......................................................................., для всех, но Ради Васъ-прим.перев.)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ

"Комната Гретхен"

Гретхен (у прялки одна):

Покой ушёл.

На сердце-боль:

ужель придёт

любимый вновь?

.

Где его нет,

там чёрен свет,

там трупный яд

и несть отрад.

.

Головонька

кружИт слегка:

броженье дум

затмило ум.

.

Покой ушёл.

На сердце боль:

ужель придёт

любимый вновь?

.

За ним в окно

весь день гляжу.

За ним въодно

что тень хожу.

.

Его шаги,

высокий стан,

изгибы губ

манят меня,

.

его речей

ручей волшбуй,

ладони жим...

ах, поцелуй!

.

Покой ушёл.

На сердце боль:

ужель придёт

любимый вновь?

.

Стремлюсь за ним-

к груди прижать,

да полонить,

да удержать,

.

расцеловать

всего, запеть,

принять, отдать-

и умереть!

.

Уильям Холмэн Хант "Риенци клянется отомстить за смерть своего младшего брата, убитого в схватке между кланами Орсини и Колонна"

История создания
В июне 1837 года Вагнер познакомился с романом Бульвер-Литтона, главным героем которого был Кола ди Риенцо — лицо историческое. Этот государственный деятель мечтал преобразовать Рим в духе древних республиканских традиций и сместил в 1347 году сенаторов, объявив себя трибуном. Вагнер задумал оперу на этот сюжет. Либретто было завершено к августу 1838 года, партитура — в ноябре 1840 года.
Премьера оперы состоялась 20 октября 1841 года в Дрезденской придворной опере под управлением Карла Готлиба Райсигера. Партию Адриано исполняла знаменитая Вильгельмина Шрёдер-Девриент, впоследствии участвовавшая в премьерах «Летучего голландца» и «Тангейзера». Несмотря на большую продолжительность спектакля, премьера имела успех. Несколько следующих спектаклей давались в двух частях за два вечера — «Величие Риенци» и «Падение Риенци», но эта идея не встретила понимания публики. В последующие годы состоялись премьеры в Гамбурге, Берлине, Праге.

Действующие лица
Кола Риенци (Cola Rienzi), папский нотариус (тенор)
Ирена (Irene), его сестра (сопрано)
Стефано Колонна (Steffano Colonna), глава патрицианского рода Колонна (бас)
Адриано (Adriano), его сын (меццо-сопрано)
Паоло Орсини (Paolo Orsini), глава патрицианского рода Орсини (бас)
Раймондо (Raimondo), кардинал и папский легат (бас)
Барончелли (Baroncelli), римский гражданин (тенор)
Чекко дель Веккио (Cecco del Vecchio), римский гражданин (бас)
Вестник мира (сопрано)
Герольд (тенор)
Послы Милана, Ломбардии, Неаполя, Богемии и Баварии; римские патриции, священнослужители, вестники, народ

Краткое содержание
Первый акт
Площадь перед Латеранским собором. Толпа сторонников Орсини пытается похитить Ирену из дома Риенци. Появляются враждебные им сторонники Колонны, завязывается драка. Адриано вступается за Ирену. Кардинал Раймондо тщетно пытается успокоить разбушевавшиеся толпы, ему на защиту приходит народ, возмущённый произволом патрициев. Появившийся Риенци клеймит патрициев и получает с их стороны насмешки, со стороны народа — поддержку. Риенци клянётся освободить народ от развращённых аристократов.
Риенци остаётся с Адриано. Он удивлён, что тот пошёл против своего семейства и защитил Ирену. Адриано, влюблённый в Ирену, обещает быть верным сторонником Риенци в осуществлении его планов. Предубеждения Риенци против сына Колонны рассеиваются.
Во время любовного дуэта Адриано и Ирены вновь появляются патриции и вступают в борьбу.
Народ объединяется против аристократов, Риенци гарантирует ему свободу. Народ хочет провозгласить его королём, но ему достаточно именоваться народным трибуном. Кардинал благословляет Риенци. Всеобщее ликование.
(краткие содержания последующих актов будут приведены мною с последующих отрывках перевода либретто, -- прим.перев.) См.по ссылке: См. по ссылке: http://wapedia.mobi/ru/%D0%A0%D0%B8%D0%B5%D0%BD%D1%86%D0%B8_%28%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B0%29#4.

Первый акт
Римская улица, которая во глубине сцены отраничена Латеранским собором; на первом плане справа-- дом Риенци. Ночь. (Орсини с шестью-восемью своими приспешниками у дома Риенци.)

Орсини:
Вот здесь, вот здесь! Живее наверх, друзья!
Приставьте лестницу к окну!
(Двое дворян-нобилей прислоняют лестницу к стене дома, куда взбираются через распахнутое окно.)
Прекраснейшая дева Рима
моя по праву, восхищайтесь мною,
приму хвалу охотно вашу.
(Двое нобилей влекут Ирену из дома.)
Ирена:
На помощь! Помогите! Боже!
Орсини и его приспешники:
Ха, что за страстная покража
из дома жалкого плебея!
Ирена:
Стыда на вас нет, варвары!
Приспешники Орсини:
Не запирайся только детка,
ты хороша, гляди, нас сколько женихов!
Орсини:
Идём же, дурочка, не злись,
и не жалей, меня узнаешь кстати.
Ирена:
О, кто спасёт меня?
Орсини (своим приспешникам) :
Ха-ха, она красива! Тащите
её ко мне в опочивальню прочь!
(Они тащат Ирену прочь. Колонна с восемью его подчинёнными выступает против них-- и пытаются вырвать у них Ирену.)
Орсини:
Ага, Колонны люди!..
Её тяните мне, Орисини!
Люди Колонны:
Колонна, раз!
Люди Орсини:
Орсини, два!
Колонна:
Девицу отберите!
Орсини:
Из рук не выпускать!
(Они бьются. Является Адриано со Стражником, который вооружён.)
Адриано:
За что борьба?.. Вперёд, к Колонне!
(Новая схватка.)
Что вижу я?! Не ты, Ирена?!
Пустите бабу! Я под защиту
свою беру её!
(Он силой прокладывает себе путь к Ирене-- и вызволяет её.)
Колонна:
Ай, молодец, сынок! Твоею бабе быть!
Адриано:
Не беспокойтесь! Кровь пролью свою
я за Ирену!
Орсини:
Он дурака разыгрывать горазд!
Но в этот раз моею бабе быть!
(Он хватает Адриано.)
Колонна (своим) :
Ну, что вы смотрите! Отбить обоих!
Люди Колонны:
Колонна!
(Новая схватка. Шум постепенно привлекает значительное число народу со всех сторон.)
Народ:
Ха, что за гвалт! Кончайте драку!
Орсини:
Ну вот ещё!
Колонна:
Громите их сколь влезет!
(Народ берётся за палки и камни.)
Народ:
Долой Колонну! Долой Орсини!
(Общая схватка. Выходит Кардинал со свитой.)
Кардинал:
Смутьяны, прочь! Вам с улицы долой!
К спокойствию взываю я, легат!
Колонна:
Синьор, подите в церковь, кардинал,
а улицу оставьте нам!
Кардинал:
Ха, что за дерзость!
Орсини:
Устройте мессу у себя!
Отсюда убирайтесь прочть!
Кардинал:
Бесстыдники!
Я-- сам легат Святого Папы!
Колонна:
Прочь, краснорясый!
Народ:
Внемли`те грешникам!
Нобили (т.е. дворяне-- прим.перев.) :
Вперёд! Вы, кардинал,
освободите место!
(Усердная схватка возобновляется. Кардинал ступает к дерущимся-- народ защищает его.)
(Входит Риенци с Барончелли и Чекко.)
Риенци:
Все, прекратите!..
(к народу)
А вы, иль вы
забыли, в чём мне поклялись?...
(Народ ,который спас кардинала, при появлении Риенци тотчас прекращает драку. Нобили, будучи поражены мгновенным повиновением народа Риенци, безмолвно замирают.)
(к нобилям)
И это уваженье к Церкви,
доверенной защите вашей?
(Ирена спешит к Риенци и утыкается лицом ему в грудь. Риенци замечает лестницу, приставленную к отворённому окну--и, кажется, тотчас догадывается о случившемся. Он окидывает нобилей смертельно ненавидящим взглядом.)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

ERSTER AUFZUG
Eine Strasse Roms, welche im Hintergrunde durch die Lateran-Kirche begrenzt wird; im Vordergrunde rechts das Haus Rienzis. Es ist Nacht. (Orsini mit 6-8 seiner Anhaenger vor dem Hause des Rienzi.)
 
Orsini
Hier ist's, hier ist's! Frisch auf, ihr Freunde.
Zum Fenster legt die Leiter ein!
(Zwei Nobili legen eine Leiter an das Haus und steigen durch das geoeffnete Fenster ein.)
Das schoenste Maedchen Roms sei mein;
ihr sollt mich loben, ich versteh's.
(Die beiden Nobili bringen Irene aus dem Hause.)
Irene
Zu Hilfe! Zu Hilfe! O Gott!
Die Orsini
Ha, welche lustige Entfuehrung
aus des Plebejers Haus!
Irene
Barbaren! Wagt ihr solche Schmach?
Die Orsini
Nur nicht gesperrt, du huebsches Kind,
du siehst, der Freier sind sehr viel!  
Orsini
So komm doch, Naerrchen, sei nicht boes,
dein Schad' ist's nicht, kennst du mich erst.  
Irene
Wer rettet mich?  
Orsini, Die Orsini
Haha, sie ist schoen! Nur fort ins Gemach!
(Sie schleppen Irene fort. Colonna mit 8 seiner Anhnger tritt ihnen entgegen und treibt sie zurueck.)
Colonna
Orsini ist's! - Zieht fuer Colonna!  
Orsini
Ha, die Colonna! - Zieht fuer Orsini!  
Die Colonna
Colonna hoch!  
Die Orsini
Orsini hoch!
Colonna
Nehmt euch das Maedchen!  
Orsini
Haltet sie fest!
(Sie kaempfen. Adriano kommt mit Gewaffneten.)  
Adriano
Was fuer ein Streit? - Auf, fuer Colonna!
(Neuer Kampf.)
Was seh' ich? Gott! Das ist Irene!
Lasst los! Ich schuetze dieses Weib!
(Er bricht sich Bahn zu Irene und befreit sie.)  
Colonna
Ha brav, mein Sohn! Sie sei fuer dich!  
Adriano
Ruehrt sie nicht an! Mein Blut fuer sie!
Orsini
Er spielt fuerwahr den Narren gut!
Doch diesmal ist sie noch fuer mich!
(Er greift Adriano an.)  
Colonna
(zu den Seinigen)
Nun, seht nicht zu! Schlagt los!
Die Colonna
Colonna!
(Neuer Kampf. Der Laerm hat allmaehlich eine starke Anzahl Volkes versammelt.)  
Volk
Ha, welcher Laerm! Lasst ab vom Kampf!  
Orsini
Das fehlte noch!  
Colonna
Schlagt alles nieder!
(Das Volk greift zu Steinen und Stcken.)
Volk
Nieder mit Colonna! Nieder mit Orsini!
(Allgemeiner Streit. Der Kardinal kommt mit Gefolge.)  
Kardinal
Verwegne! Lasset ab vom Streit!
Zur Ruhe ruf' ich, der Legat.
Colonna
Herr Kardinal, geht in die Kirche,
und lasst die Strasse nun fuer uns!
Kardinal
Ha, welche Frechheit!  
Orsini
Lest die Messe!
Macht Euch von hinnen!  
Kardinal
Unverschaemte!
Ich, der Legat des Heil'gen Vaters!  
Colonna
Fort, heil'ger Rotrock!  
Volk
Hoert die Laestrer! 
Nobili
Drauflos! Macht Platz, Herr Kardinal!
(Erneut heftiger Kampf. Der Kardinal kommt ins Gedraenge, das Volk beschuetzt ihn.)
(Rienzi kommt mit Baroncelli und Cecco.)
Rienzi
Zur Ruhe! -
(zum Volke)
Und ihr, habt ihr
vergessen, was ihr mir geschworen? -
(Das Volk, das den Kardinal gerettet hat, laesst sogleich bei Rienzis Erscheinen vom Streite ab. Die Nobili sind durch Erstaunen ber Rienzis gebieterisches Auftreten und dessen augenscheinliche Gewalt ueber das Volk sprachlos gefesselt.)
(zu den Nobili)
Ist dies die Achtung vor der Kirche,
die eurem Schutze anvertraut?
(Irene eilt auf Rienzi zu und verbirgt ihr Gesicht an seiner Brust. Rienzi erblickt die Leiter am offenen Fenster und scheint sogleich zu verstehen, was vorgefallen ist. Er wirft den Nobili einen toedlichen Blick zu.)

     Понукаемый благосклонными, и в то же время приказными взглядами чиновников, З. пересекал зал. Когда до собрания осталось сто шагов, совещающиеся живо приветствовали З. как своего. Никто, казалось, не ведал, где новый, ожидаемый Комендант,- а З. опасался присоединиться к Комендатуре в крайне неподходящий момент и вовсе или почти ничем не помочь собравшимся в разрешении задачи.
     Двадцать шагов, десять шагов... Эхо не касалось стен- столь бесшумно ступал З. к окраине зала.
     В группе собравшихся возникло слышимое замешательство. Партнёры взаимно расстались и обернулись к гостю как если бы тот был одним из них.
     З. чувствовал, что наступил момент истины; он протянул руку- никто не пожал её. Наконец, З. подумал, что тут все осведомлены о том, как он без пропуска было миновал барьер- и смертельно побледнел ,как проигравший высшую ставку. Однако, на его реакцию никто не обратил внимания, ибо те смотрели куда-то мимо и повыше З. Наконец, один из собравшихся отделился чтобы приветствовать гостя.
     Он молвил "мой Комендант"? З. замер, он искал в выражениях лиц окруживших его чиновников обвинение, упрек, критику и приговор, а находил в каждом лишь одобрение, и эти выражения лиц сливались в одну, неясную, трепетную готовность так, что З. опустил глаза чтоб не метнуть в эти лица ответный приказ.
     Искомым Комендантом был он. Неясная музыка отыграла минуту, приглушённых звон литавр донёсся из соседней комнаты, а отдалённый возглас "урр-а-а!" донёсся издалека, с основания лестницы- тогда отвлёкся З. и припомнил форменную колонну, которая было проследовала за ним сюда.
     Затем З. оборвал все голоса и звука, ступил в "штаб", развеял жестом руки его порознь в стороны, наказал ему быть в подчинении, и приступил к исполнению своих обязанностей.

     Во время просмотра телевизионных записей выяснился непорядок на блокпосте №13. Акт нарушения был , вплоть до мельчайших подробностей чрезвычайного происшествия, оказался запечатлённым на третьей катушке. Начальство, которое обычно не принимало участия в подобных расследованиях, на этот раз не преминуло расследовать все детали проступка дабы привлечь к себе внимание нового Коменданта.
     Собственно, занятый Комендантом зеркальный кабинет ,куда страшились ступать подчинённые, не сдержал их рвения. Они связно докладывали Коменданту, чьё лицо скрадывали мощные, совершенные зеркала, тыча указками в особую карту, новые обстоятельства происшествия, а именно: нарушитель не был задержан нарядом барьера №13, но преодолел его из за нерадивости стражей или ,по крайней мере, с умыслом ввёл их в заблуждение.
     Наряд, допустивший "прокол" необычайно умно устроенной сети, уже был задержан начальством и доставлен дабы Комендант лично наложил взыскание. За аккуратно выполненное задержание исполнители удостоились похвалы Коменданта, которому требовалось не только допросить стражей ,но и взыскать с себя.
     В кратчайший срок было решено, что эти люди не избегут приговора. Паче запрета они было запаслись алкоголем и ,кроме того, не воспрепятствовали главному виновнику, не предъявившего никаких документов, пусть те и нашлись после в запущенной комнате отдыха стражей, и были представлены группе З.
     После того ,как немногочисленный, беспомощный , признавший вину наряд барьера №13 отправился выслушать приговор себе, наступило время Коменданту отыграться. Он, облечённый полномочиями главный виновник, принялся понукать вверенный ему аппарат дабы тот во всеоружии отразил последствия содеянного им же З. проступка. По прошествии нескольких часов З. не выяснил ,где возможны поимки нарушителей, поскольку каждый квадратный метр был взят и продолжал пребывать под контролем. В указанные сроки в Зеркальный Зал продолжали являться начальники с ничего не говорящими докладами. Подчинённые видели Коменданта поникшего головой, погружённого в посторонние думы, выслушивали указания и рапортовали. Длящаяся кампания исподволь истомила его ,он уж не доверял ни себе, ни аппарату: Комендант встречал являющихся к нему презрительными и колющимися взглядами ,а между приёмами вглядывался в собственное отражение.
     Отрывисто он отсылал визитёров. Затем его глаза, одержимые, рыскали по зеркалам, ловили всякий сколок, каждую чёрточку отражения чтоб собрать из мозаики голову виновного, которая, наверное, давно заигралась здесь и скрывается меж сверхзоркими зеркалами, которыми вдоль и поперёк увешаны  все стены. Как он, З. зашёл сюда, он уж не постигал, но коль это сталось, то правда многозеркалья должна быть абсолютной.
     Пошатываясь, ходил Комендант по Залу, внимал многочисленным угрозам и постепенно понимал, что изысканно обставленный кабинет богат поверхностным а не проникновенным ("Юберблик" и "Айнблик", поверх-вид и в-вид,- прим.перев.). Он распахнул двери и позвал стражу.
     "Снимите зеркала!- пропыхтел он.- Оставьте одно!"
     Не в обычаях стражи противиться наказам, но та застыла в нерешительности. Явилось начальство -и оказалось не в силах унять неистовство Коменданта. Наконец, не осмелившись тянуть, они принялись было свергать зеркала, но ни одно им не поддалось.

окончание следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

В редакцию Первого канала поступил первый перевод песни Александра Рыбака. Напомним, на финальной пресс-конференции Александр пообещал спеть на открытии конкурса в Осло на русском языке. Самые интересные переводы, присланные вами, мы направим норвежскому исполнителю.

Было прислано 76 вариантов перевода песни.

Текст песни Fairytale - Alexander Rybak

Years ago, when I was younger,
I kinda liked a girl I knew.
She was mine, and we were sweethearts
That was then, but then it’s true

I’m in love with a fairytale,
even though it hurts
‘Cause I don’t care if I lose my mind
I’m already cursed.

Every day we started fighting,
every night we fell in love
No one else could make me sadder,
but no one else could lift me high above

I don’t know what I was doing,
when suddenly, we fell apart
Nowadays, I cannot find her
But when I do, we’ll get a brand new start

I’m in love with a fairytale,
even though it hurts
‘Cause I don’t care if I lose my mind
I’m already cursed

She’s a fairytale
Yeah…
Even though it hurts
‘Cause I don’t care if I lose my mind
I’m already cursed

http://eurovision.1tv.ru/

* * * * *,....................................................................................................!:)

Адам: Молчать! Каналья!

           Ты сунешь голову в железные колодки!

           "Кувшин", герр писарь, было сказано- добавьте,

            а также- имечко разбившего его.

Вальтер: Ай, господин судья! Дознание ведёте

                вы грубо.

Адам: Почему?

Лихт: По форме

          желаете ль вы...?

Адам:  Ни в коем случае:

            герр ревизор не любит формальностей.

Вальтер: Коль предписания формальностей

                неведомы вам, господин судья,

                то здесь -не место чтобы мне учить вас.

                Коль вы иначе не способны, уступите

                коллеге вашему: возможно, он

                способне повести процесс.

Адам: Решенье принято! Я поступил

           как в Хьюзуме заведено. Однако,

           мне то же повелели ваша честь.

Вальтер: Но я...?

Адам: Клянусь!

Вальтер: Я приказал вам

                вести процесс согласно уложенья.

                И в Хьюзуме законы чту я,

                как в Нидерландах повсеместно.

Адам: Тогда я честно попрошу прощенья!

           Мы, с позволенья вашего, в девевне

           согласно уложениям рядим

           неписаным, призаться должен, давним-

           от них-то нынче ни на йоту я

           не отошёл, но также вашим

           державным формам уступаю.

           Вы показаний ждёте? Прикажите!

           И так и этак правом я владею.

Вальтер: Плохие новости поведали вы мне.

                Ну, пусть. Начните сызнова процесс.

Адам: Отлично! Ваша честь, блюдите,

           довольны будьте- я не подведу!

           Фрау Марта Рулль! Иск свой огласите.

Фрау Марта: Я оглашаю иск, вам ведомо,

                      по поводу кувшина, вот этого.

                      Позвольте, ваша честь, вначале

                      я расскажу историю горшка,

                      чем он мне был.

Адам: Да, ваше право.

Фрау Марта: О, господа хорошие, смотрите:

                      вы видите кувшин?

Адам: О да, мы видим.

Фрау Марта: Позвольте, не кувшин, вы зрите черепки.

                      Вот здесь, теперь дыра, Провинции

                      Испанскому Филиппу-королю

                      на растерзанье отданы были.

                      Здесь в облачении стоявший Карл Пятый

                      исчез: осталась лишь нога его.

                      Вот тут Филипп коленопреклонённый

                      корону принимал. Горшок расписан

                      до донца был. Ещё один удар

                      двух тётушек изображенье,

                      французской да венгерской королев,

                      свёл начисто долой. Одна из них 

                      платок перед собой держала

                      себя оплакивая будто: что осталось?

                      А здесь со свитой Филибер

                      на битву выступал: сам Император

                      сразился было с ним да на мечах.

                      Проказник, что наделал? Два меча

                      отбиты прочь. Тут наверху картина:

                      архиепископ в клобуке святом

                      Аррасский посреди стояли-

                      чорт батюшку унёс бесследно.

                      Вот, тени всеблагой осталась чуть.

                      Там, в глубине, стояла кругом

                      лейб-гвардия: всё копья, алебарды.

                      А вот- торговые дома Брюсселя.

                      А здесь зевака из окна глядит,

                      а видит что, уж я-то не припомню.

Адам: Фрау Март`! историю оставьте

           сосредотовшись на сути дела.

           Соединённые Провинции

           не уничтожены с горшком.

Фрау Марта: Согласна! Красота была...

                      Кувшин сей Хильдериху принадлежал.

                      Испанца, что готовился вина

                      испить из оного сосуда, тот горшечник,

                      из-за спины напав, поверг

                      захватчика и ,осушив горшок,

                      трофей присвоил.

Адам: Молодец.

Фрау Марта: С тех пор кувшин реликвией служил

                      могильщику доставшийся в наследство:

                      на свадьбе причастился из него,

                      спустя три года, став отцом- вином,

                      а в третий и последний раз-

                      жену, родившую пятьнадесят ребят

                      похоронив,- опять вином, на тризне.

Адам: Прекрасно! и достойно.

Фрау Марта: Затем кувшин принадлежал

                       Цехаусу, портному в Тирлемонте,

                       что моему покойному супругу

                       сам рассказал, как выбросил сосуд

                       с пожитками своими из окна

                       когда французы грабили мещан,

                       сам выпрыгнул, сломал хребет, несчастный,

                       а этот глиняный цветной горшок

                       что кот, упав на лапы, уцелел.

Адам: Фрау Марта, ближе к делу вам угодно ль?

Фрау Марта: Затем ,в огне нашествия французов,

                       супруг мой, Боже, упокой его,

                       кувшином овладел...

Адам: Чорт побери!

           Ах, баба! Вы ещё не всё сказали?

Фрау Марта: Коль мне молчать велите, герр судья Адам,

                      не ко двору я- так и быть ,уйду

                      судью искать ,что терпеливей вас.

Вальтер: Докладывайте здесь, не отвлекаясь

                на обстоятельства побочные.

                Пусть дорог вам сосуд-

                достаточно о том одной отметки.

Фрау Марта: Сколь требуется вам для дела слов,

                      о том не ведаю и вас пытать не стану,

                      но знаю то, что жалоба моя

                      должна быть высказана перед вами.

Вальтер: Ну, хорошо! Закончим. Что стряслось

                с кувшином? Что? в огне нашествий,

                заслушаем? С кувшином что стряслось?

Фрау Марта: Он уцелел, прошу прощенья,

                      он пережил войну не пострадав.

                      Я, погорелица, из пепла

                      горячего кувшин отрыла:

                      глазурь как новая сияла.

Вальтер: Вот, хорошо! Известен нам горшок,

                нам ведомо его происхожденье,

                и похождения, и приключенья.

                А что стряслось ,да! с ним затем?

Фрау Марта: Вот, сей кувшин вы видите,

                      расколотый, но уст достойный

                      девицы, губы чьи не хуже

                      хозяйкиных, кувшин, вы господа

                      законники, взгляните: тот проказник

                      разбил его, да! мой сосуд!

Адам: Кто?

Фрау Марта: Он, тот Рупрехт, вот.

Рупрехт: Ложь, господин судья.                                                               

......перевод с немецкого...............................Терджимана:).................

* * * * *,......................................................................................................!:)

Адам: Я был?...

Первая девушка: Да, верьте мне, герр А`дам-судия!

                              Я лысым вас в тот вечер увидала.

                              Я смыла кровь с головки вашей.

Адам: Бесстыжая!

Первая девушка: Да, я из простых.

Адам: Заткнись, скажу тебе не церемонясь. 

Лихт: Так вы вчера изволили споткнуться?

Адам: Ах нет, сегодня.

           Сегодня -кочка, а вчера- парик.

           Он был напудрен...вместе с треуголкой

           исчез из виду. Что она мне мыла,

           не ведаю. Ах, чорт тебя возьми!

           ...В регистратуре! первая девушка убегает

            Пшла, Маргарета!

            Наш пономарь мне обещал приплод...

            Я что имел в виду: сегодня утром

            свинюшка окотилась. Под кроватью

            моей она кормила меланьких.

Лихт: Кто-о? Кошка? Вы...?

Адам:  Я истинно глаголю.

           Пять маленьких, все разномастые:

           есть рыженькие, чёрненькие, белый.

           Я чёрных утоплю в бадье. А что?

           Вы одного возьмёте?

Лихт: В парике?

Адам: Чорт бы меня побрал!

           Парик я водрузил на стул, когда

           в постель укладывался. Стул свалился

           вночи,ах! по моей вине...

Лихт: И кошка унесла парик в зубах...

Адам: Родимый!

Лихт: Втащила под кровать- в нём окотилась.

Адам: В зубах? о, нет!

Лихт: Ну почему? не в лапах.

Адам: Кто? кошка? что вы?!

Лихт: Значит, вы! собственноручно?

Адам: В зубах? я полагаю...!

           Я пнул его сегодня утром под кровать,

           припоминаю.

Лихт: Ну хорошо.

Адам: Каналья котная!

           То сходится с котами, то рожает!

Вторая девушка (хихикая): Так мне идти?

Адам: Так точно. Передай привет

           старушке пономарше- и молчок

           о парике, ни слова ни-ко-му!

           Уразумела?

Вторая девушка: В точности исполню. удаляется

Третья сцена

Адам и Лихт

Адам: Я чую , батенька, сегодня- не к добру.

Лихт: Вот как?!

Адам: По шею приключений.

           Аль нынче день приёмный?

Лихт: Точно так!

          Клиенты уж за дверью собрались.

Адам: Приснилось мне, что жалобщик стащил 

           меня да с кресла. Я же приговор

           прочёл себе, себя под стражу взял

           и заковал в колодки свою шею.

Лихт: Как? Сами вы? себя?

Адам: По чести.

           Затем ,раздвоенный, я слился

           и между сосен ночью очутился.

Лихт: И что за сон, скажите?

Адам: Чорт принёс.

           А хоть бы не приснилось, всё ж ошейник

           мой мастерят!

Лихт: Нелепый страх! Но будьте безупречны

          в судейском кресле сидя в ожиданьи

          инспектора, иначе сон ваш смутный

          иначе как-нибудь осуществится.

 

Четвёртая сцена

Входит советник юстиции Вальтер. Предыдущие

Вальтер: Бог в помощь вам, судья Адам.

Адам: Добро пожаловать! о, милостивый сударь!

          добро пожаловать в наш Хьюзум!

          Кто б мог, о Боже правый, кто бы мог

          подумать о таком визите красном! 

          Не сон, но явь: заутреню пробили! 

Вальтер: Я поспешил в пути, призна`юсь. Мой вояж

                делам державным посвящёный

                благословил начальник, но привет

                судьи поместного вдвойне приятен.

                Верховный прокурор желает

                в равнинном крае практику судейства

                поднять на должный уровень: исправить

                прома`шки, а злоупотребленья

                искоренить. Но цель моя проста:

                порассмотреть дела да поисправить.

                Я рад, коль недочёты на местах

                простимы.

Адам: Воистину, достоен восхищенья,

           ход мыслей благородный ваш.

           Но практика судебная стара,

           она от Карла Пятого досталась нам

           и в памяти смешалась извращённо.

           Мир, говорят ,становится умнее,

           я знаю, все читали Пуффендорфа*,

           но Хьюзум наш совсем-то невелик-

           и малою частицей разуменья

           село мирская мудрость осенила.

           Вы убедитесь скоро: по старинке

           живут селяне, но едва ль в делах

           найдёте след былого самодурства:

           темны они как , но практика- светла.

Вальтер: Действительно: нехватка предписаний.

                А коль избыток? должен быть порядок!

Адам: Да ,в сите их провеять! Прочь мякину!

Вальтер: Тот господин в сторонке- писарь?

Лихт: Да, писарь Лихт. На Троицу- семь лет

          как отслужил по части права.   

Адам(поднося стул): Присаживайтесь.

Вальтер: Да, охотно.

Адам: Вы из Холла явились к нам ,не так ли?

Вальтер: Всего две мили...Но откуда вам

                известно?

Адам: Ваш слуга...

Лихт: Откуда? Нам донёс селянин,

          из Холла он явился в Хьюзум.

Вальтер: Ах, селянин?

Адам: Случайный, да.

Вальтер: Ах! неприятный случай

               испортил моё рвение, бывает...

               Вас впечатлил он?

Адам: Боже сильный,

           как можно? Пфауль-судия

           арест домашний отбывая,

           смутился, истинный дурак...

           Повесился?

Вальтер: Усугубил тем дело:

               небрежностью казался непорядок-

               теперь он видится злоупотребленьем,

               закона грань переходящим...

               Сколь много ваших касс?

Адам: Служебных, пять.

Вальтер: Что! пять? Обескуражен я...Полны?

                Я вне себя! у вас четыре...

Адам: Простите!

           Включая ту, что предназначена

           для подтопленцев?

Вальтер: Да, с той. Но Рейн

               ещё не разливался. Пострадавших

               не наблюдалось...А скажите,

               сегодня ваш рабочий день?

Адам: Как бы...?

Вальтер: Что?

Лихт: Да, первый день в неделе.

Вальтер: Ах, значит, на лужке перед крыльцом

                толпа собравшаяся- это...

Адам: Может быть...

Лихт: Там собрались истцы.

Вальтер: Добро. Коль любо господам,

                я бы желал присутствовать в процессе.

                Велите заходить истцам: я упиваюсь

                судебной тяжбой. Видно, в Хьюзуме

                дела прескверны. А регистратуру

                и кассы опечатаю потом.

Адам: Как вам угодно...

           Эй, половой! Эй ты Ганфрида! 

......перевод с немецкого........................................Терджимана:)........................

* * * * *,..........................................................................................................!:)

Д в а д ц а т ь   ч е т в ё р т а я   с ц е н а ( п р о д о л ж е н и е- 4)

Мероэ: Но слишком!

Протоэ (нежно): Розы искололи

                           ему чело в порыве страсти вечной!

Верховная жрица: Ты удались!

Пентесилея:                          Но я желаю знать,

                    к т о   услужил мне столь безбожно!?

                    Вопрос не в том, живого кто сразил,

                    богов во имя наших многочтимых.

                    Муж пташкой упорхнул из рук моих.

                    Кто  д о б и в а л  его, я спрашиваю вас,

                    ответь мне напрямик, Протоэ!

Протоэ: Моя властительница, что-о?

Пентесилея:                  Пойми меня:

                     я не желаю знать, кто из груди

                     его похитил искру Прометея.

                     Я не желаю этого: каприз.

                     Условие дано: он мог сбежать.

                     Но кто, Протоэ, тихо затворил

                     все двери в храме алебастровом?

                     кто юноше вот этому, богов

                     подобию, отказывает долг воздать

                     любви бессмертной, мяснику подобный,

                     фальшив пред ликом смерти? отвечай!

Протоэ (Верховной жрице): Кто возразить неистовой осмелится?

Пентесилея: Ну, я услышу ваш ответ?

Мероэ:                                ...Моя царица,

             Облегчи твою скорбь, свой гнев пролей

             на нас: тебе  мы все покорны.

Пентесилея: Внимание! Сказали вы, что это я...

Верховная жрица (всхлипывая): А кто ещё, несчастная?...

Пентесилея: В одеждах белых адская княгиня,

                      осмелилась мне...?

Верховная жрица:             Диану призываю!

                               Оставь вне подозрений войско всё!

                               Стрела ему вонзилась в горло, только!

                               Но раненного, только он припал,

                               ты во греховной буре да со сворой...

                               ох, мои губы онемели в дрожи,

                               что сотворила...Нет, не вопрошай!

                               Позволь нам удалиться.

Пентесилея: Ты ,Протоэ,

                      поведай мне, что было дальше.

Протоэ: Не спрашивай, моя царица!

Пентесилея: Что! Я? Его?....собаками травила...?

                     Вот этими ладошками его...?

                     Устами этими, любовью что соча`тся...?

                     Служить готовыми ему.....его...?

                     Уста и руки заодно и вместе:

                     рот, ногти, зубы, и слюна....и кровь...?

Протоэ: Царица, о...!

Веховная жрица: Тебе, несчастной, горе!

Пентесилея: Нет, вы меня не убедили.

                     Я молнией, громами к вам взываю,

                     ору обеим вам: в ы   л ж ё т е !

Мероэ: Пусть убеждение её стоит

            горою каменною. Мы не те

            кому свернуть утёс.

Пентесилея: Почему

                      не защитился он?

Верховная жрица: Любил тебя,

                                неблагодарная! желая сдаться в плен,

                                приблизился к тебе, и оттого же

                                не отвечал ударом на удар!

                                Он с миром нежным шёл на поединок

                                желая за тобой последовать к венцу

                                в Темисциру. А ты...

Пентесилея: Да, да...

Верховная жрица: Ты растерзала...

Пентесилея: Я...его...?

Протоэ: О, моя царица!

Пентесилея: Или ,всё ж ,иная?

Мероэ: Чудовищная!

Пентесилея: Я до смерти его зацеловала?

Первая жрица: О, небо!

Пентесилея: Нет, ах, не зацеловала? Разорвала`?

Верховная жрица: Увы! Увы тебе! Хранись!

                                Пусть Полночь, что грядёт, тебя покроет!

Пентесилея: Так, значит,Провидение. Укус и поцелуй

                      хоть не рифмуются, но кто от сердца любит,

                      тот спутать их горазд. 

Мероэ: Ей помогите,

            боги вечные!

Протоэ (хватая Мероэ): Долой!

Пентесилея: О нет, останьтесь!

укутвшись покрывалом, опускается на колени перед носилками с трупом

                      Ты, прочих всех беднее, мне давался!

                      Я б поклялась Диане, но устами

                      дрожащими ведь не владею в гневе.

                      Но все ж тебе поведаю, от сердца:

                      ты мой любимый, первый и последний. Целует Ахиллеса

Верховная жрица: Ведите её прочь!

Мероэ: Что держит её здесь?

................перевод с немецкого....................Терджимана:)..........................

 

Действие второе

Рамн. Сапфо.

Сапфо:
Она мой труд! Кем стала бы она
без моего участья? Кто смеет запретить
творцу свою работу уничтожить?
Сотру своё творенье! Одолею?
Увы мне, счастие её высо`ко
для рук моих бессильных! Если вслед
за ней на Хиос уплывёт любовь,
то в рабском состояньи обретут
они блаженство пуще моего,
в любви лишённой, золотой усадьбе!
Ведь жалость по любимому сладка,
а Память и Надежда суть две розы
с Действительности стебля одного,
но без шипов они! О если бы
меня сослали далеко за море
на дикую, бесплодную скалу,
где волны лишь да тучи мне соседи,
да погасили б памяти светильник,
что озаряет горький миг один,
оставили б уверенность в любви--
и я б хвалу судьбине возносила,
и веселилась в одиночестве своём,
ах! не одна, я прожила б счастли`во!
То ль шип в мою стопу вонзится,
всплакнула б я, припомнила б о нём:
"о, если б знал он"... и тотча`с: "уж знает!"
Что б сделал он, дабы тебя спасти?!
Бальзам и вздох мне рану охлаждая,
пролились бы!

Рамн:               Звала меня, хозяйка
достойная моя?

Сапфо:              О, Фаон, что тебе
я сделала? ведь столь уютно
живя в лугах Поэзии, с одной
игрой на струнах золотых, взирала
сюда, на радости земные, вниз,
а горести меня не достигали.
Часов не наблюдала, лишь цветами,
из коих ткался мне венец благой,
я бег годин летучих измеряла.
Что вкладывала в Песнь, мне воздавалось.
И Юность вечно зе`лена играла
вкруг этого чела. И вот, Возмездье
явилось, оборвало злато чар,
меня стащило вниз, в юдоль пустыни,
где ни следа стопы нет, ни тропы,
и то единственное, что сияло
навстречу мне средь нищей наготы,
из рук моих ограбив, унесло!

Рамн:
О, госпожа, угодно ли тебе
во тьме, на ветерке морском
прохаживаться?

Сапфо:
                         Ве`дом ли тебе
гнёт почерней того, что возвигает
Неблагодарность?

Рамн:
                              Мне? Не знаю я?

Сапфо:
А ядовитее?
Рамн:
                     Нет, мне не ве`дом!
Сапфо:
А гнёт, проклятия достойнейший,
и-- кары за Неблагодарность?
Рамн:                                         Впрочем,
проклятью всякому причина есть!
Сапфо:
Не так ли? Правда ведь? Иные ноши--
гиены, тигры, львы да волки суть.
Неблагодарность-- это гад. Не правда ль?
Змея! Она столь хороша, гладка,
пестра и ядовита!.. О!..

Рамн:                               Не то.
Идём домой. Тебе там полегчает,
заботливый уют тебя хранит.
А Фаон в зале ждёт тебя давненько!
Сапфо:
По мне ли Фаон истомился?!
Рамн:
Хозяйка, да! Я видел, он шагал
вниз-вверх по лестинице, остановился
вблизи окна, тихонько говорил
с собою, в ночь глядел пытливо, долго.
Сапфо:
Он ждёт меня? Мой милый повторял
м о ё  он имя, Сапфо кликал? Сапфо?
Рамн:
Пожалуй, нет! А всё ж я наблюдал,
как замер и прислушивался он.
Сапфо:
Кого? Кого? Не Сапфо ищет он...
а всё же он томится, жаждет!.. Рамн!
Рамн:
Наказывайте, госпожа?!
Сапфо:
                                          Ты помнишь,
на Хиосе живёт наш старый гость,
друг батюшки покойного?!
Рамн:
                                            Да, знаю!
Сапфо:
Скорей, на лодке с берега отчаль,
она привязана там, в бухте, знаешь,
и этой ночью отплывай на Хиос!
Рамн:
Один?
Сапфо:
          Отнюдь!
Пауза.
Рамн:
                       А кто со мной на остров?
Сапфо:
Ты что сказал?
Рамн:
                         Кого мне отвезти?..
Сапфо (уводя Рамна на другую сторону сцены) :
Идём!.................Будь осмотрителен, полегче,
полегче, слушаешь меня? Поди
в покой Мелитты, накажи ей строго
сюда явиться, Сапфо позвала.
Да тихо чтоб, пусть он вас не заметит.
Рамн:
Да кто?
Сапфо:
             Кто? Фаон! Чтоб она ушла...
(Сдерживается.)
Рамн:
Затем?
Сапфо:
            Доставь её добром ли, силой,
но тихо чтоб, в отвязанную лодку--
и прочь на Хиос, к месту назначенья!
Рамн:
А там?
Сапфо:
          Там гостю передашь её,
он должен приютить её, пока
она мне не понадобится вновь;
да строго... нет, пусть будет с ней помягче,
ей наказанья ссылкою довольно!
Ты слышал?
Рамн:
                   Будет сделано, спешу!
Сапфо:
Не медли!
Рамн:
                 Всё, пока, хозяйка Сапфо!
К утру мы будем далеко отсель,
служака твой тебя не подведёт!

Действие третье

Сапфо (одна) :
Идёт!.. О, нет!.. Не он!.. Привычка, ах!
навязчива: того кто ненавидим,
избавиться не просто! (Углубляясь в воспоминания.)
                                       Чу! Шаги!
Нет, это ветер! Сердце как трепещет
в груди взволнованной порывом бури!..
Вот голоса!... Она идёт, ага!..
Охотно выбралась!.. не представляя,
что здесь она в последний раз... Нет, прочь!
Хочу.. нет я не свижусь с нею! Нет!
Быстро удаляется.

Действие четвёртое

Мелитта. Рамн.

Мелитта:
Здесь, молвил ты, хозяйка. Но её
не вижу я!
Рамн (нерештительно осматриваясь) :
                 Её здесь нет? Пожалуй...
а впрочем, она недавно здесь была!..
Идём!
Мелитта:
         Куда?!
Рамн:
                    Она на берег моря,
быть может, странствуя, пошла! Нам в бухту!
Мелитта:
Она туда не ходит никогда.
Рамн:
Сегодня там она, наверно!
Мелитта:
                                              Вот как...
А отчего?
Рамн:
                Зачем?.. ну... потому,
что мне она недавно наказала...!
Не обязательно её мне видеть. Что
я только что сказал тебе?
Мелитта:
                                            Какой-то
ты странный! Вполоборота
глядишь ты на меня, слова свои
испуганными взглядами скрепляя!
Ты опасаешься чего ль настороже?
Ответь мне, Сапфо отчего всё медлит
ко мне приблизиться теперь, а коль
не знаешь сам, то брось меня, позволь
вернуться мне домой!
Рамн:
                                        Ты здесь постой!
Не смеешь прочь уйти!
Мелитта:
                                       Да? Почему?!
Рамн:
Со мной отправишься!
Мелитта:
                                      Куда?!
Рамн:
                                                На...Нет,
идём со мной к ближаёшей бухте. Там
сама увидишь.
Мелитта:
                        Боги, эй! В чём дело?
Рамн:
Идём, деви`ца! Полночь скоро минет.
Упорно время! Ты пошевелись!
Мелитта:
Что ты задумал? Прочь мне... шевелиться?..
На дальний берег?!
Рамн:
                                  Будь спокойна, детка!..
На дальний берег? Что тебе взбрело?
Иль Хиос далеко?
Мелитта:
                              На Хиос? Мне?!
Нет, ни за что и никогда!
Рамн:
                                           Будет!
Наказ хозяйки!
Мелитта:
                         Сапфо, ты сказал?
Нам надо с нею свидеться!
Рамн:
                                              Не надо!
Мелитта:
К её стопам: услышит-- да рассудит!
Рамн:
Ни с места!
Мелитта:
                   Что? Ты`, Рамн?
Рамн:
                                            Таков наказ!
Я не могу иначе! Мне велели--
я повинуюсь.
Мелитта:
                     Что ж, тогда позволь
мне упросить тебя!
Рамн:
                                Ай, да оставь ты.
И без того так распла`чусь, погляди.
Не миновать того! Вперед, дитя!
Мелитта:
Вот, на коленях пред тобою я!
Молю тебя, будь милостив! Иль здесь
нет никого, кто б услыхал мой плач,
кто б спас меня?
Рамн:
                            Напрасно. Изо всех
домашних только я поблизости,
все спят! Идём со мной!
Мелитта:
                                        Ни за что!
Нет, не пойду! Найдется мой спаситель?!

Действие пятое

Фаон. Предыдущие.

Фаон:
Мелитты голос это! Ах, заблудший,
на деву руки смеешь подымать?!
(Рамн отпускает Мелитту.)
Фаон:
Не смей обманывать моё предчувствье,
я вижу твой слегка остывший взор,
он волчему подобен; что влачишься
за нею, просчитался ты, браток:
пастух не спит настороже, т е б е  же
грядёт расплата!
Рамн:                              Господин, ведь я
наказ хозяйки исполняю, правда.
Фаон:
Её наказ?! Она  с а м а  тебя
наставила? О, Сапфо, Сапфо! Что ж,
я узнаю` тебя! Увы, что поздно!
Пока есть время оборвать мне связь
с тобой, о Небо, я того желаю!
О ты, служитель чуждого мне Зла,
готовый исполнять приказы...Зачем?
Мелитта, ты бледна на вид, дрожишь?
Мелитта: О, мне полегчало!
Фаон:                              Хвали богов,
ты, раб, за то, что камешек ноги` ей
не оцарапал, Небо в том свидетель!
За каждую слезу её ответишь
ты мне предсмертным вздохом...О, Мелитта,
ты выглядишь измученной! приди,
да прислонись ко мне, отыщешь
во мне защиту крепкую себе!
Гляди сюда, нечистый, ты желал
изранить это светлое созданье!
Рамн:
Изранить? Нет!
Фаон:                          Чего же?
Рамн:                                        Я всего лишь...
Молчок... Прости, намеренье своё
не смею разгласить. А потому
позволь уйти!
Фаон (выпуская из рук Мелитту) :
                       Во имя всех богов,
не отпущу тебя! Я с наслажденьем,
желаю меру знать злодейства твоего!
Чего желал ты?
Рамн:                          Увезти её.
Фаон:
Куда?
Рамн: На... это тайна госпожи.
Фаон: Не выдашь мне её?
Рамн:                                  Нет, заперта
она в груди служаки, на замо`к.
Фаон:
Засов железный отвори! О, Сапфо,
благодарю тебя! Твоё оружье
ты мне сама дала оборотить!
(Доставая стилет.)
Довольно медлить, видишь, я готов
взломать замок, чтоб выпотрошить ящик!
Мелитта:
О, пощади его! На Хиос он собрался.
Фаон:
На Хиос?
Мелитта:
               Там живёт приятель Сапфо,
на то похоже, что ему пришлось бы
стеречь Мелитту.
Фаон:
                             Что, за море ссылка?
Мелитта:
Лодка в бухте, там!
Фаон:
Есть лодка?
Мелитта:
                    Он сказал. Отец, не правда ль?
Рамн:
Не называй меня отцом. Ты нагло,
неблагодарная, хозяйку предала`.
Фаон:
Есть лодка там?
Мелитта (Рамну) : Что натворила я,
за что меня бранишь? Он распытал!
Фаон:
Ах, лодка!.. Быть тому!.. Мне это знак,
беру её! От вас она мне, боги!
Уразумел я добрый ваш намёк
довольно поздно! Стало быть, о н а
иль-- ни клочка землицы этой,
что носит нас двоих, чьи души
в тоске ополовинены судьбой!
Вы мне укажете дорогу, сами.
Отплыть желаю я. Мелитта,
тебе приказано на Хиос, да?!
Но не одной!.. Со мною, вот в чём дело!
Мелитта:  Нет, с ним!

Фаон :
            Оставь сей край враждебно-грубый,
где Ненависть, Нужда и голова
Медузы Мести на твоей тропе
духарятся, где смертные силки
твоей врагини по тебе заждались.
Идём! Там-- лодка, мужество при мне,
с ним --сила и выносливость, дабы
тебя спасти, хоть целый мир нас против!
(Хватает её.)
Мелитта (опасливо, Рамну) :
Мой Рамн!
Рамн:       Опомнись, господин!
Фаон:
                                                   Нет, ты
опомнись, захотел чего! она
теперь в моих руках!
Рамн:
                                   Нет, господин,
её хозяйка-- Сапфо!
Фаон:                        Она моя!
Ты лжец!
(Мелитте)
              За мною следуй!
Рамн:
                                          Господин,
по слову моему восстанут сотни
островитян, что почитают Сапфо,
княгиню и начальницу над всеми,
чтоб возвратить имущество её.
По слову моему...
Фаон:
                             Напомнил к месту!
Ведь я почти забыл, имею дело с кем,
и где я нахожусь... Пойдёшь ты с нами!
Рамн:
Как? Мне...?
Фаон:
                    Тебе! Но лишь до пристани,
слуга мне тоже, вот достался Сапфо!
Как только мы отчалим, ты вернёшься,
расскажешь дома, что к чему... довольно!
Тебе за нами!
Рамн:
                       Нет и ни за что!
Фаон:
А вот моё орудья послушанья!
Рамн (бросаясь в сторону дома) :
Спасите, караул!
Фаон (преграждает ему дорогу, идёт с кинжалом на него) :
                             Тогда ты волен "плыть",
куда желаешь сам! Цена мала--
спасённая дороже! Этот гнусный
с Хароном отплывёт!
Мелитта:
                                   Нет, погоди!
Фаон:
Я пощажу его послушного!
Рамн (который отбежал на противоположный край сцены) :
О, горе, горе старику, нет боле
ни сил ,ни воли!
Фаон:
                            Девушка, бегом!
Мелитта: Куда?
Фаон:                На лодку! быстро!
Мелитта (спеша прочь от него в глубину сцены) :
                                                        Боги, быть как?!
Фаон:
Бегом! Уж даль простёрла руки,
она защиту вот подарит нам.
Потусторонь, за серым, старым морем
живут Уверенность, Покой, Любовь!
О, следуй! Под покровом отчих лип,
что тихо затеняют милый домик,
таятся, дорогая, своды храма,
где Счастье ожидает нас.
(Резко охватывая её.)
Дрожишь?! Дрожи, честна` невеста,
тебя рука неволит жениха!
Пойдём со мной! а коль противна будешь,
во имя всех богов, руками
вот этими, снесу тебя отсюда,
и прочь, и прочь, туда, на край земли.
Мелитта:
О, Фаон!
Фаон:
              Прочь! нам звёзды дружелюбно
подмигивают, море гулом манит,
ленивый ветер веет, Амфитрида*
(*царица морская, дочь морского бога Нерея,
жена Посейдона,-- прим. перев.)
любви благоволи`т.
(Рамну.)
                                 Прочь, ты!
Рамн:
                                                   За что?!

Фаон: Коль жить желаешь, убегай отсель!
Все удаляются.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы    
Текст оригинала см. по ссылке: http://projekt.gutenberg.de/index.php?id=12&xid=957&kapitel=2&cHash=f8b4e33b702
(там первая страница, дальше листайте)

Юпитер:
Отвратное исчадье! Даже там,
во глубине Титановых темниц
я растопчу тебя! ты мешкаешь?
Нет, пощади! ах, где отсрочка,
где жалость, милосердье?! Если б ты
судьёй мне моего врага назначил,
хоть там, где он висит, иссушен долгой
моею местью, на Кавказе! он бы
мне приговора твоего не вынес.
Он, кроток, справедлив, бесстрашен--
монарх Вселенной, так? А кто же ты?
Ответа нет, спасенья! 
                                     Вместе падать
нам в волнах вздыбленной разрухи, словно
орёл и змей, сплетённые в борьбе--
в безбрежность моря. Ад пусть хлынет
сокрытым океаном жаркой лавы--
и унесёт им в бездну пепелище мира,
тебя-- завоевателя, меня--
что завоёван был, а также лом
того, что стало поводом борьбы.
Увы! Увы! Стихии мне не властны.
Я пропадаю, вниз лечу вращаясь,
навечно, вниз. И, облаку подобен,
вверху мой враг темнит моё паденье
победою своей! О, горе, горе!

 

СЦЕНА ВТОРАЯ

Устье широкой реки на острове Атлантиде. Океан, явленный, склонился около берега. Аполлон рядом.

Океан:
Он пал, ты говоришь, под вглядом гневным
завоевателя?

Аполлон:
                      Ага, как только
окончилась борьба, что затемнила
подвластную мне сферу и встряхнула
созвездия недвижные, как ужас
из глаз его кровавыми лучами
сквозь полосы густые тьмы победной
всё небо озарил-- так он упал,
подобен был последней вспышке
агонии дня красной, что горит
в просвет меж ярых облаков,
расколотых вдаль пышушей грозою.

Океан:
Он в бездну пал? В туманное ничто?
                        
Аполлон:
Орёл так ,тучей грозовою схвачен
над го`рами Кавказа, крылья тянет,
изломанные вихрем, а глаза
его, что в солнце упирались, ныне
ослеплены бел-молнией, а град
увесистый бьёт тело-трепыхалку,
пока оно не канет камнем вниз--
и лёд воздушный не сомкнёт его.

Океан:
Отныне долы моря, что зеркальны,
они суть мой удел, вздыматься станут,
не кровью пахнущие впредь навеки,
пот трёпкими ветрами словно нивы,
колышимые летним бризом, токи
омоют общежиться-континенты
и острова счастливые окру`жат,
а с тронов стекловидных их Протей
и нимфы голубые в брызгах моря
заметят тени кораблей прекрасных,
как смертные нагруженную светом
луну-баркас плывущий созерцают,
и --белую звезду, чей рулевой
рулит, невидим, по отливу моря
заката скорого; мои валы
не встретят на пути своём ни крови,
ни стонов, ни уныния разрухи,
ни многогласья смутного приказа
и рабства, только-- отраженья
глядящихся цветов и ток нектара,
и нежность музыки, и голоса
благие, вольные и нежные,
мелодию сладчайшую, что точно
любовь духовная.

Аполлон:
                             А я взгляну
уже не на дела, что ум мой скорбью
темнят, затмению подобны, что
подвластную мне сферу омрачает,
послушай, стану лютне я внимать,
серебряной и чистой, малой, Духа
младого, что на утренней звезде.

Океан:
Тебе пора лететь. Под вечер кони
угомонятся-- встретимся мы снова:
глубь звучная зовёт меня кормить их
лазурной тишью изумрудных урн,
что ,вечно по`лны, трон мой окружают.
Глянь, Нереиды в зелени морской
волнуются с теченьями в ладу,
их руки белые воздеты выше
волос волнующихся, что венками
да звёздами цветов морских милы--
спешат они приветствовать восторг
сестры своей могучей.
                            (Слышен звук волн.)
                                     Это море
некормленное жаждет тишины.
Угомонись, чудовище, я, пастырь,
иду к тебе. Прощай.

Аполлон:
                                И ты прощай.

 

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Кавказ. Прометей, Геркулес, Иона, Земля, Духи, Азия и Пантея несутся в колеснице вместе с Духом Часа.       Геркулес освобождает Прометея, который сходит вниз.

Геркулес:
Славнейший среди духов! сила здесь
склоняется пред мудростью, отвагой,
любовью, что страдала столько лет,
и пред тобой, их в сердце приютившим,
дабы служить им как безмолвный раб.
 
Прометей:
Твой дружеский привет милее мне,
чем даже воля, что желал я долго,
покуда медлила она.
                                   Свет жизни,
о, Азия, намёк красы нездешней,
и вы, любимые сестрицы-нимфы,
что обратили годы мук моих
воспоминаньем сладким силой вашей
любви заботливой, отныне впредь
мы не расстанемся. Пещеру знаю,
укрытую лианами нектара;
пол-- изумруд с прожилками узора;
фонтан посередине плещет-- утро;
а с потолка изогнутого ея
мороженные слезы гор, что снег,
иль серебро, иль дротики-алмазы
свисают долу, странный свет струя;
И слышен там неугомонный ветер,
что шепчется, деревья теребя,
и птицы, пчёлы; всюду мхи седалищ,
а стены грубые одеты в травы,
мягки и зелены; простой покой,
который будет нашим; станем мы,
посиживая там, вести беседы
о веке, переменах-- мир пускай
пульсирует приливами, а мы
пребудем в постоянстве. Иль возможно
сберечься от упорства перемен?
Вздохнёте-- улыбнусь вам; ты, Иона,
мне напоёшь морское, по отрывку--
пока запла`чу, вам же улыбаться,
пока не сгоните долой все слёзы,
что вызвала она, в них сладость всё ж.
Переплетем цветы, побеги и лучи,
мерцающие в роднике фонтана--
сочтём чудно` простые вещи, так же
творят младенцы смертных в краткий миг
невинности; ещё искать мы станем
любовными словами, взглядами
сокрытых смыслов,-- всяк милее прежних,--
душ наших преглубоких; словно лютни,
влюблёнными ветрами теребимы,
начнём плести мелодии небес,
всё новые и новые, в которых
раздорам не бывать, но-- сласти.
И к нам придут, на взнузданных ветрах,
слетятся что со всех уделов неба,
так пчёлы с цветиков,-- их Энна кормит,--
в свои дома, что острова, в Химере,
отзвучья человеческого мира,
поведают о голосах едва заметных
любви, и-- боли , с кротостью терпимой,
и музыке, что точно вторит сердцу,
и обо всём ,что улучшает, или
смягчает жизнь людскую, что вольна`.
И милые явленья затуманят,
затем-- заблещут ярко, точно разум,
воспрявший из обьятий красоты
(что создаёт себе в вещах подобья),
они сочтут в себе лучи-- реальность:
нас посетят бессмертные плоды
Ваянья, Живописи, восхищённой
Поэзии, и тех искусств, что прежде
немыслимы казались-- им бывать.
Блуждающие голоса ,и тени            
того, чем человеку стать, вожди
к любви возвышенной, преславной,
что свяжет нас дарами с ним, и звуки,
и образы проворные того,
что станет краше и нежней, покуда
мудреет человек в добре живя--
и ,пелена за пеленою, сгинет зло.
Вот польза в чём пещеры и округи.
              (Обращаясь к Духу Часа.)
Тебе урок остался, красный Дух.
Иона, раковину-завитушку,
Протея свадебный подарок, что
он Азии поднёс, в ней-- голос,
вручи ему, пусть вызволит поклажу
вблизи пещеры полой, во траве.

Иона:
Ты, Час желанный самый, ты милее
нам всех твоих сестёр, возьми её,
вот ра`кушка волшебная; увидь:
лазурь, бледна, блистает серебром,
её линует мягкими лучами--
она ль не схожа с колыбельной песней,
уснувшей в ней?

Дух:
                           Она и впрямь всех краше
из Океаном раковин сокрытых.
Звучать должна и сладостно, и странно.

перевод с английского Терджимана Кырымлы
оригинальный текст драмы см. по сылке:  http://www.bartleby.com/139/shel116.html
перевод К.Бальмонта см. по ссылке: http://az.lib.ru/b/balxmont_k_d/text_0380.shtml

* * * * *,.................................................................................................................!:)

С е д ь м а я    с ц е н а

Входит сотница. Предыдущие.

Сотница: Достойнейшая, в стадии отсель

                отряд наш истекает кровью!

Веоховная жрица: Наш?! Где? Немыслимо!

Сотница: Там где Скамандр

                прогнулся. Ветер ,чуешь, сносит

                оружья лязг, храп лошадиный,

                кимвалов, барабанов рокот:

                войны агонию да стоны.

Верховная жрица: Кто сбегает на этот холм?

Девочки: Я! Я! (взбираются на холм)

Верховная жрица: Пентесилея? Нет!...Непостижимо!

                                Зачем, коль битва не отбушевала,

                                царица заказала праздник роз?

Сотница: Кому приказ дала Пентесилея?

Верховная жрица:  Мне! Мне!

Сотница: Когда?

Верховная жрица: Совсем недавно,

                                у этого вот обелиска стоя,

                                видала я , как следом за Пелидом

                                она метнулась, молнии подобна,

                                и на вопрос "к чему?" она кивнула:

                                "готовь цветы" вскричала, "видишь же!"

                                и мимо пронеслась ликуя:

                                "Пусть роз , святая ты,в достатке будет!"

Первая жрица (обращаясь к девочкам): Видали? Расскажите!  

Первая девочка (с вершины холма): Ничего!

                                                             Султана не видать: повсюду тени

                                                              несомых диким ветром облаков

                                                              над полем дальним. Лишь оравы

                                                              дерутся смерти ворогу желая.

Вторая жрица: Она прикрыть отход отряду сможет?

Первая жрица: Пожалуй.

Сотница:           Вам говорю, готова

                          она сойтись в Пелидом в схватке,

                          она и тот, под нею иноходец,

                          что на дыбы встаёт могуче.

                          Искрят глаза Пентесилеи.

                          Ликующий свободный возглас,

                          несущийся из уст что пламя,

                          вот да раздастся издалёка. 

Верховная жрица: Чего она добилась, видят боги?

                                Бойцов из тысячи осталось сколь?

                                А беглых, что в лесах окрестных стонут,

                                в полон возьмут ли скоро амазонки?

Сотница: К о г о  нам окружить ещё осталось?

Девочка (с холма):  Боги!

Первая жрица: Что там? рассеялись облаки?

Сотница: ...нам окружить к о г о ?...

Пеовая девочка: Смотрите: вот, скрозь облачный прорыв

                              стремится Солнце жарким светоливнем

                              на шлем пелида ярко ниспадая!

Верховная жрица: На чей?

Пеовая девочка: Его, сказала! Чей ещё?

                             На хо`лме. озарён, стоит Ахилл.

                             Сияют сталью конь баской и всадник:

                             сапфир и хризолит ничто пред ними!

                             Луга сочны, пестры, цветущи

                             угнетены ночными облаками.

                             нет ничего тьмы непроглядной кроме,

                             лишь он вдали, е д и н с т в е н н ы й, сияет!

 Верховная жрица: Что там облаки да Пелид под ними?

                                 Достаточно марсиде показаться-

                                 и битва ею прогремит сполна!

обращается к одной из амазонок 

                                 Беги скорее, Арсиноя , к ней

                                 да передай во имя Артемиды:

                                 Марс да невестам явится своим.

                                 Во имя бога нашего, приказ ей:

                                 с венками в храм родной поворотиться,

                                 да непременно праздник освятить!

в сторону

                                 Что за безумье тут наговорило?

Первая жрица:  Эй, дети! Вам не видать царицу?

Первая девочка: Вот! вот! Сияет поле: там она!

Первая жрица: И с нею что?...

Первая девочка: Она ведёт порядок!

                             Смотрите: в и`скрящей кольчуге

                             ах! танец боевой и страстный

                             вершит царица! Солнце ей целует

                             макушку шлема взглядом провожая.

                             Она могла б взлететь на небо,

                             и унестить за запад с облаками,

                             когда б не сдерживала иноходца!

Верховная жрица (Полковнице) :  И нет средь девушек одной подруги

                                                         дабы её , царицу, остеречь?

.......перевод с немецкого.....................Терджимана:)..........

продолжение сцены следует