Когда человек становится статистикой - это гнусность, когда человек становится единицей - это грусть...(с) пьяный бред сегодняшний




© Mike911

Мой дом - это высокое шестнадцатиэтажное здание с одним подъездом, похожее на беременный шкаф с четырьмя лапами. Его народонаселение изначально сформировалось таинственным и загадочным образом благодаря Списку еще в давние времена полумифического "эсесесера". В дальнейшем, основную роль во всех изменениях происходящим с Домом сыграло его географическое положение, поэтому прежде чем перейти к истории культуры быта и бытовой социологии, а также другим интересным для широкого круга жителей событий и их взаимосвязей, я расскажу немного о нем.
    Этот Дом, построенный в конце 70-х, изначально стоял, что называется, на отшибе самого далекого в городе отшиба, куда из общественного транспорта доходили только автобусы и изредка, спьяну мог заехать таксист, так что улицы были тихие, спокойные, а вокруг раскидывались полезные для легких хвойные леса. Естественно, что поселили там инженеров, учителей и разных ученых, которым особенно нужна для отдыха тишина и отдаленность от пролетарского буйного духа, заполняющего тысячи коммуналок и общежитий по всему городу. Хотя ученые бы и согласились на новый дом где-нибудь поближе, но учитывая их давным давно известную скромность, было ясно что хвойный лес, полный муравьев и песка(на котором можно было чертить тут же подобранной палочкой геометрические фигуры) является для них неотвратимой необходимостью. Шли годы, город разрастался, дичали интеллигенты, город рос все быстрее, а интеллигенты дичали все медленнее. В очередной раз доказывая, что все в природе стремится к равновесию. А уравновесились они, когда уже в конце 80-х, рядом с Домом построили метро. Это было время, когда могла показаться возросшая роль интеллигенции в вопросах гласности. Но этому попрепятствовало значительное одичание ученых, которое, с точки зрения статистики 126и квартир, подчинялось нормальному закону распределения. Собственно, именно на эту трудность указал математик Семен Семенович Сердюк, на первом собрании кооператива, набросившись с грязной тряпкой на своего соседа микробиолога Петра Петровича, который, по мнению первого, а еще вдобавок и всей кафедры научного атеизма, слишком редко моет корридор(вместо занявшегося бизнесом дворника) и ворует лампочки(вместо умершего проктолога)
- Ты слишком много на себя взял! - кричал Семен Семенович Сердюк, старательно натирая вонючей, слегка подгнившей тряпкой и без того багровое от попыток подняться лицо Петра Петровича. В то время как стоявший рядом психотерапевт Дырочкин, практикующий уникальную систему лечения нервных расстройств методом эмоциональной подстройки под влиянием всего этого шума, набросился на молодую аспирантку, нечленораздельно но страстно шепча ей самые красивые, с его точки зрения, моменты из психоанализа. Последствиями этого в высшей степени истерического собрания стал один развод,  одна свадьба, одно рождение и несколько приводов в милицию, а также, что не маловажно, полное сворачивание какой-либо гласности в нашем отдельно взятом Доме, а власть в свои натруженные руки взял случайно попавший в дом 50-летний шофер, занявший по результатам голосования собрании кооператива, должность председателя. Голосовали поднятием рук, но так как к тому времени лампочка была разбита бесновавшимся инженер-электриком Олександром Олександровичем Оленем(что было связано с весенним обострением), то когда мощный фонарь осветил сощуренные глаза окончательно дезориентированной интеллигенции и зычный голос без тени сомнений огласил свершившийся факт избрания, никто спорить к тому времени уже не хотел да и попросту не мог. А единственный способный на это Дырочкин, был занят личными делами.

продолжение есть





© Mike911

Держа за руку, слышу бой,
Что твое сердце рвет на части,
Мне не помочь тебе - он твой,
Хоть душу жжет припадок страсти

Я здесь, но я уже чужой,
И мои уши заполняет
Скрипящий злой "дурилы" вой,
Гарь тола глотку разъедает

Я здесь, но я уже чужой,
Погоны роли не играют:
Всяк перед смертью рядовой
Один, хотя мы гибнем стаей

Ты здесь - я там, сказав: "Прощай"
Последним прыгну на подножку,
Вперед к черте, на грань, на край
Под круглосуточной бомбежкой,
Долбежкой мыслей до кости,
Расчетов, страхов, ожиданий,
Путь тяжелей конца пути,
Смерть не больнее расставаний.
                           




© Mike911

Как умру - не хороните
За любимый мой компьютер
Тело посадите
Посадите и снимите
Гниенье по кадру
Да дорожку наложите
С песней отпадной
Стану я бессмертным
Живя на Ютубе,
Вызывая восхищение
Малолетней нуби....

                           



© Mike911

Слов нет,
И только за окном
Шум,
Берет
Да стакан с вином
Одно
в руке
Другое на голове и лишено смысла
Скисло
Что, как –
непонятно
Ночь
Мысли
Туманом ватным
Только на первый взгляд
вялым
Взяло,
Скомкало, кричало, швыряло,
Умоляло,
И смерти и
жизни
И водки и просветления
И любви и страха
Сомнения,
Как
у идущего на плаху
Дрожат руки,
Впиваются губы в крест
Толпа
волнуется, смеется,
Плюется, жует, отрыгивает,
Кто-то тискает, у
кого-то встает,
Кто-то увидел товарища – лезет, зовет
Мещане
толкаются, бурчат,
Втягивают пивные животики
Сморкаются, сопят.
Вдруг
чей-то взгляд
Человеческий, сострадательный
Палач грубо тянет
Пытаюсь
вглядеться внимательно
Вера в Бога вянет,
Едва успев
распуститься
Мне бы над этим посмеяться,
Но уже нет времени
Тянусь
туда
К размазанному слезами
Лицу,
Что-то шепчу.
Все... С
концами.





© Mike911

Через три недели начинается сессия. А мне еще очень много надо сделать, да и другие важные дела, поэтому здесь появляться наверное буду редко. Это если кому-то вдруг интересно.

Да, прикиньте, есть жизнь после интернета! Сначала правда слезятся глаза и все кажется слепящим и размазанным, но там есть живые люди. Но всех это как всегда очень волнует

Эта история началась... (Если вообще возможно говорить о каком-либо
начале, будь-то рождение человека, появление Адама с Евой или Большой
Взрыв) когда наш герой, мужественно пройдя период порчи нервов
окружающим с помощью чавканья, пускания слюней, дерганья за волосы и
обкакивания штанишек, оказался на втором курсе университета и принялся
портить нервы самому себе, так как от привычки отказаться не так уж
просто. В какой-то мере это похоже голод: когда нечего есть организму
приходится есть самого себя. Но он сражался. Сражался со всеми
физическими и даже какими-то другими законами, пытаясь стать
самодостаточным и идеальным супергероем. Концепция была проста:
требовалось всего-навсего прожить один идеальный день и воспользовавшись
принципом математической индукции начать проживать беззаботную
идеальную жизнь. Все было понятно и в теории не вызывало никаких
сомнений, преткновения начались с практики. Впрочем, к тому времени
Максим уже хорошо разбирался в практике, так как не раз бросал курить,
чтобы потом небрежно подкуривая «стрельнутый» у кого-то Парламент
уверять окружающих, что это просто эстетично, а никакой зависимости и
нет вовсе. Сначала борьба протекала в героическом одиночестве, затем
легкое раздражение начали проявлять окружающие и, как казалось, любящие
его люди. Но! Но! Это горькое слово, объясняющее то, что мы старательно
не замечаем, пока оно не бьет полбу. И одна из этих вещей – банальная
зависть. Что еще можно ожидать от людей, которые готовы накричать на
правильно питающегося сына, сожравшего 2 килограмма черешни, весь салат,
орешки и изюм, зато оставив остальным всю кашу, хлеб и даже сливочное
масло? Отчаянно нервничая и раздражая самого себя, а при всяком
удобном случае и тех, до кого он мог дотянуться своими вечно потеющими
ладонями, он извивался подобно червяку на крючке своих собственных
сверхзадач, так как сверхзадачи под силу людям довольным и сильным, а не
раздавленным тяжестью собственных неудач, скрытых, впрочем от
окружающих за маской довольного, хотя и экстраординарного, творческого
человека. Что же он представлял из себя? Это был худощавый,
среднего роста парень с длинными нервными пальцами, подрагивающими ушами
и веком, который то был спокоен, то мог впасть в отчаяние от своего
собственного косого взгляда во второе спереди стекло в маршрутке. После
этого он начинал бежать, как пугливая лошадь от оводов. Бежать в паб, за
компьютер или в alma mater . Впрочем, в последнем случае он не
уходил в учебу. Просто это означало что денег на паб нет, а компьютеру
сегодня объявлен волевой бой. Позвякивая мелочью в кармане, он думал
найдется ли собутыльник и угостит ли он его, потому что денег есть
только на две бутылки, а это понты сраные. Лицо у него было что
называется правильным, с резко очерченными губами и слегка толстым
носом, который только и мог бы помешать ему сыграть Иисуса Христа в
очередной кровавой эпопее. Слегка вьющиеся волосы и небольшая борода
дополняли его портрет форумного тролля, не лишенного, однако, чувства
юмора и интеллекта, будущего женоневистника и холостяка(по крайней мере
как он сам тогда думал). Это был человек недюжинных способностей и
талантов, могущий долго и упорно бежать на одном месте, размышлять о
причине своей неподвижности, грустить по этой же причине и снова азартно
бежать. Его стихией была вода и его душа, подобно морю с постоянно
сменяющими друг друга приливами и отливами и неожиданно налетающими
бурями или ураганами, бросалась(только в мыслях, правда) от
интегрального пьянства до sXe , от атеистического христианства до еще
какой-нибудь маловразумительной хрени. Максим ругался на всех форумах,
начиная от антифа и заканчивая социал-национальной ассамблеи, попутно
посетив портал юных мам и два новостных сайта. Выпустив свой пар на
абсолютно незнакомых людей и с удивлением заметив, что сидит за
компьютером уже 3 часа, бросался на улицу, чтобы с удивлением щурить
свои близорукие, привыкшие к полутьме комнат и мерцанию экранов, глаза
на синее небо и вдыхать освежающий аромат самой жизни. Максим любил
отходняки, когда ты останавливаешься и думаешь: а все-таки я живой!
Прямо как герой Аль Пачино из «Деньги на двоих». Я живой! Я живой!
Я шел и вспоминал о том периоде своей жизни, когда я так был похож
на этого Максима. Что с этого времени поменялось? Много чего. Я выстоял,
университет не сожрал меня, у него не получилось украсть мою веру и
убить наркотиками. Чувство богоборца исчезло. Я удержал детское в себе и
приобрел стержень. Я шел и как всегда думал, думал о том, как передать
чувство такого поединка людям? Как вытащить их из тюрьмы неверия,
которую они воспринимают за крепость благоразумия, а иногда и за буйство
всеокружающей свободы? Я шел и думал о фильмах, страхе, жизни и
попкорне и о том как передать это ощущение поединка, когда меняется цвет
неба, когда учащенное дыхание оглушает, когда чувства накаляются
настолько, что видишь, слышишь даже осязаешь и обоняешь малейшее
движение противника, пространство вокруг себя, не отвлекаясь ни на одну
конкретную деталь. Показать жизнь в виде борьбы, в виде ее
неотвратимости, невозможности достижения состояния, в котором уже не
потребуется бороться, нирвану как принятия войны как вечной черты бытия.
Я уже не принадлежу себе, я стал своей борьбой, она поглотила меня, она
– мой Бог, она мой Путь. У меня нет цели, а только Путь, я не знаю куда
он меня приведет и это не должно меня волновать. Мой Бог – это моя
борьба, но при этом я принадлежу ему, растворяю свое я в нем. Так
обстоят дела «здесь» и «сейчас», а значит так обстоят дела во всем мире,
что я ощущаю. Как передать это на экране? Передать чувства
пехотинца, сжатого между двумя стенами, между своими и чужими, чувства,
заставляющие его как крысу, загнанную в угол, бросаться на
приближающуюся массу кавалерии, такую же неумолимую, как и те ряды
товарищей, что подпирают сзади, не дают убежать, уйти, что продолжают
стоять только потому что они – одна стая. Страх... страх может быть
сильнее у человека, ожидающего анализ на ВИЧ, чем у морского пехотинца,
высаживающегося на укрепленный берег. Страх может быть гражданским,
когда бросится в море за тонущим, человеку легче, чем отстоять свои
права в борьбе с чиновником. Страх играет на стыде, он пытается обнажить
твою душу и показать тебе что это плохо. Он показывает своим костлявым
пальцем на твои ошибки и слабости и скрежещет на ухо, что борьба
бесполезна. Он тихонько расшатывает твой дух, прежде чем опрокинуть в
неконтролируемое падение в бездну. Он нашептывает, что когда ты падаешь
можно прекратить борьбу. Он выигрывает, когда ты его отрицаешь, он
поражает, когда ты останавливаешься, он никогда не перестает атаковать.
Он говорит, что с ним не нужно сражаться, когда выхода нет. Он говорит,
что нет разницы боялся ли ты идя на плаху. Страх умоляет, угрожает,
скулит и логически доказывает, ему абсолютно все равно каким образом он
заполучит твою душу. Он есть Дьявол. Я остановился... Передо мной
был лес, а за спиной, приятно давя на плечи висел меч. А впереди ждало
сухое, искромсанное дерево и те, драгоценные минуты движения и чистого
сознания наедине с миром. Еще один день почти прожит, балансируя на
грани физического и духовного, разумного и животного, сглаживая время в
единый порыв ветра, в один глоток жизни, в один точно выверенный удар
меча...   Продолжение будет, хронология воспоминаний и
событий будет нарушаться и дальше.

П.С. Написано год назад. Сам удивлялся как я скатился назад, после такого душевного подъема.
                           



© Mike911

Тяжело на душе: что ком каменный, 
С ним и песни никак не расправятся 
Будто дуб я без бури поваленный, 
Что устал бесполезно упрямиться   
А трухлявые мысли все выжрали, 
Горше пламени злые и едкие 
Так всю силу в безветрие выбрали, 
Что ветры снесли слабые, редкие   
Но кто знает, что дерево мертвое – 
Это жизнь для букашек бесчисленных 
А моя древесина в пыль стертая 
От войн моих внутренних, мысленных   
Таки станет частицею вечного 
Пусть другой, но ведь все изменяется 
Даже лампы созвездия млечного 
До одной все погаснут, состарятся   
Только больно уж рано я падаю, 
Будто пьет мои соки намеренно 
Тот, кто правит бессмертною падалью 
И меня мучит мной так уверенно.
                               17.08.07. – 23.08.07.




© Mike911

Грустно, тоскливо, за окном густой туман, из которого едва выглядывают соседние высотки и грязно-зеленые пятна травы под домом, окруженные голыми деревьями и некрасивым тающим снегом. Я бросаю курить, сидеть подолгу в интернете без цели и вообще сегодня не подойду ни к компьютеру ни, тем более, к телевизору. Нервы едва заметно пошаливают, хотя я каждый день бегаю на стадионе, давя своими тяжелыми, высокими кроссовками грязное месиво из мелкой, мокрой пыли, камней и снега, местами превращающегося в лед. Не смотря на дикий ступор, лень и тяжесть наваливающиеся перед самым выходом, после первого же круга все исчезает – я чувствую себя человеком, чувствую силу, чувствую, как из меня выходит злость и раздражение, накопившиеся за день. Шаг за шагом... Так будет и в этот вечер, а пока я тихо сижу за своим письменным столом, смотрю в окно, прислушиваюсь к спящему брату, болеющему ангиной и еле слышно подвывая и поскуливая в душе, пытаюсь побороть налетающих призраков одиночества, страха, беспомощности и предрешенности. За туманом, невидимый, гремит поезд метро, поскрипывает старый стол, в такт движениям ручки, а в соседней комнате тикают часы, размеренно пережевывая время. А я все сижу, пытаясь выдать, написать что-то необычное, чтобы привлечь, заинтересовать людей. Пытаясь за минуты преодолеть ту стену, что каждый из нас строит вокруг себя в целях самозащиты всю жизнь, иногда замуровывая себя заживо. Пытаясь найти разумом что-то общее, но стены остаются такими же глухими... И я не знаю чья крепче, из-за чьей мне стало тяжело дышать...




© Mike911

Что ж,
Я наконец тебя поймал,
Во сне, в бреду хватая руки,
И губы влажные прижал,
К своим, но сердце стонет в муке,

От неизвестности... Кто ты?
Затмившая мое сознанье,
Где мне искать твои следы,
Чтоб рассказать свое признанье?

Я наконец тебя поймал,
Но ты исчезла – я проснулся,
В тот миг, когда поцеловал,
Я в мир реальности вернулся.

Теперь спешу заснуть опять,
Чтоб под дождем стоять с тобою,
Впервые в жизни не мечтать...
Зачем? Я встретился с мечтою!

Смогу ли я тебя найти?
Ведь может сон тот – знак богов,
Быть может, встретив на пути,
Освобожусь я от оков?

Стану вольным сыном Неба,
Счастливым, радостным навек,
Будет все! Вот только мне бы
Не открывать тяжелых век.
                           



© Mike911