Я завжди був впевнений, що і серед москалів трапляються розумні люди.Один з них письменник Вікрор Єрофєєв. Ось його розмірковування стосовно імперскої суті руского.
Ко мне в гости приходит человек, милый,
бородатый русский человек, не совок, скорее художественная натура,
блогер, который много путешествует по свету, у которого просветленные
голубые глаза, который хорош собой, и вот, доверительно жмурясь от вина и
удовольствия жизни, он мне говорит:
— Франция — это провинция России.
Остановись, разум! Я с ним не спорю.
Провинция так провинция. Передо мной нормальный русский империалист. Не
первый и не последний. В нем есть такая зрелая империалистическая
бацилла. Отрастил! Он уверен, что мы лучше всех, лучше Франции, Америки и
всех остальных держав. Он уверен, что все эти страны должны нам служить
или даже прислуживать, стоять на задних лапах перед нами, а мы будем
над ними посмеиваться. В конечном счете мы их всех завоюем. Мы к этому
генетически готовы.
Исторически мы принадлежим к натуральным,
естественным завоевателям, человеческим хищникам, которые в порядке
вещей завоевали все, что было вокруг нас. Мы завоевали Казань. Мы
завоевали Астрахань. Мы завоевали Сибирь и Дальний Восток. Мы завоевали
Крым. Мы присоединили к себе Польшу. Финляндия? Тоже наша! Мы
распространились на все стороны света. Мы бы могли идти и дальше. Не
только Аляска, но и Гавайи могли бы существовать под русским флагом. Не
только Крым, но и Константинополь мог бы быть наш, если бы вместо
революции 1917 года мы бы остались союзниками Франции и Англии. Но с
Константинополем не удалось, однако мы спокойно сожрали после Второй
мировой войны половину Европы, а если бы могли, сожрали бы и Париж,
Афины, Рим.
Откуда у нас такое имперское чувство? Ведь
даже традиционные имперские государства, вроде Англии, готовы были
поглощать недоразвитые территории Азии и Африки, неся им собственное
просвещение, а мы бесстрашно насаждали всем самих себя, свою идеологию,
то православно-монархическую, то коммунистическую, и когда нужно было
уничтожать побежденного врага, ни один мускул не дрогнул. Так мы
расстреливали польских офицеров в Катыни. И теперь тоже не особенно
жалко их. И не только их. Не жалко и, кроме того, неприятно, когда к нам
лезут с требованиями объяснить, зачем мы их расстреляли. Расстреляли,
потому что мы имеем право всех расстрелять, включая самих себя. А если
самих себя мы расстреливали и, возможно, еще и будем расстреливать, то
почему мы должны отчитываться о расстрелах совсем чужих нам людей?
Этот врожденный, подкожный, совершенно
бессознательный империализм наших людей с особой страстью проявился в
деле возврата к нам Украины. Мы все убеждены, что Украина — это наша
краина и что ее отделение от нас было великим недоразумением и нуждается
в коррекции. При этом мы даже не скрываем наше чувство превосходства
перед нашим младшим братом, украинцем, или, скорее сказать, хохлом. Мы
его зовем к себе как заблудшую овцу, и, когда эта овца к нам вернется,
эту овцу нужно будет как следует взгреть. Эта веселая убежденность в
том, что независимая Украина — только временное недоразумение,
пронизывает практически все наше общество, и никто не задумывается над
тем, что хохлам такое может быть не по душе. Мы не думаем про чужие
души. Мы не думаем про души Кавказа, Средней Азии и Украины. Мы не
думаем про души народов Балтии, потому что они тоже по странной
случайности оказались бесхозными. Мы приберем всех к рукам. Наш
имперский микроб остается с нами на долгие годы. Если не навсегда.
Откуда взялся этот имперский микроб, который
гуляет по русской душе? Было бы странно считать, что Петр I вместе с
идеей империи принес нам имперские амбиции. Они были и при Иване
Грозном. Они существовали как возможность передела земель и идеологий в
период татаро-монгольского ига. Мы были подвижны в наших мечтах покорить
чужих и неверных; мы остаемся и сегодня подвижны в своих имперских
желаниях.
Возможно, что сегодня мы не такие страшные.
Возможно, что сегодня наш подкожный империализм работает против нас так,
что от нас с ужасом бегут в Европу все кто могут на территории бывшего
Советского Союза. Мы становимся не страшны, но смешны. Имперские амбиции
работают против России. Имперский микроб разрушает российское будущее.
Но все равно:
— Франция — это только провинция России.
И даже не смейте спрашивать почему.
http://kommersant.ru/doc/2314749