хочу сюди!
-
-
50 років, водолій, познайомиться з хлопцем у віці 45-54 років
Замітки з міткою «символизм»
[ 
Ромейн Брукс (1874-1970)
- 14.05.11, 08:02
- ХУДОЖНИКИ
Ромейн Брукс (Romaine Brooks, урождённая англ. Beatrice Romaine Goddard, 1 мая 1874 — 7 декабря 1970) — французская художница американского происхождения.
Ромейн Брукс не приняла новейшие художественные направления (футуризм, кубизм), вкусами она осталась в эпохе символизма, по манере была близка в своей портретной живописи к Эдуару Мане, к Уистлеру. Оставила портреты дам прекрасной эпохи, своих возлюбленных, часто в мужской одежде (так одета и она сама на автопортрете 1923 г., вероятно, самой известной своей картине). Тем не менее в рисунках 1930-х заметно сблизилась с сюрреализмом (А.Массон). После 1925 почти не занималась живописью, после 1935 прекратила заниматься и графикой.
Интерес критики к творчеству Ромейн Брукс возродился в 1980-х годах, а затем усилился воздействием феминизма.
Автопортрет
[ Читать дальше ]
9
Изысканный сад планеты Земля от Kevin Sloan.
- 15.07.10, 09:39
- ХУДОЖНИКИ
Художник Кевин Слоан (Kevin Sloan) своими работами стремится на мгновение выдернуть нас из современного технологического окружения и погрузить в мир символизма, аллегории и поэзии. Картины автора рассказывают нам о беспрерывной смене сезонов, о превращении бутона в цветок, а затем в семена, одним словом – об изысканном саде, который мы зовем планетой Земля.
Больше работ автора на http://www.kevinsloan.com/
[ Читать дальше ]
4
Художник Андрей Мещанов
- 05.05.10, 11:53
- ХУДОЖНИКИ
Андрей Мещанов, родился 6 июля 1963 года. Живет в России, Коломна. До того, как «убежать в художники» он успел отслужить в армии, поучиться на океанолога, реставратора и даже попреподавать дзю-до в детской спортшколе. Сейчас он выставляется со своими фантазийно-филосовскими картинами практически по всему миру и нередко удивляется космическим смыслам, которые склонны приписывать его работам художественные критики.
О себе пишет:
“полет нормальный
ума не нажил
так легче”
**********************из интервью::
А что стало толчком для занятий живописью?
Невыносимость продолжения жизни в роли спеца по физике океана или технолога машиностроения.
Как Вы сами определяете стиль, в котором работаете?
«Наивный символизм». Осталось немного совсем, скоро будет подготовлен к печати «Манифест наивного символизма».(С)
Нищий шут.
[ Читать дальше ]
4
* * *
- 26.08.12, 23:59
Заключённая душа
1.
На берегeу морском стоит от века башня
средь сумерков ночных и зорь прозрачных,
а в ней под сводами сырыми в келье страшной,
рыдают сердце и душа в потёмках мрачных.
Рассвет в просторе безграничном свеж и росен,
но знаю я, что некому открыть ворота,
поскольку бог ключи златые морю бросил,
в темницу дня под стражу водного оплота.
2.
Бездомный, бесприютный, безвестный и убогий
без весенного сада в предутренней росе
я странствую по миру без ближних и подмоги,
и стражду под покровом изменчивых небес.
И стражду до упаду твоим соседством тени,
что мысли и дерзанья гнетёт как суховей:
ты — двоица безверья и горького сомненья,
ты — ты вечная загадка моих минучих дней.
3.
А небо вновь глаза на сон закроет:
созвездья, ночь и скорби без конца...
Я кликнул бы, но кто мне дверь откроет,
услышит кто живого мертвеца?
Я кликнул бы, но страшно одиночке,
что у пустыни тёмной слуха нет.
Нет, лучше мнить и стыть, исчезнув в ночке,
глухому и безропотному мне.
4.
Не приходи ко мне ты, царица-незнакомка,
ты — молния и пламя, горенье и весна;
смирённый позолотой осеннего потёмка,
я жить хочу безмолвно один от сна до сна.
Не приходи ко мне ты в беззвучные покои
а жить хочу зажмурив усталые глаза
чтоб виделись желаний моих самоустрои
под золотым сияньем и неба бирюза.
5.
В предсмертном сне колышутся рассветы
бесшумный сумрак веет до упада..
Я болен и блюду души заметы:
в ней исчезают воздух и прохлада.
И никогда не веяла весна мне,
ведь в тяжком сне одна нерадость снилась...
Но боже, ах, я мог оглохнуть в камне,
не утруждая даренную милость!
6.
Уходит день мой слёзный с припухшими глазами,
задумчивый в печали, предчувствующий страх,
что тёмный бог развеет как прежде над лесами
фиалок потемневших загадочнейший прах.
Мой день повечереет. И надо мной стемнеет,
ведь ночь-мара опустит усталое крыло —
и ум мой безотрадный от муки занемеет,
и взбороздят морщины замлевшее чело.
И взгляд мой оробевший на запад устремится,
и горько я оплачу свой вечный плен и тень,
ведь далеко уходит погибшая зарница,
а с ней быть может лучший непрожитый мой день.
Уходит день мой слёзный с припухшими глазами,
задумчивый в печали, предчувствующий страх,
что тёмный бог развеет как прежде над лесами
фиалок потемневших загадочнейший прах.
7.
Досадный гнёт и искренняя жажда
мою мольбу и гимны осаждают
и словно я рождён был не однажды,
но род во мне, рождаясь, умирает.
Горю и гасну, жизнь пожгу живую,
как рыцарь у судьбы своей в затворе,
и плачу я, смеюсь и всмерть тоскую,
и смех мой безнадёжен в приговоре.
Примерить мне беды земной обновы?
Там плач мой взор усталый рад низвергнуть.
и мнятся мне незримые оковы,
которые, боюсь, вовек не свергнуть.
8.
Когда фиалки сумрак приморочит
и вечер для скорбей воздвигнет веху,
ты душу затвори свою от прочих
и обрети в самом себе утеху.
И в бездне неизбывшихся страданий
оплачь и разопни свою обиду!
Но на мiру средь горя и рыданий
смолчи своё, не подавая виду!
Христо Ясенов
перевод с болгарского Терджимана Кырымлы
Заключена душа
1.
Стои една старинна кула край морето
през тъмни вечери и утрини прозрачни —
и там ридай заключена душата и сърцето
сред хладните стени и сводовете мрачни.
А светло е, и греят вън пространства необятни,
но зная аз, че няма кой вратата да отвори,
защото бог захвърли ключовете златни
на тъмното море сред водните простори.
2.
Аз нямам дом, където бездомен да почина,
ни пролетни градини в предутринна роса —
и аз съм като странник без подслон и родина,
и страдам под покрова на всички небеса.
И страдам до умора, че ти си вечно с мене
и тровиш всяка мисъл, и тровиш всеки блен,
ти — сянка неразделна, невяра и съмнение,
ти — вечната загадка на всеки минал ден.
3.
Небето пак очи за сън притвори:
звезди и нощ, и скръб, и самота...
И викнал бих, но кой ще ми отвори,
но кой ще чуй от мъртвите в света?
И викнал бих, но страшно ми е мене,
че тъмната пустиня няма слух.
А по-добре е в жажда и съмнение
да чезна тъй безропотен и глух.
4.
И ти недей дохожда, царице непозната,
ти — мълния и пролет, горение и плам:
под тихото смирение на късната позлата
аз искам да живея безропотен и сам.
И ти недей дохожда сред сънните покои:
аз искам да живея с притворени очи
и мирно да сънувам желанията свои
под златното сияние на късните лъчи.
5.
В предсмъртен сън люлее се зората,
безшумен здрач излеко вей и пада.
Аз болен съм и сещам си душата -
и сещам я без въздух и прохлада.
И пролет мене нивга не полъхна,
че в тежък сън нерадости сънувах.
Но, боже, ах, да можех да заглъхна,
и никого, и нищо да не чувах!
6.
Денят ме отминава със сълзи на очите,
замислен и печален, в предчувствия и страх
че тъмен бог отново разсипва над горите
на тъмни теменуги загадъчния прах.
Денят ще свечерее. Над мене ще се стъмни,
че морна нощ ще спусне разгърнато крило
и мисли безотрадни, мъчителни и тъмни,
отново ще набръчкат набръчкано чело.
И плахо ще погледна на запада в мъглата,
и горко ще заплача завинаги пленен,
че нейде надалеко умряла е зората,
а може би със нея най-хубавият ден.
Денят ме отминава със сълзи на очите,
замислен и печален, в предчувствия и страх
че тъмен бог отново разсипва над горите
на тъмни теменуги загадъчния прах.
7.
Досаден гнет и непритворна жажда
обсажда мойте химни и моления —
и сякаш в мен умира и се ражда
плачът на много, много поколения.
И аз горя, и гасна, и живея,
като затворен рицар в неизбежност —
и плача смъртно, плача и се смея —
и моят смях е пълен с безнадеждност.
Издигна ли се - земна скръб ме трови,
а морен взор сълзите не задържа —
и аз усещам някакви окови,
които сякаш няма да развържа.
8.
Когато здрач прибули теменугите
и твоят ден за скърби свечери,
ти затвори душата си за другите
и в себе си утеха намери!
И в бездната на тъмните страдания
разпъвай свойта мъка и плачи!
Но в шумний хор на людските ридания
ти своята нерадост премълчи!
Христо Ясенов
1.
На берегeу морском стоит от века башня
средь сумерков ночных и зорь прозрачных,
а в ней под сводами сырыми в келье страшной,
рыдают сердце и душа в потёмках мрачных.
Рассвет в просторе безграничном свеж и росен,
но знаю я, что некому открыть ворота,
поскольку бог ключи златые морю бросил,
в темницу дня под стражу водного оплота.
2.
Бездомный, бесприютный, безвестный и убогий
без весенного сада в предутренней росе
я странствую по миру без ближних и подмоги,
и стражду под покровом изменчивых небес.
И стражду до упаду твоим соседством тени,
что мысли и дерзанья гнетёт как суховей:
ты — двоица безверья и горького сомненья,
ты — ты вечная загадка моих минучих дней.
3.
А небо вновь глаза на сон закроет:
созвездья, ночь и скорби без конца...
Я кликнул бы, но кто мне дверь откроет,
услышит кто живого мертвеца?
Я кликнул бы, но страшно одиночке,
что у пустыни тёмной слуха нет.
Нет, лучше мнить и стыть, исчезнув в ночке,
глухому и безропотному мне.
4.
Не приходи ко мне ты, царица-незнакомка,
ты — молния и пламя, горенье и весна;
смирённый позолотой осеннего потёмка,
я жить хочу безмолвно один от сна до сна.
Не приходи ко мне ты в беззвучные покои
а жить хочу зажмурив усталые глаза
чтоб виделись желаний моих самоустрои
под золотым сияньем и неба бирюза.
5.
В предсмертном сне колышутся рассветы
бесшумный сумрак веет до упада..
Я болен и блюду души заметы:
в ней исчезают воздух и прохлада.
И никогда не веяла весна мне,
ведь в тяжком сне одна нерадость снилась...
Но боже, ах, я мог оглохнуть в камне,
не утруждая даренную милость!
6.
Уходит день мой слёзный с припухшими глазами,
задумчивый в печали, предчувствующий страх,
что тёмный бог развеет как прежде над лесами
фиалок потемневших загадочнейший прах.
Мой день повечереет. И надо мной стемнеет,
ведь ночь-мара опустит усталое крыло —
и ум мой безотрадный от муки занемеет,
и взбороздят морщины замлевшее чело.
И взгляд мой оробевший на запад устремится,
и горько я оплачу свой вечный плен и тень,
ведь далеко уходит погибшая зарница,
а с ней быть может лучший непрожитый мой день.
Уходит день мой слёзный с припухшими глазами,
задумчивый в печали, предчувствующий страх,
что тёмный бог развеет как прежде над лесами
фиалок потемневших загадочнейший прах.
7.
Досадный гнёт и искренняя жажда
мою мольбу и гимны осаждают
и словно я рождён был не однажды,
но род во мне, рождаясь, умирает.
Горю и гасну, жизнь пожгу живую,
как рыцарь у судьбы своей в затворе,
и плачу я, смеюсь и всмерть тоскую,
и смех мой безнадёжен в приговоре.
Примерить мне беды земной обновы?
Там плач мой взор усталый рад низвергнуть.
и мнятся мне незримые оковы,
которые, боюсь, вовек не свергнуть.
8.
Когда фиалки сумрак приморочит
и вечер для скорбей воздвигнет веху,
ты душу затвори свою от прочих
и обрети в самом себе утеху.
И в бездне неизбывшихся страданий
оплачь и разопни свою обиду!
Но на мiру средь горя и рыданий
смолчи своё, не подавая виду!
Христо Ясенов
перевод с болгарского Терджимана Кырымлы
Заключена душа
1.
Стои една старинна кула край морето
през тъмни вечери и утрини прозрачни —
и там ридай заключена душата и сърцето
сред хладните стени и сводовете мрачни.
А светло е, и греят вън пространства необятни,
но зная аз, че няма кой вратата да отвори,
защото бог захвърли ключовете златни
на тъмното море сред водните простори.
2.
Аз нямам дом, където бездомен да почина,
ни пролетни градини в предутринна роса —
и аз съм като странник без подслон и родина,
и страдам под покрова на всички небеса.
И страдам до умора, че ти си вечно с мене
и тровиш всяка мисъл, и тровиш всеки блен,
ти — сянка неразделна, невяра и съмнение,
ти — вечната загадка на всеки минал ден.
3.
Небето пак очи за сън притвори:
звезди и нощ, и скръб, и самота...
И викнал бих, но кой ще ми отвори,
но кой ще чуй от мъртвите в света?
И викнал бих, но страшно ми е мене,
че тъмната пустиня няма слух.
А по-добре е в жажда и съмнение
да чезна тъй безропотен и глух.
4.
И ти недей дохожда, царице непозната,
ти — мълния и пролет, горение и плам:
под тихото смирение на късната позлата
аз искам да живея безропотен и сам.
И ти недей дохожда сред сънните покои:
аз искам да живея с притворени очи
и мирно да сънувам желанията свои
под златното сияние на късните лъчи.
5.
В предсмъртен сън люлее се зората,
безшумен здрач излеко вей и пада.
Аз болен съм и сещам си душата -
и сещам я без въздух и прохлада.
И пролет мене нивга не полъхна,
че в тежък сън нерадости сънувах.
Но, боже, ах, да можех да заглъхна,
и никого, и нищо да не чувах!
6.
Денят ме отминава със сълзи на очите,
замислен и печален, в предчувствия и страх
че тъмен бог отново разсипва над горите
на тъмни теменуги загадъчния прах.
Денят ще свечерее. Над мене ще се стъмни,
че морна нощ ще спусне разгърнато крило
и мисли безотрадни, мъчителни и тъмни,
отново ще набръчкат набръчкано чело.
И плахо ще погледна на запада в мъглата,
и горко ще заплача завинаги пленен,
че нейде надалеко умряла е зората,
а може би със нея най-хубавият ден.
Денят ме отминава със сълзи на очите,
замислен и печален, в предчувствия и страх
че тъмен бог отново разсипва над горите
на тъмни теменуги загадъчния прах.
7.
Досаден гнет и непритворна жажда
обсажда мойте химни и моления —
и сякаш в мен умира и се ражда
плачът на много, много поколения.
И аз горя, и гасна, и живея,
като затворен рицар в неизбежност —
и плача смъртно, плача и се смея —
и моят смях е пълен с безнадеждност.
Издигна ли се - земна скръб ме трови,
а морен взор сълзите не задържа —
и аз усещам някакви окови,
които сякаш няма да развържа.
8.
Когато здрач прибули теменугите
и твоят ден за скърби свечери,
ти затвори душата си за другите
и в себе си утеха намери!
И в бездната на тъмните страдания
разпъвай свойта мъка и плачи!
Но в шумний хор на людските ридания
ти своята нерадост премълчи!
Христо Ясенов
3
