Обсидиановый Змей #13. Другой путь (часть 2-я)
- 13.06.17, 21:45
Пребывание в сонном забвении для Агнара продлилось почти вечность, но прекратилось столь же внезапно, как и началось. После зачарованного полёта по бескрайним просторам воображения он резко упал в действительность, на твёрдый камень пещеры. Бедолага не сразу вспомнил, в какой именно пещере он проснулся: воспоминания были размытыми, а всё, что случилось по его прилёту туда, и вовсе испарилось из памяти. Потирая лапой лоб и переносицу Агнар плавно приходил в себя, и когда пятнистые крылья в потягушах раскрылись на полную, кто-то в стороне громко прочистил горло.
Перед выходом из пещеры, на фоне сумрачного неба, стоял вросший лапами в землю зловещий силуэт с шипованным беспорядком на спине. Агнар почему-то вначале вздрогнул от его вида, несмотря на то, что примерно помнил о том, что ещё недавно они путешествовали вместе. Старший дракон терпеливо ждал попутчика, но не произносил при нём ни слова, даже когда тот подошёл к нему вплотную. Когда ожидания, наконец, увенчались успехом, он безо всяких указаний отвернулся и взлетел в воздух. Заспанный дракончик ещё плохо понимал, что было к чему, но первые же мысли уговаривали его следовать за синекрылым проводником: устраивать побег с вынужденного пути спустя пару ночей в незнакомой местности желания в нём уже не возникало.
Едва покинув пещеру, Агнар резво взлетел и, не рассчитав сил, едва не врезался в потолок: он не мог и представить, что в нём за столь долгий сон могло набраться столько сил! Его тело казалось невероятно лёгким, а крылья были готовы лететь без остановки хоть круглые сутки. Быстро догнав проводника он собрался было поприветствовать его на радостях, но что-то отрешённо-мрачное во встреченном взгляде напомнило ему, что игра в молчанку всё ещё продолжалась.
Выспавшиеся путешественники в желании поскорее закончить совместный полёт значительно ускорили свой темп, навёрстывая упущенное прошлой ночью время. Когтистые горы и прилегавшие к ним людские края остались далеко позади, в то время, как иной, менее благоприятный край уже расстилал перед драконами свой ковёр из полупустынных низкогорий. Краснокрылый первопроходец с трудом представлял, что должно было встретить его впереди: изученные им уроки ориентирования по свету от отца изобиловали любопытными названиями и красочными описаниями, но сложить из них общую картину было так же легко, как со зрением Эсмиры раскладывать самородки по цвету.
Пейзажи из редколесных долин не менялись часами и со временем стали повторять друг друга. Желание увидеть что-то красочное и неизведанное долго поддерживало задор в Агнаре, но даже такому фантазёру, как он, пришлось скоро столкнуться с врагом, о котором он забыл ещё с той ночи, как познакомился с людьми, - со скукой. Даже вернувшийся на престол повелитель ночного неба, Амаир, не мог развлечь своего поклонника, который долго упрашивал его подарить ему какой-нибудь обман зрения, для красоты. Вместо этого ночное светило лишь продолжало улыбаться ему в ответ своей яркой серповидной улыбочкой. От тоски Агнар уже начинал пыхтеть, и углей в паровую топку ему подбрасывал Сталагмир, продолжавший лететь ровно и размеренно, как бездушный холодный ветер. Среди всех драконов род Красной чешуи всегда славился своей терпеливостью: вернее, её отсутствием. Наверное, лишь малая примесь "зелёной" крови не давала Агнару сорваться и обрушить на синего змея тираду из всего. что о нём хотелось сказать.
Спустя сотни пыхтящих звуков, к радости утомлённого Агнара, с востока, над полупустынной степью, замаячил солнечный диск, который должен был объявить Сталагмиру о времени сна. Однако, синий дракон благополучно пропустил этот сигнал, почесав своё брюхо маленькими шипами, которые росли из его локтей. Такое отношение к установленному распорядку стало последней каплей для Агнара, который был уже сыт по горло несуразным поведением проводника.
— Почему мы не останавливаемся? Уже спать пора! - воскликнул он.
— Рано ещё. Лети, пока силы позволяют - ты вдоволь выспался, - не оборачиваясь, пробормотал старший змей.
— А как же люди? Вдруг они прячутся где-то поблизости!
— Их мы увидим ещё нескоро.
— Но... Можно тогда нам просто остановиться?
— Нет. Я сделаю остановку, когда потребуется.
С этими словами тишина вновь окутала двух драконов. Агнар понял, что он проиграл в своей молчаливой битве, но даже не это мешало ему продолжить разговор. Старший змей вёл себя так, словно её не было, и всё притворство и сдержанность последних двух ночей были напрасными. Дракончик тяжело выдохнул от досады и вновь принялся искать что-то приглядное в широкой степи, пока не заметил, что Сталагмир впервые с начала ночи повернулся к нему мордой:
— Что-то ты больно разговорчив сегодня, - сказал он. — Что на тебя нашло?
— Говорить вы мне не запрещали, вот и говорю, - сделав предельно серьёзную морду, сказал Агнар.
— Долго же ты держался: мне думалось, ты сдашься раньше.
— И с чего бы это вы так полагали?
— Это естественно. Природа детей такова, что все они поголовно больны одной очень опасной болезнью, - категорично отметил Сталагмир, вызвав побледнение на морде красного дракончика. — Имя ей - любопытство. В своей природе оно схоже с огнём, которому не хватает воздуха, чтобы разгораться и продолжать горение. Как огонь не может гореть без воздуха, так и дети не могут обходиться без ответов на бесконечно всплывающие вопросы, иначе пламя ослабевает и скоро угасает.
— Вы так говорите, будто сами больны этой "детской болезнью", - кисло сказонул Агнар.
— Не стану скрывать, я намерен узнать от тебя один ответ.
— Что вам от меня надо?
— Поведай мне, куда ты в одиночку собирался следовать дальше, после встречи с Вратами Ветра?
— Это не вашего клана дело! Я и так за вами лечу.
— Вот поэтому тебе больше нет нужды скрывать от меня свою прежнюю дорогу. Можешь не рассказывать всё. Твой путь должен был пролегать через Мраморные леса или через Криворылый полуостров?
— Через леса, - помедлив, пробурчал Агнар.
— Всё с тобой ясно.
— Что ясно?
— Тебя повели далёким и неудобным путём. Не попади ты ко мне под крыло, ночи три точно были бы потеряны впустую, а по летним меркам, даже пять.
— Как? ...ой смысл родителям усложнять мне дорогу? - вновь спаял вопросы воедино удивлённый Агнар.
— Сейчас узнаешь, - многозначительно произнёс Сталагмир.
Не успела интрига пощекотать мысли юному путешественнику, как за очередным каменным гребнем показались просторы необъятной пустынной суши. Словно море без воды, она простиралась до самого горизонта, где её встречало голубое, безоблачное "море" небес. На подлёте к ней все ветра смиренно затихли, боясь приближаться к ней, и похожее чувство скоро охватило Агнара.
— Что это за место? - спросил Агнар, озираясь по сторонам.
— Неистовым огнём сожжённый край и паром осушённый, где гладь морская стала твердью раскалённой, - будто напевая, ответил Сталагмир.
— Иссушенная пустошь, что ли?
— Верно. Тебе приходилось прежде о ней слышать?
— Да. Так звучали слова из одного сказания, - смутно произнёс Агнар. — Сказания о Длаахре, красной драконице, которая с помощью Ненасытного огня осушила Опаловое море и уничтожила все питавшие его водоёмы. Говорят, так появилась Иссушенная пустошь.
— И она вполне оправдывает своё название. Настолько засушливы её земли, что люди и по сей день не смеют сюда возвращаться. Их не встретить здесь даже днём, что могло бы сделать пустошь безопасной для перемещения, однако далеко не все драконы решаются это сделать, в частности, в разгар лета. Солнце здесь не щадит никого: даже твоя, стойкая к жару, красная чешуя, не сможет уберечь рассудок от его гнева... Кто бы не повёл тебя через Мраморные леса, он явно не хотел, чтобы ты здесь находился.
"Мама!" - прозвучало в мыслях дракончика. "Наверное, она даже не догадывается, где я сейчас... Нужно пережить этот полёт - тогда мне точно будет, что рассказать, когда мы снова увидимся. Вот будет представление, когда она узнает о синих драконах..."
Уж о ком, как не о них, Агнар мог устроить матери содержательный доклад не хуже всех папиных россказней, а вот о легендарной пустыне ему рассказывать было не так уж много. Вымощенное песчаной брусчаткой дно мёртвого моря было лучшей метафорой об окружающей местности, которую он придумал за два часа лёта. За это время Солнце успело подняться высоко над землёй и превратиться из красивого золотого диска в ослеплящий обогреватель, который с каждой минутой набирал мощь. Непривычный для жителя прохладных гор сухой воздух сказался на его самочувствии: голова начинала потихоньку кружиться, угрожая его возможности как-то ориентироваться в незнакомом пространстве.
К счастью, Сталагмир продолжал невозмутимо бороздить воздушную дорогу, оставаясь для дракончика последней надеждой вырваться из пустоши живым. Может быть, общение с ним могло внести больше разнообразия в сводивший с ума полёт. С такой мыслью Агнар нагнал старшего дракона, и, поравнявшись с ним, невзначай сказонул:
— Жуткое место... Оно ещё хуже, чем я его себе представлял. Неужели такой громадный простор мог стереть всего один дракон?
— В гневе можно уничтожить всё, что угодно, - равнодушно произнёс Сталагмир, глядя на дорогу.
— Да, но... Всё равно не могу себе вообразить, хоть это место и настоящее.
— Многие сказания произрастают из были, но с теченьем лет они преобразуются в нечто совсем иное, теряя с ней всякую связь. Однако, это не делает их менее занимательными.
— Не знаю, как вас, а меня это сказание меня никогда не занимало. Я даже старался уснуть раньше, чем мне его дочитают. Правда, потом я всё равно выучил его наизусть, когда заучивать было больше нечего.
— Как говаривал один старейшина: глупо заучивать то, о чём не хочется поведать другим, - сказал синий змей, вновь одарив юного собеседника своим вниманием. — Поведай мне эту историю: я её немного подзабыл.
— Не хочу. И вы мне её лучше не напоминайте.
— С чего бы это?
— Не хочу.
Видя, что от краснокрылого ребёнка ничего нельзя было добиться, Сталагмир вернулся к своему размеренному следованию, с готовностью продолжать его хоть до конца своих дней. Такой выдержкой Агнар не обладал: какое-то чувство начало язвить в нём, когда он замолчал. Это чувство посещало его ещё в детстве, во время сновидений, в которых, подобно действительности, во всех красках обретали свою жизнь герои всех знакомых сказаний. Встреча с местом, в котором происходило одно из них, нечаянно пробудила его вновь, и недосказанность не позволяла затушить его. Агнар не хотел говорить об этом с тем, кого едва знал, но, с другой стороны, что-то подсказывало ему, что именно там, в той самой пустоши, он мог покончить с тем сжигавшим его чувством, и другой такой возможности больше не представится. Отвернувшись от Сталагмира куда-то в сторону пятнистый дракончик начал говорить, не зная, будут его слушать, или нет:
— Мне всегда было жаль Кеграра, сына Длаахры, из-за которого всё случилось... За него я всегда переживал сильнее, чем за кого-либо из сказаний. Наверное, из-за того, что он был очень похож на меня, - сказал он, улыбнувшись грустной улыбкой. — Такой же красный дракончик, который терпеть не мог, когда что-то увлекательное происходило без его участия. Кеграр никого не оставлял в беде, и проявлял доброту ко всем, кого спасал, будь то дракон, животное или человек. Конечно, он был немного неуклюжим, но всегда пытался помочь, получалось у него это или нет. Я часто думал о том, что было бы, не угоди он к людям в ловушку... Он не должен был умереть. Если бы только ему удалось рассказать людям, как всё произошло на самом деле, его бы не убили так жестоко, и тогда его мама в гневе не стёрла бы Опаловое море с лица тверди!
— Кеграра неспроста прозвали Глупышом, - отметил синий змей. — Он поплатился за своё незнание и непослушание. Таков урок...
— Нет! - с гневом в глазах воскликнул перебивший его Агнар. — Он не желал никому смерти! Будь Кеграр простым глупышом, его мать ни за что бы не восприняла его гибель так, и не испила бы из Чаши Ненасытного огня, которую она годами берегла от злых рук! Тем более, у неё были и другие дети, которых она спрятала от чужих глаз, пока осуществляла свою расплату... Всякий раз, когда мне рассказывали сказание о ней, я надеялся, что когда-нибудь, хотя бы раз, всё закончится иначе: что Длаахра сумеет спасти Кеграра, и люди будут пристыжены за свою глупость, из-за которой они собирались погубить ребёнка... Но ничего не менялось: он умирал снова и снова, и его продолжали клеймить Глупышом. Я стал ненавидеть эту историю.
— Вслушайся в слова - и ты услышишь смысл. Не стоит принимать её как историю чьей-то жизни: это мудрость поколений, запечатанная в созвучиях слов. Длаахра вобрала в себе дух истинной матери огненного рода, которая готова пойти на всё ради защиты своих детей, с которыми её связывают кровные узы. И каким бы глупцом не было её дитя, она вложит все свои силы ради его защиты, - хладнокровно сказал Сталагмир и прищурил глаза: — А вот глупцы, по природе своей, слабы, и смерть их настигает рано. Таким нет места в драконьем роду.
— Он был ещё ребёнком!
— Это не оправдание. Далеко не все дети дурны. В отличие от некоторых, умные дети не ищут неприятностей на свой хвост.
— По-вашему, оставлять кого-то, кто просит о помощи, умирать - это глупость?
— Не совсем. Далеко не все на этом свете заслуживают помощи.
— А вот и нет! Вы ведь даже не знаете, что было бы, будь Кеграр умнее и сильнее, чтобы дать отпор людям!
— Будь это так, ему пришлось бы убить тех, кого он спас. Всё закономерно.
— Неправда! Я докажу вам обратное! Когда-нибудь.
— Как хочешь. Раз тебе так скучно, сотвори собственное сказание, себе по вкусу, коль уж не устраивает существующее.
— Вот так и сделаю! - едва не выходнув огонь, заявил Агнар. — И Измир с Эсмирой будут одними из первых, кто о нём узнает!
Поставив громкую точку в разговоре со старшим, дерзкий дракончик выдохнул как следует, и угомонился. Никогда прежде он не ощущал себя настолько сильным, как тогда! Теперь он ясно понял, с каким чувством приходилось иметь дело всё это время, и это было нежелание мириться с несправедливостью. Каким бы мудрым и могучим не был его проводник и драконы с ним согласные, Агнар твёрдо был уверен в том, что в этом случае правда была на его стороне.
Гордо выпрямив голову вперёд, юный красный дракон, превозмогая все удары солнца, летел на равных со Сталагмиром едва ли не до самого полдня, пока последний не отыскал среди высушенной пустоты пустовавшее укрытие, похожее на пещеру.
Судя по всему, когда-то оно было подводным гротом, и захрустевшие под лапами приземлившихся путников ракушки явно на это намекали. Парой мощных взмахов Сталагмир разметал их по сторонам, освободив место для сна, как себе, так и красномордому подопечному, который, едва уйдя в тень от палящего солнца, сразу рухнул на землю от скопившейся усталости. Теперь ему не хотелось уже ничего, даже сочинять сказания, а просто уснуть в дурмане раскалённого воздуха.
— У меня нет намерения портить тебе сон, но к середине дня солнце достигнет твоей головы, - сквозь полудрём прожужжал надоедливый голос Сталагмира.
Потревоженный Агнар в ответ неохотно открыл один глаз, и, пропыхтев что-то невнятное, подвёлся с места. За несколько резвых шагов он перенёс своё тело в другой край пещерного навеса и благополучно рухнул на пол, под хруст лежавших на полу ракушек. Устроившись на них поудобнее, дракончик протяжно пробормотал:
— Солнце что-то разбушевалось... Тут и сознание потерять недолго.
— Отдыхай. Сегодня сон будет недолгим: как только жар спадёт, мы не медля покинем лежбище. Нужно успеть к источнику воды до следующего полудня, - сказал прилёгший поблизости Сталагмир.
— А здесь поблизости нету воды? - спросил Агнар, выискав полуоткрытым глазом собеседника.
— Нет. Ближайшую ночь придётся обойтись без неё.
— А животные хоть какие-то тут водятся?
— Водятся кое-где, но ими ты не насытишься.
— Э-э-эх... - выдохнул дракончик, перевернувшись на спину. — Почему вы меня об этом раньше не предупредили?
— Ты предпочёл лететь в тишине - не в моём духе кого-то переубеждать.
"Он мне так мстит, что ли?" - подумал раздражённый Агнар, уткнувшись взглядом в потолок, и начал плавно засыпать.
Благодаря Сталагмиру в него закрался лёгкий голод, который до этого разговора его совершенно не тревожил. И всё было бы не так плохо, если бы он не напомнил о себе в воображении Агнара, обратив его первые сонные видения в упитанных и аппетитных зверей, проносившихся вокруг него обширным стадом. Прирождённый хищник заливался слюной от такого изобилия и долго подыскивал себе лучшую жертву, пока не разглядел за бесконечным потоком плоти одиноко стоявшего белоснежного зверя. Это был тот самый зверь, которого Агнар не смог спасти от острых лап хладнокровного убийцы. Чувствуя свою вину перед ним, дракончик бросился сквозь мнимую стену в надежде уберечь его от всего, хотя бы во сне. Под натиском огня стада животных обернулись в пыль, освободив ему дорогу, но вдруг спасателя поразила боль в спине, которая красным свечением внесла в сон жуткие перемены. Шерсть белого зверя полностью окрасилась кровью, а на месте его глаз закружились чёрные воронки. Испугавшись такого превращения, Агнар резко проснулся.
Хоть кошмар и исчез с глаз долой, боль в позвоночнике от этого не прошла, и Агнару потребовалось время, чтобы прийти в себя и выявить причину. Как позже выяснилось, он просто заснул на спине, из которой росли шипы гребня. Вряд ли на свете найдётся хоть один разумный дракон, который захочет спать в подобном положении, независимо от того, какой гребень украшает его спину: шипованный, костный или перепончатый - удовольствия от этого мало. Тем не менее, Агнару когда-то давно удавалось так засыпать, пока его шипы были более короткими и гибкими, но за последние годы они стали заметно твёрже, и по последним ощущениям, им почти удалось сростись с позвоночником в одно целое.
Утихомирив боль, перевернувшийся в удобную позу встревоженный сновидец продолжил оправляться от впечатлений. После произошедшего во сне ему стало жутко возвращаться туда снова, особенно находясь поблизости с мирно засыпавшим виновником этого кошмара. Нельзя было оставлять всё просто так. Собравшись с духом, Агнар громко прочистил горло, заставив старшего пошевелиться. Разбуженный Сталагмир на короткое время повернулся к дракончику и мимолётом проверив обстановку, лёг обратно. На этом Агнар решил не останавливаться.
— Скажите, Сталагмир, а что это за животное вы поймали позавчера вечером? - спросил он. — Такое, с белой шерстью, похожее на тигра, только без полос.
— Это был бесполосый тигр с белой шерстью, - содержательно ответил змей неохотным сонным тоном, после чего, услышав недовольное фырканье собеседника, внёс больше ясности: — Зверь-белородок, очень редкое создание.
— Редкое? - переспросил Агнар, приподняв шею. — В тех лесах хватало всякой дичи, которой можно было закусить. Зачем вы убили именно его?
— Моя добыча обсуждению не подлежит. Смею лишь заметить, что белородки по вкусу ничем не отличаются от своих сородичей с естественным окрасом. Наши предки когда-то приписывали их мясу особые свойства, но это не более, чем древнее невежество. Уже не раз проверял...
— И всё равно, зачем вы убили именно его? - с недоверием повторил Агнар.
— Он был обречён, как и все животные, которые рождаются с белым окрасом. Не важно, в каком роду оно появится на свет, и чем будет покрыто его тело: чешуёй, кожей или перьями, - его жизнь по определению станет короткой и невыносимой. Окрас не даёт белородкам возможности охотиться незаметно, часто выставляя их лёгкой добычей для хищников. Среди сородичей они становятся изгоями, и до конца своих дней им приходится противостоять опасностям в одиночестве, так и не сумев найти себе пару. Я решил судьбу того тигра прежде, чем это сделал кто-то другой. Им мог быть и ты, прояви ты к нему меньше снисхождения.
— Я никогда не подниму лапу на редкое животное! Так всегда было заведено в моей семье.
— Отчего же?
— Родители рассказывали, что с начала времён Затишья многих животных истребили люди, которые перестали бояться гнева природы. Мне говорили, что животные позволяют нам их кушать, пока мы бережём их потомство, а каждое животное полезно для нас по своему. Поэтому мы старались не кушать зверей, которых могло уже не существовать по ту сторону Предела. Того, который Надоблачный.
— Что ж, это - благородное намерение, но к белородкам оно не имеет никакого отношения. Белородство является отклонением, неизлечимой болезнью, заложенной с рождения. Такой же болезнью, как горб, недорослость, малокрылие, беспластинье*...
— Или слепота? - вставил своё слово Агнар.
Не успел он дождаться ответа, как ему послышался приглушенный глубокий рык, от которого по телу пробежал мороз. Обернувшись навстречу собеседнику, дракончик встретил не виданный прежде лик, пробудивший в нём подзабытый за пару дней страх. Один лишь взгляд с острыми, как иглы, зрачками, существенно менял внешность лишённого эмоций Сталагмира, которому для этого даже не пришлось обнажать зубы.
— Никто в клане Синей чешуи не смеет даже краем языка перебивать речь старших, - твёрдо и отчётливо прорычал он. — В твоём родном клане дела будут обстоять точно так же. Веди себя подобающе, красный дракон, - и твоя жизнь продлится гораздо дольше.
— Вы... - вырвалось у ошеломлённого Агнара, но тут же затухло.
Что-то изменилось в Сталагмире всего за одну реплику. Какой бы неизменной не казалась внешность собеседника, слух не мог его обмануть: в голосе змея прозвучала не заурядная, как прежде, а самая настоящая угроза, и будь последний менее сдержанным, кому-то бы сильно не поздоровилось. Чётко прояснив для себя, с кем ему приходилось иметь дело, Агнар виновато склонил голову и сказал:
— Прошу прощения. Я больше не буду вас перебивать.
— Так-то лучше. Засыпай скорее, - буркнул Сталагмир и отвернулся в свою сторону.
— У меня только один вопрос остался. После этого я сразу усну! - спешно произнёс Агнар ему вдогонку, пока ещё была возможность.
— Какой вопрос?
— Бывают ли на свете белые драконы?
— Никогда не приходилось слышать о таких.
— Но они наверняка бывают?
— Даже будь такие драконы на свете, вряд ли кому-то из них удалось бы дожить до взросления.
— Жаль. Вот я бы хотел встретить такого, белого. Он бы, наверное, выглядел даже необычнее, чем Золотой дракон!
— Засыпай уже. Будешь много думать перед сном - не сможешь заснуть, - сказал Сталагмир, и, поправив неровно лежавшие гребни, грубо захрапел.
Полезный совет Агнар благополучно пропустил мимо ушей, уложившись спать лишь для того, чтобы вообразить себе белого дракона. Что-то манящее было в этом смутно воображаемом образе, и юному фантазёру хотелось как-то его оживить, сочинить о нём какую-то цепляющую историю: такую историю, которую не смог бы придумать даже сам Золотой дракон - легендарный рифмоплёт, сотворивший и пересказавший множество известных сказаний. В попытках это сделать он лишил себя трети сна, но всё-таки достиг кое-каких успехов, которые успели отложиться в голове. Добиться такого же буйства воображения после того, как его подняли вечером, посреди глубокого сна, сыну менее легендарного Сталезуба уже не удалось.
5
О нём, собственно, и заметка. Довольно объёмная.
Будучи, как никогда, близким к цели, я в течение июня-июля 2014-го подсобирал пакетного материала и достал запас скотча.
Валик будет жить!
Как всегда, под конец заметки традиционное наставление:
