Дыделка, или Вареники-пати

 Дыделка …  Это имя придумала дочь. Мы приехали с мужем на место работы. Вещи еще не все распаковали. На второй или на третий день на одной из коробок я увидела  смешную девочку,  какую обычно рисуют малые дети: руки-крюки, палочки-ножки, платьице-треугольничек и смешная рожица с точками-глазками и улыбкой до ушей.

  - А это что еще такое?

            Дочь ответила:

 - Дыделка!

           - А, Дыделка, - кивнула я головой, – тогда понятно.

 … Моей Дыделке было полтора года, когда она сломала ножку. Я жарила рыбу, а она игралась со мной: то выглядывала, то пряталась за быльце кровати. А потом упала…  В гипсе она лежала тихая, спокойная и какая-то святая.

  Позже она клала эту ножку на другую ножку, делала умную мордочку, глаза покрывались поволокой, и она глубомысленно изрекала:

  - Со з… ( «Со з» означало «что же…»)

   Далее следовала какая-то  философская тирада.

 В раннем детстве Дыделку воспитывала прабабушка, бывшая партизанка. Поэтому боевой дух и закалка у Дыделки были еще те!

 А я училась. И ждала пятницы, чтобы повидаться с Дыделкой. Иногда, срываясь с занятий, ловила машину-попутку (так быстрее!) и после семикилометрового пешего марафона от шоссе (а что нам, молодым!) стучалась в окошко небольшого сельского домика своей бабушки. В окне загорался свет, беленькая занавесочка, та, что ближе к двери, приоткрывалась. Вглядываясь в кромешную тьму позднего вечера, бабушка неодобрительно кивала головой и неизменно приговаривала:

 - О, Боже! Ты опять ночами бродишь! Не могла дождаться, как все нормальные люди, утра и приехать поездом!

 Я отшучивалась, что по ночам бродит только призрак коммунизма, и то по Европе, целовала сначала бабушку, потом сонную Дыделку, а та хлопала в ладоши и кричала:

 - Мама приехала!

 Она пахла молочком, ребятенком и чем-то очень родным. Ради этого я бы еще прошла семь километров. Но таких жертв уже не требовалось.

 После института нас с мужем, как я уже говорила, занесло в сельскую школу – сеять разумное, доброе, вечное. Наконец-то мы с Дыделкой воссоединились.

 Дыделка росла не по годам серьезной и очень любознательной. В четыре года она с удовольствием читала кучу детских книжек и «Учительскую газету».  Бабушкина школа и «Учительская газета»  укрепили в ней способность мыслить аналитически. Поэтому ее излюбленная фраза «Со з…» и жест ножку на ножку повторялись все чаще.

 Моя Дыделка очень  любила сладости. Она трубила все, что под руку попадется. Однажды в магазине я купила с полкило ее любимых конфет «Ромашка». И в тот же вечер они «хутко зникли».

 В надежде их отыскать я перерыла весь дом, но мои попытки оказались тщетными. «Дыделка!» - подумала я и посмотрела на дочь, а та напустила на себя невозмутимый вид. Мое подозрение усилилось, когда после этого Дыделка произнесла свою коронную фразу: «Со з…»

  - Дыделка!

 - Да, мама!

 - Дыделка, быстро говори, где конфеты!

 Дочь широко развела руками:

 - А нэма.

 - Ты их съела?

 - Нет.

 - А где же они?

 - В сумочке.

 - А сумочка где?

 - Сумочка в сеточке.

 - А сеточка где?

 - А нэма…

 И так до бесконечности, пока мне стало неловко: «Пристала к ребенку…»

  До сих пор история с конфетами передается из уст в уста. Наверное, ее скоро услышат мои будущие внуки.

 А еще наша Дыделка очень не любила быть в детском саду. Сидим мы с ней дома, и перед выходом, одевая ее, я провожу предварительную подготовку:

 - Да, мама.

 - А все детки ходят в садик.

 - Да, мама.

 -А в садике хорошие детки.

 - Хорошие детки, - вторит Дыделя.

 Потом мы выходим из дому. Я веду ее за ручку.  А чтобы веселее нам было, скандируем речевку:

 - Раз-два! (Я)

 - Азь-два! (Дыделка)

 - Три –четыре! (Я)

 - Ти-читыле (Дыделка) 

 - Кто шагает дружно в ряд?( Я )

 - Боевой отряд ибят! (Дыделка)

 - Мы шагаем в детский сад (вместе).

 Но вот Дыделка видит издалека детский сад. Тут она начинает истошно вопить: 

 - Мама, но я не хочу в садик! Мама, садик плохой!

 Полкилометра я не только спиной, но и всеми фибрами моей кающейся души слышу этот страшный плач, который сначала переходит в  крик, а потом стает сродни гудкам паровоза.

 На другой день сценарий повторяется в геометрической прогрессии: от оптимистического «Азь-два!» до крика жертвы перед снятием скальпа дюжиной аппачей.

 Но время шло, даже бежало, росла и Дыделка. Уже с юного возраста она вояжировала по стране (то родители, то бабушки возили ее на море). Ей было тогда шесть, когда наш папа с облегчением вздохнул  - мы с Дыделкой уехали в Гагры на долгих три недели. Бабушка и прабабушка Дыделки, провожая нас, давали нам кучу важных советов, тискали Дыделку, а моя мама приговаривала уже мне:

 - Ты там смотри, рот раскроешь, я тебя знаю, а ребенка грузины украдут! Держи ее постоянно за руку!

 Мне было смешно. Дыделка тоже в душе посмеивалась: она что, вещь какая-то, что ее можно потерять?

 Но когда мы приехали в Абхазию, я поняла, что мамины страхи имеют основания, поскольку быстро напиталась  разными историями о похищениях  молодых женщин резвыми грузинами. О детях такого не говорили, ну, да чем черт не шутит! Поэтому мы с Дыделкой ходили, дружно взявшись за руки.

 Вскоре мы нанесли визит в местный ГУМ. А тогда, если вы помните, в СССР, и в Украине в частности, выбор продуктов в магазинах был невелик. Многие товары считались   дефицитными. Это сейчас нас удивляет, как можно было обойтись без  туалетной бумаги, кофе, хорошого чая. Мы бегали по магазинам. Стояли в длиннющих очередях за чем-то, а потом узнавали, что это что-то нам вроде как бы и не нужно, но можно же  это кому-то продать или обменять на что-то нужное.

  Так вот, зашли мы в местный магазин - и глазам своим не поверили: здесь было все, за чем у нас толпились люди. И продавалось не на семечки или из-под полы, а вполне легально. Людей, правда, было много, бродили такие же туристы-бедолаги, как и мы.   

  Я покрепче схватила свою Дыделку и ринулась вглубь магазина к прилавкам. И вдруг меня как током стукнуло: «Береги ребенка - грузины украдут!» И хотя руку-то я ощущала, но проверить  было нужно. Каково же было мое изумление, а потом дикий ужас: вместо моей Дыделки я обнаружила маленького грузинчика! Я держала за руку чужого ребенка! С минуту мы испуганно смотрели друг на друга (а я же  чувствовала, что Дыделка пытается вырваться, но еще сильне сжимала ее руку в толпе!). В моей голове пробежала тысяча тараканов:

 - Украли! Выкуп! Шантаж!

 А когда немного попустило, я вдруг увидела свою Дыделку в голубом платьице и с белым бантом на голове, которая тщательно осматривала товар отдела бижутерии на противоположной стороне магазина. Я отбросила руку испуганного грузинского мальчика и мигом порысила к Дыделке. О моих слезах, Дыделкиных соплях и ее философском коронном «Со з…» писать не буду.

 Дыделка, ох, эта Дыделка… В какой-то период она плавно превратилась в Баранку ( Ярославка – Славка  – Овен - Баран – Баранка).

 Сейчас моя Дыделка-Баранка летит самолетом с Дубаи в Стокгольм. Она уже взрослая девочка. Но иногда в ней просыпается Дыделка. И тогда она начинает надувать щеки и глубокомысленно изрекать: «Со з…»

 - А при чем здесь название «Вареники-пати»? – спросите вы. И правильно сделаете. Так вот, в прошлом году заявилась эта Дыделка с Абу-Даби и сразу с порога:

 - Мама, свари мне вареников с творогом.

 После тщательной сервировки стола в национальном стиле, она, как хомяк, набила в рот вареников, и начала командовать:

 - Мама, ну фоткай же меня быстрее, пока вареники еще остались, я выложу в Интернет. Будет у меня подборка «Вареники-пати».

 - А что такое «пати»? – спросила я.

  - Ну, вечеринка, что ли. Только что ребята с Эмиратов сбросили мне фотки «Барбекю-пати», а у меня будет «Вареники-пати!»

 Дыделка! Ты вернулась! Через двадцять лет! Надо же! А может, я уже созрела стать бабушкой?