Мало кому известно, что я пишу иногда сказки, стихи, фантастику. Часто моя фантазия порождает такое! чему удивляюсь даже я))
Вот, решилась, выложить нечто из своего.
Как вам? ;)

---

В одной параллельной к нашей вселенной тоже, так же как и мы, аналогично жили, развивались, строили цивилизации, воевали и мирились существа, идентичны нам, и звали они себя тоже люди. По стечению неведомых обстоятельств.

У них так же, как и у нас, процветали разные науки, появлялись новые, заходили в тупик и выбирались из него.

 

Их эволюция, как и наша, началась с воды. В которую упали бактерии, создали клетку, клетка делилась -  развивалась, в конце концов, некое существо додумалось вылезти на сушу и пошло-поехало… Новые клетки, новые существа с некой периодичностью. Пока не прекратилось воздействие этих прогрессивных волн на планету. И все остановилось. На стадии нескольких тысяч этапов. Линейное развитие с рождением новых существ прекратилось, и началось развитие существ параллельно друг другу и отдельно друг от друга.

Люди построили цивилизации, животные продолжили жить в единении с природой, малоклетчатые больше не вылазили из воды и развивались в ней своими простейшими функциями.

 

Цивилизации заводили людей во все новые и новые тупики. Знания никогда не были до конца идеальными, приводили к крахам, к ошибкам, к неожиданностям и побочным эффектам. Они так сосредоточились на попытках стать превыше всего в мире, что даже и не заметили, как деградировали в основных качествах – собственно в самой жизни. И они бы вымерли, если бы не схаменулись.

Анализ всей ситуации человечества заставил ученых сильно задуматься. Люди прекратили ходить, бегать. У многих отказывали способности даже есть. Кто-то даже терял способности дышать. Кто-то вообще терял способности мыслить. Хороших здоровых людей становилось все меньше и меньше. Настолько мало, что при просчете они заметили тенденцию исчезновения таких людей вообще, в очень скором будущем.

«В чем же наша ошибка?» - ломали умы сильные мира сего. - «Что же мы сделали не так?»

Пока не осознали что. «Мы слишком удалились от природы»

Столь простой факт, который ранее не вызывал никаких эмоций, поразил ужасом ситуации при осмыслении его иначе. Посмотрев на все со стороны, люди ужаснулись. Поняли, что их апокалипсис не за горами, если не предпринять никаких мер.

 

«Как же нам исправить эту ошибку, не теряя всего наработанного???»

 

И тут некая группа ученых выложила на обсуждение свой проект.

Смысл заключался в том, чтоб взять лучшее из природы и присоединить к лучшему из людей.

Проект поражал своей анормальностью, аморальностью, да и вообще вызывал ужас и смех одновременно. Нескольким «умам» даже показалось, что они сошли с ума, чем дальше они заглублялись в изучение проекта.

 

Но когда первые эмоции отторжения и высмеивания прекратились, все пришли к выводу, что именно такой вариант решения и может стать роковым в спасении человечества от вымирания в превращении в безмозглую массу похожую на зомби.

 

Ученые взяли лучших, сильнейших представителей природы и с помощью генной инженерии скрестили их с лучшими представителями человечества. По всей планете начали пропадать самые красивые и умные люди. Всюду только и слышно было о таинственных похищениях детей и подростков. Но официальные версии кормили всех выдуманными сюжетами и сказочками.

 

Была создана огромная база в самом отдаленном уголке мира.

На ней и происходили опыты.

 

На все про все не так то и мало времени пришлось потратить. Множество опытуемых погибло, и нужны были все новые тела. Похищения не прекращались. Мир погрузился в оцепенение и в подозрения друг друга. Общества требовали пойти с войной на те или иные страны, которые вызывали у них наибольшее подозрение. Власти были вынуждены как-то успокаивать массы и даже осуществлять эти нападения и войны, лишь бы всё скрыть.

 

Прошли столетия. Несколько поколений ученых сменили друг друга, и они не могли не заметить, что новые все хуже и хуже по своим качествам. Шкала графика скорости исследований и операций падала с каждым годом, что говорило о замедлении и об увеличении ошибок по неосторожности и оплошности.

 

Но они шли к цели и достигли результата.

Им удалось создать поколение всего из нескольких особей разного пола, которые не погибли и нормально развивались. И это был успех.

Новые люди были стойкими ко всем болезням, у них отсутствовали психические проблемы, они были постоянно радостными, много бегали и игрались, постоянно пели, танцевали. Они обладали мощной силой, и идеальной природной красотой. Они были крепко сложены, стройны и мускулисты. Было только одно «но». Их нужно было вывести в мир, а их вековая история жизни в «пробирках» при подчинении своим творителям делала их очень необычными в обществе. У нас такое называют «рабское сознание» или «бесхарактерность». Они всё воспринимали за правду, им была неведома ложь, лесть и прочие заморочки обычных людей. Их могущество и сила очень быстро превращалась в основную ихнюю ценность в обществе, и они попали под влияние общества, которое стало использовать их качества в своих целях. Превратило замечательных, добрых, сильных, идеальных людей в своих рабов. Просто они были слишком послушны и добры, слишком доверчивы, и обладали необходимой силой.

 

Они доверяли до поры до времени. Любили своих «друзей» обычных людей, и думали, что просто помогают. Пока всё не переросло в крайности. Тогда новые люди и опомнились. Постепенно они проанализировали мир, и осознали всю его говнюшность. Началась жестокая борьба протеста. Все длилось очень долго, в силу доброты новых людей. Но на то они и идеальны, чтоб победить.

 

Четыре старика сидели в креслах-качалках у камина огромного особняка в старинном стиле, оборудованном по последнему слову технического прогресса, но украшенного по старинке.

Это было последнее поколение умных из обычных. Мир настолько деградировал, что однажды новое поколение просто не пришло на смену. Из последних сил старики завершали процессы по сворачиванию кампании. Их было больше, но большинство погибло от старости от перенапряжения по работам в лагере. Им удалось успеть распустить лагерь и замести все следы. Их осталось четверо.

Немного в сторонке проектор выводил изображение на специальную огромную стену особняка. Канал всемирных новостей передавал события самого развитого континента мира. Новость заключалась в колоссальном событии. Впервые в истории человечества во главу государства стал человек из «иных». «Иные» - именно так прозвали сильно выделяющихся из толпы новых людей. Никому не было известно кто они и откуда взялись. У каждого «иного» была своя легенда идеально проработана, с целой родословной уходящей корнями в дебри истории человечества.

- Мы хорошо поработали – прокряхтел один из стариков. Остальные посеревшие, все в пигментных пятнах, плешивые замерли без единой эмоции, уставившись в экран. Отсутствие эмоций и отличало обычных людей. Холодный разум и отсутствие простой жизненности.

Они, молча, пожали друг другу руки, трясущимися от старческой немощи кистями.

- Всё… - ответил второй. В это слово он вложил такую силу смысла, что этим «всё» было сказано многое.

- Дело сделано. – Сказал третий.

- Это победа. Мы спасены. – Сказал с огромным усилием четвертый. Ему было лет девяносто. Его давно уже знобило и все понимали к чему оно. И он сам понимал. Бледный старичок, укутанный в несколько шерстяных пледов. Не в их принципе было хвататься за нити жизни, когда уже время уйти. Он просто умер. А остальные просто молча к этому отнеслись. Их осталось трое, и они знали, что ненадолго. Их мудрые хладнокровные не знающие эмоций лица были каменными на вид, но внутри у каждого кипело чувство выполненного долга и победы.

 

 

Х13.
Жанр: Приключения, фантастика
Авторство: Orange Devil , Denni))

Посвящаю своим друзьям.  

Пролог.
         
 Современные технологии… миллионы людей не представляют  себе жизнь без них.
 Быть создателем передовых технологий – как оказалось, очень опасно для жизни

Как же мне все это надоело!  Прятаться в темных грязных переулках и вздрагивать от каждого шороха, боясь попасть в лапы этого безумца, который так и норовит покопаться в моей голове в прямом смысле этого слова.  

  Машина легко вписалась в поворот и оказалась на мостовой. Чувство страха уже притупилось, и я трезво оценивала сложившиеся обстоятельства. Спокойно посмотрела в зеркало заднего вида: два черных Хаммера также упрямо преследовали меня.
   Спидометр зашкаливал.
   Меня не смутил закрытый проезд и табличка «Ведутся строительные работы».  Я до упора вжала педаль газа в пол и упрямо продолжала ехать вперед, в ночную бездну.
  Скоро все закончится…
    Впереди уже виднелся обрыв – мост кончался посереди реки. Я выключила фары, покрепче схватила руль и закрыла глаза.
  Очень скоро в салон стала просачиваться вода, а через несколько минут река полностью поглотила мою машину в черных волнах.
  «Теперь все кончено» пронеслось в моей голове, перед тем как в глазах потемнело навечно…

 Глава первая.
Пробуждение.

 Я проснулась от сирены, воющей где-то поблизости.
В глаза ударил яркий свет, и оглушил гул,  как от реактивного двигателя, только гораздо сильнее.
Ох, как же болит голова....
Где я?
Я попыталась встать, чтобы осмотреться,  но что-то, по-моему, ремень сдержало и вернуло в обратное положение. Руки были опутаны трубками с ярко–синей жидкостью, что тянулась к прибору, напоминающему вулканическую лампу.
  Возможно я в больнице. Мне очень хотелось в это верить.
  Насколько мне позволяло зрение и мое местоположение, я осмотрелась. Белые глянцевые стены, на потолке большой вентилятор, прямо надомной был выключен. Странно, но я не увидела ни одного окна, или двери.
  Бурная фантазия услужливо преподнесла мне несколько идей «Кажется, меня похитили инопланетяне» - бред, но все же, эта мысль заставила меня улыбнуться, и я ощутила, как сильно затекло лицо, наверное, я очень долго пролежала без движения.
  Я попыталась вспомнить, как здесь оказалась, но от этого стало только хуже. Перед глазами потемнело, и я поняла, что совершенно ничего не помню. Совсем ничего из своей жизни, но с легкостью бы рассказала закон Ньютона, или все цифры после запятой в числе «пи». Появилось миллион вопросов, на которые я не способна была ответить, но раз я в больнице, то мне помогут расставить все по своим местам.
  От яркого белого света, перед глазами пошли  желтые пятна, и я зажмурилась, а когда открыла глаза, то чуть не вскрикнула от удивления. Палата поменяла свой цвет на фиолетовый, и на стене, напротив, появился странный большой прибор. На большом мониторе, который занимал почти всю часть загадочного прибора, шел отсчет, цифры ежесекундно сменяли друг друга.
«Точно инопланетяне» - Решила я, усмехнувшись собственной глупости.
- Уже улыбаешься? Это хорошо – приятный низкий голос испугал меня. Передо мной появился парень в белом халате. Зеленые глаза с любопытством смотрели на меня, а я в свою очередь с интересом рассматривала  парня, лет двадцати, с безумной прической. Возможно, он был доктор, который сейчас мне все прояснит.
- Кто вы? И где я? – это были одни из многочисленных вопросов, на которые мне нужен ответ.
- Я младший ученый. – Представился он.
Парень щелкнул пальцами, и волшебным образом перед ним появилась сенсорная панель размером в две вытянутые руки. Он стал делать там какие-то записи, легко прикасаясь к хрупкой прозрачной поверхности.
- Это многое объясняет – я подозрительно прищурилась и отодвинулась дальше на кушетке, та покачнулась, как лодка на волнах.  – Так, где я нахожусь? – похоже, из этого парня придется все клещами вытягивать.
- Ты находишься в отделении крионики, на научной станции S41.
- Крионики? Как я здесь оказалась?
Насколько я знала наука не дошла до того уровня, чтобы  размораживать людей удачно.
- Позволь  все тебе объяснить  - успокаивающе произнес блондин. -  Сейчас 2212 год, буквально недавно было разрешено возобновить исследования в области крионики, было много попыток  анабиоза, но все потерпели поражение кроме тебя, х13.
Как же, может, я ничего не помню, но я не сошла с ума.
- 2212? - осматриваясь вокруг, глядя на неизвестные приборы и инструменты, невольно приходилось верить. По крайней мере, это лучше версии про инопланетян.
Прогремел взрыв, затем крики, и все пошло ходуном, кушетку забросало из стороны в сторону, а младший ученый с трудом устоял, схватившись двумя руками за монитор. На меня посыпалась краска с потолка. Свет моргнул, и совсем потух, а через минуту включилось аварийное освещение.
- Эти неандертальцы опять взорвали электростанцию. Второй раз за неделю! – недовольно пробурчал парень.
- Кто?
- Племя разукрашенных дикарей.  
- Почему они на вас нападают?
- Давай я закончу опрос, а потом отвечу на все твои вопросы
Я кивнула.
- Как ты себя чувствуешь? - Младший ученый посмотрел на меня, и продолжил писать. Если честно, меня совершенно не интересовало, что он там пишет.
- Голова кружится, и я ничего не помню.
- Все потому что во время разморозки произошел сбой и часть твоего мозга, отвечающая за память, была повреждена, но мы надеемся ее восстановить.
- Вам что-нибудь обо мне известно?
Парень щелкнул пальцами, и перед ним высветился еще одна сенсорная панель
- У нас есть минимум информации, большая часть была утеряна за столетия.  В двенадцать лет ты окончила школу экстерном, и тебя пригласили в Женеву учиться в научном институте. В 2016 году в возрасте восемнадцати лет была удостоена нобелевской премии в области передовых технологий и разработке первых антигравитационных поверхностей. В возрасте двадцати трёх лет погибла в аварии, не справившись с управлением. После чего по завещанию, тело было отдано в CSNY для заморозки, мир не хотел навсегда терять такую выдающуюся личность
- Хорошо, что не на органы - Саркастически ухмыльнулась я, и спрыгнула с кушетки, но не рассчитала свои возможности. Ватные ноги отказались меня держать, и я упала на пол. Пользуясь моментом, посмотрела вправо, было интересно, на чем таком хлипком стояла моя кушетка, и я сильно удивилась, увидев, что она парит в воздухе. Антигравитационная поверхность.  Мое изобретение - звучит гордо.
Парень усадил меня обратно, и продолжил опрос, но я не отвечала ему, а задавала встречные вопросы.
- Мое имя, или фамилия сохранились?
- У меня нет доступа к этой информации.
  Я удивилась. Как такое может быть? Отправить человека работать со мной, и не потрудится сказать ему хотя бы мое имя, оставив только это лабораторное прозвище. Я почувствовала себя подопытным кроликом. Хотя леди икс звучит совсем неплохо, если не узнаю своего имени, то назову себя именно так.
- Тебя точно больше ничего не беспокоит? - низкий голос вывел меня из раздумий.
- Ну как для двухсот летней старушки, то все просто замечательно! - тут меня пробило на смех. Да, похоже, мне повредили не только память, но и рассудок.  - Кстати, а пенсия мне полагается, как долгожительнице? или почетное место в музее, как самому старому ископаемому в отличном состоянии?
Парень улыбнулся, и продолжил делать записи.
- Вижу с чувством юмора у тебя все в порядке, ты так и не ответила ни на один мой вопрос?
-  А как вас зовут?
- Мэтт. И можно на «ты».  
- Хорошо, так, а что за неандертальцы на вас нападают?
Мэтт, наконец, понял, что бесполезно задавать мне вопросы, если я хочу получать ответы. Волшебным образом он убрал панель и сел на кушетку напротив.
  В 2031 году, когда началась третья мировая война, человечество разделилось на две части, те, кто верил в науку, и те, кто верил в высшие силы, нечто сверхъестественное, что спасет их. Первые, основали подземные лагеря, где продолжали развиваться дальше, вторые же, совсем обезумили. Ушли в горы, и там поклонялись всему, что видели и забыли истинную суть веры.
  Это была не обычная война, а ядерная. Цепочка мощнейших взрывов уничтожила всё живое. Земля превратилась в одну большую пустыню с городами – кладбищами, медленно тонущими в черных песках. Тем, кто остались живы, пришлось трудно, земля была не плодородная, а вода токсичная.
  К 2095 году население земли составляло, примерно три миллиона человек. Постепенно они начали выбираться на поверхность, и тогда появилась корпорация «Титан» обеспечивающая всех пищей, и создавшая трудовые колонии, в одной из которых оказалась я. Главная цель корпорации – возродить человеческую цивилизацию. Религиозные фанаты, за эти столетия превратились в необразованных дикарей, образовавших небольшое поселение в кратере, недалеко от колонии S41. Корпорация желает и их превратить в часть оставшейся цивилизации, как бы те не сопротивлялись, из-за чего уже много лет между «титаном», и кучкой дикарей вражда. Но как я узнала позже, для вражды у них есть еще одно основание: десять лет назад лучшие ученые «Титана» пропали, и корпорация считает, что это дело рук дикарей. За эти десять лет не произошло ни одного глобального открытия, которое помогло бы, облегчить жизнь колоний.
Я до конца не поверила рассказу Мэтта, но когда мы вышли на улицу, мне стало жутко от увиденной картины. Под ногами черный песок, и земля, потрескавшаяся от засухи, небо затянули темные, смолянистые тучи, а в воздухе стоял невыносимый запах гари. Ни одного растения – повсюду только горы песка. Всю еду они выращивали в лабораториях, а воду очищали через сотни фильтров и препаратов, отчего она изменила свой цвет на зеленый, а вкус, стал отвратительный, горький. Я стояла возле бунгало, где находилась моя палата, и, затаив дыхание смотрела, как с платформы одна за другой срывались с места машины каплеобразной формы, вздымались ввысь и исчезая в густых облаках.  От белой поверхности этих странных машин отражался свет, поэтому казалось, будто они светятся изнутри, через большой иллюминатор с трудом просматривались очертания пилотов. Теперь я поняла, что за гул я слышала из палаты - это был рев двигателей этих авто.
  Мэтт  что-то рассказывал, но я не слышала, все мое внимание было направлено на платформу, тогда он взял меня под руку и повел дальше. Постепенно гул стал стихать.
территория научной станции была ограждена пятиметровой железной стеной, которую можно было перелететь только на каплеобразной машине, внутри были такие же бунгало, как и у меня, только с лабораториями. В центре станции находилось двухэтажное здание, полностью покрытое стеклом, как куполом, там я впервые увидела свое отражение, и не узнала в бледной тощей девице, с длинными черными волосами себя. Нет, я представлялась себе совсем другой. Также я заметила, что была одета в белый эластичный костюм, с отличительным знаком на воротнике. «Х13" было написано там.
  Мэтт  вел меня к электростанции, что находилась далеко от основных построек, возле одной из металлических стен. Большая толпа окружила место аварии, и нам с трудом удалось протиснуться впервые ряды. Я не сразу разобрала что вижу. Сначала это казалось просто тлеющей кучей металлолома, но присмотревшись, я увидела, что все небольшое здание было вмято в землю, и весь этот металлолом - всего лишь обломки, торчащие из песка. Вокруг были видны небольшие дымящиеся кратеры, и метеориты, размером с футбольные мячи, но самый большой покоился на среди обломков, он все еще горел изнутри.
- Это же просто метеориты! Причем здесь, по-твоему, дикари? - недоуменно спросила я. По-моему, они винят этих несчастных людей во всех своих бедах.
- Мы не можем этого объяснить, но знаем что это они.
- но...
- Насмотрелись, хватит! Пора за работу! Ну, живее, иначе останетесь сегодня без еды! - Заорал Джон Синг, расталкивая людей, стоящих вокруг.
Толпа быстро исчезла, поспешно разбежавшись по своим лабораториям. Только я и Мэтт  остались стоять.
- Вы что, метеоритов никогда не видели? - Грубо спросил он, толкнув нас в спины.
Джон Синг не понравился мне с первой нашей встречи, и в дальнейшем, вызывал у меня только отвращение. Он был один из тех, кто днями сидел в центральной станции и ничего не делал, а когда работа прекращалась хоть на полчаса, кричал громче всех, хоть это и не входило в его обязанности. Мэтт рассказывал, что его работа только в том, чтобы сортировать документацию и принимать информацию от остальных научных станций.
  Когда я повернулась к нему, его смуглое бородатое лицо вытянулось в изумлении, и губы расплылись в фальшивой улыбке.
- Х13, добро пожаловать к нам на станцию. - Его тон резко поменялся.
Я кивнула и, позвав Мэтта, отправилась к своему бунгало.
Я устала.
Теперь я поняла, почему не увидела окон в своей палате, их просто не было, они были запрещены, а дверь заменяла желеобразная субстанция. Она могла быть любого цвета, от фиолетового, до ярко-розового.
  Я зашла внутрь, и Мэтт помог мне забраться на кушетку. Я сразу заснула. Так было легче обработать новую информацию, которая станет первым моим воспоминанием в новом мире.

Как космические корабли бороздят просторы Вселенной вполне можно увидеть в хороших и разных фантастических фильмах. Может быть работа художников пригодится будущим конструкторам?..

Icarus II - Sunshine (2007)


Guild transporter - Dune (1984)


Serenity - Firefly (2003)


Alien derelict - Alien (1979)


Starship Odyssey - Ulysses 31 (1981)


Event Horizon - Event Horizon (1997)


The Rodger Young - Starship Troopers (1997)


Death's Head, Imperator-class Star Destroyer - Star Wars (1977)


Valley Forge - Silent Running (1971)


Nostromo - Alien (1979)


Discovery - 2001 - A Space Odyssey (1968)


Gunstar - The Last Starfighter (1984)


Millennium Falcon - Star Wars (1977)


Klingon Bird of Prey - Star Trek III: The Search For Spock (1984)

 Я Божий человек и не стану кончать жизнь самоубийством. Я творю здесь добро, а если иногда и творю зло — что ж, люди творили зло задолго до меня. Зло также служит воле Господа, как учит нас Библия. Если я проклят. Господь в свое время уничтожит меня. Все служит воле Господней… Да кто же он такой? Может, попробовать поискать? На кого напали Четвертого июля? Каким образом я (оно) потерял (потеряло) свой глаз? Возможно, надо заставить его замолчать… но не в этом месяце. Пусть сначала собаки уйдут из леса. Да…

Лоу ходит все быстрее и быстрее, низко наклонив голову, не замечая, что растительность на его лице, обычно судная — он бреется всего один раз в три дня… в другое время месяца, разумеется, — становится все более густой и жесткой, а единственный карий глаз приобретает желто-коричневый оттенок — перед тем, как ночью стать изумрудно-зеленым. Священник горбится и начинает говорить сам с собой… Его голос становится все более низким, а речь все больше напоминает рычание.

Наконец, когда на город опускаются серые ноябрьские сумерки, Лоу бросается на кухню, срывает с крючка ключи от машины и почти бегом направляется к «воларе». Улыбаясь, он мчится к Портленду и не замедляет движения, когда в лучах фар начинают плясать первые снежинки. Он чувствует, что луна где-то за облаками; это она придает ему силу; его грудь расширяется, разрывая по швам белую сорочку.

Лоу включает радио, звучит рок-н-ролл, и он чувствует себя… просто великолепно!

Возможно, то, что происходит с ним в ночи полнолуния, — наказание Господне, а может, шутка тех старых богов, которым люди поклонялись лунными ночами, находясь в безопасности, за каменными кольцами. О, это забавно, просто забавно! Незаметно добравшись до самого Портленда и вновь став Зверем, Лоу в эту снежную ноябрьскую ночь разорвет там на куски Милта Штурмфуплера, всю жизнь прожившего в Таркерз-Миллз. Возможно, это действительно перст Божий, потому что если в Таркерз-Миллз и есть первоклассное дерьмо, так это Милт Штурмфуллер. Как обычно, ночью он уехал из дома, сказав своей забитой жене Донне Ли, что уехал по делам. Однако все, что он намерен сделать, — это потискать второсортную девицу по имени Рита Тоннисон, наградившую Милга очень миленьким лишаем. А тот не замедлил передать его Донне Ли, с момента замужества даже не взглянувшей на другого мужчину.

Преподобный Лоу останавливается в мотеле под названием «Плавник» около дороги Портленд — Вестбрук, в том самом мотеле, который в эту ноябрьскую ночь выбрали для свидания Милт Штурмфуллери Рита Тоннисон.

Милт выходит из номера в четверть одиннадцатого, поздравляя себя с тем, что даже полнолуние не помешало ему уехать так далеко от Таркерз-Миллз. В этот момент одноглазый Зверь прыгает на него с заснеженной крыши пятиосного фургона и одним мощным движением отрывает голову. Последнее, что слышит Милт Штурмфуллер, — это победный рык оборотня; оторванная голова Штурмфуллера с широко раскрытыми глазами закатывается под колеса грузовика, из мгновенно ослабевших рук выпадает бутылка бурбона. Зверь утыкается рылом в его шею, из которой хлещет кровь, и начинает насыщаться.

На следующий день, возвратившись в свой дом в Таркерз-Миллз и чувствуя себя… просто великолепно, преподобный Лоу прочтет в газете сообщение об убийстве и благочестиво вздохнет. Он был плохим человеком. Все в деснице Божией.

Вслед за этим Лоу подумает:

Что за мальчик шлет мне письма? Пора это выяснить. Настало время прислушаться к сплетням.

Преподобный Лоу поправляет повязку на глазу, разворачивает другую часть газеты и думает:

Все в деснице Божией. Если Господь пожелает, я его найду. И заставлю замолчать. Навсегда.

 

ДЕКАБРЬ

 

До наступления Нового года остается пятнадцать минут. Как и во всем мире, в Таркерз-Миллз старый год подходит к концу. Как и во всем мире, старый год принес в Таркерз-Миллз определенные перемены.

Милт Штурмфуллер умер, и его жена Донна Ли, наконец освободившись от крепостной зависимости, уехала из города. Одни говорят, в Бостон, другие считают, что в Лос-Анджелес.

Какая-то женщина попыталась открыть в Таркерз-Миллз книжный магазин, но безуспешно, однако парикмахерская, универсальный магазин и пивная, слава Богу, все еще работают.

Клайд Корлисс умер, но два его никудышных брата — Элден и Эррот — по-прежнему живы и здоровы. Цээмма Хейг, которая пекла лучшие в Таркерз-Миллз пироги, умерла от сердечного приступа. Вилли Харрингтон, которому исполнилось девяносто два года, в конце ноября поскользнулся на пороге своего маленького дома на Болл-стрит и сломал бедро. Но зато по завещанию богатого дачника библиотека получила неплохое наследство, и на следующий год начнется строительство детского отделения, о котором говорили с незапамятных времен. У директора школы Олли Паркера весь октябрь шла носом кровь, и ему поставили диагноз «гипертония в тяжелой форме».

— Слава Богу, что не вытекли все мозги, — проворчал доктор, снимая с руки Олли манжету для измерения кровяного давления, и посоветовал ему сбросить килограммов двадцать. К всеобщему удивлению, Олли действительно сбросил к Рождеству двадцать из них. Теперь он выглядит совершенно другим человеком.

— И ведет себя совсем по-другому, — с порочной улыбкой говорит его жена своей близкой подруге — Делии Берни.

Брейди Кинкейд, убитый Зверем во время сезона воздушных змеев, по-прежнему мертв. А Марти Кослоу, который обычно сидел в классе позади Брейди, по-прежнему инвалид.

Все меняется, и все остается по-прежнему. В Таркерз-Миллз год кончается так же, как и начинался, — на улице завывает снежная буря, а где-то поблизости от жилья бродит Зверь, Где-то совсем неподалеку.

Марти Кослоу и его дядя Эл, расположившись в гостиной дома Кослоу, смотрят новогоднюю передачу Дика Кларка. Дядя Эл устроился на кушетке, Марти сидит в своей инвалидной коляске. На коленях Марти лежит пистолет — «кольт-вудсмен» тридцать восьмого калибра. Пистолет заряжен двумя пулями, и обе из чистого серебра.

У дяди Эла есть друг в Хэмпдене, Мак Маккатчеон, он их и отлил. Поворчав немного, этот Мак Маккатчеон расплавил на пропановой горелке серебряную конфирмационную ложку Марти и точно отмерил количество пороха, необходимое для того, чтобы пуля не кувыркалась в полете.

— Я не гарантирую, что они сработают, — сказал дяде Злу его приятель, — но это вполне возможно. Кого ты там собрался убивать, Эл? Оборотня или вампира?

— Обоих, — ухмыляясь, ответил Эл. — Вот почему я попросил тебя сделать две пули. Кроме того, там поблизости часто бродила баньши, но ее отец недавно умер в Северной Дакоте и духу пришлось срочно улететь туда на самолете. — Они посмеялись, и затем Эл добавил: — Это для моего племянника. Он сходит с ума по фильмам ужасов, и эти пули будут для него хорошим рождественским подарком.

— Ну, если он влепит одну пулю куда-нибудь в перегороди, принеси деревяшку сюда, — попросил его Мак. — Мне бы хотелось посмотреть, что из этого получится.

 * * *

 По правде говоря, дядя Эл не знает, что и думать. После третьего июля он не видел Марти и не был в Таркерз-Миллз. Как и предсказывал Эл, его сестра, мать Марти, узнав о фейерверке, просто взбесилась.

— Его ведь могло убить, ты, тупая задница! Как ты только до такого додумался? — кричала она в телефонную трубку.

— Так ведь именно фейерверк его и спас… — начал было Эл, но в трубке раздался резкий щелчок.

Связь прервана. У него взбалмошная сестра, и уж если она не желает о чем-то слышать, то и не станет этого делать.

Потом, в начале декабря, позвонил Марти.

— Мне нужно тебя видеть, дядя Эл, — сказал Марти. — Ты единственный, с кем я могу поговорить.

— Я разругался с твоей мамой, парень, — ответил Эл.

— Это очень важно, — умоляюще произнес Марти. — Ну пожалуйста. Пожалуйста!

 * * *

 Эл приехал, стойко встретив неодобрительное молчание сестры. В один из холодных, ясных декабрьских дней он повез Марти на своей спортивной машине кататься, осторожно усадив мальчика на пассажирское сиденье. Только на этот раз обошлось без бешеной гонки и дикого смеха: Марти говорил, а дядя Эл слушал. И слушал с нарастающим беспокойством.

Марти начал с того, что рассказал Элу о замечательном фейерверке и о том, как выбил глаз чудовищу с помощью пачки петард «Черная кошка». Потом он поведал ему про Хэллоуин и преподобного Лоу. Затем сообщил дяде Элу, что начал посылать преподобному Лоу анонимные письма… да, анонимные, за исключением двух последних, отправленных после убийства Милта Штурмфуллера в Портленде. Эти он подписал так, как учили на уроках, английского:

Искренне Ваш, Мартин Кослоу.

— Не следовало посылать этому типу письма, даже анонимные! — резко сказал дядя Эл. — Господи, Марти! А тебе не приходило в голову, что ты можешь ошибиться?

— Конечно, приходило, — ответил Марти. — Вот почему я подписал последние два письма. Ты, наверное, спросишь меня, что произошло потом? Думаешь, он позвонил моему отцу и рассказал, что я прислал два письма, в одном из которых предложил ему покончить жизнь самоубийством, а в другом пообещал, что мы с ним скоро покончим?

— Он этого не сделал, не так ли? — спросил Эл, заранее зная ответ.

— Нет, — тихо ответил Марти. — Он не стал говорить с моим папой, не стал говорить с моей мамой и не стал говорить со мной.

— Марти, ведь, может быть сотня причин, чтобы…

— Нет. Только одна. Он оборотень, он Зверь. Это он, и он дожидается полнолуния. Пока остается преподобным Лоу, он не может ничего сделать. Но в качестве оборотня он способен на многое. Он может заткнуть мне рот. — Марти сказал это так хладнокровно, что почти убедил Эла.

— Так что же ты хочешь от меня? — спросил Эл.

И Марти сказал, чего хочет. Ему нужны две серебряные пули, пистолет, чтобы ими стрелять, и кроме того, необходимо, чтобы дядя Эл приехал сюда на Новый год, когда наступит полнолуние.

— Я этого не сделаю, — ответил дядя Эл. — Марти, ты хороший мальчик, но ты начал сходить с ума. Если ты как следует все обдумаешь, то согласишься со мной.

— Может быть, — кивнул Марти. — Но подумай, как ты себя будешь чувствовать, если первого января тебе позвонят и скажут, что я лежу в своей постели мертвый, разорванный на куски? Ты хочешь, чтобы это было на твоей совести, дядя Эл?

Эл начал было что-то говорить, но тут же закрыл рот. Он остановил машину, развернулся и поехал обратно. Эл воевал во Вьетнаме и получил там пару медалей; он успешно отделался от нескольких чересчур похотливых юных леди; и вот теперь Эл чувствовал, что его загнал в ловушку десятилетний племянник. Причем инвалид! Конечно, Эл не хочет, чтобы нечто подобное было на его совести, даже сама возможность этого ужасала, о чем прекрасно знает Марти. Как знает и то, что если дядя Эл допустит существование хотя бы одного шанса из тысячи…

Через четыре дня, десятого декабря, дядя Эл позвонил.

— Прекрасная новость! — радостно объявил Марти, въезжая в большую комнату. — Дядя Эл приедет к нам на Новый год!

— Нечего ему здесь делать, — насколько могла холодно произнесла его мать.

Марти это не смутило.

— Надо же! А я его уже пригласил, — сказал он.

Весь остаток дня мать испепеляла Марти взглядом… но не стала звонить брату, чтобы тот не приезжал. А это было важнее всего.

За ужином Кейти прошипела на ухо Марти:

— Ты всегда добиваешься того, чего хочешь! И только потому, что ты инвалид!

— Я тоже тебя люблю, сестричка, — с ухмылкой прошептал ей в ответ Марти.

— Ты маленькая дрянь! — И с этими словами она бросилась вон из комнаты.

 * * *

 И вот наконец наступило тридцать первое декабря. Мать Марти была уверена, что Эл не приедет. Погода ухудшалась, ветер стонал и выл, занося дорогу снегом. По правде говоря, Марти и сам испытал несколько неприятных моментов… но около восьми приехал дядя Эл — не на спортивном «мерседесе», а на взятой напрокат машине.

К одиннадцати тридцати все в семье отправились спать, за исключением Эла и Марти. И хотя дядя Эл все еще скептически относился ко всей этой затее, он привез даже не один, а целых два пистолета, тщательно спрятав их под полой тяжелого пальто. Один из пистолетов, заряженный серебряными пулями, после того, как семья отправилась спать, Эл молча передал Марти (как бы поставив точку в разговоре, мать Марти перед тем, как лечь спать, Громко хлопнула дверью спальни).

 

ОКТЯБРЬ 

Тогда Марти Кослоу возвращается домой в ночь накануне Дня всех святых, батарейки на его инвалидной коляске почти полностью разряжены. Мальчик отправляется прямиком в постель и лежит там без сна, глядя, как месяц поднимается вверх в холодном небе, усеянном звездами, словно алмазной пылью. Во дворе, рядом с верандой, где подаренные к Четвертому июля петарды спасли Марти жизнь, холодный ветер гоняет туда-сюда опавшие коричневые листья. Они шуршат, как старые кости. Октябрьское полнолуние обошлось без новых убийств — уже второе полнолуние в году. Некоторые из горожан — один из них Стэн Пелки, парикмахер, другой Кэл Блодуин, единственный в городе торговец автомобилями — считают, что террор закончился. Убийцей был бродяга, который жил где-то в лесах, а теперь он уехал, как они говорили. Другие, однако, в этом не уверены. Те, например, кто обратил внимание на останки четырех оленей, найденные у поворота к главной дороге на следующий день после октябрьского полнолуния, и на одиннадцать свиней Циммермана, растерзанных в полнолуние сентябрьское. В долгие осенние ночи в пивной не смолкают споры.

Однако Марти Кослоу уже знает, в чем дело.

В эту ночь он отправился вместе со своим отцом колядовать (его отец любит Хэллоуин, любит обжигающий холод, любит громко смеяться, изображая рубаху-парня, и выкрикивать такие идиотские восклицания вроде «эге-гей!» или «гоп-ля-ля» в тот момент, когда открываются двери и появляются знакомые лица обитателей Таркерз-Миллз). Нацепив большую резиновую маску, Марти нарядился Йодой. Его неподвижные ноги скрывает просторный халат.

— Ты всегда получаешь все, что хочешь, — увидев маску, говорит Кейти… но Марти знает, что на самом деле она на него не сердится (и, как бы доказывая это, девочка сама делает для него изящно изогнутый посох, дополняющий одеяние Йоды).

Возможно, Кейти грустит оттого, что она считается уже слишком взрослой, чтобы идти колядовать. Вместо этого сестра Марти отправляется на вечеринку со своими одноклассниками. Она будет танцевать под пластинки Донны Саммер, а потом, когда свет погасят. — играть «в бутылочку» и, вероятно, станет целоваться с каким-нибудь мальчиком. Не потому, что ей так хочется, а потому, что на следующий день сможет очень весело хихикать, вспоминая об этом с подружками в школе.

Папа везет Марти в фургоне, так как в фургоне есть встроенный пандус, чтобы можно было вкатывать и спускать вниз коляску. Марти скатывается по пандусу, а потом самостоятельно разъезжает взад-вперед по улицам. Он кладет на колени сумку, и они заходят во все дома на своей улице и даже в некоторые из тех, что находятся подальше: к Коллинзам, Макиннам, Манчестерам, Милликенсам, Истонсам. В пивной ему вручают кулек леденцов, в доме священника-конгрегациониста — «Сникерсы», в доме священника-баптиста — «Чанки». Потом — к Рэндольфам, Куиннам, Диксонам и еще в два десятка домов. Марти возвращается домой с полной сумкой сластей и… с почти неправдоподобной новостью.

Теперь он знает.

Марти знает, кто оборотень.

В одном из домов, где оказался Марти, путешествуя по округе, сам Зверь, сейчас не представляющий опасности, опустил шоколадку в сумку Марти. Чудовище, конечно, не знало, что под маской Йоды лицо мальчика покрылось смертельной бледностью и что его одетые в перчатки руки очень крепко сжали посох — даже ногти побелели.

Оборотень улыбается Марти и похлопывает его по оцепеневшей руке.

Перед ним действительно оборотень. Марти точно это знает, и дело не только в том, что у этого человека повязка на глазу. Есть кое-что еще — некоторое сходство этого человека с рычавшим животным, которого Марти видел в ту серебристую летнюю ночь четыре месяца назад.

После возвращения из Вермонта в Таркерз-Миллз сразу после Дня труда Марти все время был начеку, уверенный, что рано или поздно увидит оборотня, а увидев, узнает его, потому что оборотень должен быть одноглазым. Хотя когда мальчик сказал полицейским, будто он совершенно уверен в том, что выбил оборотню глаз, те согласно покивали головами и обещали поискать одноглазого, но Марти показалось, что на самом деле они ему не поверили. Может быть, потому, что он еще ребенок, а может, потому, что они сами не были там в ту июльскую ночь. В любом случае это теперь не имеет значения. Марти знает, как все обстоит в действительности.

Таркерз-Миллз — маленький городок, но довольно разбросанный, и до сегодняшнего вечера Марти не видел человека с одним глазом и не смел задавать вопросов взрослым. Его мать и так боялась, что воспоминания об июльском инциденте будут постоянно преследовать ее сына, и если бы Марти вздумал предпринять какие-то розыски, это обязательно дошло бы до нее. Кроме того, Марти понимал, что рано или поздно— все равно увидит Зверя в его человеческом обличье на улицах городка.

Возвращаясь домой, мистер Кослоу (Тренер Кослоу, как называют его тысячи бывших и нынешних учеников) думает, будто Марти так спокоен потому, что его утомил и сам вечер, и связанные с ним волнения. По правде говоря, это не так. Еще никогда — за исключением той ночи с замечательным фейерверком — мальчик не чувствовал себя настолько бодро. Сейчас его занимает одна мысль: на то, чтобы опознать оборотня, потребовалось целых шестьдесят дней именно потому, что он, Марти, католик и посещает церковь святой Марии в городском предместье.? еловек с повязкой на глазу, который опустил в его сумку шоколадку «Чанки», улыбнулся и похлопал Марти по голове, не был католиком. Зверь — это преподобный Лестер Лоу, священник баптистской церкви Милосердия Господня.

Улыбаясь, Марти ясно видит в желтом свете лампы повязку на его глазу. С ней маленький робкий священник похож на пирата.

— Жаль, что с вашим глазом что-то случилось, преподобный Лоу, — грохочущим голосом рубахи-парня говорит мистер Кослоу. — Надеюсь, ничего серьезного?

Улыбка преподобного Лоу выражает смиренное страдание. Собственно, он потерял глаз. Доброкачественная опухоль: пришлось удалить глаз, чтобы добраться до опухоли. Но на то Божья воля, и он уже приспособился обходиться без глаза. Священник похлопывает Марти по скрытой маской голове и говорит, что некоторым из тех, кого он знал, пришлось перенести куда большие испытания.

Так что теперь Марти лежит в постели, слушает завывания октябрьского ветра, который ворошит увядшие листья, и смотрит на месяц, путешествующий по усыпанному звездами небу. Вопрос в том, что ему теперь делать?

Марти этого не знает, но чувствует, что в нужный момент подходящий ответ найдется сам собой.

Он засыпает крепким сном без сновидений, какой бывает только в детстве, а над Таркерз-Миллз дует свежий ветер, прогоняя октябрь и принося с собой холодный звездный ноябрь. 

НОЯБРЬ 

Приближается конец года, и в Таркерз-Миллз приходит унылый серый ноябрь. По главной улице движется странная процессия, из дверей своего дома за ней наблюдает преподобный Лестер Лоу Он только что вышел взять почту и сейчас держит в руках шесть циркуляров и одно письмо. Двигаясь один за другим, из города выезжает вереница автомобилей — «форды», «шевроле» и «интернэшнл-харвестеры».

По сообщению синоптиков, скоро пойдет снег, но людей в машинах это не пугает, они не собираются убегать от плохой погоды в теплые края — к благословенным берегам Флориды или Калифорнии никто не отправляется в охотничьих костюмах, с ружьями за плечами и со свирепыми псами на задних сиденьях. Вот уже четвертый день Элмер Циммерман и его брат Пит во главе группы людей рыщут по округе с собаками, ружьями и изрядным запасом пива. Приближается полнолуние. Сезон охоты на пернатых и оленей закончился. Но охота на оборотней все еще открыта, и большинство тех, кто надеется с ним расправиться, несмотря на суровое выражение лиц, говорящее о решимости стоять насмерть, развлекается вовсю. Как сказал бы Тренер Кослоу — эге-гей!

Некоторые из охотников, ясно видит преподобный Лоу, просто резвятся. Им представился шанс побродить по лесам, попить пивка, порассказывать анекдоты про поляков, лягушатников и ниггеров, пострелять в белок и ворон. Это настоящие животные, думает Лоу, непроизвольно дотрагиваясь рукой до повязки на глазу, которую носит с июля. Они вполне могут друг друга перестрелять. Их счастье, что до сих пор никто не пострадал Последний грузовик исчезает из вида, затихают автомобильные гудки и лай собак. Да, некоторые просто развлекаются, однако другие.

Например, Элмер и Пит Циммерманы, относятся к этому вполне серьезно.

Если это существо — человек, или зверь, или кто бы это ни был — отправится в этом месяце на охоту, собаки учуют его запах. Преподобный Лоу слышал, как Элмер две недели назад говорил это в парикмахерской. А если оно — или он — не выйдет на охоту, то тогда мы, может быть, спасем чью-то жизнь. Или по крайней мере чью-то живность.

Да, некоторые из них — может быть, десяток, может, два — относятся к охоте на оборотня серьезно. Однако не они беспокоят Лоу, вызывая неведомое до сих пор чувство тревоги, как будто его загнали в угол.

И все это из-за записок — самая длинная состоит из двух предложений, — написанных старательным детским почерком, иногда даже с орфографическими ошибками.

Лоу смотрит на письмо, пришедшее сегодня. Адрес на конверте написан той же детской рукой:

Преподобному Лоу, баптистская церковь, Таркерз-Миллз, Мэн 04491.

Опять это странное ощущение… Так, должно быть, чувствует себя лиса, которую собаки сумели обложить со всех сторон. Выхода нет. Инстинктивно в этот момент лиса оборачивается и обнажает зубы, готовясь вступить в безнадежную схватку с собаками, которые непременно разорвут ее на куски.

Преподобный Лоу плотно закрывает дверь и входит в гостиную, где торжественно тикают старые часы. Он садится, аккуратно кладет религиозные циркуляры на стол, который миссис Миллер протирает два раза в неделю, и открывает новое письмо. Как и в прежних, в нем нет обращения. Как и прежние, оно не подписано. Посередине листка, вырванного из школьной тетради, написано предложение:

Почему бы тебе не покончить жизнь самоубийством?

Преподобный Лоу подносит руку ко лбу — она слегка дрожит. Другой рукой Лоу мнет листок и кладет его в большую стеклянную пепельницу, стоящую в центре стола, — преподобный Лоу принимает прихожан у себя дома, и некоторые из них курят. Из кармана домашнего свитера, который он чаще всего надевает по субботам, Лоу Достает коробок спичек, поджигает письмо — так же, как поджег остальные, и смотрит, как оно горит.

Преподобный наконец стал познавать самого себя. Это происходило постепенно. После майского кошмара, в котором все собравшиеся на службу в честь Дня старого дома превратились в оборотней, и после того, как преподобный Лоу обнаружил выпотрошенное тело Клайда Корлисса, он начал понимать, что с ним творится что-то… ну, неладное. Он не знал тогда, в чем дело. Просто чувствовал: что-то неладно. Но Лоу ясно осознавал, что иногда по утрам, особенно в периоды полнолуния, он просыпается и чувствует себя очень хорошо, чувствует себя очень бодрым и очень сильным. Он заметил, что это ощущение ослабевает по мере уменьшения луны и вновь усиливается по мере роста луны новой.

После того кошмарного сна и смерти Корлисса преподобный вынужден был обратить внимание и на кое-что другое — на то, что до сих пор игнорировал, — на грязную и порванную одежду, на царапины и ссадины, о происхождении которых Лоу ничего не знал. В отличие от обычных синяков и ссадин они не болели, о них было легко забыть, если просто не думать о них. Точно так же он не обращал внимания на следы крови, которые обнаруживал на своих руках… и губах.

Потом, пятого июля, все изменилось: Лоу проснулся слепым на один глаз. Как и синяки со ссадинами, рана не болела, но вместо левого глаза он обнаружил выжженную глазницу, всю в запекшейся крови. И внезапно преподобный понял: это он оборотень, это он Зверь.

В последние три дня Лоу испытывал знакомые ощущения: сильное беспокойство, почти приятное возбуждение, ощущение напряжения во всем теле. Это наступает снова — вот-вот он превратится в чудовище. Сегодня полнолуние, и охотники со своими собаками будут рыскать повсюду. Ну что же, это ничего не меняет. Он умнее, чем они думают. Они говорят о человеке-волке, но считают его скорее волком, чем человеком. Они могут разъезжать на своих пикапах, и он тоже может сесть за руль своего маленького седана марки «воларе». Он поедет по Портлендскому шоссе и остановится в каком-нибудь пригородном мотеле. И если произойдет превращение, то поблизости не будет ни собак, ни охотников. Их он не боится.

Почему бы тебе не покончить жизнь самоубийством?

Первое письмо пришло в начале месяца. В нем просто говорилось:

Я знаю, кто ты.

Второе гласило:

Если ты. Божий человек, уезжай из города. Отправляйся куда-нибудь в такое место, где сможешь убивать животных, а не людей.

Третье было совсем лаконичным:

Кончай с этим.

Вот как просто: кончай с этим — и все.

А теперь новое послание:

Почему бы тебе не покончить жизнь самоубийством?

Потому что я не хочу, раздраженно думает преподобный Лоу. Я об этом не просил — что бы это ни было. Меня не покусал волк и не проклял цыган. Просто так… получилось. Однажды в ноябре прошлого года я нарвал цветов для церковной ризницы — на том симпатичном маленьком кладбище на Холме Радости. Я никогда раньше не видел таких цветов… и когда я вернулся в город, они уже завяли. Они почернели — все до одного. Наверное, тогда это и случилось. Конечно, для того, чтобы так думать, нет никаких оснований… но я все равно так считаю. И я не стану кончать жизнь самоубийством. Это они животные, а не я.

Кто же пишет эти письма?

Преподобный не знает. В выходящем в Таркерз-Миллз еженедельнике о нападении на Марти Кослоу не сообщалось, а Лоу гордится тем, что никогда не прислушивается к сплетням. К тому же они с Марти придерживаются разных вероисповеданий, так что как Марти до Дня всех святых не знал о Лоу, так и тот до сих пор не знает о Марти. И преподобный совершенно не помнит о том, что происходит с ним, когда он превращается в Зверя; он только испытывает по завершении цикла блаженство, сходное с алкогольным опьянением, и беспокойство вначале.

Я Божий человек, встав, думает Лоу. Он принимается шагать взад-вперед, и с каждой минутой движется все быстрее и быстрее. В гостиной торжественно тикают старые часы

 

23-30. 10 августа. Барвиха. Подмосковье.

- Маша привет, это Скрипник. Позови папу, - кареглазая, стройная шатенка, лет двадцати, встала и направилась в кабинет к отцу, - Па, твой антиквар. Да и скажи дядь Толе пусть он звонит тебе на мобильный. А то я выгляжу как твоя секретарша.

 - Ты лучше, - подыграл дочери Влад Олейник, совладелец международной фармакологической компании, сглаживая ее наигранное негодование, - ты моя дочь и должна обо всем знать.

- Толя привет, есть что-то стоящее, - Влад был заинтригован поздним звонком старого друга.

- Да, тут вести из Африки. Я могу подъехать.

- Без вопросов. Я работаю 20 часов в сутки, но для тебя готов и вовсе не спать, - Олейник развернул кресло и встал из-за стола. Открыл тайник и, пересчитывая пачки с банкнотами, уточнил, - О каком весе речь?

- Где-то двести карат.

Через полчаса машина антиквара была у дома Олейника.

- Включи «глушилки», - на лице Скрипника было явно выраженное беспокойство, - у меня такое ощущение, что идет слежка, - я плохо сплю. Мне снятся страшные кошмары.

- Кровь, трупы?

- Кровь…н-нет…странные трупы…очень много…и очень странные.

- Спиться и сниться, - Влад хотел успокоить друга и поскорее увидеть находку, - оставь это только сны. Покажи, что привез.

- Вот смотри, - антиквар достал из внутреннего кармана пиджака сверток, развернул его и положил на стол, - Ран-Каши.

- А, по-моему, это всего лишь кусок угля, - Олейник явно был не доволен, - Самый обыкновенный уголь.

- Ты что? Не смей, - антиквар выдернул из рук фармацевта «древнюю реликвию», после того как бизнесмен протер ею по столу, - он отомстит.

- Кто? Этот уголек что - ли? Ладно, прости, не кипятись и рассказывай. Рекламируй мне свой РАРИТЕТ.

- Он из ЮАР. Это идол правды и жизни. Так гласит легенда.

- Подожди, перебил друга Олейник, - если он «весит» 200 тонн, то на него должны быть «доки», он должен проходить по каталогам и т.д…

- Нет. Этого всего нет. Я же говорю: «Это очень уникальная вещь!» Его два дня как…нашли. Да и этот «уголек» очень напоминает мужчино-женщину с весами в руке…

- Да, половую принадлежность этого экспоната очень трудно определить визуально, - с сарказмом произнес покупатель антиквариата, разглядывая сквозь лупу «товар».

____________

 13 августа. Барвиха. Подмосковье.

- Пап, дай денег, мне на сессию надо, - Маша прокричала сразу, как только забежала в холл, - пап, ну папулечка…

- Я давал тебе позавчера 800, сколько сегодня? – отец выглянул из-за стола в зимнем саду, - и на сессию ли?

- Правда, правда, - дочь сложила губки бантиком и скорчила просящую рожицу, - последний экзамен и в Париж!

- Ты свой Париж и сессию с Денисом по клубам проматываешь, - Влад взял Ран-Каши, написал на листе бумаги «Сессия дочери» и положил в пепельницу.

Через мгновение лист запылал огнем.

Взглянув на отца Маша поняла, что разговор предстоит серьезный.

 _______________  

 14 августа. Кутузовский проспект.

- Владимир Львович, тут украинская компания «Здравица» желает получить «эксклюзив» на нашу продукцию, - Анна, секретарь Олейника, всегда напоминала о срочных делах, - а вы еще не сказали мне, что делать с «Триадой».

- «Триада» рассчиталась за отгрузку в прошлом квартале?

- Нет еще, говорят у них кризис, доллар вырос, люди не берут импорт…

- Поставь им условие: рассчитаются за три дня – оставим в партнерах. Если нет – встречусь со «Здравицей», а там посмотрим.

Олейник вздохнул и достал Ран-Каши, лист бумаги и придвинул пепельницу. Затем он написал угольком «Успеет рассчитаться ли «Триада»?». Через пять минут ожидания Влад Олейник набрал Анну.

- Аня, отмени встречу со «Здравицей», - и, подумав немного, добавил, скажи, что нас вполне устраивают нынешние украинские партнеры.

 ________________  

 30 декабря.

- Влад, ты поседел или мне кажется, - Галина, жена Олейника, нежно перебирала его волосы, - и что-то ломкие они стали.

- Галя, я вышел на рынок Азии, а это было очень не просто, - Владимир посмотрел на жену и привлек ее к себе, - это большие нервы и…большие деньги…и много солнца – вот и седею.

- Милый мы и так уже обеспечены до 20-го колена. Давай поживем для себя. Тебе через год пятьдесят стукнет. Я тебя почти не вижу…поехали бы на какой-нибудь остров и забыли бы обо всем и обо всех…может сделаем еще Машке братика или сестричку, а?

- Говоришь братика или сестричку… - Влад поцеловал жену и написал углем на бумаге «Может бросить все и сгореть в любви с женой?»

 ________________

 31 декабря. Барвиха. Подмосковье.

- Олег, привет, - Евгений Борисович Качкин, опытный криминалист, пришедший «» еще до Алябьева, странно улыбнулся, - я такого еще не видел…слышал, читал, но сам не видел.

- Привет, и что мы имеем, - Олег Николаевич Алябьев, следователь по особо важным делам, зашел в спальню и подошел ближе к кровати, - О боже! Эт как это он, а?

- Как, как…Сгорел в ложе любви, - Женя повернулся к Алябьеву и протянул кусок угля, - представляешь какая была температура, что его палец превратился в уголек.

- А почему ноги не тронуты огнем и голова? – Алябьев внимательно рассматривал тело покойника, - А самое главное – почему одежда и постель не пострадала? И что ты по этому поводу думаешь – поджег?

- Нет, не поджег. На простыне, пижаме и нижнем белье покойного есть следы термического воздействия. На простыне снаружи, как и должно быть, а на одежде – изнутри. Так не поджигают людей – еще не научились. Думаю, - поднялся с кровати Качкин, - это необъяснимый факт самовозгорания. В рабочем кабинете Олейника мы нашли короткую записку, по странной случайности, написанную углем из камина. Она гласит: «Может бросить все и сгореть в любви с женой?»…

 © 2009 Сергей Слюсаренко

Очаровательного собаку вчера видел возле кабинета УЗИ №66. Голова собаки профессора Доуэля. Сама черно-белая, а голова с рыжими ушами. Видать что-то намудрили в этом кабинете УЗИ. Может зря собака туда сходил?
 

Инженер Роберт-Д ещё раз проверил расчёты траектории. И снова конец траектории упирался в пустынный участок изо-карты. Он устало опустился на кресло. - Это не может быть, это же чудовищная ошибка - сам себе бубнил Роберт-Д, там где по расчётам должна была быть подходящая планетарная система была просто межзвёздная пустота. А ресурсов на движение дальше уже не оставалось. Ну не могли же при первичных расчётах так грубо ошибиться. Не могли... Корабль-колония №207-54 неспешно продвигался по заранее намеченной траектории уже больше полутора сотен лет. Прирост населения в колонии был стабильным, чему способствовало отсутствие крупных конфликтов и ..... общая колониальная доктрина... Если б это был обычный в понимании корабль то Роберт-Д поделился б своими расчётами с капитаном, но корабль был запрограммирован на заданный курс и капитан был не нужен. Да и других то кораблей он не знал. Сам вырос на этом корабле. Ответы он решил искать в Центре Информации. Он днями просиживал там изучая все документы касаемо корабля, структуры, назначения, истории постройки. Штудировал исследовательскую информацию про этот участок космоса где заканчивалась траектория полёта. Но нигде не находил ответа. Самого главного ответа на свои вопрос: Куда и зачем они летят? А в официальную версию полёта что они летят колонизировать систему №0008-12 он уже не верил. До системы они не долетят... Население колонии составляло более пятидесяти тысяч человек, но не смотря на это было ещё достаточно мест для новых членов колонии. Пустующие кварталы жилых ячеек были ещё опечатаны. Рацион в основном состоял из искусственных белков обогащёнными кремниевыми соединениями. Хотя никто другого рациона и не знал... Роберт-Д протёр глаза. Аномальный текст в книге. Не печатный, а ручной. Карандашом подчёркнуты буквы. Хотя эту книгу он взял первый за весь период существования корабля. Он стал записывать все буквы которые были подчёркнуты. Из 40 страниц вышел текст - Вы все умрёте. Простите. 24587521 - 88759. - Бред какой то, - но было что то холодящее в этой фразе. А ещё и цыфры. Что они означают? Дату? Координаты? Количество? Или пройденный путь? И отчего мы мы умрём? И за что? Теперь вопросов стало гораздо больше. Поиски выдавали самые разные результаты. Номер жилой ячейки не подходил, номер агрегата судна под этим номером тоже был исправен и не относился к жизненноважным, связной номер - тоже никто не отвечал, номера звёзд с такими индексами находились далеко от траектории.... Хотя это ж может быть номер книги в Центре Информации. Роберт-Д лихорадочно набирал в поиске нужные цифры. Робот выдал ему многотомный сборник Истории Человечества за последние 3000 лет. С 88751 страницы шло описание длительной войны людей с реклитами. А на 88759 странице был конец войны. Люди проиграли. И платили контрибуцию реклитам. А дальше шла фраза которую им не читали в школах. Платили живым весом...

«Ты стоишь на склоне горы и видишь, как с вершины начинает соскальзывать камень. Ты знаешь, что этот огромный валун вызовет мощный камнепад, безжалостный и неукротимый. У тебя есть два варианта: либо ты побежишь наверх, стараясь предотвратить эти события и рискуя быть погребенным под камнями, либо ты отойдешь в сторону, не препятствуя естественному ходу вещей. 

-Это зависит от того, что находится под горой.

-Под горой стоят три дома, один из которых принадлежит тебе.

-Тогда я постараюсь предотвратить камнепад.

-Ты не уверен в крепости своих стен?

-Чтобы проверить прочность алмаза, не стоит бить по нему кузнечным молотом.

-Это относится только к алмазам. Крепость стен, руки и духа надо проверять постоянно. – Оракул выдержал паузу. – Но мы забыли о соседях, ради которых ты готов оставить свой дом без хозяина. Уверен ли ты,что, оказавшись в подобной ситуации, они поступят так  же?

-Я думаю о своем доме.

-Но под горой их три. Возможно, кто-то из твоих соседей больше тебя уверен в прочности своих стен.

-И, пробравшись на вершину, сам столкнул камень?

-Зачем же так прямолинейно? Мы приняли за аксиому утверждение, что камень сорвался сам по себе, но мощь лавины завораживает наблюдателя. Делится с ним ощущением колоссальной силы.

-И, завороженный могуществом, он захочет оседлать ее?

-Подчинить своей воле, – кивнул Оракул. – В надежде, что стены именно твоего дома окажутся слабыми.

-Останутся крепость духа и руки.

-Не лучше ли сделать выбор раньше?

-Позволить начаться камнепаду…

-И собрать все камни внизу.

-Посмотреть, что будут делать соседи.

-Освободить вершину от подозрительных камней.

-Чтобы не было больше лавин.

-По крайней мере, из этих камней.

-Потом спуститься вниз…

-И посмотреть на стены.

-Или на то, что от них осталось.

-Останется, – проворчал Оракул. – Если с хозяином ничего не случится, дом всегда можно отстроить заново. – Он снова выдержал паузу. – Первый камень уже покатился, и у тебя очень мало времени"

Интересная вещь, только начала читать. Несколько романов Панова я уже прочитала. Занимательно. Оригинально. И есть о чем задуматься….