Заметка создана по мотивам. Критика приветствуется.

Мне было тогда 25, 5 лет из которых было отдано моему браку. За эти 5 много чего произошло, что сделало меня тем, кем я стал в 25. Она же, юная 16-летняя нимфа, красивая и свежая, как только что распустившийся бутон, неопытная и искренняя, как весенний рассвет, стремительная и упорная, как горная река, в достижении своих  желаний, продиктованных кровью, что бурлила от вожделения. Она не хотела слышать о том, что у мужа есть определенные обязательства, о том, что муж не остыл за прошедшие 5 лет к своей жене, что муж - звание, которое не все носят как повинность, а некоторые вообще воспринимают как статус, которым стоит гордиться, потому что жена ими любима и почитаема, потому что для таких семья - святыня, в которой растут дети. Дети желанные и любимые. Она не могла понять, как можно не хотеть ласкать ее молодое податливое ласкам тело. А я не был в состоянии объяснить, что да, тело ее было желанным для меня, но только тело. Я не знал, как донести до её сознания и при этом не ранить молодую душу. Донести то, что есть некие ценности, которые дороже сиюминутной услады.

В тот день она снова задержалась на работе, чтобы перед уходом домой выйти в курилку и еще раз предпринять попытку сближения с объектом её нынешнего Желания – со мной.

- Ты снова тут? - сказал я, не особо удивляясь, впрочем, "совпадению".

- Да, - на губах девочки заиграла улыбка, щеки зарделись, а глаза загорелись опасными искорками.

Я устал сегодня, потому решил не начинать долгих душещипательных разговоров.

- Как работалось сегодня? - задал я простой вопрос.

- Нормально работалось. Я ждала тебя не для того, чтобы говорить об этом.

Черт, я так устал. А тут снова-здорово. Я стал понемногу раздражаться.

- Почему ты не хочешь меня? Чем твоя жена приворожила тебя? – пошла в наступление девочка. - Посмотри на нее! Некрасивая, мелкая, вечно на работе, тебе не звонит. Я же лучше ее в сто раз!

"Фуф. Как же она меня достала своим однобоким упрямством", - подумал я.

В тот момент я наконец-то понял, что ее пронять сможет только безразличие и цинизм. Уговоры только усугубляли ситуацию. Итак, я решился применить новое оружие в борьбе с упрямством и юношеской слепотой девочки. Приняв решение, я пошел в атаку.

- Сейчас я задам тебе вопрос, а ты подумай и дай мне ответ.

Она тут же с готовностью закивала, придумав себе счастливый и выгодный ей итог беседы.

- Скажи мне, если бы твой отец завел себе любовницу на 10 лет моложе, что ты почувствовала бы? Не торопись с ответом, подумай. Пощупай изнутри свои ощущения. И не забудь, что есть еще твоя мама...

Последняя фраза была контрольным выстрелом с моей стороны. Ведь я знал ее родителей. Знал, какие трепетные отношения всё еще присутствовали в их семье.

- Ну, и почему ты молчишь? - говорю я ей.

 

- Хочу и молчу.

 

- ХОЧЕШЬ и МОЛЧИШЬ?

 

Прямо диалог из какого-то анекдота, из какого именно, впрочем, я уже запамятовал. 

 

- Ты, бля, извращенец, - неприязненно отвечает она.

 

- Я знаю. И заметь, я этого не скрываю.

 

Она стала прямо-таки испепелять меня своим взглядом.

 

- Хотя, - продолжаю я. - Тело - это наименьшее из того, что женщина может дать мужчине. Посему, просто поговори со мной, мне скучно.

 

Видимо, эта просьба ей тоже не понравилась. Женское самолюбие взыграло в ней не на шутку. Как? Ее просят всего-навсего ПОГОВОРИТЬ. Эх, женщины настолько привыкли защищаться от мужчин, что, не будучи атакованы, сами переходят в атаку.

 

- А говорил, что я тебе нравлюсь, - обиженно фыркнула она.

 

- Нравишься, - уверенно подтверждаю я. - Нравишься, как подруга, которую бы и трахнул с удовольствием, да сама мысль об этом противит.

 

- К-кретин, - цедит она.

 

- Угу, - соглашаюсь я. - Однако ты по-прежнему сидишь рядом со мной и никуда не уходишь.

 

- Потому что не хочу...

 

- Мда, чего на самом деле хочет женщина, даже сам Господь Бог не ведает.. 

 

Она не поняла моей последней фразы. Или поняла по-своему, потому что резко развернулась и, блеснув слезинками в глазах, буквально выбежала из курилки. Своей цели я достигнул.

Через 5 лет я получил от неё письмо по электронной почте. «Спасибо за науку. Было больно и невыносимо обидно. Но ты спас тогда мою душу. И свою. Я теперь вышла замуж. И, знаешь, чего хочет Женщина знает тот, кому это знать положено…»

Я читал её письмо и улыбался…

В январе ёлку выносят скучные люди. Пошляки выносят на 8-е марта. Професионалы выносят её летом.

Июнь, жара, комары и ёлка.

Бережно сохранённая в специальном пакете. В полном новогоднем обмундировании из шариков, сосулек, мишек, конфет и серпантина. 

На пятом этаже соседнего парадного жила у нас вредная старушка. Одна из тех кого держат в партийно-религиозном запасе. Твёрдая закалка, неуёмная энергия помноженная на полное отсутствие стандартных пенсионерских занятий вроде вязания крючком или выращивания помидорно-огуречной рассады. Вся её кипучая энергетика направлена была на её же соседей по дому. Нет что бы ограничиться только соседями по лестничной площадке, ей было до всего дело. Жалобы на всех соседей были написаны уже по нескольку раз. Причины и поводы каждый раз фееричны и божественны. Но заявление есть - значит участковый должен отреагировать. 

И вот наступил день "Ж". То есть день расплаты. Вернее ночь. Обозначенная в отрывном календаре двойным красным крестом и синей надписью "Россада". Будильник сработа чётко в два часа и пятнадцать минут. Хотя это уже моя заслуга - я же его так и поставил. Быстро оделся в заготовленный костюм. В этот раз это синяя роба и оранжевая жилетка с надписью "Мосгорлифт". Незаметно выскользнул из квартиры и поднялся на лифте на последний этаж. Так же тихо открыл дверь ведущую на технический этаж. Оттуда уже незаметно, т.е. распугав всех голубей пролез на крышу.

Жара уже спала. Город тоже. Достав из снаряжения лифтёра удочку для зимней рыбалки я стал спускать крючок с хорошим грузилом к своему балкону. С перил моего балкона свисала белая петля в которую была продета длинная верёвка. Подцепив петлю с четвёртой попытки я затянул верёвку и кольцо на крышу. Второй конец верёвки был закреплён на балконе. Теперь вступала в дело геометрия. Достав фотографию нашего дома с расчерченый расчётом. Чёрная линия пересекала балконные двери той самой соседки. Установив в расчитанном месте кольцо и проверив ход верёвки я спустился вниз.

Часы показывали уже два часа сорок четыре. Большие клещи быстро привязал одной из ручек к верёвке, потом на ручки клещей намотал с десятка два резинок для денег. Ко второй ручке привязал шнур. Теперь аккуратно из "хранилища" ёлку. Аккуратно захватываю клещами верхушку ёлки. В путь. Ёлка медленно поплыла в лунном свете по верёвке вверх, позвякивая игрушками и сосульками. Зрелище достойное что бы ещё раз его увидеть. Вот объект уже у цели. Ёлка зависла напротив балкона старушки. Начинаю раскачивать верёвку. Постепенно колебания передаються и ёлке. Минут через пять ёлка таки нырнула основанием за перила балкона. Теперь аккуратно тяну шнур. Клещи разжимаються и ёль остаёться на балконе.

- Дело сделано, - сам себе говорю голосом Слепого Пью. 

Подтягиваю клещи назад и распутываю всю систему. Через минут 10 от неё не остаёться даже следов. Теперь можно спать. С чистой совестью. До следующего нового года. 

Да кстати, утро было неописуемое. Старушка до обеда пила корвалаол. Сама себе вызвала санитаров, потому как её казалсь что она сошла с ума. Когда санитары развеяли её в этой версии, она накатала ещё с десяток заявлений в различные инстанции. От участкового, до генерала местных ПВО. Не забыв и уфологов. 

А потом мы все вздохнули спокойно, на её жалобы перестали реагировать. Помнили про "инопланетную" ёлку. Потому как другого объяснения она не смогла придумать.

- Я неуязвима.

- Ошибаешься.

- Я знаю про всех всё, я всех контролирую и в любой момент я могу дотянуться до любого Несогласного со мной.

- Можешь. Но только до тех пор пока Тебя и Несогласного с тобой что то связывает. Так сказать Нити.

- Да, они по этим Нитям связанны со мной, и друг с другом. У меня над ними всеми тотальный контроль.

- Верно, но когда Нити рвуться, они не гибнут. Они становятся такими как я. У них нет Тела которое можно поразить, у них нет Связей по которым их можно найти и нет Нитей за которые ими можно управлять. Они становятся Неуязвимыми.

                                                     Бабка  
Ранее утро...8 марта. Будильник зазвенел, и даже не успев, как следует

начать свою песню, умолк под натиском моего пальца. Почти в темноте

оделся, тихо прикрыв входную дверь, направился к базару. Чуть стало

светать.

Я бы не сказал, что погода была весенней. Ледяной ветер так и норовил

забраться под куртку. Подняв воротник и опустив в него как можно ниже

голову, я приближался к базару. Я еще за неделю до этого решил, ни каких

роз, только весенние цветы...праздник же весенний.

Я подошел к базару. Перед входом, стояла огромная корзина с очень

красивыми весенними цветами. Это были Мимозы. Я подошел, да цветы

действительно красивы.

- А кто продавец, спросил я, пряча руки в карманы. Только сейчас, я

почувствовал, какой ледяной ветер.

- А ты сынок подожди, она отошла не на долго, щас вернется, сказала

тетка, торговавшая по соседству саленными огурцами.

Я стал в сторонке, закурил и даже начал чуть улыбаться, когда

представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена.

Напротив меня стоял старик.

Сейчас я не могу сказать, что именно, но в его облике меня что-то

привлекло.

Старотипный плащ, фасона 1965 года, на нем не было места, которое было

бы не зашито. Но этот заштопанный и перештопанный плащ был чистым.

Брюки, такие же старые, но до безумия наутюженные. Ботинки, начищены до

зеркального блеска, но это не могло скрыть их возраста. Один ботинок,

был перевязан проволокой. Я так понял, что подошва на нем просто

отвалилась. Из- под плаща, была видна старая почти ветхая рубашка, но и

она была чистой и наутюженной. Лицо, его лицо было обычным лицом старого

человека, вот только во взгляде, было что непреклонное и гордое, не

смотря ни на что.

Сегодня был праздник, и я уже понял, что дед не мог быть не бритым в такой день. На его лице было с десяток порезов, некоторые из них были заклеены кусочками газеты. Деда трусило от холода, его руки были синего цвета… его очень трусило, но она стоял на ветру и ждал.

Какой-то не хороший комок подкатил к моему горлу. Я начал замерзать, а продавщицы все не было. Я продолжал рассматривать деда. По многим мелочам я догадался, что дед не алкаш, он просто старый измученный бедностью и старостью человек. И еще я просто явно почувствовал, что дед стесняется теперешнего своего положения за чертой бедности.



К корзине подошла продавщица.

Дед робким шагом двинулся к ней. Я то же подошел к ней. Дед подошел к продавщице, я остался чуть позади него.

- Хозяюшка….милая, а сколько стоит одна веточка Мимозы,- дрожащими от холода губами спросил дед.

- Так, а ну вали от сюдава алкаш, попрошайничать надумал, давай вали, а то… прорычала продавщица на деда.

- Хозяюшка, я не алкаш, да и не пью я вообще, мне бы одну веточку… сколько она стоит?- тихо спросил дед.

Я стоял позади него и чуть с боку. Я увидел, как у деда в глазах стояли слезы…

- Одна, да буду с тобой возиться, алкашня, давай вали от сюдава, - рыкнула продавщица.

- Хозяюшка, ты просто скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, -так же тихо сказал дед.

- Ладно, для тебя, алкаш, 5 рублей ветка,- с какой-то ухмылкой сказала продавщица. На ее лице проступила ехидная улыбка.

Дед вытащил дрожащую руку из кармана, на его ладони лежало, три бумажки по рублю.

- Хозяюшка, у меня есть три рубля, может найдешь для меня веточку на три рубля,- как-то очень тихо спросил дед.

Я видел его глаза. До сих пор, я ни когда не видел столько тоски и боли в глазах мужчины. Деда трусило от холода как лист бумаги на ветру.

- На три тебе найти, алкаш, га га га, щас я тебе найду,- уже прогорлопанила продавщица.

Она нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась…

- На держи, алкаш, беги к своей алкашке, дари га га га га, - дико захохотала эта дура.

В синей от холода руке деда я увидел ветку Мимозы, она была сломана посередине.

Дед пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая слушать его, ломалась по полам и цветы смотрели в землю…На руку деда упала слеза…Дед стоял и держал в руке поломанный цветок и плакал.

- Слышишь ты, @ука, что же ты, @лядь, делаешь? – начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия и не заехать продавщице в голову кулаком. Видимо, в моих глазах было что-то такое, что продавщица как-то побледнела и даже уменьшилась в росте. Она просто смотрела на меня как мышь на удава и молчала.



- Дед, а ну подожди, - сказал я, взяв деда за руку.

- Ты курица, тупая сколько стоит твое ведро, отвечай быстро и внятно, что бы я не напрягал слух,- еле слышно, но очень понятно прошипел я.

- Э….а…ну…я не знаю,- промямлила продавщица

- Я последний раз у тебя спрашиваю, сколько стоит ведро!?

- Наверное 50 гривен, - сказал продавщица.

Все это время, дед не понимающе смотрел то на меня, то на продавщицу. Я кинул под ноги продавщице купюру, вытащил цветы и протянул их деду. - На отец, бери, и иди поздравляй свою жену, - сказал я.

Слезы, одна за одной, покатились по морщинистым щекам деда. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал… У меня у самого слезы стояли в глазах. Дед мотал головой в знак отказа, и второй рукой прикрывал свою поломанную ветку.

- Хорошо, отец, пошли вместе, сказал я и взял деда под руку.

Я нес цветы, дед свою поломанную ветку, мы шли молча. По дороге я потянул деда в гастроном. Я купил торт, и бутылку красного вина. И тут я вспомнил, что я не купил себе цветы.

- Отец, послушай меня внимательно. У меня есть деньги, для меня не сыграют роль эти 50 гривен, а тебе с поломанной веткой идти к жене не гоже, сегодня же восьмое марта, бери цветы, вино и торт и иди к ней, поздравляй. У деда хлынули слезы… они текли по его щекам и падали на плащ, у него задрожали губы.

Больше я на это смотреть не мог, у меня у самого слезы стояли в глазах.



Я буквально силой впихнул деду в руки цветы, торт и вино, развернулся, и вытирая глаза сделал шаг к выходу.

- Мы…мы…45 лет вместе… она заболела… я не мог, ее оставить сегодня без подарка, - тихо сказал дед, спасибо тебе...

Я бежал, даже не понимая куда бегу. Слезы сами текли из моих глаз…

сорри за флуд просто не могла удержатся

З.Ы.рассказ не мой

23
- Что ты наделала?? Ужас!!!
Помятое тело безжизненно и без головы лежало в углу. Неестественно вывернутая нога и рваное платье говорили о диком веселье. Поиски головы ничего не принесли....

20
- Знакомься, это Даша.
От Дашиных щёк несло холодом. Но голубые глаза тепло улыбались. Хозяйка увлекла её вглубь квартиры. Оттуда уже несся шум праздника...

19
Она сидела рядом на пассажирском кресле. Не пристёгнутая. С дерзко задранным носом и платье не по сезону. В голых коленках отражались огни витрин пролетавших за окном магазинов и бутиков...

17
- Можно посмотреть их всех?
- Конечно, вот они.
- Мне нравиться вот эта, рыженькая.
- 500.

10
Даже имея чёткое описание, тяжело найти того кто ему соответствует. Кто то сказал что видел её в районе торгового центра....

8
- Я хочу что бы ты привёз её мне.
- Хорошо, я привезу её вечером.
- Я люблю тебя папочка.

Иван Романович лежал на кровати и смотрел в потолок. Тот поступок который он сегодня совершил не давал ему заснуть.Его трясло как шиита рядом с сунитской мечетью. Жутко хотелось передёрнуть затвор и рвануть пояс шахида, но рядом жена и не поймет. Так вот, он сегодня перечисли 20 гривен волонтерам. Он конечно с радостью перечислил бы по двадцатке и на ВСУ и на ВСН. Но было ссыкотно, что платеж в ОРДИЛО отследят. И спустят шкуру. В гестапо. Т.е. в СБУ. А еще больше его волновало, что на той сторне тоже могут узнать о его щедорости. И тоже спустят шкуру. Ну сразу после того как захватят Каховку, Киев, Берлин и Лондон. И эта неотватимость расплаты со стороны ВСН его повергала во вселенскую тоску. Он хотел податься в дауншифтеры как Толстой. Любить всех. Особенно босоногих деревенских девок. Но девки нынче были требовательны с принцам и бородатых немытых графьёв им и даром не нать. Да и жена бы не поняла...

Но это было не самое страшное. Иван Романович боялся прихода. Не прихода ВСН, а прихода жабы. Которая бы ему такую непростительную щедрость точно не простила бы. Жаба пришла к трем часам ночи, когда сил у него уже практически не осталось. Она начала мягко и издалека, и он даже не сразу понял что это жаба. Она тоненьким червячков прошлась мыслью по мозгу, что надо бы было купить сигарет, на завтра. Потом дальше и больше, на что еще можно было бы потратить ту сокровенную двадцатку. Жаба была циничная, мерзкая и хотя ее звали жаба у неё было сто тысяч пятсот тонких шцпалец с тисячами присосок. Последнее что запомнил Иван Романович, перед тем как отрубиться, это пронзительный ужас от того что на эту сумму он мог бы купить летом на пляже качан кукурузы. Или даже два, если сильно поторговаться и они были бы холодные. И от этого будущего недостатка белка и крахмала в организме он потерял сознание.
Утро было отватительное.








*- все герои вымышленны, совпадения имен случайность, жаба не при чем и животные не пострадали.

                 Я проснулась в четыре  утра от того, что напротив меня в красных вязаных штанишках сидела Дыделка и улыбалась. Потом голосом старшей дочери она изрекла:

                - Мама, а напиши про Дыделку.

                 - Баранка, - сказала я,-  из Дыделки ты уже выросла.

                - А ты для будущих внуков напиши, - не унималась дочь.

                - Так дайте же мне этих внуков, - засмеялась я. – И как я буду читать им свои сказки, разве что по скайпу?

                Но Дыделка уже испарилась, забрав с собой и мой сон.

      

[ Читати далі ]

Как-то шёл я к другу Игорю. По дороге к нему я проходил дом с шикарным палисадником, где было много интересного и вкусного. На этот раз в  палисаднике я заметил, что два малостарших мальчика сидят у парички и рвут её. Я хотел было присоединится, но не тут то было. Стоило мне подойти к забору палисадника, как открылось окном, прямо над кустами парички и от туда хлыстнула вода, прямо на мальчишек. А за водой сразу же полетели в мальчишек слова:
- Б**ть, вашу мать за печёнку через левое ухо! - кричал старый, вроде бы женский голос, который заставил меня замереть в любопытстве и немного испугаться. - Паршивцы, х***ы. Шоб вы были импотентами до восьмидесяти, когда геморрой и радикулит не позволит вам разогнуться!!! - кричал тот же голос и из окна опять полилась вода на опешивших мальчишек, которые почему-то не убегали, а оставались на месте и слушали много разных слов и выражений которые моя голова отказывалась понимать, а жопа чувствовала, что они весёлые, но ругливые. - А ну смойтесь, как гавно в параше, с моих глаз, пока не надавала вам по голове, да так, что последние мозги в жопе очутятся!!! - после этих слов мальчишки сорвались с места и со скоростью, которой бы позавидовал бы олимпийский чемпион спринта, исчезли за горизонтом.
Окно захлопнулось и я смог продолжить своё путешествие к Игорю. Как только я пришёл к нему предложил идти на качели. Катаясь на больших железных качелях Игорь веселился и разговаривал про всякое, что спустя несколько дней забывалось напрочь, а я смотрел на дом напротив и думал про бабу Галю, вяло отталкиваясь ногами от земли.
Я её так и не видел, когда она кричала из окна, поэтому в каждой выходящей бабушке из парадных дома напротив я хотел увидеть бабу Галю. Но они все были вялыми, улыбчивыми, приветливыми и совсем не похожими на ту бурю, которая лилась на мальчишек из окна. Она мне представлялась большой во все стороны, с длинными седыми волосами в какой-то дикой причёске, которая делала её голову очень большой. Одета она должна была быть в униформу, почему-то склонялся к синему цвету, а главное обязательно у неё должна была быть большая синяя татуировка. Почему я был уверен, что у неё есть татуировка, остаётся загадкой, но то что у неё нет татуировки мне до сих пор не верится.
Вот так вяло и уныло сидел я, рассматривая дом напротив в размышлениях о бабе Гали, как мой глаз, тот что хитрее, наткнулся на яблоки. Такие большие, краснобокие. Они поблёскивали в лучах полуденного солнца своими разноцветными приветливыми боками и просто таки манили меня, до выделения излишков слюны во рту.
- Яблочки. - радостно проговорил я.
Игорь посмотрел туда же куда я и сразу сказал:
- Нельзя. То яблоня бабы Гали.
- А давай у неё попросим. - решительно не желал сдаваться я говорю.
- Отлупит нас.
- За что? - удивился я и вытаращил свои глаза на Игоря.
- Ну может просто накричит. - смутился Игорь.
- А вдруг не накричит. - предположил я.
- А вон она вышла. Пойди спроси и узнаем. - буркнул в ответ Игорь.
- Где? - в восторге интереса вспыхнул я, блуждая не таким хитрым глазом по парадным дома напротив.
- А вон в Жёлтом платье с большими синими цветами.
Мой взгляд нашёл нужное платье и какое-то разочарование опустилось, прямо на всю мою голову. Баба Галя оказалась совсем не такой как я себе её представлял. Маленькая, худенькая, сгорбленная и с палочкой в руках. С короткими седыми волосами, прибранными под зелёный платок, а главное она как и все старенькие медленно двигалась и свободная от палочки рука трусилась. Я не понял чего боится Игорь и отправился к ней попросить разрешения нарвать яблок.
Когда я приблизился к ней я заметил то главное, что отличало её от всех остальных стареньких. Взгляд. Этот взгляд был чистым и ясным, как у всех нас. Он пронизывал тебя насквозь и вечно блуждал в поисках чего-нибудь интересного. Он был живым.
Но этот взгляд меня не смутил в связи с чем я приблизился к бабе Гале в плотную и остановился, уставившись на неё. Она посмотрела на меня. "Немая сцена Ревизор" затягивалась и я начал было думать, но случилось как всегда:
- Баб Галя, а у вас татуировки есть? - спросил я, совсем забыв что собирался подумать о другом варианте начала разговора.
- Ишь ты, какой обормот и два уха. - улыбнувшись проскрежетала баба Галя. - А может мне тебе всё мое генеалогическое древо нарисовать. - вдруг заявила она.
- Давайте. - совсем не понимая о чём это она согласился я, так как рисовать любил и мне было интересно, что это за дерево такое с страшным словом в названии.
Баба Галя рассмеялась страстно и заливисто на весь двор, закрасив мои уши в красное. У неё даже свободная рука перестала трусится. Мой хитрый глаз опять увидел красивые яблоки и я решил воспользоваться хорошим настроением бабы Гали, посему спросил:
- А можно нам с Игорем нарвать яблок немного? - указывая на Игоря, что был уже не далеко, говорю.
- Эх шалопай. Эх шалопай. - радостно улыбаясь проговорила она покачивая головой. - Напоминаешь ты мне моего младшего братишку. Он с старшим такой же плут был как и ты. Голова простужена на вылит. Ни**я не соображает, пень и два уха.  Голомозый аки негр, сбежавший из рабства и просидевший в канаве год. Вечно бегал в драных штанах в барский сад и у барыни воровал яблоки. - улыбаясь вспоминала она. - Раз его поймали и высекли, да так что сидеть два дня не мог. Погиб он в сорок первом. - проговорила она затеряв свою беззубую улыбку. - А старшенький ещё в восемнадцатом. - совсем загрустила баба Галя. - Ты это не удивляйся, мальчонок, я совсем старенькая. Скоро уже восьмой десяток распечатаю. - говорит она, увидев моё вытянутое в удивление лицо. - Помню ещё царя Гороха, как говорится. - снова повеселела она. - А вы если и мне нарвёте яблок, то дерзайте, только веток не поломайте, а то я вам уши на**й оторву. Делится будем по честному. Мне половина и вам половина.
Мы побежали к яблоне, быстро забрались на неё и начали рвать яблоки покрасивее, пихая их за пазуху. Набрав яблок мы спустились  и вывалили всё богатство на скамейку, где куча яблок была разделена на две равные части. Нашу часть мы с Игорем поделили и обтерев их о грязные футболки уже хотели приступить к делу.
- Отставить, балбесы! - скомандовала она и у нас чуть было яблоки не попадали из рук. - Срачки захотелось? В сорок третьем у меня рота сынков легла на три дня из-за немытых яблок. Весь полевой госпиталь с них ржал, да так что немцам, что б их хозяйства нахрен высохли, через линию фронта в пяти километрах слышно было. Я старшей сестрой тогда уже была. Ребятишки все как один: бритые и лопоухие. На меня так с надеждой смотрели. Влюблялись. А ведь на мне ж штампов ставить было негде. Такие загрустившие и испуганные. Видать только из учебки. А я им и говорю: «Нефиг носы вешать. Обосраные штаны это не пуля в жопе. Переживете. На ваши ухи фрицев хватит И им хватило...» - совсем как то грустно последние слова проговорила баба Галя, но за мгновение встрепенулась и улыбнувшись продолжила. - Так что идём мыть яблоки и не пи***ть. Я вас ещё и чаем угощу. С бубликами... если их найду.  
- Идёмте. - согласился я, не замечая протестов испуганного Игоря. - А что такое пи***ть? - по дороге в парадное спрашиваю я.
Баба Галя, не стесняясь, всё объяснила. Так в моём лексиконе появилось первое матерное слово, но далеко не последнее. Когда мы вошли она нас повела на кухню. Баба Галя быстро вымыла нам яблоки и ковшик для чая к этому времени уже  приятно шипел. Бублики нашлись и торжественно были водружены на центр маленького кухонного стола. Мы поблагодарили бабу Галю и скромно взяли бублики и... с огромным усилием и жёстким хлопком откусили по кусочку.
- Вы кушайте кушайте. Они хоть и чёрствые но зубов не ломают. И чайком запивайте. Если твёрдо то размачивайте.- мы начали посёрбывать чай и стало как-то вкусно и уютно хрустеть бубликами.
Я хотел было что-то спросить, но тут баба Галя встрепенулась. Я посмотрел на Игоря и понял, что он насквозь испугался, от чего побелел. Я одел удивление на лицо, а Игорь глазами показал на выходную дверь.
- Ах сволочи! - внезапно вскрикнула баба Галя, от чего Игорь чуть не рухнул со стула. - Опять. - проговорила она и подошла к окну.
Баба Галя взяла на подоконнике, среди цветов, один из двух больших ковшиков с водой. Окно открылось и она вылила его на улицу, сразу же подкрепляя свои действия криками:
- Ссычки, малолетние, какого хрена припёрлись сюда! Дрочить то место надо, а не перед домом выставлять. Валите на**й чекрыжить себя дома под одеялом или на параше, вантузом. А ну бегом натягивайте трусаля и марш отсюда гольтепа недоношенная, а то сделаю из вас баб метлой и пикнуть не успеете!
С улице послышался девичий визг, а Игорь стал полупрозрачным от страха. Это наверно первый раз когда я не боялся, а кто-то боялся. Скажу я вам странное ощущение не бояться когда кто-то рядом дрожит от страха, как перо Чингачгука, когда он скачет на коне.
- Им что тут мёдом намазано? - удивилась она. - Каждый божий день обязательно какая-то курва появиться под окном и будет сцать, обрывать агрус, паричку или сливы, а то и еб****а начнёт и хорошо если сам с собой. А то бывает устраивают мне тут в полночь дискотеку с своими гласными. Раньше такого не было. Мы как-то думали что б не помешать кому спать. - взгрустнула баба Галя. - Хотя раньше много чего не было. - опять встрепенулась она. - Я недавно телевизор смотрела. От туда какая-то деваха в зелёных колготках без юбки выплясывала. Я так посмотрела немного, послушала и поняла, что нынешних песен мне не понять. И хрен с ними. Я уже давняя мне и не положено. Хай молодежь в этом свои мозги полощет. Я в своё время наполоскалась, да так что жопа с пи***й до сих пор болят. О вы уже чай выхлестали. Вот солдатики то из вас будут славные. - умиляясь проговорила она. - Ну да то дело  далёкое. Попили чаёк, поболтали с старухой выжившей из ума и слава богу. Спасибо вам, но пора время и честь знать, как там говаривали в сивую старину моего детства. Так что берите свои яблоки и до свидание. - проговорила она и как только мы взяли яблоки чуть ли не выпихала нас за порог квартиры и захлопнула дверь.

Траурные процессии монахов тянулась к патриаршему замку. Толпы горожан осаждали Латеранский замок.
Не каждый день увидишь похороны поистине великого человека. Человека который не побоялся встать на пути самого Сатаны.
И даже вести с ним поединок. И более того, выйти из него победителем. Правда похороны косвенно говорили об обратном.
Но это уже были мелочи. Мысль что бесстрашный защитник Вечного города и всего христианского мира теперь мёртв угнетала всех.
Даже облака подбиравшиеся к замку были особенно мрачно-белые...

- Подлец!!!! Вор!!!! Грабитель!!!!, - кричал Сатана. Посуда в шкафу звенела от страха и жалась подальше от края.
- Ну что ты так завёлся?, - успокаивающе говорила Смерть
- Нет, ну что он себе позволяет, ты только послушай что говорят "Бился с Самим Дьяволом и получил смертельную рану, и умер от неё через восемь дней".
- Ну подумаешь, мало кто с тобой бился на смерть, - мурлыкала Смерть.
- Да я этого прыща даже в глаза не видел. - уже спокойнее отвечал Сатана.
- А откуда эта травма не совместимая с дальнейшей службой понтификом? - сострила Смерть, - я как раз в это время была на хазарском фестивале. Так что не в курсе подробностей.
- Это не я, честное сатанинское слово. Его так отделал один из местных жителей. После того как застал его на своей "благоверной".
- Причащал что ли? - залилась звонким смехом Смерть?
- Угу, без штанов. Ну ничего, мы с ним ещё потолкуем о том как не хорошо присваивать себе чужую славу. Всё, теперь я спокоен.
- А поехали со мной опять к хазарам? Они такие забавные. Обидно будет если вымрут.
- Не хочу. Я поеду на море. К пингвинам.

Широкоскулый мужчина внимательно изучал текст договора. Было видно как глаза прыгают по строкам, задерживаясь на ключевых моментах.

- Типовая форма. Но с большими полномочиями в Дополнениях, - Сатана покачивался напротив в глубоком кресле.

Фаррух ещё раз бегло пробежал глазами текст Соглашения. Потом ещё раз, но уже медленнее Приложения и Дополнения.

- Значит я получаю по Договору славу, признание и бессмертие?
- Мммм, да, - и собеседник широко улыбнулся.

Золотое перо уже занеслось над листом что бы поставить размашистую подпись, но в последний момент руку Фарруха перехватил Сатана.

- Никаких псевдонимов, только имя данное при рождении. Как никак у меня должны быть какие то гарантии, - и снова радушно улыбнулся.

Фаррух Б. вывел имя.

- Договор вступает в силу с завтрашнего утра. Добро пожаловать в наш Клуб.

Не пожимая друг другу рук компаньоны расстались. Фаррух ушёл в сумерки апрельского вечера. Сатана остался в кабинете. Аккуратно сложил в отдельную папку документы:

- Ты будешь жив, пока жив последний твой фанат. И чем это не бессмертие... - и вложил папку в шкаф с буквой "Q".

Он подтянул к себе массивный телефонный аппарат:
- Алло, это Сони-мьюзик*? У меня для Вас есть отличное предложение. Меня зовут Джон Смит, я менеджер мистера М.....