Есть одно хитрое племя в Перу. Название путанное, но что-то типа Асе-эхо.Их там всего тысяча осталась, нравы жуткие, но мне лично очень понравилось. Я постоянно по телевизору смотрю про них. Они даже женами и детями обмениваются, когда надоест унылость.
Так вот - там сюжет был обалденный. Короче, племя дикое, жрать мало-мало чего есть, поэтому охотятся на обезьян в виде лакомства.
И вот как-то по весне (это у них там такой сезон откормленных обезьян) пару семей заваливают сообща несколько обезьянов на обед. Большое народное гуляние и бубны с тамтамами. Но неожиданно один обезьян вдруг оказывается неродившей мамой на сносях. Тогда один перунец (ну, тот который в Перу, один из тысячи оставшихся Асенху) вспарывает пузо беременной обезьянке и достает оттудова еще живого ребеночка.
Дальше вообще бразильские сериалы отдыхают. Приходит евойная дочка и говорит на ихнем языке - "Па, а давай я ребеночка и выкормлю и вырощу. Будем играться вместе."
Ну дикие нравы, что возьмешь. Типа "Игрушки" с Пьером Ришаром..
Так вот, - аборигенская девка оказалась настырной и таки его молочком выкормила. На момент репортажа обезьянкиному детенышу было уже два годика, а девочка у него как мама. Он висит на ней постоянно, целует и все такое... Радуется, короче, кагбы всепрощая тот малозначимый факт, что в свой день кесарева рождения его нынешняя мама его родную, билогическую, на обед кушала в виде рагу.
Короче - ужасно умилительная история. Каждый раз, как смотрю, так и плачу.
И что-то мне это напоминает в отношениях. И не только обезьян.
Автор репортажа - известный тележурналист. Его родители тоже. Но об этом в другой раз.
Никто на корабле не слыхал его голоса, прежде чем пение прикованного уже много пятилетий донеслось с Острова Забвения. Его тело не было видано нами, но ветер-сиверко принёс весть будто 5 дня февраля года 1960-го он, Альберто Мадзоки наложил на себя руки в граде Кордова, в котором был рождён. То была вротая попытка гения, и едва истекло 4 месяца и 15 дён с того дня, когда ему исполнилось 22 года.
И с той поры дух поэта странствует ,читая низким голосом Дилана Томаса или, в лучшем случае, речитативом напевая во весь голос собственные поэмы. Дабы не одни мы с берегов пустынных реки, что течёт островом ,услышали оные, воспроизводим толику в знак памяти и почтения к покинувшему нас. (предисловие редакции некоего перуанского лиртературного журнала, что издаётся в Куско - прим.перев.)
Забывал тебе сказать
что море стережёт тайну
что ни начертал я на камнях от своего имени
ни протоптал пути в краю
встретил истинную печаль в этих трупах птиц
но также не стряхнул песок
на всякий случай
ни тем что листья растрезвонят моя смерть
Листья стерегут тайну
и если я потерял какую медаль не углядишь без счёту
в них нет никакого предания
Чайки ничего не ведают
Знают кричать и есть день
будет пища что плещётся в воде
но ты знаешь что много лесов скрылось
но в этих путях единственное что можешь слышать
в тишине
нет тем
это одиночество что питается
и ни мантия моя ни моя блуза
ни конь мой которого оставил я в некоторой ветви
ветер также стережёт тайну
склоняется деревья ветви верхние деревьев
шерстит сосновые иголки
лохматит детку бедного
треплет подол женщины бедной
не для того чтоб назваться мне
ночь там на склоне
это море сохранит тайну
никому не скажет что умерло
Альберто Мадзоки (Alberto Mazzochi)
перевод с испанского Терджимана Кырымлы