Озябнув под промокшим пальтецом,

Смиряясь с неизбежностью осечки,

Как женщина с заплаканным лицом,

Пускает осень дымные колечки.

Курится жертва ревностным богам,

Всё золото им брошено на откуп,

За бьющуюся жилку у виска,

И нежности пронзительную нотку.

Рождение любви кострам не сжечь…

Разлукой перерезав пуповину,

                                                                                         Перебирает чётки тайных встреч,

Дыша теперь уже наполовину…

Ладони согревая у огня,

Читает о себе стихи устало,

И понимает, холодность кляня,

О ней известно так ничтожно мало…

У каждой Жизни, свой полёт,

пусть краток, но, бывает…

Лишь день увидит мотылёк,

но сладостно порхает…

У человека, краток путь,

и лишь земным бывает,

но с высоты на Жизнь взглянуть,

всё ж сладостно мечтает…

В мечтах,… полёты высоки

в меж звёздочных планетах…

но держат блудные грехи…

затеряны в рассветах…

Как хорошо, взлетать порой,

деяньями благими,

открытой, светлою Душой,

став внутренне другими…

12 авг. 19 г.

«Ты отлетал, сынок, мой сокол,

возьми к себе, молю крестом…»

Христос - в старушке одинокой,

чей горек хлеб, и беден дом.

Он - в детях брошенных, и в нищих,

в тех, кто остался на войне,

кто выживал на пепелище

своих надежд в безумной тьме.

Ведь Божий Сын за всех изранен,

чтоб мы познали благодать.

Оставив милость, состраданье,

отвергнем Господа опять.

Мятежный Мастер всполошил столицу...

Талантам не прощают высоты,

Ведь тьма никак не может примириться

С тем, у кого все помыслы чисты.

Предательство крадётся на рассвете,

Хотя учил о милости Равви…

Несём свой крест дорогою в бессмертье-

Тернистый путь у истинной любви…

Рука стальная усмирит державу,

За маскою лукавою таясь.

Народ привычно изберёт Варавву,

Иуда-деньги, фарисеи-власть.

От юности до самого погоста

Судьба не раз поставлена на кон.

И, если умываем руки просто,

То выбор поворотный совершён.

Негромок голос совести и скромен,

Его нередко заглушает лесть.

Так неужели только в скорбном доме

Собрались здравомыслие и честь?

Не застрахован гений от ошибок,

Коль страх устои жизни подорвал.

И, словно башня Вавилона, зыбок

Тот мир, где сатана устроил бал.

Иллюстрации: вверху: Глущенко и Ко; внизу - Александр Ботвинов.

Фамильная иконка в узелке -

Старушкина единственная ценность.

Она сидела в ношенном платке,

Шептала еле слышно и смиренно:

«Сыночек, милый, если б не война…

Да и отец давно уже в могиле.

Прознали супостаты, что одна,

Квартиру нашу будто бы купили,

Доставили без спроса на вокзал,

Мол, всё равно на ладан дышит бабка…»

Состав с шипеньем пасти открывал

И поглощал толпу железной хваткой.

Нам иногда отвлечься б от забот,

 Простыми быть, как голуби и дети…

Но кто-то взгляд поспешно отведёт,

А кто-то боль чужую не заметит.

Казалось, небо гневно бьёт в набат,

А бабушка иконку тихо гладит:

«Помилуй, Бог, не знают, что творят.

Прости несчастных Иисуса ради».