Уважаемые члены сообщества,поступило предложение от парней...

Предложение такого рода: почему-бы нам не демонстрировать фото или видео эротического характера с натуры участников сообщества и блогеров,желающих поучаствовать в этом шоу.(например:поздно ночью, дабы детеныши не глазели).Что скажете? Без вашего решения я ничего предпринимать не желаю,жду ваших откликов,решений,желаний,Поговорим? Или не стоит?    Девченки,мужчина готов показать вам свои эротические фото и даже видео,возможно, даже стриптиз ...  

 

 

 У нее часто возникает странное и волнующее желание,чтобы ею обладал человек,которого она никогда не видела и не могла увидеть. Ее желание - видеть только его член,попку,тело,а лицо,всегда должно оставаться в тени.Эта мысль не дает ей покоя,преследует ее.Почему?Этого она и сама не понимала.Это сумашедшее желание заставляло ее мастурбировать при мысли о нем .У нее всегда были и есть мужчины,обожающие ее и страстно желающие,но они не волнуют ее так,как он - невидимый незнакомец.От одной мысли о нем у нее учащается дыхание, дрожь проскакивает по всему телу,ноет низ живота ,возбуждение мгновенное и неукротимое.. .Он не навязчив,именно это ее притягивает,появляется желание заставить незнакомца возжелать ее.Она всегда влюблялась в недоступных и строгих мужчин, делающих вид,что не замечают ее.Она знала - ее  не заметить,не возможно. Это так возбуждало, мозг просчитывал тысячи вариантов,чтобы покорить его и заставить упасть к ее ногам с признанием в любви.   Она твердо  уверена,если он появится в ее жизни - она не устоит,чтобы в него не влюбиться и не отдаться ему со всей страстью и  сумашедшим желанием! Ведь она чувствует его вхождение во время мастурбации, ощущая его ритм и запах тела,касание ласковых рук.Рядом с ним,она чувствует себя слабенькой,беззащитной девчушкой,готовой выполнить любое его желание,просьбу,приказ. Ведь она желает только потому, что не видит его !?

Рассвет ... рождается желание. Новое, захватывающее, влекущее вперед, влекущее преодолевать, бороться, чтобы победить и уж никак не удовлетворяющееся основным олимпийским принципом - Главное  - не победа, а участие (барон Пьер де Кубертен).

Но останавливаться и прекращать поиски нельзя - желания необходимы, чтобы жизнь постоянно находилась в движении. Нужно двигаться вперед на встречу солнцу. И вот когда наступает ясная погода, когда восходит единственное и столь долгожданное солнце под названием правильная мысль, тогда на душе становится тепло и спокойно, буря утихает и на горизонте виднеется, казавшийся в какой-то момент призрачным спасительный остров-решение. Его иногда, как оазис в пустыне ищут долго и часто он мерещится на горизонте-сознания. Потому нужно верить и ждать вместе с терпением и мудростью, что есть райской красоты остров - остров под названием "исполнение желания".

Очарована тобой,твоим долгим,глубоким взглядом,пронизывающим насквозь.Пульсируя по жилам,кровь откликается на бурю,возникшую в груди.Невероятно,как под гипнозом,не возможно оторваться от твоих красивых глаз.За несколько секунд желание дотронуться  к тебе возросло в 1000 раз.Что у тебя в груди творится в этот миг? Ведь ты не отрываеш взгляда тоже!!!Стоять,как две статуи , из мрамора не в силах пошевелиться,кажется нелепым,да и окружающие уже реагируют,замерли в ожидании,поняв,что нас с тобой пронизало насквозь умопомрачительное желание!!! Людям всегда  интересно,они это чувствуют.Как назвать "ЭТО"?-Гипнотическая страсть? Невероятно загадочное существо-человек,не проронив ни слова,одним взглядом суметь вызывать неукротимое,притягательное  желание и кипящую страсть! Ловлю себя на мысли,что...если прикоснется в этот миг,сдержать себя буду не в силах,ведь я уже ощущаю его внутри себя...Очарована тобою....

   Оглушительный рев дизеля неожиданно стихает. Вездеход останавливается как вкопанный, звонко и недовольно лязгнув траками гусениц на камнях. Повисает тишина. «Эй студент, бля, глянь, нах, тебе будет интересно, пиздец. Потрогай руками, это БАМ».

    Прыгаю с вездехода и подхожу ближе. Возникает странное иррациональное впечатление. Волной накатывает ощущение нереальности. Даже звуки становятся другими - ватными. Действительно хочется потрогать руками теплый металл, слегка нагретый скупым северным солнцем.

Стою у этих, таких обычных, «домашних», "украинских", рельсов прорезавших сибирскую тайгу тонкой стальной ниткой. Не верится, что одним концом эти рельсы упираются в Балтику, что там где-то Питер, что такое возможно было сделать человеческими руками в таких безлюдных местах, где самый обычный транспорт – вертолет. На нем даже на охоту летают. Это не кажется фантастикой, это - мистика.

    Только сейчас понимаю масштабы и МОЩЬ ИМПЕРИИ…просто страной назвать государство, которое смогло сделать ТАКОЕ, язык не поворачивается. Пирамиды отдыхают, устав отсасывать. «Бля, студент, не тупи нах, поехали». На местных обаяние и магия этого зрелища не действуют. Давно привыкли. Железо как железо, 100 лет еще лежать будет, а мы за самогоном торопимся. Самогон может и закончится, тогда будут искать виноватого, а виноватым быть не хочется. Могут и отпиз***ть, причем совершенно беззлобно, но очень больно.Тут свои законы. Тебя не унижают, тебя наказывают за то, что всех без бухла оставил. Будешь слишком крутым – вставят пику и бросят в тайге. Или пристрелят как бешенную собаку. И тут же забудут о тебе. Тело  сожрет всякая лесная живность. Или утопят в болоте. Это такое представление о справедливости, которое хавают все. Сидевшие и не сидевшие, славяне и кавказцы, спортсмены и рахиты, москвичи и львовяне, городские умники и простые хлопцы из умирающих украинских сел. Резво карабкаюсь на вездеход, как когда-то взлетал на броню БТРа, движок ревет выбрасывая в воздух облака удушливого черного дыма. Мы топим по небольшому, почти безлесому распадку между сопками, разбрызгивая из-под гусениц красный как кровь сок спелых ягод причудливым синеватым ковром укрывающих сказочно красивый изумрудный мох…А у меня в голове крутятся строчки из справочника: плотность населения 0,001 человека на квадратный километр….... По бездонным глазам , как по лужам, пробегууууут облака...

........

Она двигала своим телом со мною в такт, движениями своими подсказывая мне какие мои движения и какие позы любви, применяемые нами, ей наиболее приятны. Тем самым возбуждала она меня всё больше и больше. Мне казалось, что быть лучше уже невозможно, но новые наши движения всё больше и больше делали мне наиприятнейших телесных удовольствий. От ощущаемых приятностей я закрыл глаза и окончательно потерял свою голову и понимание окружающего нас измерения. Немного раньше мне казалось, что я был доведен до пика блаженства, но, видимо, только сейчас я забрался ещё выше на пик горы Блаженства. Какие-то сладко-щекочущие ощущения подкатившегося кома страстей собрались в районе моего члена, подбираясь к его головке. На мгновение я замер… Ещё раз поглубже вонзил свой член в Глорию… Тут же, поддавшись выработанному годами инстинкту, успел со стонами достать пульсирующий член из Глашиной вульвы… Мой член пульсирующими порциями выбрасывал на Глорию семенную жидкость, а я не мог сдержать в своей груди любовные стоны. Упав то ли на диван, то ли на пол, то ли на Глашу, я стонал, так, как никогда до этого. Я стонал так, что Глория, даже, пыталась успокаивать меня, поглаживая своей рукой и шепча что-то ласковое и утешительное…

Какое-то время мы, обнявшись, молчали. От сухости во рту, язык прилип к нёбу. Облизав пересохшие губы, я открыл глаза. Глория, прижав к своей груди мою голову, гладила её своими нежными руками. Наведя резкость взора, я начал рассматривать окружающее нас пространство. Мы находились всё на том же, сложенном для приёма гостей, диване.

Глория, заметив, что я открыл глаза, взяла, улыбаясь, мою голову, прижав своими нежными руками мои уши, и поцеловала меня в губы.

— Что ж ты так кричишь? – спросила Глория полушёпотом.– Что подумают соседи этой квартиры?

— Соседи? Соседи, если они сейчас дома, подумают, что кому-то очень хорошо в этой квартире оттого, что он занимается сексом,– проговорил я пересохшим хрипловатым голосом, стараясь говорить полушёпотом. Глория снова положила мою голову к себе на грудь и обняла меня. – Даже не «хорошо»,– продолжал я,– а «очень хорошо». Какое мне сейчас дело до соседей этой квартиры? Пусть завидуют мне.

Она вздохнула, как мне показалось, самодовольно и даже улыбнувшись от слов, которые ей было лестно слышать. Я надеялся, что было именно так. Видеть её лицо сейчас я не мог в занимаемой мною позе, а спросить я не осмеливался. Я боялся чем бы то ни было её обидеть. Мне было просто хорошо сейчас, с ней. Я говорил ей правду. Я действительно мечтал о близости с ней. И действительно, ложась с кем-то в постель, я представлял себе, что рядом со мной – это Глория. И только она. Я её боготворил. Хоть и понимал, что я себя могу погубить, если буду продолжать всё время думать о ней.

Мы решили встать, чтобы пойти на кухню и что-нибудь попить и покурить. На всём пути из кухни в комнату наши вещи лежали в хаотичном виде, небрежно брошенные нашими обезумевшими руками, раздевающими наши же тела, желающие скорее слиться воедино. Мы подняли наши вещи, попили чай, покурили.

В этой квартире время для меня остановилось. Пространство тоже приобрело неведомое мне измерение. Была только она. И была также любовь. Ни на одно мгновение мы, находясь в этой квартире, не отошли друг от друга далее, чем на один шаг. На кухню пить чай-кофе – вместе. Под душ – вместе…

Жаждя ежеминутно наслаждаться друг другом, продолжили наши любовные игры на столе на кухне, потом на подоконнике, у открытого окна, на зависть тем, кто нас мог видеть или слышать, но не имел возможности так наслаждаться любимым человеком, как мы это делали.

Потом, уставшие, мы пошли под душ. Глория позволила мне помыть своё тело. Она, без стеснения, слегка расставила ноги, давая мне возможность мыть её тело во всех местах. Сама при этом оперлась руками на стену, слегка откинув назад голову и чуть прогнув спину, немного оттопырив тем самым аппетитные ягодицы. Её мокрое тело блестело бронзовым цветом. Смывая мыльную пену, я поглаживал её тело всё ниже и ниже, а давно, казалось, потерянный свой разум продолжал терять всё больше и больше. Добравшись до её ягодиц, я отложил душ в сторону, положил вторую руку на ягодицы и принялся их гладить, слегка сдавливая растопыренными пальцами. От этих движений она всё более старалась выставить ко мне поближе свои ягодицы, сильнее прогибая спину. Я остановил свои ласкательные движения рук и раздвинул прекрасные Глашины ягодицы, впившись губами в открывшуюся щель и продолжая ласки только не руками, а языком. Она издала еле слышный стон и прижалась сильнее к моему лицу, согнувшись и подставляя места, которыми она хотела принять мои поцелуи. Потом она оторвалась от меня, увлекла к себе в ванну и присев передо мной, взяла мой член, открыла его и накинулась на него своим ртом. Ощущения были превосходные. Мы как-то ещё двигались. Как-то ещё удовлетворяли друг друга. Кончили…

У меня чуть не началась истерика. Мне было превосходно. Я никогда ещё в жизни не чувствовал себя так хорошо. Я подумал (в который раз), что я не смогу теперь жить без Глории. Я умру без неё. «Боже мой! Почему так всё происходит. Ведь ты видишь, что я не смогу быть с ней! Ведь ты разведёшь наши пути-дороги. А что будет тогда? Как нам быть? Благодаря каким силам мы встретились? Боже! Прости меня! Мне хорошо с этой женщиной! Ты ведь это видишь! Что мне делать? Боже!»

Мы очнулись от пост сексуального оцепенения. «Как нас только угораздило слиться в такой позе в таком пространстве? Как мы сюда попали? Какая узкая ванна! Ай! Ой! Аж смешно, что в такой узкой ванне мы смогли удовлетворить друг друга!».

Но, увы; насколько бы нам не было бы хорошо друг от друга, пришла к нам другая пора. Всё в этой жизни когда-то имеет свой конец, своё начало. И пришла к нам пора расставаться. Как это не было бы печально, но нам действительно было уже «пора».

Начали собирать разбросанные наши вещи, заправлять диван, временно бывший нашим ложем, мыть чашки. Глория старалась не смотреть мне в глаза. Казалось, что она даже старается не смотреть в мою сторону. У неё в глазах я заметил то ли грусть, то ли тревогу.

— Постой. Дай я посмотрю. Что это? Ой! Извини, пожалуйста. Я тебе засос поставил. Я не смог себя сдержать в руках.

— Где? А это. Ничего страшного. Накрашу губы, и никто ничего не заметит. Вот так.

— Покажи. Да-а. Ты знаешь, заметно.

— Та, всё равно.

— А дома заметят?

— Мне всё равно. Всё равно догадываются куда я пошла и зачем.

— У тебя такие свободные отношения?

— Давай сейчас не будем обо мне и моих отношениях,– Глория подняла на меня свои глаза. Мне показалось, что я в них увидел тревожную опустошённость. Но, почти мгновенно, её взгляд наполнился необъяснимой теплотой и жалостью.

— Знаешь, я не хочу уходить и не хочу, чтобы ты уходила. Одним словом, я не хочу расстаться с тобой. Я бы хотел…,– она прижалась своей грудью ко мне, положила, склонив, свою голову мне на плечо, а руками обняла за спину.

— Молчи. Не говори этого,– еле слышно прошептала Глория.

С большим нежеланием оторвались мы друг от друга, оделись, собрались, вышли из квартиры, закрыли дверь. Вызвали лифт. Вошли. Спустились. Вышли на улицу. Пошли по направлению к метро. По дороге старались молчать. Хотя и многозначительно переглядывались.

Зазвонил её телефон.

— Да,– как обычно тихо произнесла она.– Я – возле метро. «Проспект Гагарина»,– Глория посмотрела на меня извиняющимся взглядом.– Нет, не надо. Я скоро буду.

Дошли мы до перекрёстка. Дальше вместе мы не могли идти.

— Мне было безумно хорошо с тобой,– сказал я, не имея больше никаких слов.

— Мне тоже. Позвони мне. Обязательно,– немного помолчав,– давай встретимся через неделю, в следующий вторник, здесь же, в час.

— Я бы хотел, чтобы этот вторник наступил сейчас и никогда не заканчивался.

Украв от окружающих друг у друга поцелуй, мы распрощались.

Не совсем осознавая, что я делаю, я побрёл пешком приблизительно в ту сторону, куда мне надо было...............

Я заварил то ли чай, то ли кофе (мне было не до того, чтобы понимать, что я делаю). Не поднимая глаз, подал одну из чашек Глории. Мы переместились к окну, закурили, чашки поставили на подоконник. За окном лето. Видны зелень деревьев, здания каких-то заводов, слышны звуки ездящих автомобилей, далёкие голоса людей, щебетание каких-то птичек.

Перекинулись несколькими, ничего не значащими фразами. Уставились в окно. Воцарилась тишина; и только зелень деревьев, здания каких-то заводов, слышны звуки ездящих автомобилей, далёкие голоса людей, щебетание каких-то птичек. Взгляд Глории в эти мгновения был нейтральным, глаза слегка прищурены. Оторвали свои взоры от окна, повернулись друг к другу, снова о чём-то поговорили, испили (то, что я заварил) каждый из своей чаши, затянулись дымом сигарет. Обратили свои взоры друг на друга. В глазах Глории промелькнули какие-то весёлые нотки.

— Может, ты меня поцелуешь? – то ли спросила, то ли попросила Глория, глядя при этом на меня улыбающимися глазами.

Я склонился к ней. Обнимая её одной рукой за талию, прильнул своими губами к её губам. Она закрыла глаза, запрокинула голову, свои руки она положила мне на грудь. Я прижал её талию сильнее к себе, второй рукой обнял её за плечи, прижался к её груди. Её руки, нежно касаясь моего тела, обняли мою спину. На мгновение мы оторвались от губ друг друга, чтобы набрать ещё воздуха в груди для следующего поцелуя.

Следующий поцелуй был ещё слаще предыдущего, ещё более головокружительный. Я начал стягивать с Глории сначала блузку, потом юбку. Она мне помогала в этом. По пути в комнату мы сняли с Глории лифчик. Я тоже старался успевать снимать свою одежду вместе с её раздеванием. До кровати мы добрались в трусах.

Посадив Глорию на диван, я продолжал осыпать её поцелуями. Оторвавшись от её губ, я принялся целовать её лицо, шею, плечи, грудь, живот, плавно опускаясь на пол. Она, с закрытыми глазами, тяжело дышала, хватала губами воздух, беззвучно постанывая. Руки её были разбросаны на диване. Целуя её живот, я спускался поцелуями всё ниже и ниже. Когда я засунул свой язык и провёл ним между резинкой её трусов и кожей, она вздрогнула всем телом, выгнулась, выпустив звук стона не то блаженства, не то душевной боли и взяла мою голову руками, остановив на мгновение мои движения. Затем, оторвавшись от её тела и переведя дух, я начал целовать её пупок. При этом я положил её ноги мне на плечи, а руками начал снимать её трусики, упёршись грудью в её вульву. Не отрывая своих губ от её тела, я добрался поцелуями до её груди, сняв трусики до бёдер. Взяв её сосок губами и осыпая его поцелуями с посасыванием, я снял её ноги с плечей моих, свёл их вместе и согнул в коленях, прижав к её груди. Оторвал свои губы от её тела, снял с её бёдер трусы. Она, сидевшая на диване, запрокинув голову, опустив на диван обессилившие от блаженства руки, не противилась мне в том, что я опустил на пол её ноги, немного развёл её колени и, поглаживая её бёдра, живот, снова бёдра, потом снова живот, позволил себе какое-то время бесстыдно рассматривать её наготу. Казалось, она была обессилившая. Наверное, именно этим она и была прекрасна в эти сладострастные мгновения.

Её лобок был аккуратно подбрит, а оставленная тоненькая полоска волос вокруг половой щелочки, прикрывающей клитор, была аккуратно подстрижена.

Трудно даже сказать дышала ли она в эти мгновения. Казалось, она затаила дыхание, собирая силы и ожидая когда я опять продолжу то, что я начал делать с ней.

Я не стал её мучить ожиданиями. Нежно поглаживая её тело, я начал целовать его, приближаясь в поцелуях всё ближе и ближе к тому сладкому, тёплому и уже давно влажному её месту, о котором так много разными людьми всех времён и народов сказано (но, как это ни печально,– всё больше пошлых) слов.

Она совсем, казалось, перестала дышать. Но я чувствовал, как она хочет! и пытался угадать: чего именно в это мгновение. Я боялся ошибиться, но мне казалось, что она согласна со всем, что я делал с её телом, лишь бы я делал это только хорошо!

Стоя на коленях перед диваном, на котором она сидела, я, поглаживая внутреннюю сторону её бёдер, ещё немного раздвинул её ноги и приподнял их, поставив ступни её себе на ноги. Её вульва была так рядом! Она так хотела! Я заметил, что кожа её губ была тёмной, а, когда я руками принялся помогать своим губам удовлетворять её, моему взору открылись внутренние губы её, которые были нежно-розового цвета. На мгновение я прекратил свои поцелуи и снова засмотрелся на неё. Наверное, я ещё не видел до сих пор такое оригинальное решение цветовой гаммы, которое принял Создатель, сотворивший Глорию. Возможно, что Он и создал её для любви. Для любви не Земной. Тем, как она принимала ласки, она возбуждала меня до потери чувства реальности, чувства времени и пространства, чувства земного притяжения мыслей. Казалось, что, когда она получает телесные ласки, то её нет в нашем Земном мире. Она где-то летает. И, чем больше ей хорошо делаешь «хорошо», тем выше и дальше она летает. И, чтоб догнать её, делаешь ей ещё больше и лучше «хорошо». Но угнаться за ней невозможно. Она всё равно где-то впереди тебя; блаженно целуя её тело, душевно возносишься куда-то ввысь, но она всё равно,– и дальше и выше.

Мгновение разглядывая её красивые места, я дал ей возможность перевести дух и набрать в лёгкие воздух, чтобы, когда я впился губами, одновременно целуя и клитор и половые губы её, введя при этом в мокрое влагалище свой язык насколько это было возможным глубоко, она со стоном выпустила его (воздух) выгнув спину и выделив порцию сладострастного любовного сока женщины прямо в мой рот.

Тяжело дыша, я оторвался от удовлетворённого тела Глории. Посмотрев на неё, я был доволен собой. Я смог доставить ей удовольствие! Через какое-то время мы оба уже дышали равномерно. Мысленно мы оба были уже на Земле.

Я смотрел на её лицо, разглядывая её губы, глаза, брови. Она подняла веки, открыв свои зелёные глаза. Мне её глаза казались бездонным океаном, в водах которого можно было либо купаться, нежась в его теплоте, либо утонуть, не выдержав натиска его холодных волн.

— Ты прекрасна! – всё, что я смог выговорить глядя в её глаза, глубоко вздохнув.

— Ты что, наблюдал за мной? – сказала она, застенчиво прикрыв свои зелёные глаза веками.

— Я не могу оторвать от тебя своих глаз. Хочу на тебя насмотреться.

— А я не думала, что ты такой смелый.

— Ты думала, если я молчу или не совершаю каких-то поступков, то это потому, что я застенчивый?

Ещё пара каких-то фраз. Душеоткрытые улыбки. И бездонный океан её глаз… Глаза её для меня такие большие, что кроме них я не вижу больше ничего. Купаюсь в зелени этих глаз, трогая пушистость ресниц, окаймляющих эту зелёную красоту.

Не выдержав давления зелёного океана на мою душу, я снова накинулся на Глорию с поцелуями. На этот раз я уже забрался к ней на диван. Целовал, целовал, целовал… И она тоже впивалась в мою губы поцелуями. Потом, подложив небольшую подушку под её красивые ягодицы, согнув в коленях и прижав к груди её ноги, я, поглаживая ягодицы и внутреннюю сторону её бёдер, снова прильнул поцелуями к её половым губам, клитору, внутренним половым губам, возвышая тем самым её в душевном полёте над Землёй и всем нашим бренным миром всё выше и выше. Своим полётом она увлекала меня за собой ввысь. Я всё меньше и меньше понимал происходящие наши действия и действия или бездействия вокруг нас. Доведя её и себя до пика блаженства, я одной рукой чуть-чуть сильнее прижал её ноги к её же телу, а второй, прислонил головку своего члена к её клитору, слегка надавил на него, провёл головкой члена по клитору вверх и вниз, провёл головкой по влажным и, казалось, горячим и трепещущим, половым губам. Вставив головку члена между половых губ, поочерёдно слегка надавил на каждую из них, и замер на мгновение, как будто собираясь с силами для ответственного, всерешающего действия. Потом мой член вошёл в неё и я начал двигать разными частями своего тела, концентрируя всё внимание на своём члене, желая как можно больше передать с его помощью телесных удовольствий для Глории. Её глаза были закрыты, а я – наоборот, до сих пор не мог никак оторвать взора своего от неё.

.......

 ОТКРОВЕНИЕ СТАРОГО  РАЗВРАТНИКА  Интересно, что творится с женщинами, когда им тридцать пять и чуть старше... когда мне было шестнадцать и попробовал первый раз секс с красивой и страстной тридцатилетней женщиной, при том без пошлости и без грязи, к своему изумлению понял, что ни одна из моих сверстниц не угадывает с такой роскошной и взрослой женщиной даже и близко... Страсть, опыт, желание ее самой, переходящее иногда в такое безумие в сексе, когда она хочет меня не меньше, чем ее я...при том всегда, как будто боясь опоздать, что то не успеть попробовать и почувствовать в этой жизни. А может женщинам просто нравятся высокие кареглазые брюнеты, которые умеют и вставить, и приласкать, и просто послушать и выслушать, то, что болит и ноет так сильно, когда муж к тебе потерял интерес, у сына и дочери почти своя жизнь и ты не нужна, не нужна никому, и каждый год становится тебе все тягостней и страшней, что жизнь не закончена, но прожита... И тут появляется он, такой еще юный, такой нежный, уверенный, милый, внимательный, заботливый и красивый, умеющий так любить и восхищаться тобою, и делать все то, что было у тебя лет двадцать назад... но тогда ты была совсем другой и иной, не понимающей и такой неопытной и закомплексованной... А сейчас, сейчас можно все... когда он умеет так неожиданно взять тебя силой, а затем очень нежно, в парке, в доме, в лифте, машине, на крыше, в подъезде, в офисе на работе... и даже пытался на кухне, когда в комнате муж... когда всегда такой лимит времени, а киска начинает волноваться от одного его внимательного взгляда, приезда, букетика цветов или просто теплого слова...И когда уже в шестнадцать лет я понял все это - крыша поехала у меня... если женщины, которым за тридцать в половине своей так несчастны и не удовлетворены, тогда чего же ждать, вместо того, чтобы дарить любовь, получая взамен во много раз больше... Когда от одной этой мысли член в брюках твердеет, а глядя на красивую женщину, появляется страсть и азарт: смогу или нет... когда она такая взрослая, честная, правильная, ее сыну почти как и мне и я как и сын в ее глазах еще только ребенок... ну, ну...  Когда за столом на дне рождения твоего сына ты прямо напротив меня... и мой взгляд, уверенный и спокойным, прямой, как мужчина смотрит оценивающе и со страстью на красивую женщину напротив себя, замечая за всеобщим весельем печалью и грустинку в в таких красивых и умных глазах, а шутки типа мне бы зятя такого для младшей дочери, принимает буквально... значит понравился...И взгляд конечно твой выдержу за столом, потом переведу его тебе на грудь, а затем снова в глаза и увижу как смутилась и тяжело задышала, как перевела разговор на другого, пытаясь от всех скрыть то чувство что охватила обоих... Знаешь что мне дала та первая близость... я совсем по другому стал смотреть на женщин по старше - глаза в глаза и мысленно:"Как ты красива...как я хочу тебя милая крошка", взгляд на губы - и представляю как такая женщина перед тобой будет прекрасно смотреться стоя на коленях и беря в рот мой уже вовсю крепкий и твердый член, разрывающий брюки...взгляд на грудь - и как между такими сосочками можно положить свой большой член и такую взрослую и красивую малышку... на чуть оголенные коленки - представляя как подол задирается вверх, оголяя такие чуть полноватые бедра и как ты будешь дрожать и вздрагивать у меня в руках, если между такими ножками я начну ласкать губами и язычком тебя от коленочки вверх по самые трусики, которые сдвину ко всем чертям в сторону, а затем конечно сниму... Потом снова взгляд уверенных и внимательных карих глаз тебе снова в глаза, мысленно говоря:"Пойдем... пойдем со мной моя прелесть... я подарю тебе такое наслаждение, которое ты не сможешь забыть никогда..." И я уже тогда поверил, что люди умеют читать мысли друг друга, когда практически любая женщина, которую так рассматривал - смущалась, обращала внимание и начинала волноваться как будто 16 не мне, а ей, а мне как ей сейчас- тридцать, сорок и даже чуть старше... Учти это было не сейчас, а в восьмидесятые годы, когда о том, что большинству женщин не хватает нежности, внимания, ласки и просто секса в открытую никто сказать и написать тогда просто не смел...Конечно брал за руку и уводил я тогда далеко не каждую...честно, не рискнул с красивой женщиной завучем, с подругой родственников которой было за сорок с гаком, точнее под пятьдесят... хотя почему то они ко мне сами потом относились совсем не так как раньше до этого, нежнее, внимательнее, мягче, зачем то опекали, наставляли, тем более что родители жили отдельно от меня... А за столом... через час ведь начнутся танцы... приглашу...конечно приглашу тебя и даже не буду сразу наглеть, прижимая тебя уверенно, но далеко не совсем нагло, так, чтобы почувствовала что происходит в брюках из за тебя... Почувствуешь, почувствуешь, особенно когда твой так напился, что ему сейчас надо отдохнуть, поспать, по буянить, но сил заняться тобою у мужика просто нету... Почувствуешь, когда прижмусь, чтобы прошептать жарко на ушко о том, что ты прелесть... так безумно красива...когда грудь начнет дышать еще глубже, так эротично упираясь мне прямо в рубашку, а обнаженные локти легонько соприкасаясь так невинно начнут тереться и ласкать друг друга как мы в этом танце..И снова на ушко о том, что не мог оторвать взгляд от тебя, как бы нечаянно касаясь раковины твоего ушка своими губами... у тебя такие глаза, что можно в них утонуть... и незаметно между словами поцеловать такое красивое и нежное ушко и притянуть чуть чуть к себе, когда выпирающийся вовсю бугорок уткнется тебе прямо вниз животика... И буду шептать и шептать, пока не почувствую, что ты сходишь с ума, как я когда тебя первый раз увидел и рассмотрел... Затем на ушко постараюсь почти спокойным и твердым голосом тебе предложить:"Пойдем, выйдем... здесь так душно...я покажу рядом есть такое красивое место..." и за руку и мимо танцующих в подъезд, потом в лифт... видя как ты смущена и вся дрожишь от желания, абсурдности и нахлынувшей страсти...и обхватив тебя за плечики, страстно и безрассудно прижать к стенке лифта, нажать кнопку"стоп" и захватить твои губы в свои, и целовать, целовать в шею, в губы, в ушко, сдавив крепко такую упругую и зрелую грудь и подавая, подавая снизу тебе все сильней и сильней и ощущая как ты сдаешься и отдаешься потеряв со мною голову, рассудок, лишь бы этот юноша сделал то, что  так страстно хотим...Как сама, настойчиво начинаешься тереться о выступающий вовсю бугорочек внизу, как помогаешь мне задрать вверх такую узкую юбку...как закинула одну ножку, прижимая ею меня за зад еще крепче к себе, расстегивая умело и быстро мне брюки... И как достав такой большой и крепкий член юноши - прижалась такой горячей и мокреющей киской, как вздрогнула, застонала, начав целовать так ,как давно никого не ласкала... а ладошка так решительно и умело ложится на член, под яички, сильнее... и сильнее, пристав на носочки и ещё выше приподнимая одну ножку... и срывающимся от страсти голосом уже спрашиваешь дрожащим голосом не понятно зачем:"У тебя уже были женщины?" и так загадочно улыбнулась, сверкнула глазками и прогнула спинку, когда я мотнул головою, что да...подхватил тебя на руки и держа на весу как малышку, ребенка, прижму к стене лифта и изнасилую как последнюю с...у, которая забыв обо всем, так громко на весь лифт и подъезд стала стонать... и закричала, когда кончила за секунду передо мною...

Ты просиш,войди в меня... ЖМИ НА КАРТИНКУ...