Это событие, случилось в ночь с 1 на 2 февраля 1959 года на Северном Урале, когда при загадочных и необъяснимых обстоятельствах погибла группа туристов, возглавляемая Игорем Дятловым. Причина гибели не ясна до сих пор. Перевал, рядом с местом, где это произошло, назвали перевалом Дятлова.



23 января 1959 года группа отправилась в лыжный поход по северу Свердловской области. Поход был приурочен к XXI съезду КПСС. На начальную точку маршрута группа выехала в полном составе, но один турист из-за боли в ноге был вынужден вернуться.


1 февраля 1959 г. группа остановилась на ночлег на склоне горы Холатчахль (Холат-Сяхл, в переводе с мансийского — «Гора мертвецов») или вершины «1079», недалеко от безымянного перевала (позднее названного Перевал Дятлова).



12 февраля группа должна была дойти до конечной точки маршрута — посёлка Вижай, и послать телеграмму в институтский спортклуб, но телеграмма не была послана.


Последнее фото группы Дятлова

26 февраля поисковой группой была обнаружена пустая палатка с разрезанной изнутри стенкой, обращённой вниз по склону. В палатке осталось снаряжение, а также обувь и верхняя одежда части туристов.



На следующий день в полутора километрах от палатки и ниже по склону на 280 м, рядом со следами костра, были обнаружены тела Юрия Дорошенко и Юрия Кривонищенко. Они были раздеты до нижнего белья. В 300 метрах от них, вверх по склону и в направлении палатки, лежало тело Игоря Дятлова. В 180 метрах от него, выше по склону, нашли труп Рустема Слободина, а в 150 метрах от Слободина, ещё выше — Зины Колмогоровой. На трупах не было следов насилия, все люди погибли от переохлаждения. Слободин имел черепно-мозговую травму, которая могла сопровождаться неоднократной потерей сознания и способствовала замерзанию.



Поиски проходили в несколько этапов с февраля по май. 4 мая в 75 метрах от костра под четырёхметровым слоем снега, в русле уже начавшего таять ручья, были найдены трупы Людмилы Дубининой, Александра Золотарёва, Николая Тибо-Бриньоля и Александра Колеватова. Трое имели тяжёлые травмы: у Дубининой и Золотарёва были переломы рёбер, у Тибо-Бриньоля — тяжёлая черепно-мозговая травма. Колеватов каких-либо серьёзных травм не имел, кроме повреждения на голове, нанесённого лавинным зондом, с помощью которого искали тела. Таким образом, поисковые работы закончились обнаружением тел всех участников похода.



Было выяснено, что гибель всех участников группы произошла в ночь с 1 на 2 февраля. Несмотря на усилия поисковиков, так и не была установлена полная картина происшествия. Осталось невыясненным, что же действительно произошло с группой в ту ночь, почему они покинули палатку, как действовали дальше, при каких обстоятельствах четверо туристов были травмированы и как получилось, что не выжил никто.


Выводы профессионалов — туристов и альпинистов, при некоторых расхождениях в оценках, в общем и в целом сводятся к тому, что по какой-то причине глубокой ночью 2 февраля, ночуя в палатке на безлесном склоне горы, люди внезапно проснулись, в спешке покинули палатку и двинулись вниз по склону, к лесу. Люди ушли частью не одевшись, без обуви, не достав из палатки необходимые вещи и снаряжение, не надев даже верхнюю одежду. Именно этот факт — причина покидания группой палатки — и представляет главный вопрос в данной истории.



Возможные версии: сход лавины, ссора между туристами, встреча с медведем, воздействие инфразвука, нападение беглых заключённых, гибель от рук манси, испытания секретного оружия, встреча с агентами иностранной разведки, снежный человек, месть духов манси. Но все не они либо не имеют обнаруженных следов (лавина, присутствие посторонних) либо не вписываются в общую картину происшедшего.




Последний кадр в фотоаппарате

При ультразвуковой съемке аборта трехмесячного эмбриона. видно, что зародыш предчувствует угрозу со стороны инструмента, которым производится операция. От надвигающейся опасности он начинает двигаться быстрей и тревожней, учащается его сердцебиение со 140 до 200 ударов в минуту, Он открывает широко рот, словно кричит безмолвным криком. Но мы слепы, глухи, немы. Иногда, вдруг вспомнив о душе, зажигаем и ставим в храме свечку. Интересно только, перестанет ли в этот миг плакать и кричать от ужаса бессмертная душа Дитя, искалеченного, убитого нами?...

На трансляции видно, что у пророссийских митингующих и милиции одинаковые повязки на рукавах

Люди с Грушевского" уже сейчас психологически не особо отличаются от "людей с Майдана", разве что сюжетами ночных кошмаров. Те же ранения, те же ампутации. Мы все теперь — Майдан. Вся страна находится в состоянии политравмы и ожидает окончания слабенького наркоза политической победы.

Об этом в статье для "Зеркала Недели" пишет Олег Покальчук, сообщает Цензор.НЕТ.

- Вот, все, - буднично сказал проводник, перейдя маленькую горную речушку по хлипкому деревянному мостику. - С этого мьеста уже сматри харашо, да?

Автомат сразу потяжелел килограмм на десять. Стал чертовски неудобным. Чем больше его мостил так и этак, пытаясь выглядеть бывалым, тем больше преследовало ощущение, что я несу большое бревно. Прямо как Ленин на субботнике. Я нервно хихикнул, проводник подозрительно покосился. Намедни я уже неловко передернул затвор так, что патрон перекосило в патроннике, и получил укоризненное цоканье языком. Что в переводе означало - строгий выговор.

Так в мою жизнь лет двадцать назад вошла война. Ощущение оружия в армии и оружия на войне - совершенно разное. В первом случае - это скучная противная железяка. Во втором - некий "чужой", предмет-киборг, который не просто живет своей жизнью. Он скажет тебе, когда отнять ее у другого.

Умение стрелять и умение убивать отличаются друг от друга, как умение целоваться от умения любить. И я даже не знаю, можно ли на практике умение убивать действительно назвать таковым. Потому что задача профессионала - дегуманизация.

Нужно превратить объект огневого контакта в не-человека, в просто-такую-цель. Потому что если ты живешь ощущением врага, постоянно помнишь о его присутствии, то начинаешь очень быстро выгорать изнутри. А если не живешь им, то через какое-то время задаешься вопросом: что, собственно, ты здесь делаешь? Сомневаешься, задумываешься, мечтаешь?

И тогда тебя убивают. Пули вообще любят романтиков. Это такой адский замкнутый круг. Чтобы выжить, нужно не думать. Точнее, думать приходится не головным мозгом, а спинным. Он четче, резче, яснее, но он превращает тебя в хитрую рептилию.

А когда долго не думаешь, твоя "внутренняя Монголия" довольно быстро превращается во внутреннее пепелище. И через много лет ты поймаешь себя на том, что по-прежнему старательно обходишь все жухлые кочки на любой лужайке, потому что это - первый признак мины. И сын неожиданно спросит тебя: "Папа, а почему ты все время оглядываешься?". И
со сном проблемы, и все то, что знает любой психотерапевт. Посттравматический синдром.

Война уже вошла в нашу жизнь, как бы политкорректно мы ее ни называли, боясь нечаянным заклинанием привлечь еще большую беду. Десятки, возможно, сотни убитых. В бою, умерших от ран, сожженных заживо… Полное осознание этих смертей еще придет к нам, оно будет очень болезненным. То, что мы переживаем сейчас, еще не боль, а шок. Он защищает психику, позволяя инстинктам и провидению оберегать наши глупые бренные тела. Все еще придет, и к этому нужно подготовиться.

Не имеет значения, сколько времени длилась эта наша война. Неделю, два месяца, три? Израильская была шестидневной, грузинская - четырехдневной. У нас, как и в каждой из этих стран, все еще может продолжиться, даже в минуту, когда вы читаете эти строки. Нужно принять тот жестокий факт, что для всех участников нашей войны психологически она не закончится никогда. Будет просто долгое перемирие. Если повезет, то длиной в жизнь.

Нужно понять, что люди, посмотревшие в глаза смерти, изменились навсегда, и это будет не лучшая их сторона. Это будет не Ремарк и не Хемингуэй. Советские фронтовики, бесстрашные орденоносцы, неприкаянные после войны, иногда становились столь же бесстрашными бандитами. Потому что все, чему они научились и за что их поощряли, - это умение убивать.

На войне я видел юного сапера, "ботана", приехавшего заработать на квартиру для своей престарелой мамы, ставшего еще более стеснительным и улыбчивым от знания своего дела. Видел бригаду бандитов, приехавшую из большого зарубежного города "проверить себя", и уехавших сильно задумчивыми. Видел командира партизан, который в затянувшееся перемирие решил съездить на помощь землякам - в его стране шла "большая война", с танками и артиллерией, уже давно срубившая в корень "зеленку", - растительность, к которой он привык. Вернулся в отряд, но слегка покачивая поседевшей головой.

У снайперов - вечно налитые кровью глаза. Все они пахли дымом, немытым телом, своим и чужим страхом, оружейным маслом, запекшейся кровью и горячим железом. Убитая лошадь почему-то вызывает меньше жалости, чем пасека, разбитая случайным снарядом. Медовые соты на траве с запахом гексогена или тротила, забрызганные чьей-то кровью, не позволят больше на рынке взять "на пробу". Ужас бывает физически плотным и осязаемым, как туман. Я видел его в доме, недавно оставленном беженцами, где пол усыпан битым стеклом и старыми письмами, а на приветливо застеленной кровати усталого бойца ждет под одеялом противотанковая мина.

Война ставит живых в один строй с мертвыми, с которыми приходится идти в ногу.

"Люди с Грушевского" уже сейчас психологически не особо отличаются от "людей с Майдана", разве что сюжетами ночных кошмаров. Те же ранения, те же ампутации. Мы все теперь - Майдан. Вся страна находится в состоянии политравмы и ожидает окончания слабенького наркоза политической победы.

Вы катили и таскали шины, передавали по цепочке булыжники, двигали лавки и сгребали в мешки снег, строгали палки, щербили о мостовую кухонные ножи - не имеет никакого значения, что было у вас в руках и как долго. Важно - что было у вас в голове. Решимость стоять до конца, близость смерти, естественный страх и адреналин его преодоления. Мы все были одним инструментом этой войны.

И как только у нас у всех появилась внутренняя готовность убивать (не важно - тем, что сейчас в руках или просто голыми руками) - ситуация дрогнула и изменилась. Это довольно мистические вещи, о которых психологу говорить вроде бы и негоже. И это довольно неприятные вещи, которые любым способом захочется вытеснить из сознания. Но, тем не менее, эту готовность в каком-то там тонком слое ощутили и мы, и противник, и мир. И поверили. Это вам не фольклором повстанческим пугать, это всерьез.

Мы так же вскоре поймем, что распевание военных песен в мирный период всегда имело совершенно иную цель, нежели повышение боевого духа. Это для снятия военного синдрома делалось. Такая народная психотерапия воинов, культура, метадоновый заменитель наркотика войны. Попоешь героическое, повспоминаешь, попереживаешь - и вроде уже получше становится. Дети, опять же, зачарованно глядя, подпевают.

Вот все это время мы и были как дети. Подпевали, не зная настоящей цены этим словам, но очень быстро выросли. Вряд ли в обозримом будущем возникнут литературные дискуссии о целесообразности смены национального гимна среди тех, кто видел, как люди умирали за него.

Мы все, так или иначе, взяли в руки оружие. Задача в том, чтобы понять - это не постылое бремя, от которого нужно как можно быстрее отделаться, и тогда будет нам евросчастье. С такими мыслями, кстати, мы уже отделывались от ядерного оружия, грезя при этом о безоблачном халявно-безопасном будущем так, что теперь вспомнить стыдно.

В итоге чуть от страны не отделались.

Приняв 16.07.1990 года Декларацию о государственном суверенитете Украины, мы потом как-то по-шулерски подменили в массовом сознании слово "суверенитет" словом "независимость". Площадь переименовали. И независимость Украины, которой мы совершенно незаслуженным образом стали гордиться и чваниться, потребовала за это законной платы. В виде войны за независимость.

Историческая справедливость совершенно хладнокровно проигнорировала шулерские попытки выдать войны за независимость прошлых веков за свои собственные. Дескать, это все было положено в некий астральный банк, за века набежала приличная рента, - в любой учебник посмотрите. Мы с нее и живем - все честно. Примерно так наши олигархи, согласно собственным представлениям о законности, объясняли на Западе законность происхождения своих денег.

Терпение украинской истории, над которой уже издевались все, кому не лень, тоже лопнуло, и она попросила народ ответить за свои гордые слова довольно простым действием - взять в руки оружие и перейти от славословий казачеству - в состояние казачества. От иконообразного поклонения портретам повстанцев - к восстанию против угнетателей. От слов о независимости - к ее осознанию, оплате кровью, и вооруженной защите.

Так вот, если вас терзают мысли о добре и гуманизме, о справедливости и миролюбии, о человечности и прощении, и вы считаете, что кто дурное помянет - тому глаз вон, посмотрите в пустые глазницы полуослепших майдановцев, прочитайте в этих глазах правильный ответ.

В романе Шарля де Костера "Тиль Уленшпигель" о борьбе Нидерландов за независимость, есть примечательный фрагмент. После гибели Клааса его вдова и сын поднимаются на выгоревший костер и берут немного пепла с места казни. И всякий раз перед ответственным шагом Тиль повторяет: "Пепел Клааса стучит в мое сердце".

Если у вас есть сомнения, пойдите к киевскому Дому профсоюзов. Там на этажах еще лежат сожженные заживо. Те, кто был ранен и не мог двигаться, ожидая медицинской помощи. Они погибли в адском огне, который отличался от гитлеровского крематория. В худшую сторону. Хотя бы потому, что пожарные, находившиеся в пяти минутах ходьбы, ехали туда два часа.

Трупы обычно сначала съеживаются, как от холода, а потом выгорают до неузнаваемости. Пепел отшелушивается слоями, крошится и смешивается с пожарищем…

Не бойтесь. Даже если вы снова услышите приторный запах горящей человеческой плоти и увидите черные человеческие тени, в последний раз мелькающие за стеной огня. Отдайте им солдатские почести тем оружием, которое у вас есть и должно быть всегда, - острой, точной, безжалостной памятью.

А если этот пепел не стучит вам в сердце, то у вас его просто нет.

Олег ПОКАЛЬЧУК, "Зеркало Недели. Украина" Источник: http://censor.net.ua/r272129 

Офицер, выбросивший с 8-го этажа приемных дочерей, отправил жене SMS: «Прощайся с детьми"

          Если бы Господь на мгновение забыл, что я - лишь тряпичная кукла, и дал бы мне хоть чуть-чуть жизни, скорее всего, я не говорил бы всего, что думаю, но, наверняка, думал бы обо всем, что говорю. Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по тому, что они означают. Я мало бы спал, но больше бы мечтал. Я знаю, что, закрывая глаза на минуту, мы теряем шестьдесят секунд света. Я бы шел там, где другие останавливаются. Я просыпался бы, пока другие спят. Я бы слушал, когда говорят другие/ И как бы я наслаждался хорошим шоколадным мороженым... Если бы Господь даровал мне хоть кусочек жизни, я одевался бы просто, я бы тянулся к солнцу, не только телом, но и душой своей. Господи мой, если бы у меня было сердце, я бы написал слова своей ненависти на льду и ждал бы восхода солнца. Я написал бы на Ван-Гоговских звездах поэму Бенедетти, и песня Сера была бы моей серенадой луне. Слезами своими я полил бы розы, чтобы почувствовать боль от их шипов и живые поцелуи их лепестков... Господи мой, если бы только у меня было хоть на грамм жизни... Я не дал бы ни одному дню пройти без того, чтобы не сказать людям, которых я люблю, что я люблю их. Я бы убедил каждую женщину и каждого мужчину в том, что они мои любимцы, и я бы жил влюбленным в любовь. Я доказал бы людям, как они ошибаются, думая, что никогда уже не влюбятся, когда они состарились, -не зная, что старятся они, когда перестают влюбляться. Ребенку я дал бы крылья, но летать пусть он учится сам. Стариков я научил бы, что смерть приходит не к старости, а к забвению. Я так много узнал от вас, люди... Я выучил, что каждый хочет жить на вершине горы, не сознавая того, что истинное счастье - в пути на вершину. Я узнал, что когда новорожденный первый раз хватает палец своего отца своей крошечной ручонкой, он ловит его навсегда. Я выучил, что человек имеет право взглянуть на человека сверху вниз только для того, чтобы помочь тому подняться. Я узнал от вас так много, но в конце, когда меня положат в этот ящик, боюсь, все это окажется без толку. 
Габриэль Гарсиа Маркес

Она: Зачем ты сделал это?
Он: Потому что я не люблю тебя больше.
Она: И это всё?
Он: А что ты хочешь ещё?

Она вытирала слёзы и не могла поверить тем словам, который произнёс ее любимый. Тот человек, ради которого она отдала всю свою жизнь и всю себя. Боль проело всё ее сердце, и в горле стоял ком. Ни говоря, ни слова, она ушла в свою комнату, взяла чистый лист и карандаш и начала рисовать. Она делала это всегда, когда ей было больно. Её мысли были лишь о нём. Как он смог так поступить? Все те чувства, всё то время, которое было у них - все слова и обещания, - ушли куда-то и это больше не вернёшь. Никогда. Изменил один лишь миг, он встретил другую. Ничего не поделаешь, - ничего. И поняв значение этих 3-х слов, она поняла всю свою жизнь.
Он зашёл к ней в комнату, чтобы попросить прощения и увидев, что её тело лежало на полу, он бросился к ней. Начал покрывать ее поцелуями и пытался хоть что-то сделать. А она истекала кровью, было поздно.
Он кричал ей: Живи, ты будешь жить!!!!!
Но она закрыла глаза и вспомнила молодую красивую девушку, которая так сильно полюбила этого парня и боялась потерять его. Она бросила семью и друзей, из-за неё кто-то страдал и в последствии умер, но ей было всё равно, ведь рядом был он. И, если б знала она, что всё так получится, то НИКОГДА бы не поступила так. И скорей всего тот парень сейчас был бы жив и семья любила бы свою дочку, которая всегда рядом. В тот момент, когда пелена застилала её глаза, а тело стало каким-то бесчувственным, невесомым, она увидела сидящего его рядом с ней. Он плакал, словно ребёнок, и что-то говорил. Она не слышала его слов, только какие-то обрывки доносились откуда-то издалека и становились всё более приглушёнными. Она постаралась улыбнуться и даже подумала, что на какой-то период жизни, ей повезло. Что были такие моменты в судьбе, когда она верила, что он будет всегда рядом с ней. Она любила его так красиво, как любят в фильмах и пишут в книжках. Она почувствовала, что силы покидают её, и с трудом протянула руку ему. Он хотел, было броситься к телефону, чтобы вызвать скорую помощь, но ее сердце не дало это сделать, оно перестало биться. На её лице осталась лишь улыбка и холодный взгляд. Какое-то приятное тепло расплылось по ее телу, и яркий, зовущий свет.... Она шла на этот свет, ничего не боясь и не оглядываясь назад. Она шла и знала, что где-то там, всё будет хорошо и её любимый не сделает такой ошибки.....
В тот момент, когда он с ужасом понял, что потерял ее, он закричал, словно раненый зверь, поднял ее на руки и прижал к себе. Он вспоминал, когда в первый раз увидел ее... Он просидел около неё много часов, а потом укутал тело любимой в плед и взглянул на звёздное ночное небо, ее больше нет. И она не уехала куда-то, она просто ушла из этой жизни и никто не вернёт ЕЁ уже НИКОГДА. Он смотрел несколько минут на картину, которую она нарисовала и старался увидеть мир ее глазами. Когда ему это удалось, он подошёл к окну, затушил сигарету. Он понял, что НИКТО и НИКОГДА не полюбит его так, как любила его ОНА. Он закрыл глаза, и сказав: "Прости меня", - упал куда-то в темноту, - раздался лишь приглушённый стук.
Если вы любили кого-то или любите, скопируйте это себе в дневник, пускай эта история будет напоминать вам, что есть на свете человек, который любит вас и всё готов отдать, только ради того, чтобы вы были живы.