крепко и неподвижно, словно совсем не чувствовал жара огня. Несмотря на это, своеобразная обжарка продлилась недолго: странное шипение, донесшееся из огня, заставило дракончика быстро отдёрнуть свою лапу обратно. Внешне она ничуть не пострадала, однако чёрные камешки, непонятным образом вросшие в неё, по какой-то причине испускали чёрный дым с каким-то горелым запахом. Такому странному явлению юное создание не придало особого значения. До полной готовности мясо не прожарилось, но Агнару оно всё же пришлось по душе: увлечённо почавкивая, он медленно пережёвывал каждый откушенный кусочек, и время от времени смотрел на своих родителей, которые всё это время молча сидели вокруг костра и ничего не ели.

        Они не вмешивались в спокойный, но не совсем тихий приём пищи: их взгляды сосредоточились на горящем пламени, смотреть на которое им, похоже, ничуть не надоедало. По крайней мере так думал сам дракончик, не замечая, как сквозь танцующие в воздухе языки огня, они смотрели прямо на него. Их взгляды таили в себе некую загадку, которую они не могли поведать даже самой близкой себе душе. Когда юное создание перешло от чавканья к хрусту, его родители переглянулись между собой, словно пытаясь что-то узнать друг от друга, но их игра глазами была прервана внезапно наступившим затишьем. Повернувшись обратно, они увидели сына, который с полной пастью глядел на них.

      Не отрывая от них глаз он дожевал пищу во рту до полного измельчения, и довершил всё это смачным глотком. После этого он приличия ради бросил взор на костёр, а затем кивнул родителям.
     
      — Разве ты уже поел, Агнар? - удивлённо спросила алая драконица.
      — Да.
      — А рога кто доедать будет?    
      — Точно не я. Только посмотри, какие они красивые! Лучше всех, которые я видел.
      — И что ты будешь с ними делать?
      — Оставлю их у себя. Вдруг когда-нибудь я встречу дракона с такими же рогами!
      — И на кой тебе вздумалось собирать останки в своём логове? - вмешался суровый отец. — Не окружай себя смертью, сын. Если ты больше не хочешь кушать, оставь их снаружи, на мягкой почве, или же сожги дотла, дабы их плоть и дух стали частью природы.
      — Хорошо, папа, - промямлил расстроенный дракончик и принуждённо бросил свой трофей в горящее пламя.

       Огонь костра быстро принял рога в свои объятия и отпускать уже больше не собирался. Агнар с грустью смотрел, как в нём пропадала красивая редкость, созданная природой.

       — Не расстраивайся из-за пустяка. - промолвил старший дракон, который всё это время сидел сложа передние лапы. — Пролетая над западными землями Южного Скалоземья, я высмотрел для тебя одну вещь, которая понравится тебе гораздо больше.

       Произнесённые слова мгновенно пробудили в юном драконе любопытство. Он живо повернулся к отцу и, вцепившись когтями в каменный пол пещеры, принялся следить за движением его правой лапы, которую тот поднял вслед за своими словами. Её пальцы были свёрнуты в кулак, в котором определённо что-то находилось, и дракончик принялся сверлить его взглядом в надежде поскорее узреть его содержимое. Поддавшись его влиянию, пальцы плавно раскрылись, явив взору Агнара маленький чёрный камешек, который блестел в огненном свете. Для удобства обзора крупный дракон аккуратно зажал его между двух пальцев так, чтобы он не касался их острых когтей.
    
       — Это вулканическое стекло, осколок из Эгнамората, - сказал он. — Уверен, такого ты прежде не видел.
       — Вот это да... - заворожённо произнёс Агнар, глядя на камешек. — Неужели чёрный цвет может так блестеть?
       — Как видишь сам, - между прочим сказал отец, зная, что в нынешнем состоянии сын пропустит его слова мимо ушей.

       Крохотный камешек пленил сознание большого дракончика. Вокруг воцарилась тишина, которую нарушал лишь треск горевшей в костре древесины.
        

       

           Сцена, развернувшая перед костром, вызывала улыбку драконицы, которая, не вмешиваясь в разговор, наблюдала за тем любопытством, с которым её сын рассматривал маленькую диковинку. В её внешности читалась приятная глазу теплота, которую дополнял свет пляшущих языков пламени. Огонь, его источник, который, казалось, горел сам по себе, как никто другой дополнял маленькую семью драконов и, наверное, был самым важным её звеном. Он сосредоточил в себе все качества, присущие драконам вокруг, будучи сильным, подобно отцу, тёплым, подобно матери, и любимым, подобно ребёнку. Излучаемый им свет преображал драконов, даруя их внешности новые черты, даже суровому отцу, который в огненном свечении выглядел на редкость доброжелательно.

       Дав сыну вдоволь насладиться красотой вулканического стекла, он передал диковинный осколок в его лапы.

       — И почему камни, которые растут на мне, так не блестят? — вяло произнёс дракончик, сравнивая камешек в лапе со своей чёрной россыпью.
       — Ну, сынок, если бы у тебя вместо крови по жилам струилась лава, тогда, полагаю, блестели бы так же, — сказал отец, после чего смачно фыркнул.
       — Но я бы сгорел тогда! Неужели ничего нельзя сделать?
       — Кто знает... Все камни на свете - это тоже осколки. Осколки гор, рождённых кровью земли, неимоверный жар которой не выдержит даже наша чешуя. Они появились на свете задолго до появления нашего рода, а может быть, и самой жизни. То, что вдруг подобное выросло на тебе, без испытания жаром и временем - иначе, как чудом не назовёшь. А блеск - это меньшее, чем они могут обладать. Прочность - вот, что важно, и в них она должна быть.
       — А ведь в алмазах есть и то, и другое! - заметил сын.
       — Есть. Но если бы я не знал, где они находятся, ты бы и знать не знал об их существовании. Большинству полезных камней на свете, как стены нашего дома, вовсе не нужен блеск. Он только слепит глаза, а твоему каменному покрову он бы и вовсе навредил. Подумай сам: много ли добычи словил бы ты ночью, будь их блеск виден каждому зверю в лесу?
       — Да. Не все животные спят с открытыми глазами, - немного улыбнувшись, заявил Агнар.
       — А если бы их увидел человек?
       — Люди тоже ночью спят, - сказал дракончик, заметив, что после слова "человек" отец стал выглядеть заметно суровее, чем обычно. — Ты ведь сам так говорил.
       — Я говорил тебе, что люди разные бывают, не более того, - на пониженном тоне подчеркнул багровый дракон, после чего добавил: — От них можно ждать чего угодно. Непредсказуемые существа.
       — Но ведь они не все такие, правда?
       — Правда, но не позволяй этому вводить себя в заблуждение. Люди, о которых я тебе рассказывал, редко встречаются на свете, и даже им не удаётся сберечь свои качества надолго. Лучше держаться от них всех как можно дальше, и не носить на спине урожай из блестящих камней!

        Агнар собирался было возразить, но тотчас же замолк, раскрыв рот - глаза отца невольно заставили его замолчать. Это была не угроза, а безмолвный суровый выговор, вынесенный ему за сегодняшний проступок. Дракончик чувствовал, что продолжение разговора в текущем ключе вскроет перед матерью ненужные подробности его ночного полёта. В поисках выхода из неудобного положения он наткнулся взглядом на свой подарок и, с пробежавшими под плотной чешуёй, мурашками, о чём-то вспомнил.

       — Папа, расскажи мне о том, что ты видел на Эгнаморате! - как ни в чём не бывало выпалил Агнар. — Пожалуйста. Это тот самый вулкан, под которым жил Рубиновый Змей?
       — Тот самый, - с неприкрытым удивлением ответил отец, будто позабыв о том, что сказал до этого. Продрав горло, он продолжил свою реплику особым завораживающим голосом: — В скалистых землях, покрытых золою, вулкана огни веками горят. Орошает окрестности кровью земною, святилище Змея - Эгнаморат...
    
        Глаза Агнара загорелись огнём, который по яркости не мог превзойти горевший рядом костёр. Слова, произносимые отцом с особой интонацией и повторяющимися звуками в конце предложений, были ему хорошо знакомы. Речь шла о месте, о котором он, видимо, слышал ещё с очень ранних лет. Проникшись нарисованной словами атмосферой, дракон плавно умостился на землю, накрыв свой новый камешек обеими ладонями. От красивых слов старший дракон сразу же перешёл к рассказу о своём путешествии в дальние земли и своей встрече с легендарным вулканом. Мать и сын внимательно слушали его слова и не перебивали его.

         Рассказ о сильных ветрах в Долине Ураганов, причудливых животных, живущих в неком Южном Скалоземье и неистовой крови земли, бурлящей из жерла Эгнамората, очень увлёк Агнара, однако усталость, накопленная за долгую ночь, заставила его веки сомкнуться и обрушить свою длинную шею на гладкий каменный пол пещеры. Отец, закончив предложение, прервал своё повествование и фыркнул в уже знакомой манере. Не открывая глаз, дракончик пролепетал:

          — Я слушаю.

          Его родителям этот довод почему-то показался вполне убедительным, и багровый дракон продолжил повествование об увиденном более тихим голосом. Агнар продолжал слушать отца тихо сопя себе под нос, постепенно сворачиваясь калачиком. Примерно каждую минуту он похлопывал крыльями, давая родителям понять, что он ещё не спал, и продолжал внимательно слушать. Однако, только речь дракона подошла к концу - сопение дракончика многократно усилилось и скоро разнеслось эхом по всем уголкам пещеры.

          — Так быстро уснул - это в его духе, - после длительного затишья негромко произнесла его мама.
          — Духе? Как сказать... - опустив веки, сказал отец, после чего перевёл свой взгляд на другой край пещерного зала, напоминавший каменную нишу, вырезанную в монолитном камне. — Не будем его тревожить..

          Драконица поняла, что самую важную часть разговора он приберёг напоследок, и она не предназначалась для ушей их сына. Взглянув на него со скрытой тревогой, она поднялась на лапы вслед за своим спутником, и последовала за ним к отдалённой нише. Оказавшись на месте, они сели как можно ближе друг к другу. Багровый дракон первым начал разговор:

          — Сагмара... Ты тонко чувствуешь природу духа и его присутствие. Почувствовала ли ты малейшие изменения в нашем сыне?
          — Заметила, но они были слабыми. Его дух был неспокоен, и я уверена, это было вызвано волнением. Вчера и позавчера всё было как прежде, но сегодня Агнар совсем на себя не похож: испугался меня, как только я приблизилась к нему. Даже с тобой почти не говорил: обычно он из чешуи вон лезет, чтобы узнать все подробности твоих полётов, а сегодня он словно сторонился тебя.
          —  Плохо... Я почувствовал то же самое, не лишаясь рассудка. Он не может чувствовать моё присутствие на расстоянии, как и прежде, - тяжело вздохнул Таргр. — Подумать только, я пролетел над ним сотни гребеньев*, а он даже хвостом не вильнул. Зато заметил меня всего в пяти взмахах над собой, и лишь потому, что он увидел мою тень. В его возрасте даже Гизарк обнаруживал меня гораздо раньше.
*гребень (в данном контексте) - условная мера длины у драконов, равная средней длине тела взрослой мужской особи.

          — Не сравнивай наше дитя с ним! - возмутилась Сагмара. — Вы оба росли в окружении клана среди других драконов красной чешуи, и часто вступали в бой друг с другом. К тому же в вашем клане всегда был старейшина, знавший верный путь к раскрытию духа.
          — Я никогда не спрашивал у старейшины, как раскрыть дух, потому что я раскрыл его в себе сам. Даже малютка Мадейра, наблюдавшая за моими "битвами", полагаю, со временем также осознала заложенную в себе силу. В каждом драконе это есть, и в нашем сыне тоже. Ему придётся это осознать, и очень скоро, иначе нам вновь придётся покинуть родные пещеры.

          Громкое сопение дракончика на короткий миг сбилось с ритма, а затем продолжилось звуком, больше напоминавшим храп.

          — Почему? - после продолжительного молчания произнесла Сагмара, сдерживая в голосе недовольство, сопряжённое с тревогой.
          — Агнар снова добрался до людских земель. И на этот раз он наделал там шороху.

          Сагмара, опустив веки, пристально посмотрела на своего спутника.

          — Значит, моё предположение было верно... Так где вы всё-таки встретились?
          — Над Великосерым фьордом, неподалёку от Предела. Однако, обнаружил я его гораздо раньше: над селением людей у побережья моря, как раз близ фьордов. Там, откуда он держал путь, разгорался пожар, и это точно был не костёр.
          — Нет! Агнар ни за что не обратил бы своё пламя против людей! — вступилась за сына драконица.
          — Согласен. Но люди его спрашивать не будут - я их хорошо знаю. Более того, пути оттуда у него дымился хвост - думаю, там он его и поджёг.
          — Агнар рассказал тебе, что произошло?
          — Ни слова мне не сказал. Ему было легче сломать себе челюсть и подавиться тем оленем, чем ответить хоть на один мой вопрос. Чувствовал, видать, что со мной столкнётся - поймал добычу сразу, едва покинув поселение.
          — И что же теперь: мы оставим наш дом лишь из-за твоих догадок, во избежание людского возмездия?
          — Нет. Нам с тобой глупо бояться людей. А вот Агнар ещё не способен себя защитить, - сказал Таргр, после чего смягчил тон.  — Он прекрасно движется в воздухе, охотится хорошо, да и огнём владеет не хуже сверстников. Даже ход его мыслей бывает непредсказуем - порой это его и выручает. Но дух... Он совсем не чувствует его в себе.
          — Дух проснётся в нём, будь уверен. Я тому доказательство. Таргр, столько лет прошло, а ты уже и позабыл о том, кто и когда научил меня этому. А люди... Даже, если мы оставим наш дом, ничего не изменится: Агнар всё равно будет искать людей, где бы он не находился - это он унаследовал с нашей кровью.

          — Не бывать этому! Он не должен повторить моих ошибок... Я рассказал бы ему, чем закончилась моя последняя встреча с людьми, но это тяжелее даже моих сил. - Таргр ненадолго закрыл глаза, а затем повернулся в сторону мирно дремавшего сына. — Сейчас Агнар не должен ничего знать: пускай спит себе - грядущей ночью я поговорю с ним как следует. Амаир только начал убывать, и до его новой фазы у нас ещё есть время что-то изменить.
          — Хорошо. Только не усердствуй сильно, чтобы он вновь себе чего-нибудь в пасть не запихнул. - слегка улыбнувшись, сказала мама-драконица. — Послушай только, как он сопит. Представляю себе, как он будет храпеть, когда вырастет.

          — Храпеть будет так, что за тридцать гребеньев никто к нему не подойдёт. Очень хочу в это верить, - сказал отец, после чего он раскрыл свою левую переднюю лапу, пальцы которой были собраны в кулак. В ней лежал ещё один осколок чёрного стекла, даже более красивый и блестящий, чем первый. Вручив его своей избраннице, багровый дракон добавил:

         — Спрячь его куда-нибудь, на всякий случай. Вдруг Агнар опять потеряет мой подарок.

        Приняв камешек в свои лапы, драконица какое-то время полюбовалась его блеском и спрятала его под один из булыжников, закрывавший небольшую дыру в каменном полу. На том взрослые драконы закончили свой разговор, приглушенный шумом, доносившимся от крупненького шипованного красного комочка возле костра. Его мама прилегла спать первой, а отец, понаблюдав немного за догорающим костром, полной грудью выдохнул скопившийся в нём воздух и улёгся следом за ней.


        Вдвоём они уснули очень быстро, чего нельзя было сказать об Агнаре, который с угасанием пламени вдруг начал подёргиваться во сне. Что-то странное снилось ему в то безоблачное утро...

       © Пенькин А.В., 2013

        Вот так вот. Медленно пишу, зато уверенно. Жаль, что это лишь урезанная версия изначально задуманной главы: в ней о "духе" упоминают лишь косвенно. Как я писал прежде, глава должна была называться "Огненный дух", однако это название больше подойдёт для 4-й главы, которая выйдет где-то к концу зимы.

День ярмарки: найти дракона среди коней

        Зажигательного всем вечера! Свою декабрьскую заметку я посвятил свежим впечатлениям от предновогоднего субботнего дня, который ещё не успел закончиться. Без драконов, конечно, не обойдётся.devil

        Близится год Лошади по какому-то восточному календарю, и её образ можно увидеть едва ли не на каждой витрине на улице. Я и не заметил, с каких это пор во всём мире каждый год имеет своего покровителя, но эта заимствованая традиция очень хорошо прижилась у нас. Всё-таки, хорошо, когда у нового года есть свой образ - так веселее, что ли)

        Я сам Лошадь по календарю, и люблю этих созданий с детства. Пожалуй, это единственные травоядные животные, которые мне действительно нравятся. Возможно потому, что они в чём-то похожи на драконов, только более мирные по характеру и их можно погладить по гриве в реальной жизни.

        А теперь всё, довольно вступлений! Собственно, заметка:

        До Нового Года осталось три с мелочью дня, а я так и не купил подарок своей девушке. Я знаю, какой подарок ей нужен (это НЕ дракон, пишу сразу), вот только он оказался неоправданно дорогим на прилавках нашего города. В интернет-магазине заказывать что-либо уже поздно, памятуя прошлый год, когда я поздним вечером 30-го декабря без ихнего оповещения о прибытии товара забрал свой заказ (притом, что я сделал его в начале декабря, а последний срок прибытия был за десять дней до НГ). Поэтому, отобрав в интернете магазины с нужным ассортиментом, я отправился сегодня утром в центр города, сканировать содержимое их полок.

        Поход по магазинам вогнал меня в состояние, близкое к когнитивному диссонансу: цены совершенно не соответствовали своему товару.  Может быть, я случайно проспал очередной экономический кризис, дерзко проскочивший между постоянными "покращеннями"... Дабы проветрить свою голову в любом смысле этого слова, я отправился на облюбованную горожанами Аллею Художников, примыкающей к центральной площади Днепропетровска.


Безымянный.jpg Радикал фото - бесплатный хостинг фотографий, фотохостинг, radikal, radikal.ua
(фото: *Ненябабеня* из "Гугль-карт")

              Я частенько прокладываю свой маршрут по центру через это место: душа радуется при виде произведений народных умельцев. Это целая галерея под открытым небом! Так сказатьsmile Жаль, что сегодня забыл её сфотографировать - не думал тогда, что буду набирать заметку сегодня. Гуляя по ней, я каждый раз нахожу взглядом картины, достойные стать украшением любого художественного музея, не избалованного самыми примитивными формами современного искусства. Там я из раза в раз ставлю себя на место, чтобы не зазнавался, мня себя художником. Всё моё увлечение рисованием вызвано лишь любовью к непривычному, необычному и, в то же время, прекрасному, под что в полной мере подпадают драконы. Так что я скорее разбалованный художествами зритель, который эгоистично хочет внести свои правки в уже существующие работы и идеи.

             Даже гуляя по этой аллее, среди сотен холстов, петриковских узоров, украшенных резьбой деревянных изделий и бесчисленных конячек я подсознательно ищу затаившегося среди них дракона. "Всё равно они где-то здесь" - мысленно произношу себе в который раз, зная, что покупать его в буду лишь в крайнем случае, для подарка. Очень хотелось бы подарить кому-то дракона...
           
            Где-то на этой мысли я отыскал скрывшегося среди деревянных досок для нардов дракона. Он гордо извивался своим змеиным телом на небольшой площади деревянной рамки и, как в прошлый раз, держал пасть открытой. Я уже встречал этого товарища раньше, где-то зимой 2011-го: тогда он выглядел примерно также. Однако сегодня мне показалось, что он порядком исхудал за последние пару лет. Наверное, он уже съел последние шашки с костями для игры, которые он когда-то стерёг, и теперь с неимоверным аппетитом высматривал среди прохожих свою новую добычу. mmmm

Фото1224.jpg Радикал фото - бесплатный хостинг фотографий, фотохостинг, radikal, radikal.ua


            Признаться, драконы никогда не встречались там в больших количествах, даже перед наступлением года Дракона, и если уж они и попадались мне на глаза - это было не меньшим событием, чем встретить их сейчас. Например, в прошлом году я повстречал сразу несколько картин с драконами (на фотографии сверху). Как опытный собиратель драконов, я мгновенно идентифицировал источник вдохновения художника: дракон справа (засвечен, но сходство помню), дракон снизу.

            Попрощавшись с Нардиком Деревянычем, я, в поисках его собратьев, отправился к другой ярмарке, на Европейскую площадь. До недавнего времени эта площадь славилась своей просторностью и чистоплотностью, однако её название сыграло с ней злую шутку. Как только в Киеве появился масштабный Евромайдан, в Днепре местные митингующие облюбовали именно Европейскую площадь, которая является главной пешеходной артерией города (не считая Набережную). Дабы не допустить появление Майдана в Днепропетровске (что представить себе невозможно), наши "добрые" власти разрешили торговцам разместить свои прилавки прямо на площади (что было запрещено уже более 10 лет), под предлогом предновогодней ярмарки.

            Ярмарка - безусловно, красивое слово. У меня она ассоциируется как с Сорочинской ярмаркой, так и с предрождественскими ярмарками в городах Европы. Это место, где продают то, что было выращено или сделано своими руками и руками земляков. То, что открылось мне на Европейской площади, больше напоминало обыкновенный базар. Причём, торговцы даже на стеснялись оставлять свой транспорт на пешеходной мостовой. Когда на площади начинают продавать одежду китайского пошива, перекупленную посуду промышленного производства и фрукты с наклейками - это уже не ярмарка. В общем, какая страна - такая в ней и Европа.

           Тем не менее, дух ярмарки на площади присутствовал. Местами. Пусть даже на отдельных прилавках, которых можно было сосчитать по пальцам. Встречался там и домашний мёд, и глиняная посуда, и разного рода поделки: из дерева, металла и стекла. Один из прилавков я высмотрел издалека и сразу же направился к нему: меня поманила к нему маленькая красная фигурка с жёлтыми полосами, восседавшая на пирамиде из мягких игрушек. Предчувствие меня не обмануло - это был прилавок, целиком и полностью украшенный рукодельными плетёными игрушками, и на его вершине величественно восседал трёхглавый дракон. Несмотря на гордо поднятые шеи, во взгляде красного змея читалась скромность и даже приветливость, что только добавляло загадки его общему образу.


IMG_20131228_125331.jpg Радикал фото - бесплатный хостинг фотографий, фотохостинг, radikal, radikal.ua


        Простояв рядом с ним где-то полминуты, я отошёл от прилавка во избежание традиционного вопроса о том, приглянулось ли мне что-нибудь. Однако, продавщица не обращала на покупателей внимания. У неё было дело поважнее: со спицей и клубком нитей в руках она увлечённо создавала новое плетёное чудо, пританцовывая на месте, чтобы не замёрзнуть. Я, вопреки своему несговорчивому характеру, спросил у неё о драконе. Она ответила мне, что это самая дорогая игрушка в её коллекции (450 грн.) Зато фотографирование - бесплатноеlol

IMG_20131228_124603.jpg Радикал фото - бесплатный хостинг фотографий, фотохостинг, radikal, radikal.ua

             Дракона, правда, мастерила не она, а её муж, поскольку сложность изготовления дракона была связана с шеями и формой крыльев, форму которых внутри поддерживает проволока.

IMG_20131228_124625.jpg Радикал фото - бесплатный хостинг фотографий, фотохостинг, radikal, radikal.ua

       
           Мастерицу зовут Лена Якушенкова. На её странице ВКонтакте опубликованы все её готовые работы. Делать ей рекламу на нашем сайте я, конечно, не буду, но, согласитесь, очень приятно встретить в родном городе человека, который любит своё дело, и не расстаётся с ним даже на улице, в прохладное время года.


IMG_20131228_125403.jpg Радикал фото - бесплатный хостинг фотографий, фотохостинг, radikal, radikal.ua

         
        Ещё немного постояв возле прилавка, наблюдая за процессом вязки, я ещё немного прошёлся по рядам и поехал домой. Освежённый своим субботним походом я решил подобрать новогодний подарок девушке вместе с ней: так будет лучше. И пусть даже подарок будет дорогим, я буду знать наверняка - он ей точно понравится!




        P.S. Согласно информ. источникам, ярмарку прикроют завтра, и площадь вновь станет оправдывать своё название. Чем, (протестами, яркими вывесками или трудовыми мигрантами) не знаю, но в наше время любому названию можно придумать смысл. Даже если в него таковой изначально не был заложен.


        P.P.S. Завтра или послезавтра точно будет выпущена новая глава моего рассказа. Её сюжет вновь пришлось поделить на пару глав (больше редактор заметок не пропускает), так что она будет опубликована под другим названием.

IMG_20131211_083531.jpg Радикал фото - бесплатный хостинг фотографий, фотохостинг, radikal, radikal.ua
(нарисовал пару недель назад в маршрутке, надо же выставить и что-то своё)

        P.P.S. Вообще, у нас в городе много классных мастеров-рукодельников. Так что, если вдруг я наткнусь на ещё одного рукотворного дракона - ждите новой заметки!podmig

Красота в деталях William O'Connor


           Уильям О'Коннор — автор-иллюстратор очень продаваемой книжной серии "Dracopedia", а также иллюстратор более 3000 иллюстраций для игр и издательского бизнеса.

           Об этом художнике написано довольно мало, но к чему нужны слова, когда его иллюстрации говорят гораздо больше)




[ Больше картин здесь! ]

Обсидиановый Змей #2. Спасение с небес

          Новая глава. Всего-навсего вторая, а сколько их всего будет, сказать не берусь. Но впереди много чего произойдёт. Интересное это, всё-таки занятие: переводить мысли в слова, а слова - в текст. Причём, понятный читателю.
          Всё, довольно текста - больше повествования!



    http://s013.radikal.ru/i325/1407/19/5f85c2e81e1f.jpg             

Глава 2: Спасение с небес


      История эта случилась три десятка лет тому назад на южных землях Скадфрии.

      Тёмная ночь опустилась над приморским городком близ Шторнбуктских фьордов. Свет Амаира не проникал сквозь густые тучи, стоявшие над морем целый день, и потому обязанность главного ночного светила в такую погоду брал на себя столетний маяк, охранявший вход в порт. Он стоял на небольшом скалистом островке, который подобно волнорезу принимал на себя разрушительную мощь морских волн. В тот день волны были особенно высоки и как всегда многочисленны: любой человек, оставшийся на ночь в этом строении, лишился бы сна от столь громкого шума, доносившегося снаружи.

      Таким человеком в тот день был смотритель маяка, который уже не в первый год следил за его работоспособностью. Прожектор работал исправно, потому повода для беспокойства он не вызывал. Тем не менее, волнение моря, усиливавшееся час от часу, заставило бывалого человека выйти на смотровую площадку посреди ночи. Всматриваясь в бурлящие тёмные воды он выискивал взглядом корабли, которые могли бы попасть в непогоду. К его счастью, таковых близ побережья он не обнаружил, и вздохнув, перевёл свой взор на тучи, проносившиеся над его головой. В какой-то момент времени чёрная пелена, покрывавшая небо, начала рваться по швам, оставляя на месте разрывов освещённые Амаиром белые прорези. Сильный ветер, взволновавший море, перегонял всю эту воздушную массу, заставляя её принимать всё новые и новые очертания. Он был подобен невидимому художнику, который создавал из неё картину в небесах. "Картина", рисуемая ветром, над маяком приняла очертания крыльев, которые в этой атмосфере смотрелись воистину зловеще. Их полёт был устремлён в сторону прибрежного города с незамысловатым названием Фьельс. Был ли этот бывалый человек суеверным, неизвестно даже автору этих строк, однако, как только эта фигура пролетела над маяком, он метнулся на противоположную сторону площадки, с которой в ясное время суток открывался прекрасный вид на порт и прилегающие к нему постройки, которые, впрочем, меркли на фоне величественных южных фьордов.




       Среди тусклых огоньков затерянных во тьме домов, он неожиданно открыл своему взору новый источник света, который по яркости мог бы сравниться со светом его маяка. Этот свет усиливался по мере усиления ветра и постепенно становился всё ярче. Смотритель быстро осознал: где-то произошёл пожар. Заметили ли пожарники этот свет или нет, он подумать не успел - и устремился вниз по лестнице к перезвонному* аппарату, дабы предупредить их лично. Таких устройств по городу были лишь единицы, и один из них как раз находился на его маяке. Для немолодого смотрителя это была редкая возможность воспользоваться им по особому назначению. Покинув площадку, он упустил из своего внимания маленький тёмный силуэт, зависший над пламенем.

*перезвонъ - "телефон" по-крагосски.

       Между тем, пожар, который был виден из маяка, горел примерно в трёх верстах оттуда, на окраине городка, в одном из деревянных домов.  В объятьях пламени находилась часть второго этажа и чердак. Ветер, принёсший тёмные крылья облаков в этот город, только усиливал и без того распространяющееся горение, в то же время приглушая отчаянные крики, доносившиеся из дома. Потому никто из соседей, мирно спавших в домах неподалёку, и не подозревал о происходящем за ихними окнами.

        Как только пламя охватило одно из окон второго этажа, из другого окна той же комнаты показалась девочка, лет пяти примерно. Сначала её разбудил запах дыма, а увиденный ей огонь, который уже начал охватывать помещение, разбудил в ней никогда прежде не испытываемый страх. К тому времени единственная дверь к выходу уже находилась во власти пламени.

        - Юви!, - из-за двери раздался взволнованный женский голос.
- Юви-и-и!!!
 
       - Мама-а-а!!! - отозвалась девочка.
        - Юви, с тобой всё хорошо? Хорошо? Не дыши этим дымом, очень тебя прошу! Не стой у огня! Отойди к окну и никуда от него не отходи! Слышишь меня? Всё будет хорошо! Стой у окна - я сейчас буду!

        - Да, - сквозь слёзы прохлюпала Юви, отходя к окну и бросая взгляд на дорогие ей вещи, которые постепенно поглощались неумолимой стихией.

        Не теряя ни минуты женщина, одетая лишь в халат, по лестнице побежала к выходу. Там
ей всё-таки пришлось потерять сколько-то секунд на поиск ключей, которых в нужную минуту не оказалось в замочной скважине. Не прошло и полминуты, как с поворотом ручки входная дверь под порывом ветра резко распахнулась, и с грохотом ударившись об стену, разбила вставленное в неё стекло. Окна детской комнаты находились сбоку дома и с обратной его стороны. Ветер, казалось, вовсе и не собирался стихать, не позволяя матери позвать кого-либо на помощь. Впрочем, на это она и не надеялась - даже спешно, едва слышно, читая молитвы, представить себе чудо она могла лишь в собственных силах. Их, как ей казалось, должно было хватить, чтобы поймать своё дитя со второго этажа.

        Свернув за угол, мать устремилась к противоположной стороне дома. На этой же стороне со всех окон второго этажа выглядывали потоки пламени. Вся эта картина словно зеркалом отразилась на её внешности
, будто подобный огонь таким же образом выжигал её изнутри. Всего в паре шагов до следующего угла ей пересекло дорогу нечто, плавно вылетевшее из-за стены.

        Внушительных размеров змеевидное создание, внезапно пролетевшее на уровне чердака, сразу бросилось в глаза своим красным цветом, торжественно поблескивавшим в огненной игре света. Этот яркий оттенок делал своего обладателя
в глазах случайной свидетельницы похожим на демона, высланного из недр подземного мира. Этот образ дополнялся также гребнем из шипов вдоль спины, двумя парами лап, перепончатыми крыльями и не менее красным длинным хвостом. Длину же всего тела оценить было сложно - для человека, который никогда прежде не видел ничего подобного, она казалась довольно внушительной. Сам "демон", что-то удерживая в передних лапах, пролетел мимо пару мгновений без какого-либо внимания. Вдруг он резко повернул свою рогатую голову прямо в сторону погорелицы, сосредоточив свой горящий пламенем взгляд прямо на ней.

        Встретившись с ним взглядом она неподвижно застыла на одном месте.
Отчаянно всплывавшие догадки и жуткие мысли в её голове усиливали и без того продолжающееся жжение в груди. Тем временем дракон (как читатель уже догался), прочувствовав ослабление ветра, начал выполнять в воздухе плавный разворот в её сторону. Пытаясь вырваться из этого потока угнетающих мыслей женщина обратилась к самому дорогому, что у неё было:

        - Юви-и-и!!! Где ты?

        Ответа не последовало.
Вырвавшись из онемения, женщина бросилась бежать за угол к стене, из которой выглядывали окна детской комнаты. Из оконных проёмов уже полным ходом валил густой дым, и никого в них уже невозможно было увидеть. В отчаянии она ещё раз окликнула дочь. Ответа не было: чудо-змей лишь пошевелил ушными гребешками, напоминавшими в чём-то уменьшенный вариант его же крыльев. Повернувшись всем телом по направлению к ней, он неторопливо начал снижаться вниз. В этот момент она заметила, что дракон что-то держал в своих передних лапах. Присмотревшись к ним повнимательнее, она рухнула на колени - в свете огня она отыскала свой ответ.

        Маленькая Юви плотно прижалась к красным чешуйчатым лапам, которые крепко держали её, и смотрела куда-то в сторону. Так получилось, что дракон, в присущей лишь ему манере, держал её левым боком вперёд, а повернуть голову ей мешал страх. Единственной вещью, а вернее, вещами, успокаивавшими девочку, были причудливые чёрные камешки, которыми были укрыты сжимавшие её пальцы. Увидев, что её носитель почти опустился на землю, она всё-таки обернулась: перед ней, на расстоянии всего нескольких шагов, с растрёпанными длинными волосами и в одном халате, сидела её мама. Одного взгляда ей хватило, чтобы прокричать:
 
       - Ма-мо-чка-а!!!





       С этим словом лапы дракона коснулись земли и выпустили девочку из заточения. Юви с присущей ребёнку радостью сквозь слёзы, спотыкаясь босиком по траве, бросилась в объятия матери. Она была так рада оказаться в руках родной души, что окунулась в её объятия и закрыла глаза, не замечая материнских слёз, которые стекая по щекам, капали на её волосы. Возможно, этот день новым днём рождения для Юви, поскольку чувства, испытываемые её матерью в тот момент были наполнены такой же нежностью и любовью, как и в день её появления на свет. Казалось, они обе уже и позабыли о том, что всего в пяти шагах от них стоял красный в чёрной россыпи дракон. Тот, в свою очередь, не отрывая взгляда, с любопытством наблюдал за происходящей сценой, и, вероятно, сам забыл, что ещё собирался сделать. Тем временем ветер понемногу затихал, в отличие от пожара, который секунду за секундой захватывал первый этаж дома.

       Неожиданно дракона что-то отвлекло. Он обернулся назад в сторону соседнего дома: оттуда послышались чьи-то голоса. Вернув свой взор обратно к погорельцам, он резко по-драконьи кашлянул. Этот страшный звук заставил их вздрогнуть, напомнив о присутствии необычного гостя. Вслед за этим чудо-зверь выплюнул из своей пасти какой-то небольшой предмет прямо перед ногами у девочки. В эту минуту из тени соседнего дома показалось трое взрослых человек, которые осторожно двигались в сторону горящего дома и что-то обговаривали между собой. Никто из них не осмелился окликнуть его хозяйку, возле которой стояло чудище неизвестного происхождения. Завидев их, оно издало ещё один кашель, оказавшийся немногим громче предыдущего. Этого было достаточно, чтобы прекратить любые разговоры в пределах его досягаемости.

      Красный змей, достигавший примерно 4 аршина в высоту, не двигаясь с места протянул свою длинную шею к девочке, которая подняла упавшую возле неё вещь. Это был плюшевый олень, который был покрыт свежим слоем драконьей слюны. Издав горлом странный звук, прозвучавший как: "Хью-у-у-фф...", дракон взглянул в глаза спасённой им Юви. Девочка усмехнулась: в его блестящих жёлтых глазах
она видела два золотых блюдечка, на каждом из которых лежало по одной чёрной семечке от подсолнуха. Тот, в свою очередь, бросил кроткий взгляд на её маму и, немного присев, сосредоточился на поглощённом огнём здании. Ещё немного - и лёгким рывком, расправив крылья, дракон оказался в воздухе, лишний раз заставив замолкнуть окружение. Теперь над тишиной властвовали только три стихии: ветер, потрескивающий огонь, и он сам. Впрочем, в воздухе он парил бесшумно, будто силы притяжения не властвовали над его телом. Взлетев над сидевшей на земле семьёй, он направился прямо в объятия пламени с дымом, непрерывно исходящими из крыши дома.

       - Фью-юфф!!!, - жалостно крикнула девочка вдогонку дракону. - Не лети туда! Постой, пожалуйста!

       Всхлипывая, она вырвалась из рук матери и побежала за ним:

       - Ты же сгоришь... или задохнёшся! Побудь с...
       - Юви! Не беги к дому! Дом может обрушиться на тебя в любую минуту!, - крикнула мама ей вдогонку. Дочь остановилась.
       - Но дядя дракон...
       - Я не переживу, если с тобой ещё что-нибудь случится! Отойдём подальше отсюда.
       - Но он... - грустно пролепетала девочка с мокрой игрушкой в руке, отходя с мамой подальше от пожара.
       - Это он забрал тебя из горящей комнаты?
       - Да...
       - Значит, он не боится огня. Смотри! - она указала на едва видимый сквозь дым силуэт дракона, который неторопливо передвигался по крыше.
       - Фру Брансен! - крикнул кто-то из тех трёх мужчин, подбежавших со стороны соседнего дома. - Вы в порядке?
       - Да, слава богу, - ответила мама девочки.
       - Что это здесь только что было? Как эт... - второго мужчину прервал внезапный звук треска.

       Вслед за ним послышался грохот, присущий обваливающейся под тяжёлым весом крыше. Стало очевидным, что дракон провалился вместе с ней. Сила земного притяжения вернула свою власть над ним в самой грубой для этого форме.

       - Фьюфф!!! - вскрикнула Юви.

       Возникла пауза.

       - Ты это сказала... ему?
 - удивлённо спросил самый высокорослый из мужской троицы, указывая на пожар. Да разве это не он поджёг ваш дом?
       - Нет! Он не мог так сделать! Он очень добрый и он спас мне жизнь! Даже Ульфи... - с грустью произнесла девочка, показав всем единственную спасенную игрушку из своей коллекции окружающим. Этой фразой она вызвала ещё одну паузу, оставив соседей далеко не в лёгком недоумении
       - Она говорит правду, - сказала фру Брансен в защиту дочери.

       Ей хотелось добавить ещё что-то, однако именно в тот момент послышалась сирена приближающейся пожарной машины. Разговор между тем оживился, но девочка уже не слушала взрослых. Пока пожарники из приехавшей машины приступали к своим прямым обязанностям, она заметила в ночном небе возле столба дыма маленький огонёк, по неизвестным причинам подпрыгивавший то вверх, то вниз. Определённо, он появился там неспроста. По крайней мере маленькая Юви была уверена в том, что знала причину его возникновения - и её просиявшее от радости лицо было явным тому подтверждением. Она уже подумывала о том, как бы красочнее рассказать о приключившейся с ней истории папе, когда тот вернётся с дальнего плавания. На этих мыслях её прервала мама, которая уже договорилась с соседями о ночлеге для неё. Примерно в тот же миг прыгающий огонёк погас на фоне величественных Шторнбуктских фьордов.

       Фру Брансен всё ещё наблюдала за тушением когда-то дорогого ей дома. Утверждая дочери обратное, она совсем не верила в то, что существо, спасшее её дочь, способно повелевать огнём. Существ, способных на такое без каких-либо на то средств, не может существовать в природе. Возможно, оно могло быть одним из редчайших потомков чудом выживших древнеящеров, которые считались вымершими тысяч десять лет тому назад. Несмотря на выпавшую ей возможность вызвать сенсацию во всём мире, она искренне надеялась не обнаружить его под завалами своего жилища. Глядя на то, во что превратился её дом, она пыталась выяснить, что же на самом деле могло вызвать возгорание, если не дракон.

       Самого дракона, о котором шла речь, это беспокоило не меньше, чем её.
Где-то внизу, за его спиной, ещё виднелся огонёк с большим дымовым облаком. Закончив стряхивать со своей чешуи пепел, он, продолжая полёт, устремился к подножиям фьордов. Для него произошедшее в городе возгорание стало не меньшей диковинкой, чем он сам - для людей, которым он попался на глаза. Просто потому, что при всей своей наружности он действительно не имел никакого отношения к возгоранию.

        Каким ветром его занесло в земли, столетиями заселённые людьми, понять было трудно: ветер, который рисовал картины из облаков, дул для него немного в другом направлении. Однако ясно было одно: именно огонь своим ярким светом, пусть даже крохотным, заманил
в город дракона, который без всякой прочей мысли летел на менее примечательный свет маяка. Очутившись прямо над пожаром он услышал странные крики, доносившиеся из дома. Он никогда прежде не слышал и не видел людей, но он отлично понимал, что это были они. Просто потому, что окружавшие его деревянные постройки не могли быть построены кем-то другим и для кого-то другого. Через короткое время любопытство взяло верх над его сознанием, и он, отлетев немного в сторону от дома, увидел в окне человека, который был заметно меньшим, чем оконный проём, в котором он находился. Как и любому дракону, ему было ведомо, что неприятностей от людей, вне зависимости от их размера, следует ждать, когда в их руках находится какой-либо предмет. Таким предметом ему показалось мелкое подобие оленя в его руке.

        Завидев красного, в огненном свете, дракона, "маленький человек" испугался и застыл на месте. Поймав миг, дракон ловким воздушным манёвром выхватил зубами из его рук "опасный предмет"
и спрятал к себе в пасть на хранение. После такого выпада человечек, едва не упав, издал крик, по которому дракон смог оценить его (вернее, её) пол и примерный возраст. В тот момент дракон осознал положение расплакавшейся перед ним девочки, которую он "обезоружил": пути назад, в задымлённое помещение, у неё не было, а путь вперёд ей преграждал он сам. Мысль о том, что он ухудшил положение и без того беззащитного создания, угнетала его, отчего он нервничая бессознательно издал горлом причудливый протяжённый звук, прозвучавший примерно как: "Хью-ю-ю-ю-юр-рф-ф-ф!" Это странное звучание, доносившееся из драконьей пасти удивительным образом утихомирило малышку, и она взглянула ему в глаза. Дракон издал тот звук ещё раз, на этот раз уже осознанно. При этом, его морда в глазах девочки становилась добрее и даже немного неуклюжее.

        Неожиданно дракон услышал резкий удар деревянных досок друг о друга, донёсшийся откуда-то с другой стороны дома. Это заставило его поторопиться. Он подлетел поближе к девочке и схватил её передними лапами. Этими лапами, которые привыкли впиваться когтями в плоть каждого пойманного им животного, ему пришлось орудовать очень осторожно. Приняв во внимание то, как она в них помещалась, он взял её в наиболее, как ему показалось, удобное и безопасное положение, и не спеша отлетел от окна. Немного приспособившись, дабы при взмахе крыльев случайно не вогнать когти в ребёнка, он плавно вылетел из-за угла в поисках удобного для посадки места. Всё, что произошло дальше, внимательному читателю уже известно.

        Конечно, дракона не покидало чувство, что он упустил чьё-то присутствие в сгоревшем доме. Даже притом, что он лично обследовал окна и крышу, его постиг буквальный провал. Внутри же дома, в помещении, в котором воцарился огонь, своими органами чувств он не смог ощутить кого-либо ещё. Он довольно быстро осознал, что никого более не было в этом строении, и всё же, стихия, окружавшая его, инстинктивно пленила и не отпускала его. Так и сидя на одном месте, не боясь задохнуться и тем более, обжечься, он зачарованно смотрел на огонь. Тот, несмотря на все свои усилия, не смог вызвать горение красной чешуи, однако неведомым образом заставил загореться длинный остроконечный хвост дракона. Это очень возмутило его обладателя, отчего тот сначала активно, но бесполезно стучал хвостом по полу, а затем, не задевая перекрытий, вылетел под покровом дыма из дому прочь. Хвост, между тем, ещё какое-то время, горел сам по себе, пока не затух где-то на полпути к ближайшему фьорду.

       В целом, судя по выражению морды, у дракона настроение было приподнятое. Единственное, что его портило, так это неприятный привкус во рту, оставшийся после побывавшего в нем игрушечного оленя. К решению этой проблемы он подошёл по-драконьи осмысленно - поймав настоящего живого оленя. Нюх на этих существ у него был развит хорошо, и потому отыскать одного из них в лесу по пути к фьордам не составило труда. Бесшумно зависнув над кронами сосен он стрелой ринулся в лесную чащу, где застал врасплох спящего на ногах молодого оленя.

       Вернулся в воздух охотник уже с добычей, которая с ожогом задней части туловища лежала в его пасти. Довольный своей удаче, да и самому себе, дракон устремил свой полёт к высокой прибрежной скале, за которой начинался один из крупнейший фьордов Скадфрии. Обошёл её он тоже весьма своеобразно - пролетая над волнующимся морем, поглаживая при этом кончиком левого крыла макушки высоких волн. Влетев во врата скалистого залива, он скрылся от света дальнего маяка и города, название которого ему так узнать и не удалось.

        Впереди низколетящему змею открывался прекрасный вид на скалы фьорда, на которые понемногу начал проливаться голубоватый свет ночного светила, появившегося из-за облаков. Этот приятный глазу свет придавал скалистым берегам залива даже больше величия, чем если бы те оставались чёрными силуэтами в ночной тьме, не говоря уже о его почти мистическом отражении в водах под ними. Казалось, Амаир нарочно разорвал бесконечные тучи лишь для того, чтобы дать дракону беспрепятственно вернуться в своё логово после ночной охоты. Он старательно освещал ему дорогу по всей протяжённости окружённой скалами реки. За одним из её поворотов показались вершины могучей горной цепи, оценить высоту которой даже на уровне драконьего полёта было сложно. Здесь брали своё начало горы, которые исторически, со слов местных людей, звались Южной границей мира. Как они назывались среди драконов, одному дракону известно. По крайней мере, тому, который с заполненной пастью уже подлетал к ним. На этом удача покинула его.

         Свет Амаира, падавший на красного дракона сверху, внезапно затмила чья-то тень. Судя по тому, что она настигла его сзади, она уже какое-то время бесшумно преследовала его.
Осознав происходящее, последний, взглотнув, обернулся вверх и увидел перед собой зависший в воздухе крупный крылатый силуэт, по очертаниям походивший на него самого. Это было настолько завораживающее, насколько и леденящее явление, словно сам повелитель ночи снизошёл с Амаира, дабы покарать нарушителя ночного покоя.  Даже не всматриваясь в отдельные его очертания, наш герой уже знал, кто это был на самом деле, и с какой целью он его настиг.

          "Эльомр-р-рак!" - отчётливо, но грубо прорычал силуэт, который оказался драконом, в размерах заметно превышавший своего собеседника.

          Младший дракон, который услышал в этом причудливом рыке вполне понятную для его ушей фразу, не мог так же внятно ему ответить ему. Вместо этого он склонил голову, будто бы в знак согласия, а затем задрал её вверх, покрепче вцепившись в свою добычу. Тем самым он намекнул на занятость своей пасти.  Старший дракон на это свирепо фыркнул и, усиленно взмахнув крыльями, устремился в сторону горного хребта. Юный дракон молча последовал за ним. При, казалось бы, очевидной возможности взять добычу в лапы, он наотрез отказывался это делать: до тех пор, пока олень занимал его пасть, он чувствовал себя в безопасности. Это была особая драконья хитрость, которую нельзя было понять, не зная драконьих обычаев. Мысль о том, что ему удалось оттянуть неизбежную для себя участь, поддерживала в нём то настроение, с которым он летел по фьордам ещё не так давно.

        Фраза старшего дракона, которая отголоском ещё звучала в голове у младшего, вполне поддавалась переводу на любой человеческий язык и на нашем языке она прозвучала бы как: "Летим домой, сын мой!"  Тем временем
два дракона, взлетев высоко над фьордами, исчезли на фоне неприступных гор. То, что они считали своим "домом", для человека находилось где-то на краю света. Где-то за границей известного человечеству мира.

© Пенькин А.В., 2013

       М-да. Мало, очень мало... А букв много) Страшно представить, сколько смысловых неточностей я допустил в этой главе. Обнаружите такие - обязательно их укажите! Буду вам очень признателен)
       Извините за кошмарные иллюстрации - у меня они никак не получались в течение последних недель, а эти две я нарисовал сегодня за 2 часа. Может и меньше. Если бы я ещё и детали дорисовывал, то о главе мне вообще пришлось бы забыть.

      
Столько всего хотелось бы ещё внести сюда, но пускай это всё будет в следующей главе. А теперь о том, что написано не будет:

       - городок Фьельс чуть менее, чем полностью состоит из деревянных сооружений. Это характерно для большинства скадфрийских городов. По аналогии с сами-знаете-каким государством нашего мира)
       - юг в этом мире преимущественно ассоциируется с холодом и морозами, так что стереотипы прочь!
       - имя Юви - уменьшительно-ласкательное от скандинавского имени Ювина.
       -
маму девочки зовут
Сигрид.
       - соседи заметили пожар после того, как один из них проходил мимо окна, в надежде провести ночную ревизию внутренностей холодильника)
       - "Южная граница мира" - тривиальное название горной цепи Восточные Каранды.
       - имя главного героя-дракона я сейчас называть не буду: в следующей главе будет для этого самое время (впрочем, в некоторых переписках это имя уже фигурировало)
       - смешной звук, издаваемый драконом в этой главе был придуман не случайно. По правде сказать, его написание родилось раньше, чем звучание)

       Именно с событий, описанных в этой главе, мне пришла в голову мысль упорядочить разрозненные истории о красном драконе в один рассказ. Сейчас повествование на какое-то время остановится на маленьком драконе, а к старшему "товарищу" из первой главы мы вернёмся попозже. Несмотря на внешнюю схожесть - это разные драконы. Возможно)

       Следующая глава "Огненный дух" будет значительно отличаться от предыдущих двух. Ничего обещать не буду, но так хочется smile

Обсидиановый Змей #1. Охотники на охотника








Глава 1: Охотники на охотника


      Бесчисленное множество историй существует на свете. Среди них хватает как правдивых, так и вымышленных. Бывает так, что заурядная вымышленная история оказывается настолько достоверной, что в неё можно поверить сразу, не задумываясь. А случаются на свете истории столь необычные, что поверить в них практически невозможно. Даже, если таковая из них произошла на самом деле.

        Случай сей случился весенним днём одного года в горах. Горах, известных своей каменной породой, обретающей на солнце неповторимый жёлтый оттенок. Недаром местные жители, грашкийцы, прозвали их Яловыми, что в переводе с их языка означает "жёлтые". Не считая этой характерной черты, горы эти примечательны своими целебными источниками и Трещицким ущельем, которое захватывает дух посетителя своими высокими, мощными каменными стенами. Проход между ними напоминает путь в другой мир, почти безжизненный и захватывающий своей уединённостью. В нём, за протяжённым проходом, затерялся утёс, который, казалось бы, не должен был там находиться вовсе, но всё же, удобно дополняющий это уединённое в тишине окружение.
       


        Венчала утёс, подобно короне монарха, крепость. Была она построена из того же жёлтого камня, который прославил эти горы. По очертаниям она действительно в чём-то напоминала корону: круглая крепостная стена с тремя дозорными башнями, крытые надземные переходы от них к зданию гарнизона стражи по центру. Вокруг крепости отсутствовал ров: бездна ущелья была её рвом. С горной тропой её связывал лишь подъёмный мост, который некогда использовался по своему назначению. Мало кто из историков, равно как и из местных, точно скажет, кто её построил. По легенде, восемь веков назад в ней после крупного крестьянского восстания пребывал в изгнании грашкийский князь. По этой причине за ней навсегда закрепилось название Крепость Изгнанника, а за самим утёсом - Скала Изгнанника.

       Она будоражила головы очевидцев не одно столетие. В разные века о ней слагалось немало историй, однако настоящей живой историей является крепостной сад. Его по праву можно назвать оазисом Трещицкого ущелья, поскольку в самом ущелье деревья встречаются редко и поодиночке, а разнообразие растений было скудным. Здесь же они росли так, словно выросли не на каменной, а на мягкой почве. И сад, и крепость просуществовали до дней повествования почти в полной сохранности. До недавнего дня.



       Однажды в горах раздался шум обрушения, доносившийся с ущелья. Прилетевшие на вертолёте спасатели обнаружили скалу Изгнанника разрушенной чуть менее, чем полностью. Речи о землетрясении в данном случае быть не могло. Кто-то из немногих очевидцев заявил, что видел в тот день со стороны гор внушительных размеров крылатое существо, по описанию походившее на чудо-юдо из старинных сказок. Эта новость быстро распространилась среди местных жителей, и уже за день успела выйти по звуковолновым передачам за пределы страны. Слухи о необычном обитателе Яловых гор с каждым днём подогревались свидетельствами местных жителей, достоверность которых ставилась под сомнение. Кто-то даже утверждал, что видел его ночью, в черте города близ целебных источников. Местные же власти не спешили отправлять людей на поиски того, о чём они даже понятия не имели. Вместо этого они отправили рабочую группу в район обрушения, для выяснения всех обстоятельств.

       Прошло 4 дня с возникновения шума вокруг крепости и неведомой зверушки. В небольшой город, уютно расположившийся у подножий Яловых гор, прибыл скорый поезд с краёв соседней Крагоссии. Здание вокзала, к которой он подъехал, украшала табличка с названием города: "Ялови Житцы". В переводе с местного это означает "жёлтые источники жизни". Именно в этом городе находятся знаменитые целебные источники Яловых гор, которые из года в год посещают множество приезжих, и с каждым годом всё больше из них - иностранцы.

       Среди тех пассажиров, которые высадились из поезда, выделялись двое мужчин, обладавших внешностью, характерной для жителей южных краёв обширной Крагоссии. Оба пассажира забрали из багажного отделения по две большие, и явно увесистые, сумки. Одному из них, который носил короткую причёску, было на вид было лет под сорок. Его напарнику, со средней длины чёрными волосами, можно было смело дать 25 лет. В отличие от остальных новоприбывших, они не остались рассматривать чудесную городскую архитектуру и не отправились непосредственно к самим источникам. Вместо этого они отправились к скоровозной станции и стали ждать ближайшего транспорта, который курсировал по горному маршруту. Пассажиропоток этого маршрута был очень велик, особенно в этот рабочий день, последний перед выходным. Так эти двое мужчин постепенно растворились в толпе ожидающих и исчезли из поля зрения рассказчика.
*скоровозъ - "автобус" по крагосски.

      Поздним вечером они вновь были замечены, на сей раз на выходе одной из горных гостиниц. Заметными их делали маскировочные костюмы, очень похожие на униформу крагосской пехоты, и обувь, явно предназначенная для горных походов. На своих спинах они несли по большому рюкзаку под цвет одежды. Управляющий заведением нашёл странным не сколько их одежду, сколько то обстоятельство, что эти гости отправились в горы в столь поздний час. На его вопрос Дабор и Гласлав, а именно так звали этих приезжих, ответили, что отправляются на ночную охоту в лес у подножья гор. Охота не была запрещена в этом районе, несмотря на то, что численность диких животных здесь заметно снизилась за последние 30 лет. Дверь за "ночными охотниками" захлопнулась. Управляющий проводил их взглядом пока обе их фигуры не исчезли из виду. Он и представить себе не мог, на какую дичь ушли охотиться его постояльцы.

      Выйдя за пределы гостиного двора, Дабор, которого выделяла трёхдневная небритость и короткая причёска, предусмотрительно надел меховую шапку. В начале весны погода в этом крае бывает очень неустойчивой. Тёплая, почти жаркая на солнце днём, погода играет злую шутку с теми, кто гуляет на улице допоздна. Ближе к ночи вместе с закономерным похолоданием поднимаются и горные ветра, которые при низкой температуре заморозят любого непутёвого путника. Молодой Гласлав, несмотря на свою волосяную копну, которая при желании могла бы спокойно закрывать его уши, одел шапку вслед за своим другом. На шапках оба охотника закрепили налобные фонари.
 
       Далее напарники, как и было ими сказано, отправились в лес, однако охотиться там у них явно не было намерения: оружия никто из них не доставал, и вообще, в течение своего пути они редко осматривались по сторонам. Редкие шорохи местной дичи не отвлекали их он монотонной ходьбы: скорее они их и не слушали, предпочитая этому обычный разговор, привычный для закадычных друзей. С каждым последующим шагом почва под их ногами становилась всё выше и выше - охотники поднимались вверх по склону гор. Сквозь тьму дремучего леса на нижние ветви деревьев начал просачиваться яркий свет Амаира, который почти достиг своей полной фазы. И вот, ночное светило появилось прямо перед глазами путников - последнее дерево на пути к горным высотам осталось позади их спин. Под амаировым светом им во всём величии открылись врата Трещицкого ущелья.
*Амаиръ - местная луна

       Остановившись у входа в ущелье охотники оглянулись. Лучшего места для привала нельзя было и найти. Найдя удобные каменные глыбы, на которые можно было бы присесть, они сняли тяжёлые рюкзаки с плеч и умостились на каменную гладь

      - Дух захватывает, да? - сказал Дабор, оглядываясь назад, на ночную панораму леса. - Ты не устал часом?
      - И не говори, - согласился Гласлав, прослушав второй вопрос напарника.
      - Это ещё что. Вот был я в Карандах, вот там горы! А эти... - Дабор сплюнул. - Прогулочная площадка.
      - А ты заметил, Боря? Ветер стих. - вновь прослушав приятеля, заметил Гласлав. - Если эта хренотень ещё будет гулять в горах, то мы её сможем даже услышать.
      - Славик, да на месте этой твари я бы уже давно свалил отсюдова! Вот, в Каранды те же. У него там, наверное, родня есть таких же тварей, как и он сам. Здесь-то он что забыл?
      - Да кто его знает! А, может, раньше он был обычным бобром, пока не перепил целебной водички? А если у него родня есть, то наверняка от жены своей прячется, - Гласлав засмеялся.
      - Не неси чушь! Как местных послушаешь - так "бобры" будут тебе повсюду мерещиться.
      - Сам не неси. Нам он здесь нужен! Зачем бы мы тогда сюда ехали? И зачем бы я тогда отстёгивал тому Вацюре столько денег?
      - Вот сейчас и глянем.

      Дабор сделал паузу и достал из своего рюкзака сложенный лист бумаги. Для видимости он подсветил его налобным фонариком, который своим светом выявил в ней топографическую карту местности.
      
     - Мы сейчас здесь, - ткнул он пальцем в соответствующую отметку на карте. - А вот там три пещеры, в которые мог бы поместиться наш зверь, - он указал на три наведённые чернилами кружочка на карте. - Вот эти две находятся в ущелье, а вон та - по ту сторону гор. Как я уже говорил, её можно рассматривать, если он действительно может летать. Как прислушаться к вменяемым слухам, так получается, что летающим его никто не видел. А крылья-то у него были...
     - Я уже говорил тебе..., - Гласлав прервал Дабора в его паузе. - Осмотрим эти две пещеры, а там видно будет.  Будет ещё крепость по пути - на неё тоже взглянем.

      Старший товарищ согласился и поднялся с места. Одев рюкзаки, охотники отправились в ущелье, которое своей игрой амаирового света манило их в свои врата. За "вратами" они стали двигаться немного медленнее, приглушив шум шагов, словно вслушиваясь в любой посторонний звук, который мог бы нарушить тишину ночного безветрия. Молча, шаг за шагом они двигались во тьму: каменные стены не пропускали свет в непроглядное дно ущелья. Однако, два двигающиеся огонька фонарей своим ярким рассеянным свечением напрочь убивали эту атмосферу. Несмотря на то, что тьма стала преследовать путников со спины, таковое их совершенно не беспокоило. Неведомое желание, подобно жажде, вело их вперёд. Пока не привело к тому месту, которое некогда звалось Скалой Изгнанника.

      От некогда мощного широкого утёса на этом месте остался лишь каменный пик, последний его осколок, стоявший словно памятный столп вокруг огромного завала камней. Среди них можно было разглядеть и фрагменты каменной кладки - крохотные кусочки от многовековой крепости, которые уже никогда не удастся собрать воедино. Ночные путешественники которые подошли к этому каменному беспорядку, поняли, что смотреть здесь уже было не на что. Мелкий мусор, поблескивавший в свете фонарей, был лишним тому подтверждением - здесь уже побывали люди. Пробираясь через каменный завал, Гласлав ещё раз взглянул на то, что осталось от утёса. Падавший на макушку монолита амаировый свет делал его в глазах охотника похожим на огромный длинный коготь неведомого зверя.


      Оставив каменные развалины в покое, охотники отправились к первой пещере. Добраться до неё им не составило особого труда. Проход в неё был довольно широким, однако он не был слишком высоким. Несмотря на полторы сажени в высоту, каменный потолок у входа был таким же целым, каким его создала природа, а существо, исходя из своего описания, если бы и прошло в пещеру, то должно было бы обязательно оставить на нём следы от трения. Внутри пещера сужалась и уже не смогла бы обеспечить зверю здоровый сон. Вывод искателей был единогласным: здесь его не было.

      Путь ко второй пещере был более сложным. Сложность добавляло и расположение самой пещеры, которое располагалось в десяти саженях над уровнем голов двух крагоссцев. К такой высоте они уже были подготовлены, потому долго не медля они достали из рюкзаков скалолазную экипировку
. Подготовившись к подъёму Дабор первым начал лезть наверх, сказав напарнику оставаться внизу, пока он самостоятельно разведает обстановку в пещере. Гласлав повиновался, и без особой радости вытащил из своего рюкзака чёрного цвета штурмовую винтовку, явно не походившую на охотничье ружье. Достав оружие, он тяжело выдохнул и уселся на рюкзак. Всё, что ему оставалось делать сейчас - ждать вестей от Дабора, попутно проверяя готовность своего автомата. Прошло какое-то время, и тот уже достиг входа во вторую пещеру. Отправившись внутрь, он вновь показался снаружи минут через пять. Сверху он жестом показал товарищу о том, что здесь тоже никого не было. Что, впрочем, не совпадало с его словами, когда он уже спустился на ровную землю.

       - Он был здесь, - сказал Дабор, снимая с себя экипировку. - Но ни разу не прилёг.
       - С чего ты это взял? - удивился Гласлав.
       - Фух... На стенах и полу пещеры у входа были потёртости, а на камнях были видны свежие сколы. Только... грубый каменный пол остался нетронутым. Это не его логово. Тебя не было, когда мы с Власом и Бугаем искали похожее чудище в Будуйском крае. Помнишь, я ещё рассказывал тебе о мужике, которого в лесу такая красная тварь растерзала насмерть прямо на глазах у товарищей? Тогда в одной пещере мы нашли её опустевшее лежбище: там прямо на земле был виден круг, на котором не было ни одной неровности. Осколки сталагмитов лежали в дальнем углу пещеры. Я видел это. Хех. Чистоплотен он, скажу тебе, и явно любит уют.
       - Так быть может утром он после охоты сюда прилетит. Стало быть, летать он может.
       - Нет. Мне кажется, ему не понравилось это место... Как и мне. Нет его в этом ущелье! Набедокурил - и был таков! Почему, по-твоему, я до сих пор его не поймал?
       - Он быстр?
       - Да нет. Мы медленные, ё-моё! - Дабор сделал длинную паузу. - Идём отсюдова. Пока к гостинице доберёмся, уже утро наступит.

       На том ночные покорители горных пород развернулись и пошли обратно, в сторону леса. Оба они понимали: ущелье более не будет доступным для них: наступал выходной день и множество людей, желая отыскать следы зверя невиданного, ринутся сюда, после чего власти перекроют к нему дорогу, также, как и горную тропу к Крепости Изгнанника. Минута за минутой небо с восточной стороны становилось всё светлее. Вместе с тем ущелье теряло свой зловещий вид, который и так уже был утрачен в свете двух фонарей. Гласлав нёс на себе рюкзак в угнетённом состоянии: ему явно хотелось испытать своё оружие в действии, несмотря на то, что для Дабора оно было скорее помехой, чем помощью. Путь через разрушенную скалу на сей раз поддался ему быстрее, чем в прошлый раз: вид торчащего из-под земли пика уже не отвлекал его.

      На выходе из ущелья их золотистым светом встретило наступавшее утреннее зарево. Пение птиц поддерживало эту пробуждающую атмосферу. Охотники напоследок осмотрелись назад, желая убедиться в том, что они ничего не упустили в этом месте. Достаточно убедившись, они начали свой спуск вниз. Гласлав по пути всё ещё озирался на горные скалы, каким-то чудом смотря под ноги. На подступах у лесу он неожиданно остановился, вглядываясь в одну точку со стороны гор, и окликнул товарища.

      - Что ты там увидел, Слава?
      - Смотри! Вот там, - Гласлав пальцем указал это место. - Видишь ту точку? Это ведь пещера?
      - Да, вижу. Пещера, - Дабор присмотрелся. - Вход в неё большой, отсюда вижу. Странное дело, на карте её не было...

      Традиционно сделав паузу, Дабор полез в рюкзак за картой. Гласлав не стал его ждать, и направился в сторону пещеры. Позади себе он услышал голос напарника:

      - Она ВООБЩЕ здесь не указана! С этой стороны гор даже мелкие пещеры встречаются разве что возле
целебных источников
. Да постой ты уже! Сейчас вместе пойдём, посмотрим.
     
      Как только напарники добрались до пещеры, над горизонтом взошло солнце. Пещеру, высотой примерно в 2 сажени, окружал небольшой каменный завал. Небольшой относительно того, который охотники уже видели этой ночью. Осмотривая валуны, Дабор обратил внимание на их поверхность. Она была точно такой же, как и на месте Скалы Изгнанника - свежей и острой, словно камни раскололи не так давно. Между тем Гласлав вновь достал из своего рюкзака винтовку. Это обеспокоило Дабора:

      - Да положь ты "светлячка"! Может быть, его там нет.
      - Есть он там. Сам же говорил, что он охотится по ночам. Сейчас, наверное, отсыпается.
      - Это не факт, что он там есть сейчас. Но это явно его логово. Я чувствую это, - Дабор вновь сделал паузу. - Хорошо, вешай "светляка" за спину и возьми с собой пару "белок".
      - А взрывчатку?
      - Её я сам возьму.

       Подготовившись к возможной встрече с чудищем, мужчины оставили свои рюкзаки, которые за ночь они почти не снимали. Дабор, который прежде пренебрежительно относился к огнестрельному оружие в этом деле, сам нацепил себе на спину такого же штурмового "светлячка". Путь в пещеру был проложен с правой стороны завала, где лежали более мелкие каменные осколки.


      Охотники вошли в свежевыявленную пещеру. Вход в неё был намного выше, чем это казалось снаружи. На стенах у входа всё ещё были видны следы недавнего скола породы, словно этот проход был искусственно расширен. Только вот чем, сказать было сложно. Да и наших героев это уже мало интересовало. Включив фонари, они пошли дальше. Им хватило сделать около тридцати шагов вглубь пещеры, как они услышали тихий, но громоздкий звук, доносившийся из темноты. Напарники переглянулись: неужели тот, кого они искали всю ночь, уже вернулся в своё логово? Гласлав вопросительным взглядом посмотрел на своего напарника. Дабор своим взглядом дал понять, что следует продолжить спуск, чтобы убедиться в своей догадке. Они пошли дальше, но уже медленнее. С каждым шагом громоздкий звук становился всё громче и громче. Пройдя ещё шагов сорок, их взору открылась большая непроглядная пещерная полость. Источник шума находился именно там. Охотники остановились. Гласлав вздрогнул, а Дабор, между тем, взглотнул и начал всматриваться в темноту. Их лучшие, и в то же время, худшие догадки подтверждались: источником шума в этой пещере было ни что иным, как храп. Кто был его обладателем - сомнений не оставалось.

      Свет фонаря выводил очертания крупного животного, спина которого была укрыта острыми шипами. Дабор выключил свой фонарь. В пещере и без того становилось светло, так как светлая жёлтая порода отражала падающий на неё солнечный свет.

      "Выключай фонарь" - шепнул Дабор товарищу. "Доставай "светлячка"
      "Зачем? Впереди ничего не видно будет"
      "И не надо! Свет фонаря только разбудит его. У "светлячка" прямой свет. С его помощью мы узнаем, есть ли другие выходы из этой пещеры, чтобы наверняка замуровать его здесь"
      "Ты его замуруешь?!" - выключив свой фонарь, Гласлав указал на того, о ком шла речь. "Его убить проще"


http://s017.radikal.ru/i404/1305/81/2e833b4618d3.jpg


      Он достал свою штурмовую винтовку и включил вмонтированный в неё фонарь, за который она и получила своё незамысловатое прозвище. Между тем, с выключением света храп немного затих, а затем стал ещё громче прежнего.

       "Его можно только убить, ты понимаешь?" - выискивая светом "светлячка" другие выходы, продолжал Гласлав. "Будь у нас ракетница, его бы уже не было в живых"
       "Идём отсюдова" - вслушиваясь в храп, прошептал Дабор.
       "Куда уже идти? Сейчас мы усыпим его и порешим, пока в себя не пришёл"

       С этими словами он достал одну из гранат, которые он называл "белками". Прошептав себе какие-то слова, он отцепил чеку и бросил её в неглубокий провал, в котором лежало чудище. Охотники торопливо отошли подальше оттуда, пока не прозвучал тихий звук удара. Из упавшей гранаты начал выделяться газ. Вдруг во тьме прозвучал шорох, а затем ещё один звук удара, такой же самый, как и перед этим, но уже где-то в другом месте. Храп между тем не просто усилился, а перерос в явное рычание. Гласлав кинул ещё одну "белку" с усыпляющим газом и включил свой фонарь. Теперь она упала прямо перед провалом с лежбищем. Из неё также стал выделяться газ, но на этот раз за этим последовала мощная огненная вспышка. Она осветила лик того, кто её произвёл. На короткий миг, в ярком свете своего пламени перед ними на крупной змеевидной шее засветилась красная демоническая морда чудовища с горящими жёлтыми глазами. Чудище лапой
своей отбросило газовую гранату в сторону и сделало ещё один огненный залп.

       - Получи, зараза! - крикнул Гласлав, устроив, наконец, стрельбу из своего оружия. Целью он выбрал глаза "заразы", которые светились в свете "светлячка".

       Под градом выстрелов чудовище задрало голову, укрыв свои глаза от удара. В этот момент в него полетела другая граната, уже со стороны Дабора. На пути к шее гранату встретило поднявшееся из темноты перепончатое правое крыло, которое отбило крохотный предмет в сторону. Раздался взрыв.

       - Бежим! - крикнул Дабор, осознав, что гранаты не нанесут чудо-зверю большого урона.

      Сразу же за этой фразой в клубах дыма разразился чудовищный животный рёв. Охотники со всех ног понеслись к выходу. Дабор, оглянувшись назад, бросил ещё одну взрывную гранату. Гласлав тем временем заметно обогнал его. Раздался ещё один взрыв, который вызвал небольшой обвал. Дабор понял, что эту махину такой пшик не остановит, потому отбросил свою мысль заложить взрывчатку для подрыва пути наружу. Выход был прямо перед его глазами, равно как и силуэт его молодого напарника. В одно мгновение позади, из облака дыма, стремительно вырвалась голова чудища, которая сразу же отправила вдогонку за обидчиками огненный плевок. Несмотря на внезапность этой атаки, Дабор инстинктивно увернулся в сторону от пламенной струи. Почуяв неладное, Гласлав, который уже почти пересёк порог пещеры, сделал резкий рывок наружу. Однако, оказавшись снаружи, он был ослеплён солнечный светом, который заставил сделать его опрометчивый шаг вперёд. Подскользнувшись на камне, он упал вниз, где-то на пядь разминувшись с огненной струёй. Тем временем, Дабор после чудесного уклона быстро сориентировался и выбежал наружу. Словно по памяти, он сразу завернул налево и бросился бежать вниз. Как и его товарищ, он тоже подскользнулся на камне и упал на землю, отделавшись парой переломов.

      Старший охотник попытался подняться, но его собственное тело не позволило ему это сделать. Понимая, что это не единственная вещь, которая его сейчас беспокоит он крикнул:

      - Славик! Ты там живой?

      Ответа не последовало, вместо этого он услышал лишь приближающийся из пещеры громкий топот. Будучи человеком крепким и выносливым, но, увы, порядком вымотанным за ночь, он всё-таки нашёл в себе силы развернуться и проползти в сторону пещеры, чтобы взглядом отыскать друга. Вместо друга он обнаружил перед собой, прямо на вершине каменного завала, того, в чьих руках, а вернее, лапах, сейчас лежала его судьба и его жизнь.

      Перед ним, расправив крылья и подняв голову, во всём своём великолепии предстал красный дракон. Всё его мощное тело было укрыто россыпью чёрных камней, напоминавших уголь, а спина по всей длине была украшена бурым шипастым гребнем. Рога его были плавно подогнуты вверх, а ушные гребни плавно изогнуты вниз, что придавало опасному чудовищу благородный вид. Пожалуй, к этому виду можно было также добавить и бежевую броню, приятно блестевшую на солнце, которая довершала этот портрет. Единственным элементом, лишавшим дракона полноты великолепия, было правое крыло, пострадавшее в неравном бою с гранатой.

      Хозяин пещеры пристально посмотрел в глаза охотника своими горящими огнём глазами, по крайней мере, последний был уверен в этом. Не узрев в них ничего путного, он отыскал взглядом второго охотника, который лежал прямо под ним, зажатый между двух глыб. Тот был без сознания. Дабор поймал этот взгляд и, сдвинувшись в сторону, увидел напарника. Дракона такое движение явно не устроило, и вовсе не потому, что человек был ещё жив. Справа от себя он видел своё потускневшее, порванное крыло. Он сделал два взмаха крыльями, и, разочаровавшись в их готовности, издал громкий рык в сторону Дабора. Вместе с тем раздался резкий хпопок, донёсшийся из-под левой лапы дракона, лежавшей на одной из каменных глыб. Охотник увидел, как из-под красной ладони полетели каменные осколки, а сама глыба покрылась трещинами. Эта свидетельство силы бросило бывалого человека, прошедшего военную подготовку, в дрожь. Дракон раскрыл свою пасть, будто готовясь к огненному плевку, и угрожающим жестом правой лапы ясно намекнул охотнику о том, что лучше на глаза ему больше не попадаться.


http://s43.radikal.ru/i099/1305/0e/190b4603b5f3.jpg

     Он ещё раз взглянул в глаза лежащего перед ним человека и закрыл свою зубастую пасть. Видимо осознав, что делать ему здесь более нечего, красное чудище сделало глубокий выдох и рыком пробурчало: "ПО-ЛУ-ГУР-Р-РКИ-И..." Вслед за этим оно развернулось и скрылось в глубине пещеры, на прощание вильнув своим остроконечным хвостом.

    Дабор, придя в себя после встречи со зверем невиданным, превозмогая боль, встал на ноги и подошёл к Глаславу. Было видно, что он крепко ударился головой об камень. Нащупав пульс, он успокоился: его друг был жив. Во многом благодаря своему костюму, который изначально должен был обезопасить его от падения с гор. Оказав товарищу первую помощь, Дабор запустил в небо сигнальную ракету, которая давно ждала своего часа, лёжа в его рюкзаке.

    Теперь старший охотник был спокоен. Казалось, его друг уже был в безопасности, да и он сам ещё мог передвигаться. В ожидании вертолёта он сел на твердую землю и ушёл в свои мысли. В мыслях он искал ответы на вопросы, которые один за другим всплывали в его голове. Что было бы, если бы двое его старых друзей, сопровождавших его в предыдущих походах, отправились бы с ним навстречу к дракону? Было бы от этого больше шансов поймать его или от этого могло бы привести к бОльшим жертвам? Был ли он охотником вообще, если он сам стал жертвой охотника, которого выбрал себе в качестве жертвы? Почему дракон, со всей своей силой, пощадил его после всего того, что он с Глаславом устроил ему сегодня? Стоило ли вообще бросать ему вызов? Остановившись на вопросе: "Зачем я всё это делаю?" он услышал шум вращающихся лопастей над своей головой.

    Из спасательного вертолёта вышло трое человек, которые помогли пострадавшим добраться в своё воздушное судно. Дабор от помощи отказался, требуя, чтобы его товарища привели в чувство. Он больше думал о семье Гласлава, чем о своей собственной. Его уже не волновало, в какую сумму его оштрафуют за вред природе и будут ли его судить за применение взрывоопасных материалов. И уж тем более не волновало:
поверят ли его истории или нет. Поэтому на вопрос спасателей он рассказал её такой, какой её сам видел. Как ни странно, никто из спасателей не засмеялся и не назвал рассказчика сумасшедшим. Хотя нет, один раз они едва сдержали смех, когда Дабор назвал единственное слово, произнесённое драконом. В нём они услышали устаревшее старокрагосское ругательство, которое ещё было в обиходе у грашкийцев, в виду родственности их языков.  В какой-то мере они сами верили в то, что в их горах водится красный чудо-змей, несмотря на то, что средства массовой информации всячески высмеивают такого рода истории.

    Один из спасателей, услышав рассказ пострадавшего, вспомнил одну историю, которую он услышал в телепередаче про путешествия. В одном из заморских городов бытовала городская легенда о том, как однажды дракон спас ребёнка из горящего здания. Услышав её, Дабор рассердился:

     - Я скорее поверю в то, что такое чудовище может по-человечьи говорить, чем в то, что оно может спасти человеку жизнь!

     Тяжело выдохнув, он выглянул в окно, сонным взглядом осматривая горы, которые доставили ему столько хлопот. Его лицо исчезло в солнечном блике окна вертолёта, который улетел в сторону ближайшего города.

     На том эта история закончилась. С тех пор драконов в Яловых горах больше никто не видел. Всё, что произошло дальше, было уже другой историей. Случай этой не был единственным в своём роде. История, в которую не хотел верить охотник, была одним из них. Несмотря на ту сказочность, с которой она прозвучала в выпуске телепередачи, она выглядела иначе в глазах очевидцев, и совершенно иначе - в глазах того, кто её сотворил. А дело было так...


       © Пенькин А.В., 2013

       
      
Много букофф, но короче написать её я не смог - проникся атмосферой повествования, а урезать уже было жалко.
       Немного о том, что я всё-таки не написал:

       - граната с усыпляющим газом, которую охотники называли "белка", получила своё незатейливое название от травы белладонна, которая также известна, как сонная одурь;
       - описание Яловых Житец я не приводил. Скажу лишь, что по архитектурному стилю он близок к средневековому чешскому или польскому городку (в интерпретации конца 20-го века);
       - название гостиницы, в которой остановились охотники, - "Трещицкiй Шляхъ" (вместо буквы "е" стоит "ять").
       - пришёл ли Гласлав в себя? Не знаю. Впрочем, его жизнь находится уже не в лапах дракона, а в моей клавиатуре)

       Изначально эта глава задумывалась, как предисловие "Змея".

       Следующая глава "Спасение с небес" выйдет в свет... когда я её напишу. smile

Обсидиановый Змей #0. Предисловие

      Сегодня, за день до 5-летней годовщины своей галереи я не совсем торжественно, но всё-таки, публикую первые строки своего рассказа в стиле т. наз. "адаптированного фэнтези".chih Сам я не писатель, но пришлось им стать, чтобы освободить карту памяти своей головы от этой истории, сюжет к которой крутится в голове не один месяц. Жалко, всё-таки, её вот так взять и забыть. К тому же я давно мечтал опробовать себя в качестве иллюстратора. А учитывая тот факт, что практически вся история вертится вокруг дракона, его собратьев, и людей, с которыми ему удаётся сталкиваться, это будет даже интересно.    podmig





Предисловие



       Жили да были на одном свете драконы. Драконы разные: зелёные, синие, красные. Жили они, не тужили, да не сами были: люди там тоже поживали и бед не знали. Пока драконов не повстречали. С драконами они и дружили, и враждовали, но в основном боялись и подобру избегали...

       Однако, как-то раз, лет тысячу тому назад, на одну из людских земель пришёл красный дракон. И не просто пришёл, а прилетел и самолично уничтожал людские селения. Разрушал одно за другим, пока дух не испустил. Лишь руины и множество человечьих жертв оставил он по своему уходу. Не успела подняться буря ужаса, как на заре следующего дня другие драконы стали поодиночке нападать на города, возведённые в тех же краях. Кошмар и разрушения распространялись, но теперь люди уже знали своих врагов, и уже скоро в пострадавших и близлежащих княжествах стали создаваться мощные вооружённые дружины, главной целью которых было уничтожение всех драконов. К тому времени, как отряды были сформированы, драконы успели распространиться по разным уголкам людского мира, поодиночке угрожая спокойствию других народов.

        Время шло, и в городах, страдающих от драконов стали появляться собственные герои и защитники, которые постепенно убили всех угрожавших им огнедышащих чудовищ. Затем они организовывали походы по охоте на драконов, уничтожали кладки драконьих яиц - и за пару веков истребили всех известных миру драконов. Впрочем, спокойствие от полученных побед было недолгим. Закалённые в боях убийцы драконов стали мощным военным инструментом в руках монархов, желавших расширения своей власти и влияния на соседние земли. Битвы с их участием почти всегда были победоносными.  Были случаи, когда сами драконоубийцы, осознав свою силу и возжелав власти, устраивали восстания в своих странах. Так или иначе, возникали кровопролития. И их было много. Потери в межусобных войнах затмили потери от нападений драконов. Поколения сменялись: пламя войны затухало, а затем разгоралось вновь, с большей силой. Свежие потери стирали память о давних. О драконах в то время уже мало кто вспоминал, а те, кто вспоминал, не находили упоминаний об их существовании столетиями.

       
Рукописные упоминания о драконах, равно как и устные, уже не звучали убедительно и с каждым поколением звучали менее правдоподобно. Единственным уцелевшим доказательством того, что драконы действительно населяли этот мир, - были их останки. Там, где драконы были сражены человеком, громадная рептилья плоть долго не оставалась лежать в покое: её делили на части и преобразовывали в трофеи, украшения, элементы доспехов и лекарственные ингредиенты.

        Со временем в мир людей пришло затишье. Оружие перестало быть главным аргументом в борьбе за власть. На смену ему пришли богатства и знания, которые рассредоточены были в разных руках и разной мере. Однако, одно государство использовало эти инструменты преимущественно для создания мощной военной техники и хорошо вооруженных солдат. Недолог был тот час, когда оно объявило войну наибольшей на тот момент державе. Эта война отличалась особой жестокостью и беспощадностью. Со временем в неё втянулась половина всех стран мира...

        Прошло пять лет. Война, которую современники прозвали "великой", закончилась. Государство, развязавшее войну, прекратило своё существование. Вышеупомянутое событие оставило после себя множество загадок. Один город был полностью разрушен, однако никто из выживших жителей не увидел ни одного вражеского солдата, как в самом городе, так и за его пределами. Были и случаи, когда без вести пропадали целые роты, а то и батальоны. Перед одной из решающих битв силы одной из армий были найдены полностью разгромленными и испепелёнными дотла. Никто не смог объяснить, какое оружие могло нанести столь внезапный и массовый урон.


        Похожий урон можно было бы сравнить с нападением невероятно сильного чудовища, однако подавляющее число людей мира того, сочло бы это несусветной чушью. Следует сказать, что немного спустя после событий войны (за пару десятилетий до начала той истории, предисловие которой читатель сейчас читает) люди учёные раскрыли миру тайну возраста древностей. В достоверности способа, благодаря которому им это удалось, сложно было усомниться: он безошибочно определял возраст останков выдающихся людей разных времён и даже вымерших видов животных. Однако, при обследовании найденных тысячелетие назад, уцелевших костей драконов, результат был ошеломительным: их возраст достигал порядка десяти тысяч лет! Тех времён, когда человеческих цивилизаций ещё не существовало. Кто-то счёл это лишним доказательством того. что драконы, упомянутые в старинных летописях, были не более, чем существами из мифов, созданными по подобию найденных скелетов, и олицетворявших вражеские войска тех времён. Были и те, кто утверждал, что кости неведомым образом уберегли тайну своих хозяев, и до сих пор доподлинно неизвестно, сколько ещё живых драконов прячется в неизведанных уголках это огромного мира.

        И в самом деле, этот мир довольно велик: поболее того, в котором мы с вами живём. В остальном, он почти во всём похож на наш. Несмотря на то, что все государства поделили земли мира между собой, а карта мира была полностью открыта снимками из космоса, в мире осталось немало неизведанных земель: непроходимые горы, бескрайние пустыни и бурные воды океанов не позволили человечеству в полной мере изучить этот мир.
Много загадок хранит та часть часть света, которая видима издалека, но невидима вблизи. Её земли встретили не одного путешественника, не одного исследователя, но далеко не все из них возвращались обратно. Лишь относительно недавно, незадолго до начала великой войны, развитие технологического прогресса позволило людям проникать через этот невидимый барьер по воздуху.

       По иронии судьбы, где-то в то же время в населённых людьми землях стали поодиночке появляться упоминания о необычных существах, которых стали замечать случайные свидетели. Ходили слухи и истории о более близких столкновениях с ними.

       Стоит ли говорить, о ком именно идёт речь?
Вот с одной из таких историй я и начну своё повествование.



       © Пенькин А.В., 2013

        Это моя первая проба литературного пера, поэтому ругайте сильно! Чтобы зналlol
        Конечно, здесь всё мутно расписано, однако названия всех государств и земель скоро будут названы по ходу повествования. Жаль, что продолжать изложение в духе 1-го абзаца я не могу - непростая это задача. Возможно, позже расскажу конкретнее о той истории, которая послужила началом ожесточённому противостоянию людей и драконов . Говоря "возможно" я говорю о том, что возможноsmile

        К предисловию иллюстраций не делал, однако к последующим главам они будут. К 1-й главе "Охотники на охотника" есть уже 2 штуки. Когда выпущу главу - не знаю: ничего обещать не буду. Сейчас придумываю интересную художественную "окантовку" для названия рассказа.

Мысли вслух

  • 13.04.13, 01:40
Обычно я медленно пишу заметки. Потом перечитываю, передумываю и удаляю половину из тех которые я хотел бы написать. Ведь растягивая время таким образом я лишаюсь того порыва вдохновения, с которым я начинал их писать. В этот раз я пишу о том, что думаю, и над редактированием особо не задумываюсь.

Короче, я решил уменьшить время своего пребывания на сайте. Это будет проявляться как в посещении материалов друзей, так и в ответах ко всем комментариям к моим новым размещениям. В общем, стану я призрачным драконом, материализующимся во время просветленияsmile

Вот так. )

Основную мысль донёс, а теперь скажу, что на меня нашло, и какая радиоактивная муха меня укусила.

Я зарегистрирован на сайте 5 лет. На момент регистрации я был 17-летним юнцом с ветром в голове и большим желанием самоутвердиться. Тогда я не так увлекался драконами, как сейчас. Тогда я стеснялся показывать себя, увлекающимся такими детскими вещами. Но в какой-то момент что-то изменилось. Я осознал, что мне действительно нравится увлекаться чем-то таким, что невозможно пощупать. Чем-то, не обладающим какой-то ограниченной природой формой и способностями. Природа драконов безгранична. Настоящий интерес возник, когда я взял в руки карандаш и нарисовал своего первого дракона. Тогда он был "слепком" из различных частей тела разных драконов. Несмотря на его внешнюю ущербность, в тот момент я её не заметил и смотрел на него, словно заворожённый, где-то полчаса, не отрывая взгляда.

http://os1.i.ua/3/1/1646246_cc54fccb.jpg


Потом, на трезвую голову, я понял, что дракон с такой комплекцией никуда не годится - и стал рисовать дальше, больше. Освоил рисование в цвете, редакторы Corel, Macromedia Flash и Photoshop (в разной степени). В общем, стал самоучкой и привил себе хорошее хобби. И вот когда я стал лучше рисовать, всё стеснение исчезло. Сейчас я никому не дарю открытку, пока не нарисую на ней свежий рисунок. Дело ли тут только в рисовании? Возможно, изменился я сам.

В какой-то момент (в 2010-м или 2011-м году) я чуть было не забросил эту историю с рисованием. Что-то отбивало во мне тягу к чему-то новому: рисунки рисовались долго, а отсутствие фантазии лишало меня настроения. Новые рисунки были качеством хуже, чем предыдущие и казалось, что это был предел того, что я могу. Я терял много времени на всякую хрень и искал себе оправдания за неудавшиеся работы. Всякие мелочи отбивали во мне желание обучиться новому и самое неприятное - я думал, что уже поздно начал рисовать, и жалел, что не увлёкся этим раньше. Ничего, кроме драконов я не мог рисовать, и не хотел.

Поумнел уже чуть позже. Как ни странно, но этом мне помогло то чувство благодарности, те эмоции, которые я испытываю, даря своё творение, частицу себя, близкому или просто хорошему человеку. Неожиданную роль также сыграла моя же галерея драконов. Раньше я отбирал для неё всех драконов подряд, но потом я увидел среди кучи разбросанных изображений похожие почерки. И вот тут меня заинтересовали эти люди, художники, которые их сделали. Каждая их работа - это маленький шедевр: сочетание идеи, формы и атмосферы. Собирая их работы по крупицам в целые коллекции я выработал в себе новые критерии оценки качества работ и стал даже применять их к себе. А ведь всего-то нужно было - навести порядок в беспорядке. Это касается и собственных мыслейsmile

Сейчас мне 22 года. Не женат. Работаю.
Драконами сейчас увлекаюсь даже сильнее, чем в студенческие годы. Вот месяц назад купил себе "Книгу Драконов", автором текста и иллюстраций к которой является признанный любитель братьев наших чешуйчатых - Кируэло Кабрал! На украинском языке, причём) Очень классное содержание, хотя в некоторых моментах хотелось бы поспорить с автором.
За последний год ко мне вернулась тяга к рисованию. Возникло множество идей к воплощению, причём половина из них драконов вовсе не касается. В Фотошопе пока решил не рисовать: так до сих пор и не доделал свою новогоднюю картинку "Год Змея"




Вместо него я решил улучшить свои навыки работы на бумаге и сейчас нахожусь в поиске лучшего инструмента для передачи образов из своей головы на бумагу. Желательно, в цвете.

Теперь, когда эта тяга к творчеству заиграла во мне, становясь в противовес к привычным рабочим будням я осознал, насколько ценным является ВРЕМЯ. Особенно вчера, принимая душ после долго рабочей смены, когда и случился пресловутый "укус радиоактивной мухи". Знаете, даже просто гуляя по I.UА, не просматривая почтовой корреспонденции, сам не замечаешь, как прошло пару часов. То же самое касается и сайта deviantart.com, на котором я подолгу отыскиваю классные художества среди кучи бесполезного мусора. В общем, потихоньку нужно избавляться от интернет-зависимости. Опасная штука, хоть благодаря ней я и стал тем самым WalesDragonом, которого вы знаете)





Теперь, когда словесный поток подходит к концу, я хочу выразить свою искреннюю благодарность всем друзьям и подписчикам, которые посещают мою страничку. spasibo Прошу меня простить за то, что не буду отвечать на ваши комментарии к картинкам: я буду их читать и если какой-нибудь из них особенно понравится - с удовольствием отвечу. Между тем, драконья галерея будет работать в обычном режиме: мне ещё хочется стольким вас порадовать и удивить! Знаете, всё-таки драконы - очень зажигательные существа!ura


Сказание о Сапфировом Змее (часть третья)




                    Амаирий много пролетело прежде, чем случилось диво,
                    Когда Измир из мёртвых человека к жизни вырвал.
                    Мог отныне он крупицы духа своего в кого угодно заселять,
                    Тем самым духов Смерти к жизни снова обращать.

                    Растения засохшие расцветали вновь в его ладонях,
                    И забивались вновь сердца животных разнородных.
                    Люди павшие поодиночке вновь на ноги становились,
                    Но личности их не в полной мере обратно воротились.
                  
                    От деяний своих Измир нажил себе врагов в людском роду,
                    Разорвав священную и не подвластную им смерти череду.
                    Не раз двуногие убийцы рушили его со спутницей покой,
                    Тем самым погружаясь в смерти хладные объятья с головой.
                    
                    Врагов покойных змей, сбавив гнев, обратно духом оживлял,
                    И их сознанье повреждённое своей могучей воле подчинял.
                    Хоть Измир сильней желал драконов оживлять силою своей,
                    Жизнь вдохнул он скоро в собственных детей.

                    Заточённых в скорлупе, мать берёгла их пуще глаза своего,
                    В то время, как отец огнём созвал всех бывших мертвецов.
                    На град людской близ пропасти он рать свою пустил,
                    И в теченье дня всех жителей и зданья разгромил.

                    Стали бояться люди тех земель и оживителя-дракона,
                    Со сторожившей его ратью человеков возвращённых,
                    В безопасности с тех пор росли дракона синего потомки:
                    Не зная одиночества и испытания угроз жестоких.

                    Мудростью своей отец делился с ними через письмена,
                    Которые им завещал сберечь на будущие времена.
                    Слух о змее-исцелителе, меж тем, рассеялся по стаям,
                    И порой за помощью к нему драконы прилетали.

                    Измир им не отказывал ни разу, дело своё зная,
                    Подчас на время свои владенья покидая.
                    Однако дух свой Жизни почти он полностью раздал,
                    И к лечению всё чаще вновь к растеньям прибегал.

                    Днём одним дракончиков его тяжёлая настигла хворь,
                    И лишь воздействием касаний отец их излечить не смог,
                    Но вспомнил о целебных травах на острове неподалёку,
                    И отправился за ними во мгновенье ока.
                    
                    Его отлёта тихо поджидали скрытые в листве вояки -
                    Люди с щитами, копьями, мечами, без тени страха.
                    Они были детьми изгнанников из града сокрушённого,
                    Которые в дружину собрались, возмездьем вдохновлённую.

                    Едва Измира очертания за горизонтом скрылись,
                    Как орава злобных воинов на остров в брод пустилась.
                    Оживлённые вояки без влиянья змея сознаньем одурели,
                    И выстоять пред ними долго не сумели.

                    Зийреста не могла детей забрать, угрозу заприметив,
                    Отчего Измира духом воззвала, зная, что тот ей ответит.
                    Змей сапфировый услышал её зов в своём сознаньи,
                    И домой скорее устремился, не ощущая расстояний.

                    Тем временем Зийреста гнев на врагов обрушила сама,
                    И многих истребила, случайно взглядом не поймав,
                    Как в пещеру кто-то ловко мимо пламени её пробрался,
                    Туда, где дети беззащитные в лечении нуждались.

                    Бросилась она домой, и убийцы следом все за нею.
                    За ними устремился и Измир, едва остров свой заметив.
                    Со всех он сил кричал, собой пытался их отвлечь,
                    Но так никто и не услышал его исчезнувшую речь.

                    К семье разгневанный дракон нёсся огненной волной,
                    В пещерных залах разобравшись с оставшейся толпой.
                    Последним пал детина с копьём в руках застывший,
                    Драконицы лазурной сердце глубоко пронзивший.

                    Остыл Измира пыл, и охватило его горе:
                    Лишился он важнейшей поддержки и опоры.
                    Её обняв, не мог найти дракон найти себе покоя,
                    Пока вдруг не услышал голоса за её спиною.

                    Деток трое в целости, хоть не в добром здравьи,
                    К отцу прильнули вместе с сердца замираньем.
                    Прочувствовав в себе их радость и печаль,
                    Змей с мыслями собрался и на лапы твёрдо встал.

                    Зийресте он прижёг все раны и избавил тело от копья,
                    Приглушил касаньем боли дочери и сыновьям,
                    Затем им повелел его оставить с избранницей наедине,
                    Где Измир прилёг к ней рядом, будто оба они были в сне.

                    Не прошло десятка дня, как рык из зала их раздался,
                    На который спешно змеев молодняк сбежался.
                    На детей, с трудом пытаясь с места встать,
                    Живым взглядом пристально смотрела их родная мать.

                    Но в глазах оранжевых сквозь радость виделась печаль:
                    Измир, под крылом её лежавший, больше не дышал.
                    Добился цели он, сумев разжечь в драконице дух вновь,
                    Ради которой своей жизнью был пожертвовать готов.

                    Вернув Зийресту из забвенья, змей явился ей во сне,
                    И поведать о лекарстве детям пред исчезновением успел.
                    Задание Измира исполнила она в теченье дня того,
                    А затем в пучине моря оставила избранника навеки своего.

                    Наследники сапфирового змея вскоре излечились,
                    И, повзрослев, в обитель стаи синей устремились.
                    Поодиночке три дракона в общину прибывали,
                    Где вместе с новою семьёю вместе поживали.

                    Никто не знал об их происхожденья тайне:
                    Они со всею стаей обучались и охотились на равных.
                    Со временем хитрейший сын Хлезгир оброс влияньем,
                    И в возрасте на редкость молодом, возглавил стаю.
                    
                    Узнав о том, Зийреста вновь явилась в прежний дом,
                    Где с детьми она пред стаей рассказала обо всём.
                    Возмущению драконов синих не было предела,
                    Но семью Старшего пред ним они тревожить не посмели.
                    
                    Хлезгир донёс до всех отцом внесённый вклад,
                    И словом твёрдым изменил незыблемый Уклад.
                    Своим примером он отцов в их мненьи переубедил,
                    Преемственность семей драконьих навеки сохранив.

                    Спустя долгие года мечта Измира воплотилась:
                    И узы кровные родителей с детьми восстановились.
                    Окрепла с поколеньями община змеев и перестала стаей быть,
                    Сумев пред стаями иными первым кланом себя объявить.

                    Свою мудрость змеи синие сковали в письменах безмолвных,
                    Начертанных по залам в пещерах потаённых.
                    И были там два символа, которые Измир на себе отметил:
                    "Дух несокрушим" - своими пальцами зажав их после смерти.
                    
                    
                     
         Если вы прослушали это сказание вместе с Агнаром в красивом исполнении потомка Сапфирового Змея, значит, пора возвращаться обратно в обитель Синего клана. Возможно, полдень уже наступил.





         Написание этого сказания далось мне непросто, и я не удивлюсь, если читатели найдут множество логических нестыковок в нём. Наверное, в желании их устранить я и растянул его написание почти на всё лето. Сюжетные повороты, в том числе и ключевые, приходилось менять множество раз, а многие вещи мне было сложно разжёвывать в поэтическом формате сказания. О распределении литературного времени на многие события и вовсе говорить не приходится. 

          Авторские примечания (для особо любопытных):

          - изначально Измир должен был страдать немотой с рождения, но потом я решил, что в "ОбЗике" и сказаниях слишком много врождённых драконов-инвалидов и переиначил её происхождение;

          - план Старшего Синей стаи по избавлению от потенциальной угрозы, в виде Измира, не предусматривал лишение последнего речи. Старший хорошо знал об одичалом драконе, который убил первого прилетевшего за ним змея, а второго убить не успел, оставив на память множество болезненных шрамов. Поскольку Измир отличался строгой исполнительностью, предусматривалось два варианта развития событий: либо он будет убит одичалым драконом, либо Измир убьёт того. Во втором случае Старший получал возможность избавиться от соперника изгнанием из стаи (убийство сородича у драконов считалось и до сих пор считается одним из непростительных преступлений)

          - зачем дракону, лечащему одним прикосновением, даже не жертвуя частью своего духа, нужна была целебная растительность? С одной стороны, Измир использовал растения для того, чтобы подсознательно отследить (через касание) механизм борьбы организма с болезнью; с другой стороны, в них содержались вещества, которые организм больного не мог ни при каких воздействиях вырабатывать для борьбы с болезнью. Можно сказать, что принцип целительных способностей Сапфирового Змея заключался в его манипуляции над организмами, заставляя их самих бороться с недугами (чему поспособствовал пробуждённый в полной мере дух). Полученные им знания впоследствии позволили Синей стае опередить всех остальных драконов в развитии знахарства;

          - зачем жители города сбрасывали людей с обрыва? Вероятно, так они приносили жертвы богам или избавлялись от врагов, не желая их хоронить. Сжигание же ямы мертвецов, возможно, было связано со свирепствовавшей в то время эпидемией;

          - дух Жизни (то же, что и просто "дух") - это источник жизни и могучих способностей драконов. С исчезновением духа дракон умирает, равно как со смертью дух растворяется в бесконечности. Однако, по преданиям, при определённых условиях после смерти существа, его дух улетучивается не полностью и привязывается к останкам. Он называется духом Смерти - отголоском жизни, скованном в мёртвом теле. По этой причине Измир не мог вернуть к жизни кого попало, но к его счастью, этого хватило для армии зомби-телохранителей;

          - покорность и воля оживлённых воинов в огромной мере зависели от психологического и духовного влияния Сапфирового Змея, потому, чем дальше улетал их хозяин, тем бесполезнее они становились в бою со здоровыми людьми. Так что, они служили, скорее, обыкновенным пугалом для слабовольных людей, пока в тишине и покое росли дети Измира;

          - почему личность Зийресты вернулась в полной мере после её смерти? Этому есть сразу несколько причин. Пока могу назвать две: часть духа драконицы уже жила в Измире, и спутник просто вернул его ей; присутствие детей, в которых текла её кровь, сказалось на скором восстановлении;

          - как Зийреста нашла Измира спустя месяцы расставания? Однажды она пролетала мимо стаи, которую не так давно перелечил Измир, и, разговорившись с инокровными драконами, узнала о том, что один из них видел, в каком направлении Измир покидал стаю. Надо сказать, логово этой стаи находилось в паре дней лёта от острова Сапфирового Змея;

          - Хлезгир больнее всех пережил смерть отца, и, узнав о традициях стаи и подлости Старшего, решил любой ценой смести его с места. Как известно, он пришёл к власти благодаря своей хитрости, однако лишь единицы знают, что этому поспособствовал его дед, Гзелехр, узнав в драконе с сапфировой чешуёй своего родственника. У него были свои причины ненавидеть Старшего, и краткое упоминание о нём при побеге Измира - крохотная отсылка к ним;

          - прозвище "Сапфировый змей" Измир получил ещё при жизни, благодаря оттенку своей чешуи. Так его прозвали драконы из упомянутой ранее стаи, когда тот не мог произнести своё имя. Змеем с большой буквы (вернее, Великим змеем) он стал спустя примерно тысячу лет после смерти, когда у всех драконов на устах звучало имя одного, вернее, не совсем не менее выдающегося дракона из иного клана. Об этом я напишу позже, в другом сказании.

Сказание о Сапфировом Змее (часть вторая)


http://s019.radikal.ru/i618/1407/0b/0c26a79a7532.jpg




                    Не находя себе покоя, змей раненый вернулся в земли стаи,
                    И пред пещерою своею рухнул, на пару дней сознание оставив.
                    По пробуждении его змей Старший ожидал,
                    Который к тому времени о всём случившемся прознал.

                    Свирепым тоном у лежавшего Измира он спросил,
                    За что потомка стаи жизни тот лишил.
                    В ответ Измир, разгневанный злословьем,
                    Пасть раскрыл, но вместо слов закашлял кровью.
                    
                    При всём желании не мог он пользоваться речью,
                    А жестами нелепо было Старшему перечить.
                    Окружённый стаею собравшейся он испытал позор,
                    И прикусив язык свой, молча слушал приговор.

                    С дня того Измир лишён был навсегда надежды,
                    Возглавить стаю, которой был он верен прежде.
                    Неведомо, как жизнь его сложилась бы с тех пор,
                    Не заметь он Старшим брошенный ему коварный взор.

                    В тот миг в Измира мыслях наступило проясненье,
                    И замысел он злобный разглядел за лицемерьем:
                    Его в ловушку заманили, дабы с пути подальше увести -
                    И от разгадки этой изнутри его от гнева начало трясти.

                    Безмолвный змей в порыве хотел на Старшего напасть,
                    Пока Зийреста не вмешалась, сомкнув ему оскаленную пасть.
                    Гнев с глаз сошёл, но он никак ещё не мог восстановиться:
                    Ему теперь средь стаи было сложно находиться.

                    Никто не мог его услышать, и, уж тем более, понять:
                    Лишь Зийресте удавалось в трудный день его приободрять.
                    После случая того Измир не мог взглянуть в глаза ей снова:
                    Навек не суждено было ему исполнить данное ей слово.

                    Следующей ночью тихо, под покровом мрака,
                    Измир покинул стаю, ради всех драконов блага.
                    В полёте он с Гзелехром случайно повстречался,
                    И с ним мирно, как с отцом, безмолвно попрощался.

                    Избрал себе Измир бескрайнюю дорогу приключений,
                    В которой собирался он найти для горла своего леченье.
                    Во множестве краёв змей сапфирокрылый побывал,
                    В поисках целебных трав и минералов, о которых знал.
                    
                    На пути своём однажды он ночлег на острове нашёл,
                    И уют пещеры тамошней ему отлично подошёл.
                    Однако не успел дракон в сон погрузиться свой,
                    Как услышал крики он с земли большой.

                    Доносились они с города прибрежного людей,    
                    Который был усеян множеством огней.
                    Себе подобных жители несли под громкий возглас,
                    И бросали со скалы в укрытую тьмой пропасть.

                    Когда народ затих и разошёлся по домам,
                    Лёгкий ветер оседлал Измир и скоро оказался там.
                    На дне той пропасти увидел множество он тел,
                    Которых к жизни вновь никто вернуть бы не сумел.

                    Царивший там дух Смерти ощутил он всем нутром,
                    Настолько, что едва не задохнулся в нём.
                    Внезапно отголосок жизни змей учуял средь прохлады,
                    Словно тухлый огонёк, не видимый для взгляда.

                    С обострённым чувством Жизни дух Измир искал,
                    Пока из груды плоти полуживого человека не достал.
                    Забрав его с собой, дракон отправился в пещеру,
                    Где, все увечья осмотрев, состояние его проверил.

                    Раны змей прижёг и вправил переломанные кости,
                    А позже дичи он принёс не способному к охоте гостю.
                    Уложив его ко сну, Измир провёл над ним ладонью,
                    Чувствуя, как Жизни дух того справлялся с болью.

                    Долго змей безмолвный присматривал за человеком,
                    Пока всей сущностью своей в сознании искал ответы,
                    На загадки духов Жизни, заключённых в каждом,
                    Чтобы залечить все повреждения свои однажды.

                    Вскоре стал он ощущать сердцебиение чужое без касанья,
                    И находить на теле точки, на органы имевшие влиянье.
                    К времени тому оправился двуногий и набрался сил,
                    После чего Измир его куда подальше отпустил.

                    Тем же днём решил себя на острове он заточить,
                    Дабы знанья обретённые в спокойствии переварить.
                    Сжигая ночи в пробах на себе дракон добился просветленья,
                    И обрёл неведомые прежде целебные уменья.

                    С лекарствами их пробуя в сочетаньях всевозможных,
                    Добился быстрого исчезновения он повреждений кожи.
                    Даже кровью змей совсем уже не кашлял при рычаньи,
                    Но говорить, как прежде, мог он лишь молчаньем.

                    Отчаявшись вернуть свой голос вновь Измир собрался,
                    И, оставив заточенье, куда глаза глядят, подался.
                    В пути искал он тех, кто в помощи его нуждаться мог,
                    Чтобы извлечь из встреч полезный для себя урок.

                    Вскоре змею синему удача улыбнулась,
                    Когда дракон из иной стаи ему случайно подвернулся.
                    На гребеньев сотню поднял тот истошный стон,
                    Из-за хвори острой, произошедшей с животом.

                    Измир учуял отравление, едва касаясь тела,
                    И боль дракону затушил, на духа Жизни повлияв умело.
                    Под впечатленьем незнакомец Измира отблагодарил,
                    Но ответа не услышав, к своей стае проводил.

                    В чужом роду с прохладою приняли несговорчивого змея,
                    Но до поры, до времени Измир все опасения развеял:
                    Всем, в ком он духом выявлял растройства,
                    Залечивал любые хвори, устраняя беспокойства.

                    Вдоволь пробыв там, от стаи он расположения добился,
                    И постепенно со своим изъяном жить смирился.
                    Никто его не понимал, но дракон беды не видел в этом:
                    Так как более ни перед кем он не держал уже ответа.
                    
                    Со временем Измир истосковался жить в здоровой стае,
                    И тогда он пред собой цель невозможную поставил:
                    Всех возможностей своих раскрыть пределы,
                    Чтобы разжечь дух Жизни в мёртвом теле.
               
                    Чужую стаю скоро он, как и свою, покинул тайно,
                    Вернувшись к вольному полёту над землёй бескрайней.
                    Измир для своей цели при смерти существ искал,
                    И о месте их скопленья он давно уже прознал.

                    Вернувшись к пропасти прибрежного селенья,
                    Змей дожидался жертв, укрывшись в тени.
                    Но не людей он дух учуял первым среди смерти,
                    А дракона, которого над островом потом заметил.

                    Подобно призраку летел тот над Жемчужным морем,
                    Но Измирову пещеру заприметив, вдруг полёт ускорил,
                    Её хозяин отправился за незнакомцем вслед,
                    Пока в пещере не увидел чешуи знакомый цвет.

                    С лазурной чешуёй пред ним драконица застыла,
                    Красоту которой спустя время не забыл он.
                    "Зийреста!" - он хотел сказать, но не издал ни звука:
                    Не надеялся её узреть после долгих дней разлуки.
                    
                    На спутника она рассержена была, но не держала зла,
                    И после игр взглядом крылом Измира обняла.
                    Множество ночей с его отбытия она не спала,
                    Пока среди земель бескрайних его следы искала.

                    С тех пор не позволял Измир оставаться ей одной,
                    В пещере вместе с нею находя себе покой,
                    Но ничего своей он спутнице не говорил,
                    О деле, жизнь которому он посвятил.

                    По ночам, когда Зийреста мирно спала,
                    Измир летел к засыпанному трупами провалу, 
                    Но третьи сутки ещё даже не прошли,
                    Как пропасть мрачную вдруг люди подожгли.

                    Ночью летней пламя очень быстро разгоралось,
                    В своём потоке жизнь и даже смерть стирая.
                    Измир не мог поделать ничего, лишь ждать,
                    Пока в огне все Смерти духи будут исчезать.

                    Однако, в треске пламени он шепот их услышал,
                    Взирая на огня узоры, без конца взлетавших выше.
                    Проникаясь слушаньем, до тления он самого сидел,
                    Пока к рассвету к себе в укрытие не прилетел.

                    Три дня проспал Измир после этой ночи,
                    А по пробуждении он предельно был сосредоточен:
                    Зийресту жестом потребовал себя не отвлекать,
                    И принялся на теле своём что-то начертать.

                    Когтями острыми змей впивался в прочные пластины,
                    Письмена извилистые нажимом начертая сильным.
                    Исцарапал он себе всю шею, брюхо и рога кривые:
                    Все пойманные звуки обратив в символы резные.

                    Когда спутнице Измир свой новый лик явил,
                    Он первым знак воды живительной безмолвно пояснил.
                    Затем за словом слово он показывал ей письмена,
                    Пока в конце не задала вопрос она.

                    — Из-за слова данного меня тогда оставил ты?
                    Измир не смог всё рассказать ей сразу из-за немоты.
                    Лишь символом ответил "да", на что Зийреста заявила ясно:
                    — Забудь о том. Ничто над нами впредь не будет властно!

                    В тот день их чувства разгорелись с новой силой,
                    И духи их сплелись между собою в пламени неугасимом.
                    А ночью встретилась во сне, как наяву, драконов пара,
                    Где препятствий мира Тверди они вдвоём не знали.

                    В царстве снов Зийреста от Измира ясно услыхала,
                    О странствиях его после попаданья к Старшему в опалу.
                    Затем он с лёгкостью значенья символов своих поведал,
                    И рассказал о деле, которому стал одержимо предан.

                    В ответ ему избранница, не ведая, частицу духа подарила,
                    Пробудив в Измире непостижимые сознанью силы.
                    Дракона озарило, хоть не мог промолвить вслух он:
                    Нельзя было из смерти жизнь создать без Жизни духа!



   http://s020.radikal.ru/i711/1407/9f/320971ef060d.jpg

Сказание о Сапфировом Змее

             Вот и настал тот день, когда я добрался до истории первого из Великих (или Драгоценных) Змеев из мира "Обсидианового Змея". Тавтология?




Сказание об Сапфировом Змее


                  

                   В давно минувшие века, когда сказаний ещё не было у змеев,
                   Мир покорялся только тем, кто в силе превосходство ведал.
                   Других же ожидала участь жертвы - по первобытному закону,
                   По которому с времён Забвенья жили поколения драконов.
     
                   Своих детей драконий род растил вдали от дома,
                   Оставляя их наедине среди опасностей природы неведомых.
                   Не помня ни семьи, ни рода, затерянные в глушах Тверди,
                   Доверяясь лишь врождённому чутью, они боролись с смертью.

                   Два десятка лет дракончики без устали вели охоту,
                   Развивая свои навыки в любой среде, в любую непогоду.
                   Только истинным драконам это испытанье поддавалось,
                   И пред силой их враги все в пепел обращались.

                   Таким же был с сапфировыми крыльями синий змей,
                   Выросший в краях, в которых почти не было дождей.
                   В пустыне он оставлен был, не научившись даже крыльями махать,
                   Без всяких знаний и подсказок, среди безводья выживать.

                   Одной надеждой жил дракончик до того, как отыскал ручей,
                   На дне затерянной пещеры, спустя аж пару дней:
                   Надеждою увидеть вновь едва запомненный им лик,
                   Родителей своих, пока в безумьи одиночества не стал он дик.
                   
                   Одно воспоминанье, как сокровище, хранил он все те годы,
                   Выживая и наращивая силы посреди безводья.
                   Обострились змея чувства после длительных голодных мук,
                   И стал он сквозь преграды ощущать животных Жизни дух.

                   Со временем дитя драконье отыскало в себе силы,
                   Чтобы раскалённую пустыню навсегда покинуть.
                   Сквозь бури из песка прочь оно оттуда рвалось,
                   Пока вдали зелёные макушки его глазам не показались

                   За горизонтом отыскал дракончик край совсем иной,
                   Покрытый реками, лесами и сочною травой.
                   По ней, в своём числе теряясь, гуляли стаи разной дичи,
                   Среди которой юный змей легко мог отыскать себе добычу.
                   
                   На тех просторах не было иных драконов - только он один:
                   Не имевший равного себе, над живностью над всею властелин.
                   На покой его не посягали, не знал отказа он ни в пище, ни в питье,
                   И предаваясь благам, отправлял он дорогую себе память в забытье.

                   Сытое бытьё оседлого дракончика недолгие года продлилось,
                   И подошло к концу, когда следы иного змея в его владеньях появились.
                   Тем же днём охотник молодой чутьём пришельца отыскал,
                   И столкнулся морда к морде с ним в тени зелёных скал.
                   
                   Незнакомцем оказалась юная драконица с лазурным переливом чешуи,
                   Которая, найдя его следы, сама искала встречи с ним.
                   Два синих родича один другого долго взглядом изучали,
                   Однако ни в рычании чужом, ни в жестах ничего не понимали.

                   По разным сторонам в безмолвии разлетелись оба змея,
                   Но упустить друг друга из виду себе они позволить не посмели.
                   Не прошло и суток, как пути их вновь пересеклись уже на водопое,
                   Где живительной воде отыскали они общее по звуку слово.

                   С теченьем дней они всё больше находили общих слов,
                   И скоро змей оседлый разделил с драконицей подземный кров.
                   На рождённом вместе языке услышал от неё он о пути далёком,
                   Который с малых лет проделала она к семьи своей истокам.

                   За долгие года она сородичей найти почти утратила надежду,
                   Отчего боялась упустить из виду змея, незнакомого ей прежде.
                   Ради него свой путь драконица прервала -
                   Находясь с ним вместе, другого больше не желала.

                   Узнав об этом, синий змей поднял ей сложенные крылья,
                   И решил помочь ей в деле, о котором сам успел забыть он.
                   С наступлением зари в полёт отправилась драконов пара,
                   Пересекая земли лютого мороза и неистового жара.

                   Поиски продлились долго, но искателям удача улыбнулась,
                   Когда дракону синему случайно дичь обугленная подвернулась,
                   В краю прохладных гор, среди заснеженных вершин,
                   Отчего в своём порыве стал юный змей неудержим.

                   С вершины на вершину он перелетал, оглядывая всё вокруг,
                   Пока среди долин затерянных не повстречались ему вдруг,
                   Крылатые создания, подобные ему, воду пившие с ручья,
                   На телах которых красовалась синим блеском чешуя.

                   Драконья стая сородича встречала с миром,
                   И, приняв в свой круг, его решила величать Измиром*.
                   Спутнице его, прибывшей следом, также отыскали место,
                   За чешую лазурную её прозвав Зийрестой.
                  *Измир в переводе с драконьего "Покоритель гор" 
                   Средь рода жизнь двум путникам пришлась по духу,
                   Хоть и язык, звучавший там, был непривычен слуху.
                   Однако, речь драконов стаи они скоро переняли,
                   И, говоря со старшими, их мудрости-порядки изучали.

                   Молодой Измир охоты мастерство лучше всего запоминал,
                   Но в совершенствии себя он до последней капли пота изнурял.
                   Истощённый змей всегда к ручью близ лежбищ стаи возвращался,
                   Где, с головою погрузившись, водой живительной он насыщался.

                   Однажды, рядом с ним на водопое стал другой дракон из стаи,
                   Отражение которого Измир заметил, воду попивая.
                   В потоке искажающем оно уж очень на него было похожим,
                   По внешности и цвету, словно змей тот был Измиром тоже.

                   Хоть лик его гораздо старше был на самом деле,
                   Глаза дракона юного со временем знакомый взгляд узрели:
                   Тот самый взгляд, завпечатлённый в памяти ещё с нелётных лет,
                   Незадолго до того, как оставил он в пустыне первый след.
          
                   — Отец... - с сердечным трепетом Измир промолвил.
                   — Я знаю, это ты. Твой лик я все годы расставанья помнил!
                    Старший змей от слов его в недоумении скривился,
                    И, не сказав ни слова, прочь подальше удалился.

                    — Зачем меня ты умирать в пустыне бросил? - кричал Измир вдогонку:
                    — Нет иного в свете зверя, который своего оставил бы ребёнка!
                    Внезапно, змей, названный отцом, остановился и вернулся к сыну,
                    Где, схватившись за его рога, с хрустом изогнул их сильно.

                    Измир, за них вцепившись, скорчился от боли,
                    В то время, как дракон пред ним со злобою промолвил:
                    — Обознался ты, дурной сородич, - я не в силах здесь помочь.
                    Пока тебе не стало худо - убирайся от меня ты прочь!

                    Отцу противиться у молодого змея силы не нашлось,
                    И покинул он ручей, пока чего похуже не стряслось.
                    После случая того Измир решил найти ответ,
                    Почему детёнышам драконьим в стае места нет.

                    Обратился он к дракону, старшему над всеми,
                    Голосом которого глаголило всё племя.
                    Покрытый гребнями из перепонок Старший синий змей,
                    Выслушал Измира и поделился с ним он мудростью своей.
                    
                    Поведал он об испытании природой, известном с незапамятных веков,
                    О потомстве, оставляемом родителями среди неведомых врагов,
                    О том, что лишь ему были известны места оставленных детей,
                    Которых, спустя годы, должны были вернуть на место родины своей.

                    Измиром Старший Синей стаи был несказанно впечатлён,
                    Ведь, отказавшись от оседлости, тот стаю отыскал своим путём.
                    Однако, сам Измир от услышанной им речи злобою охвачен был,
                    И, боль прочувствовав в рогах, он у Старшего спросил:

                    — Коль знаете вы всё, то знаете, откуда родом я?
                    В ответ лишь Старший промолчал, удивленья не тая.
                    — Я - сын Гзелехра, оставленный средь Жаровных песков,
                    И он об этом знал, - сказал Измир, указав на сгиб своих рогов.

                    — Чего ты добиваешься, дитя? - мрачно Старший огласил вопрос.
                    — Хочу, чтобы потомок змеев крови с родителями вместе рос.
                    Чтобы знания детьми черпались с ранних лет,
                    И не важно, будут избраны они природой или нет!

                    — Не тебе о том судить! - рассерженно змей старший прорычал:
                    — Наш уклад взрастил сильнейший род на свете с времени начал!
                    — Уклад сей жив, пока над стаей старший не решит иначе, -
                    Сказал Измир: — Среди других его слова сильней гораздо значат.

                    На этом выражении их разговор достиг конца,
                    Старший стаи с той поры стал зол не дерзкого юнца:
                    Потаённые намеренья узрел он в тех словах,
                    И подтвержденья им рождались в Измира сделанных делах.
                    
                    Змей юный находил себе поддержку среди ровесников из стаи,
                    Охотясь с ними вместе и в трудностях различных помогая.
                    Наращивая силы, возмужал Измир, стал драконом статным,
                    И пред желанием своим всё меньше знал преград он.

                    Хоть с Зийрестою он жил под общим каменным покровом,
                    Потомства не было у них из-за данного им слова:
                    Лишь возглавив стаю мог Измир уклад драконий поменять,
                    Чтобы связь с детьми своими в будущем не потерять.

                    Между тем заданья Синей стаи исполнялись им смиренно,
                    И уладить дело новое отправился он без сомнений.
                    В полёт Измир пустился на поиски сородича с иного края,
                    Которого оставили на испытание родители из стаи.
                    
                    Со слов Измир отчётливо запомнил все его черты,
                    Однако места поиски на деле оказались непросты:
                    Дракончик должен был расти среди лесов вечнозелёных,
                    Но вместо них искатель встретил вид земель испепелённых.
                    
                    Долго змей искал сородича средь выжженых лесов,
                    Пуская в разных направленьях свой громогласный зов.
                    Ответа не было, но чутьё своё он не сбавлял,
                    И вскоре посчастливилось ему найти убежище средь скал.

                    В ущелье мрачном, усеянном костьми вокруг,
                    Измир хозяина его искал, пока случайно не заметил вдруг,
                    Как на него из-за угла набросился в неистовом порыве,
                    С диким взглядом взрослый змей, с чешуи отливом синим.

                    Отразив умело нападение, Измир узнал искомого дракона,
                    Однако с яростным созданьем договориться было невозможно.
                    Противника к земле прижать старался он в жестокой схватке,
                    В то время, как в него впивались когти мёртвой хваткой.

                    Бой был безжалостным - друг друга не жалели оба змея:
                    Измир в безумие скатился, когда ему до горла разодрали шею.
                    Он, кровью кашляя, в неистовстве ударил со всех сил,
                    Да так, что тот удар дракону дикому все зубы раздробил.

                    На твёрдый камень рухнул змей безумный без сознанья,
                    Пока Измир, от боли скорчившись, испытывал страданья.
                    До самого заката он, за горло ухватившись, ждал,
                    Когда враг его проснётся, но тот всё не вставал.

                    Не мог сказать Измир ни слова, но и без зова скоро понял он,
                    Что не вернётся в стаю больше ей покинутый дракон,
                    Что на том же месте мог лежать он, как дикарь,
                    Одержимый выживаньем, словно в угол загнанная тварь.
                    
                    Победитель над природою не знал своей награды,
                    Бездумно подчиняя себе всё, как будто так и было надо.
                    Таких, как он, на свете было больше - Измир не сомневался,
                    И той же ночью сокрушить Уклад он вновь себе поклялся.
                    
                    
                    http://s020.radikal.ru/i711/1407/9f/320971ef060d.jpg