Девушка собрала свои ослабшие волнистые волосы в привычный пучок на затылке и заглянула еще раз в красивые большие не накрашенные зеленые глаза в зеркало. Всё эстетическое преимущество их по-кошачьи приподнятых внешних уголков давно уже искоренила «приросшая» к лицу грусть и «провалившаяся» от усталости кожа.

Она быстро собрала всех своих троих детей. В просторной пустой квартире гуляло эхо детских споров.

Так уж случилось. Сама еще ребенок, а уже целых трое на руках. Так уж Бог дал – двойню. Да и то, все как-то глупо и случайно... Вот и верь после всего врачам, которые обозвали ее бесплодной когда-то, а первого ребенка чудом.

Она не уставала повторять, своим троим крохам: «Мы - семья. Запомните – кроме нас четверых, больше нет никого на этом свете ближе у каждого из нас. Мы должны быть как крепость».

- Но ведь семья, это «мама, папа и я»! Мама! Там точно так было, я помню! – удивленно возражает совсем крохотный еще сынуля, светловолосый, как одуванчик, и смышленый на свои пять лет.

Тяжело и с болью вздыхает, устало придумывая, что сочинять:

- Да, правильно, сына. Но я и за папу и за маму. – А на новые возражения просто отвечает – А вы называйте меня просто мапа. Ни папа и ни мама.

Смех, возражения и длительные дебаты продолжались почти всю дорогу. Впрочем, как и всегда. Все как-то у детей весело, не смотря ни на что.

Пришлось не поесть и не попить даже в дорогу.

- А куда мы идем? – спросила восьмилетняя старшая дочь

- Прогуляемся.

К вечеру они оказались в поле за Киевом. Золотистый вечер красиво колыхал зеленые стебли какого-то посева. Вдоль полевых дорог вдали зелеными облачками вербы… Если ты не украинец и не славянин – то тебе не понять этой любви к подобным пейзажам, и тебе не знакомы те ощущения, которые одолевают при созерцании их. Росийским языком оно даже звучит иначе, картато, слишком остро. Но я хочу написать именно этим языком, который преобладал во время описываемых событий. Украинец же ощущает себя как в сказке, и солнце как будто светит ярче, и улыбка шире, и глаза блестят, если вокруг левада, лани, верби, та ліс. И это в крови от рождения у нас.

Она не могла не заметить, что дети давно уже перестали бегать так резво, как раньше, почти не бегают вообще. Их движения стали слабей, а игры свои они все более сводят к усидчивым. Вот и сейчас трое худышек весело щебетали о чем-то и медленно брели. А ей было совсем не весело. Пытаясь скрыть свое настроение, она все чаще молчала, отворачивала лицо с навернувшейся тоской, и шла чуть дальше. Приближаясь к играющим детишкам, только когда могла совладать с собой. Заставляла себя шутить и улыбаться, но шутки приобретали неуместный вид, а улыбка - натянутость. Она видела, что детей озадачивает такая неискренность и фальшивость. Но… А как еще?

- Мам, - грустно нарушила ее затянувшиеся раздумья с взглядом в даль поля старшая дочь. Младшие двойнята все судачили о чем-то друг с другом и чертили палкой грунт у лужи полевой дороги. Они вовсе и не замечали какой-то необычности.

Старшая же погрустнела. Она тоже ничего не понимала, но чувствовала мать больше. Она даже не осознавала, того, что боится сказать то, что на самом деле хотела сказать. Она хотела сказать: «мама, я хочу кушать, я устала долго идти лесом, и вообще…». Только в таких семьях капризность и требовательность в детях не развивается, потому, что они с самого начала вынуждены многое терпеть. И это входит в привычку настолько, что даже утрачается возможность осознавать свои потребности. Им кажется, что их просто нет. Требования так напуганы, что прячутся куда-то глубоко-глубоко, настолько, что такой ребенок даже их и не помнит, и не думает даже о них. Остается ощущение «сейчас надо было бы что-то сказать», но ребенок не помнит что же именно.

- Мам, - еще раз окликнула ее дочь.

Она боялась, что дочь сейчас скажет «я хочу кушать, я хочу домой, я устала». Она очень сильно этого боялась. Она и сама устала идти. Она уже забыла, что такое нормальная еда. Ее нервы трещали по швам, но она хотела это скрыть, и скрывала. И если дочь сейчас скажет эту фразу – вряд ли она сможет удержаться, чтоб не треснуть ее со всей силы по лицу. Это будет последней каплей ее критически измотанного самообладания.

Она смогла-таки «включить» в себе «нормальное» отношение к ситуации, и даже попыталась, как советуют при воспитании, переводить все сложности в игру. Далее она говорила голосом, как будто они сейчас в игру играют. Ее никогда не учили актерскому мастерству, и она никогда этого не умела (притворяться), поэтому получалось как-то по-клоунски, фальшиво, по-дурацки как-то. Но она старалась. И совершенно не знала что делать, когда дети «выкупали» странность, и смотрели на нее с подозрением, как на странную.

- Позови младших, - она поспешно с дурацким улыбающимся лицом достала целлофановые пакетики и вручила их дочери – дай им кулечки.

- А сейчас мы с вами насобираем зернышек – опять фальшиво-дурацким голосом старалась она превращать все в игру.

- Зернышек?! Но мааам! – возмущенно и испуганно выдала старшая дочь. Дочь готова была уже реветь – было видно по глазам. И она решила пресекать панику любыми методами. Даже если придется ее треснуть. Даже если придется объявить ее врагом народа… Лишь бы насобирать в конце то концов этих дурацких зерен.

Солнце медленно садилось, а они вчетвером уже наощупь выбирали из стеблей недозревшие какие-то зернышки. Младший попробовал на вкус и удивленно с восторгом объявил, что они жидкие внутри. Все начали периодически забрасывать зернышки в рот, удивляясь их крахмальному вкусу одновременно похожему на вкус стебля травинки. Но мама остановила это увлечение, запретив их есть, и наказав побыстрей собирать.

Изначально она надеялась на нормальный такой пакет с зерном, но на деле час сборов дал лишь чуть больше стакана.

- Побыстрей собирайте, побыстрей – строго скомандовала она – Давайте, чем быстрей насобираем – тем быстрей придем домой, и сварим вкусную кашку. Хотите кашки?

- Дааааа! – мечтательно протянули все трое в предвкушении.

- Так что давайте, давайте… - поторапливала мама, с опаской поглядывая по сторонам. Ведь вечер давно уже сменился ночью. К этому времени она отвела их чуть подальше в поле от дороги, чтоб, ни дай Бог, не застали за этим странным действием случайный прохожий, который вряд ли вообще будет в поле, но все же… Случалось.

Она уже устала от всех этих приключений во время сбора ягод и грибов в лесу. Однажды их нашел мотоциклист с коляской, предложил подвезти, но решил устроить приключение, повез совсем не туда – в лес, на склон горы, где в его планы входило соблазнить красотами вида со склона горы на ночные луга случайно повстречавшуюся красотку. Но пошел дождь. Мотоцикл забуксовал в глинистой луже. И все вместе с крохами потом греблись и толкали почти всю ночь.

А сколько было тех ухажеров на машинах! Разные автомобили, и дорогие красивые, и огромные фуры иностранные останавливали девушку с детьми, типа помочь, подвезти, а на самом деле… Хорошо, что дети ничего не понимают, и всегда спят в машинах этих. А на самом деле доходило и до драк.

Были и хорошие люди. Просто подвезли и все. Были и хорошие мужчины. Тоже подвезли и все. Но потом появлялись снова и снова, в попытках затащить ее в постель. Только были они женаты.

А один ошивался дольше всех. И ей был симпатичен. Тот самый мотоциклист. Но… что-то не сложилось. А что именно – известно только ей, но не мне. Я только излагаю эту историю. Кажется…. Он ей заявил какую-то ерунду, вроде: «трое детей – это слишком много, давай старшую отдадим в детдом». И она его вычеркнула из жизни. Но не смогла преодолеть своей влюбленности, и те отношения переместились в постель на пару раз в год (потому, что чаще от не считал нужным тратить свое время).

Она была в него так влюблена, что образ фантастического дяди Коли на года засел в памяти детей. Они его превратили своей фантазией в сказочного героя, в супермена, и даже рисовали комиксы с его участием. А если видели на улице похожего голубоглазого брюнета, то восхищенно, радостно в огромном восторге орали на всю улицу: «Мама, это дядя Коля вон там, смотри!!!!!!». Но ни разу то не оказался он.

Поэтому приняла она решение впредь по лесу ходить только обочиной. А если слышала проезжающую по дороге машину или людей – то научила всех прятаться в кусты. Объяснив детям это тем, что в новостях объявили маньяка, который ошивается околицами и делает очень плохие вещи с людьми, грабит их и даже убивает. Наивная история запугала детей сильней, чем она ожидала, и они при свете фар просто заскакивали как дикие звери куда угодно, лишь бы спрятаться. Жались друг к другу и тряслись от страха.

Она поняла, что перегнула палку. Но как это исправить – не знала. Объявит себя брехухой – и в семье начнется анархия. «Ладно, короче, пусть остается так, блин, надоело уже придумывать что-то» - была ее мысль по этому поводу.

Им удалось насобирать небольшой кулечек зернышек. Может быть это килограмм. Может быть это два килограмма. Сложно определить.

Уставшие они в полусне брели домой по ночному лесу.

Такие прогулки затыкали рот детям надолго. Они подолгу «отходили» оставаясь молчаливыми и сонными. А спали все с таким удовольствием, как будто это наивысшая награда.

Когда всех помыла и уложила в чистую отглаженную постель, которая всегда имела аромат уютного дома, – она принялась готовить «добычу».

Зерно имело плотную оболочку, которая так и не разварилась, не разжевывалась и вряд ли переваривалась. Зато - вообще жидкую серединку. В сыром виде - еще хоть просто мокрую, а в вареном – вообще жидкую. Ощущения такие, будто ты личинки какие-то раздавливаешь зубами. Отвратительно.

Ну, а что делать!

- Это не вкусно! Фу! – вернула в тарелку ложку, и скрестила на груди руки, насупив брови и выпятив нижнюю губу, крикнула за завтраком старшая дочь.

Остальные, молча, жевали. Младшие, кажется, все еще уставши от вчерашней прогулки.

К вечеру у нее родилась идея. По пути с работы она видела сад через дорогу от ВДНХ на Теремках. Как раз в этот день она узнала, что хозяйство, содержащее сад, прекратило существовать, а значит – яблоки ничейные. Это, конечно, другой конец города, но если им удастся насобирать яблок – это будет замечательная вкусовая вариация их блюда. А не удаться не может – ведь вряд ли кто-то будет охранять сад.

Старшая дочь отказывается есть, и уже второй день грызет только хлебные кусни и запивает черным чаем (только на черный хлеб на каждый день и хватало ее зарплаты). Она переживала за дочь, поэтому решила не медлить, и, вернувшись, сразу же всех собрала в дорогу.

Им очень повезло. Местные жители не собирают яблок. Возможно, еще никто не знает, что это теперь ничье.

Между деревьями находились щедрые огороды. Но человеку, которого воспитал СССР, сложно взять чужое. И они не смели и тронуть того, что было не ихне. Даже младшие это понимали и ощущали. Бросали голодные взгляды на валяющийся кабачок и не выкопанную картошку, но не смели и подумать о том, чтоб взять.

Зато ничейных яблок нагребли столько, что она сомневалась – а дотянут ли до дому через весь город.

Бывшие в хорошем уходе яблоки родили отличные, большие, яркие, вкусные. Настолько вкусные, что они боялись оставить лишнее яблоко на дереве.

Разные яблоки были – и желтые и красные и в полосочку, и рыхлые, и плотные сочные, и мягкие с желтой мякотью сочные, и даже крахмальные почти как сырая картошка на вкус. Она подумала, что эти, крахмальные, будет замечательно запекать и варить компот.

В тот вечер они вернулись домой как ломовые лошади все перегруженные, и счастливые от находки.

И варили и парили и пекли. С той самой кашкой ели. Все, кроме старшей. В нее удавалось впихнуть не больше ложки по чуть-чуть этих зерен, остальное она доедала яблоками и хлебом.

В школу дочь не пошла. Устала. И она разрешила ей поспать. Поспать денек, и второй денек тоже.

Они совершили несколько ходок по яблоки и по зерна. Удалось заполнить всю лоджию ящиками, которые она подобрала на улице, и наполнить их яблоками. Это было их спасение на всю осень и даже зимой хватило кушать.

С зерном было сложнее. Часто приходилось обходиться и просто хлебом с яблоками. А часто и без хлеба.

                                               

Репелленты не отпугивают комаров -они прячут вас. Вещества, содержащиеся в репеллентах, блокируют рецепторы, с помощью которых комары находят свою жертву.

Стоматологи рекомендуют держать зубную щетку на расстоянии не меньше двух метров от унитаза.

Ни один лист бумаги невозможно сложить пополам больше семи раз.

Ежегодно на земле ослы убивают больше людей, чем гибнет в авиакатастрофах.

Размах крыльев Боинга-747 больше, чем расстояние первого полета братьев Райт.

Компания American Airlines сэкономила 40 000 долларов, изъяв всего лишь одну оливку из салатов, подаваемых пассажирам первого класса.

Проснуться с утра яблоки помогают лучше чем кофе.

Пластмассовые штучки на концах шнурков называются аксельбанты.

Большинство пылинок в вашем доме - это отшелушившиеся частички кожи.

У Мэрилин Монро на ногах было по шесть пальцев.

Уолт Дисней, создатель Микки Мауса, боялся мышей.

Корову можно заставить подняться по лестнице, но невозможно заставить спуститься.

В среднем, 100 человек ежегодно гибнут, подавившись шариковой ручкой.

Женщины в среднем моргают вдвое чаще мужчин.

Лизнуть собственный локоть человеку невозможно анатомически.

Здание главной библиотеки университета штата Индиана ежегодно дает просадку в один дюйм, потому что при строительстве инженеры не приняли в расчет вес содержащихся в нем книг.

Зажигалка была изобретена раньше спичек.

Ежедневно жители США съедают 18 гектаров пиццы.