Как и каждое утро, Тэя решила обойти всё, чтобы убедиться, что у всех всё в порядке и нигде не нужна её помощь. Она легко передвигалась по знакомым местам, обходя все уголки своего леса, стараясь не помешать его жителям и по возможности остаться незамеченной. Кое-где её приходилось перелетать с места на место, хоть этим способом она пользовалась крайне редко, чтобы не вспугнуть играющую малышню или их родителей, занятых обычными своими делами.

Убедившись, что у всех жителей леса всё хорошо, и полив несколько цветов, которым не хватило ночного дождика, она присела в ветвях своего любимого, самого старого дуба в лесу. Напевая веселую песенку, она оглядывала окрестности. Погладив ствол и ветви Старого Дуба, Тэя пообещала, что сейчас и им займется. Дуб был очень старый, он был так стар, что помнил, как появился этот мир, и часто делился с ней своими воспоминаниями. Тэя каждый день приносила ему чистой родниковой воды и укрывала его корни сухими листьями.

Собираясь уже бежать к роднику за водой, Тэя вдруг заметила шевеление в груде листьев, которыми укрыла самый большой корень. Изумившись, она подлетела и прислушалась. Услышав какое-то тихое сопение и пыхтение, начала потихоньку разгребать листья. Через некоторое время она увидела мохнатый комочек, который терпеливо пробирался на свет. Наконец он выбрался из листьев, огляделся по сторонам своими большими и удивленными глазами, которые осмотрев всё вокруг, остановились на Тэе, и сладко зевнул.

- Ты кто? – удивленно спросила Тэя.

- Я? Я – Фнутик. – зевнув несколько раз, ответил мохнатый малыш.

 - Откуда ты взялся?

- Я? Я – проснулся. – зевая и пытаясь потянуться всеми своими лапками, ответил Фнутик.

- Ну, тогда доброе утро, Фнутик! – сказала Тэя. – Я – Тэя.

- Благодарю вас, Тэя! – чинно ответил Фнутик. Он оказался очень воспитанным малышом.

- Раз ты уже проснулся, значит тебе пора позавтракать. – предложила Тэя.

Задумавшись, Фнутик погладил себя мохнатой лапкой по животику.

         - Да, животик хочет кушать – согласился Фнутик.

         - А что ты любишь есть? – поинтересовалась Тэя, которая в первый раз видела такого малыша.

         - Я не знаю… - растерялся Фнутик.

         - Как?.. – теперь уже растерялась Тэя.

И задумалась, глядя на мохнатого малыша, который уже начал икать от голода. "Так…крыльев у него нет, - думала Тэя. – значит, цветочный нектар и плоды высоких деревьев ему не подойдут. Коготки маленькие – значит, глубокие коренья ему тоже не достать. Зубки есть, но такими зубками большие орехи ему не разгрызть. Чем же его накормить?"

         Фнутик тем временем обошел всю полянку, пробуя на вкус всё, что там было съедобного, но так ничего ему и не понравилось. Он отплёвывался, отфыркивался и обиженно мотал головой, отчего его большие ушки забавно махали.

         Тэя рассмеялась и предложила:

         - Давай, мы с тобой пройдемся по всему лесу, я тебя познакомлю со всеми жителями, и у каждого мы попросим самое вкусненькое для такого хорошенького Фнутика.

"Ничего, что придется всех потревожить, но надо же о нём позаботиться" – про себя она так решила.

         - Давай - давай! Хочу - хочу! – запрыгал от радости Фнутик.

И они отправились в путь, сначала полив чистой родниковой водой Старый Дуб и заботливо укрыв его корни сухими листьями.

         Целый день они путешествовали по лесу. Тэя старалась идти медленно, приспосабливаясь к маленьким шажкам коротких лапок Фнутика, а он спешил изо всех сил, чтобы успеть за стремительной Тэи. Она познакомила его со всеми жителями леса, и никто не отказался предложить самое вкусное лакомство улыбчивому малышу.

         На закате они вернулись к Старому Дубу, уставшие, но довольные и сытые.

         - Вот видишь, Фнутик, - счастливо заговорила Тэя, - я же говорила тебе, что мы обязательно найдём для тебя что-нибудь вкусненькое!

         - Спасибо большое, - довольно промурлыкал Фнутик, - животик наелся, животик больше не икает… - и он сыто зевнул.

         - Ой, уже солнышко садится, тебе пора спать – захлопотала Тэя, - давай устраивать тебе домик. Где ты хочешь жить?

         - А где живёшь ты? – поинтересовался Фнутик.

         - Посмотри наверх. Видишь, в верхних ветвях Старого Дуба мой маленький домик. Старый Дуб помог мне его построить, и теперь я там живу.

         - Может, он и мне поможет? – потупившись, спросил Фнутик.

Не успела Тэя ответить, как Старый Дуб зашумел кроной и очень медленно раздвинул большие корни.

         - Смотри! Смотри! - радостно захлопала в ладоши Тэя, - у нас есть для тебя замечательный домик.

В корнях Старого Дуба образовалась маленькая норка, с высоким потолком и закрытыми от ветра и дождя стенами, и маленьким круглым входом. Внутри лежала охапка душистых сухих листьев, которая могла служить постелькой.

         - Вот здорово! – обрадовался Фнутик, - Только мне бы ещё окошечко, чтобы проснувшись, я мог посмотреть на мир.

Закряхтел Старый Дуб, раздвинулись корни, и получилось маленькое кругленькое окошечко, как раз над постелькой.

         - Спасибо, спасибо тебе, Старый Дуб! – радостно смеясь, закричал Фнутик, и подбежав к дереву, обнял его своими лапками.

         - Ну а теперь давай спать, мохнатый малыш! – сказала Тэя. – Спокойной тебе ночи! А когда проснёшься, я принесу тебе ягоды, которые тебе так понравились и любимые твои земляные орешки… Спи…

Она укрыла Фнутика большим листом и тихонько вышла. Взлетела в свой домик и легла спать. Она была счастлива. Она смогла накормить, и найти друзей, и построить домик для такого непохожего ни на кого, удивительного малыша.

         А Фнутик, посапывая в своей норке, улыбался во сне. Он чувствовал себя самым счастливым. Пусть он не помнил кто он и откуда, и не знал, что принесёт завтрашний день, но он верил, что это обязательно будет что-то хорошее.

По-русски... Русский мужик, измученный жизнью и ворчливой женой, утоляет своё несчастье горькой. В лесу. С зайцами. У них устанавливается настоящая мужская дружба, зайцы понимают деда Мазая с полуслова: "Ты мня уважаешь?...". Поэтому, когда начинается стихийное бедствие, Мазай плюёт на своё небогатое хозяйство, дом и семью и бросается спасать самое дорогое - своих закадычных друзей зайцев. Читаем далее другие варианты сказки...

Серебряная монетка
 

 
Жила-была монетка. Она только что вышла из чеканки - чистенькая, светленькая, - покатилась и зазвенела:

- Ура! Теперь пойду гулять по белу свету!

И пошла.

Ребенок крепко сжимал ее в своем тепленьком кулачке, скряга тискал холодными липкими пальцами, люди постарше вертели и поворачивали много раз, а у молодых она не задерживалась и живо катилась дальше.

Монетка была серебряная, меди в ней было очень мало, и вот она целый год гуляла по белу свету, то есть в той стране, где была отчеканена. Потом она отправилась за границу и оказалась последней родной монеткой в кошельке путешественника. Но он и не подозревал о ее существовании, пока она сама не попала к нему в пальцы.

- Вот как! У меня еще осталась одна наша родная монетка! - сказал он.

- Ну, пусть едет со мною путешествовать!

И монетка подпрыгнула от радости и зазвенела, когда ее сунули обратно в кошелек. Тут ей пришлось лежать со своими иностранными сородичами, которые все сменялись - одна уступала место другой, ну а она все оставалась в кошельке. Это уже было своего рода отличие!

Прошло много недель. Монетка заехала далеко-далеко от родины, сама не знала куда. Она лишь слышала от соседок, что они француженки или итальянки, что они теперь в такомто и таком-то городе, но сама она ни о чем и представления не имела: не много увидишь, сидя в кошельке, как она! Но вот однажды монетка заметила, что кошелек не закрыт. Ей вздумалось хоть одним глазком поглядеть на мир, и она проскользнула в щелочку. Не следовало бы ей этого делать, да она была любопытна, ну, и это не прошло ей даром. Она попала в карман брюк. Вечером кошелек из кармана вынули, а монетка осталась лежать, как лежала. Брюки вынесли для чистки в коридор, и тут монетка вывалилась из кармана на пол. Никто этого не слыхал, никто этого не видал.

Утром платье опять забрали в комнату, путешественник оделся и уехал, а монетка осталась. Вскоре ее нашли на полу, и она вновь должна была пойти в ход вместе с тремя другими монетами.

"Вот хорошо-то! Опять пойду гулять по свету, увижу новых людей, новые нравы!" - подумала монетка.

- А это что за монета? - послышалось в ту же минуту. - Это не наша монета. Фальшивая! Не годится!

С этого и началась история, которую она сама потом рассказывала.

- "Фальшивая! Не годится!" Я вся так и задрожала! - рассказывала она.

- Я же знала, что я серебряная, чистого звона и настоящей чеканки. Верно, ошиблись, думаю, не могут люди так отзываться обо мне. Однако они говорили именно про меня! Это меня называли фальшивой, это я никуда не годилась! "Ну, сбуду ее с рук в сумерках!" - сказал мой хозяин и сбыл-таки. Но при дневном свете меня опять принялись бранить: "Фальшивая!", "Не годится!", "Надо поскорее сбыть ее с рук!"

И монетка дрожала от страха и стыда всякий раз, как ее подсовывали кому-нибудь вместо монеты той страны.

- Ах я горемычная! Что мне мое серебро, мое достоинство, моя чеканка, когда все это ничего не значит! В глазах людей остаешься тем, за кого они тебя принимают! Как же ужасно и вправду иметь нечистую совесть, пробиваться в жизни нечистыми путями, если мне, ни в чем не повинной, так тяжело только потому, что я кажусь виновной!.. Всякий раз, как я перехожу в новые руки, я трепещу взгляда, который на меня упадет: я знаю, что меня сейчас же швырнут обратно на стол, словно я какая-нибудь обманщица!

Раз я попала к одной бедной женщине: она получила меня в уплату за тяжелую поденную работу. Ей никак не удавалось сбыть меня с рук, никто не хотел меня брать. Я была для бедняги сущей напастью.

"Право, поневоле придется обмануть кого-нибудь! - сказала женщина. - Где мне, при моей бедности, держать фальшивую монету! Отдам-ка ее богатому булочнику, он-то не разорится от этого, хоть и нехорошо это, сама знаю, нехорошо!"

"Ну вот, теперь я буду лежать на совести у бедной женщины! - вздохнула я. - Неужто я и впрямь так изменилась под старость?"

Женщина отправилась к богатому булочнику, но он слишком хорошо разбирался в монетах, и мне не пришлось долго лежать там, куда меня положили: он швырнул меня в лицо бедной женщине. Ей не дали за меня хлеба, и мне было так горько, так горько сознавать, что я отчеканена на горе Другим! Это я-то, некогда такая смелая, уверенная в себе, в своей чеканке, в хорошем звоне! И я так пала духом, как только может пасть монетка, которую никто не хочет брать. Но женщина принесла меня обратно домой, поглядела на меня добродушно и ласково и сказала:

"Не хочу я никого обманывать! Я пробью в тебе дырку, пусть каждый знает, что ты фальшивая... А впрочем... Постой, мне пришло на ум - быть может, ты монетка счастливая? Наверно, так! Я пробью в тебе дырочку, продерну шнурок и повешу тебя на шею соседкиной девочке - пусть носит на счастье!"

И она пробила во мне дырочку. Не особенно-то приятно, когда тебя пробивают, но ради доброго намерения многое можно перенести. Через дырочку продернули шнурок, и я стала похожа на медаль. Меня повесили на шею малютке, и она улыбалась мне, целовала меня, и я всю ночь провела на тепленькой невинной детской груди.

Утром мать девочки взяла меня в руки, поглядела и что-то задумала... Я сейчас же догадалась! Потом взяла ножницы и перерезала шнурок.

"Счастливая монетка! - сказала она. - А ну посмотрим!" И она положила меня в кислоту, так что я вся позеленела: потом затерла дырку, немножко почистила меня и в сумерках пошла к продавцу лотерейных билетов купить билетик на счастье.

Ах, как мне было тяжело! Меня точно в тисках сжимали, ломали пополам! Я ведь знала, что меня обзовут фальшивой, осрамят перед всеми другими монетами, что лежат и гордятся своими надписями и чеканкой. Но нет! Я избежала позора! В лавке была такая толпа, продавец был так занят, что не глядя бросил меня в выручку, к другим монетам. Выиграл ли купленный на меня билет, не знаю, знаю только, что на другой же день меня признали фальшивой, отложили в сторону и опять отправили обманывать - все обманывать! Ведь это просто невыносимо для честной натуры - ее-то уж у меня не отнимут! Так переходила я из рук в руки, из дома в дом больше года, и всюду-то меня бранили, всюду-то на меня сердились. Никто не верил в меня, и я сама разуверилась и в себе и в людях. Тяжелое выдалось для меня время!

Но вот однажды явился путешественник; ему, конечно, сейчас же подсунули меня, и он был так прост, что взял меня за тамошнюю монету. Но когда он, в свою очередь, хотел расплатиться мною, я опять услышала крик: "Фальшивая! Не годится!"

"Мне дали ее за настоящую! - сказал путешественник и вгляделся в меня пристальнее. И вдруг на лице его появилась улыбка. А ведь, глядя на меня, давно уже никто не улыбался. - Нет, что же это! - сказал он. - Ведь это наша родная монетка, хорошая, честная монетка моей родины, а в ней пробили дырку и называют ее фальшивой! Вот забавно! Надо припрятать тебя и взять с собою домой".

То-то я обрадовалась! Меня опять называют доброй, честной монетой, хотят взять домой, где все и каждый узнают меня, будут знать, что я серебряная, настоящей чеканки! Я бы засверкала от радости искрами, да это не в моей натуре, искры испускает сталь, а не серебро.

Меня завернули в тонкую белую бумажку, чтобы не смешать с другими монетами и не затерять. Вынимали меня только в торжественных случаях, при встречах с земляками, и тогда обо мне отзывались необыкновенно хорошо. Все говорили, что я очень интересна. Забавно, что можно быть интересной, не говоря ни слова.

И вот я попала домой. Миновали мои мытарства, потекла счастливая жизнь. Я ведь была серебряная, настоящей чеканки, и мне совсем не вредило, что во мне пробита дыра, как в фальшивой: что за беда, если на самом-то деле ты не фальшивая! Да, надо иметь терпение: пройдет время, и все станет на свои места. Уж в это я твердо верю! - заключила свой рассказ монетка.
 
 
Г. Х. Андерсен