Без лишних словоизлияний: На фестивале исторической реконструкции “Земля героев” в Каменце-Подольском погиб человек. Реконструктор из Киева забыл вынуть из ствола мушкета шомпол. Выстрелом в голову был убит реконструктор из Москвы. 

Александр Сиклин, проснулся в этот день необычно рано. В выходной можно было ещё поспать, но после выпитого вчера самогона, настоянного на карбиде, что по дешёвке збагривала местным алкашам соседка Клава, не спалось. Тревожные мысли бродили в непохмелённой голове и голос - вставай, Саня, вставай!- Отчётливо прозвучал вдруг в помутнённом ещё сознании. Быстро поднявшись,он тут же наступил на ёжика, жившего в его саду и каким то образом, пробравшимся в дом. Чёрт, наверное дверь вчера спьяну забыл закрыть, подумал Александр, одеваясь. День начинался плохо и предчувствие беды, казалось витало в испорченном за ночь воздухе.
 Он подбежал к компьютеру, набрал трясущимися руками заголовок новой статьи "Поздравляю Вас с воскресеньем",  вставил туда ссылку на клип Пугачёвой с ютуба, быстренько занёс в игнор-лист десяток самых борзых комментаторов, раскидал смайлики подружкам и перекрестившись под портретом Натальи Михайловны в красных маках, осторожно выглянул в окно, сквозь давно уже проделанную дырочку в выгоревшей, красно-синей, партийной занавеске.
Вокруг было тихо. Павлоград ещё спал и только громкий храп соседки - крановщицы Клавы, спящей голой на раскладушке под яблоней за соседским забором, да крики ранних петухов, нарушали тишину, утонувшей в зелени лета, тихой  улочки.
Земели нигде не было и Саша вышел во двор,  выглянул, вытянув шею за калитку, посмотрел по сторонам и накинув на голову капюшон штормовки, решительно направился к птичьему рынку, где можно было опохмелиться стопариком крепчайшего первача у сторожа- социалиста и Сашиного однопартийца Митрофаныча. На условный стук, двери сторожки открылись и заспанное, небритое лицо сторожа, расплылось в улыбке и радостно матюкнулось. Земели не было?- сходу спросил Сашко у опухшего товарища. Да спить поди, падло - чиво яму в такую рань тут шастать- пробурчал Митрофаныч,  сев за стол и довольно крякнул, понюхав  открытую бутыль.
Вот скажи, товарищ, чиво эта зараза меня преследоваит? Спросил Саша,  сев за стол и хрустя луковицей. Да погодь ты жрать, выпей сначала- строго отрезал Митрофаныч. Оп ком речь? -Да провокатор шо мене домогается! Ловит меня, тварь - где я, там и он! - Гы-гы-ыы- весело заржал Митрофаныч, глядя на красное, одутловатое лицо Александра. Да на кой хрен ты ему нужон? У него семья, жинка симпатишная, бизнес! Станет он за таким дураком бегать! Ты на морду то свою в зеркало посмотри - Боря Моисеев без волос! - и весело, громко засмеялся собственной шутке, широко раскрыв беззубый рот.
Ну да, игриво усмехнулся Сашко - а сам то помнишь, что вытворял, когда я только на завод из ПТУ пришёл?- Митрофаныч поперхнувшись самогонкой, закашлял и покраснел. Тьфу, зараза! Ты ещё октябрьскую революцию вспомни! Ты сам ко мне приставал, бо не хотел цех годами мести и просил обучить мастерству.
-Ага! Ну ты и обучил! - Съехидничал Александр, игриво подморгнув красному, как бурак Митрофанычу. Три года за тобой, когда ты бригадиром был, струменты носил да за бухлом бегал! А что пьяным вытворял в заводской бане после работы, забыл? Да с меня до сих пор, половина завода смеётся! Клавка то - крановщица - всё в окошко видела и растрындела по всему Павлограду про нашу с тобой учёбу в голом виде! А ежели б я голодовкой начальству не пригрозил, то до сих пор, с метлой по заводу бегал!
Митрофаныч насупился и налив себе полный стакан, залпом его выпил. Дуй отседова, у меня работа - обиженно заявил он Сашке и лёг на устланную ватным одеялом, скамейку под окном. Пятёрку на стол положь, а то привык жрать на халяву - кинул он в спину уходящему Александру.
Тот насупившись, снова сел на стул и достал из грязного носка липкую, сложеную вчетверо двадцатку - давай сдачу, у меня мелких нет! -Обижено прошипел  Александр сторожу. Тот, послюнявив пальцы, отсчитал сдачу и бросив её  на пол, отвернулся.
Настроение у Александра снова испортилось и он засунув пожмаканые купюры в носок, вышел из сторожки. Нужно выпить пивка - решил он и направился к знакомой красной палатке за посадкой, которая вот - вот, должна была открыться.

-Клин, стоять! - Раздался вдруг хриплый, нахальный голос за спиной.  -Земеля! - Подумал Саша и почувствовал знакомый холодок в животе и тёплую, почти горячую струю, стекающую вниз под штаниной, прямо в носок с заначкой.
-Бабки есть?- Прохрипел тот же голос. Саша медленно обернулся. За спиной стоял Коля - Шпала - здоровенный, мордатый гопник-алкаш с соседней улицы. Саша облегчённо выдохнул и улыбнулся - привет, Колёк! -Та нету не куя, всё у Митрофаныча оставил, сам вот ищу - заискивающе прощебетал он Кольку.
- А если поискать?- Пьяно прорычал Колёк. -На, смотри! Саша выложил на прилавок ларька старенькую, перевязанную в двух местах синей изолентой нокию и вывернул карманы зелёной, купленной ещё с первой получки штормовки.
-Та лан - верю - снисходительно промычал Колёк. - А Клавка тебе в долг не даст? -Та ты шо - скривился Саня - я ей уже стольник за самогонку должен! Зайди к Митрофанычу, может похмелит. Колёк пошатываясь, двинулся в сторону рынка. - Земелю не видел? - Прокричал ему вслед Саша - не, пробурчал Шпала не оборачиваясь.
Александру захотелось домой. Пойду, лучше пару блогов в инете запощу, а за пивом мамку пошлю - подумал он, сворачивая на знакомую тропинку, петляющую в тени склонившихся над травою ив.
 Павлоград просыпался - летнее солнце, поднималось над уютным, зелёным городком и начинало уже припекать блестящую, потную лысину Александра, бросая от неё солнечные зайчики на кроны деревьев.
Земелю он не видел уже два года...

Все персонажи драматической трагедии вымышлены и возможное сходство с
реальными людьми, случайны.

 Когда  читал первый раз - ржал как скотина.

 Когда дочитал... , в общем лучьше прочтите сначала концовку, читать всё равно будет интерестно

6 марта Славик сидел на уроке русского языка и делал вид, что пишет упражнение.  На самом деле мысли его сосредоточились совсем на другом. Впрочем, не совсем на другом, точнее другой, мысли Славика сосредоточились на учительнице. Если быть еще точнее - на том подарке, который каждый ученик должен преподнести этой самой  учительнице уже на следующий день. Проблема состояла в том, что мысль сосредоточивалась только до слова «подарок», а пройдя сквозь него, стремительно рассредоточивалась. Что именно сделать учительнице в качестве подарка? Этот дурацкий вопрос без ответа и мучил Славика. Можно было бы выучить стихотворение и рассказать Вере Петровне на утреннике. Это был бы самый оптимальный вариант, если бы не одно «но» - стихотворения, причем строго оговоренные, рассказывают в строго оговоренном порядке строго оговоренные ученики, в строго оговоренном количестве, а именно 4 мальчика и 2 девочки, назначенные самой Верой Петровной  еще за две недели до праздника. Славик бы в любом случае не попал бы в эту шестерку, даже будь он девочкой, потому как, кроме всего прочего, для этого нужно было хорошо учиться. Из прочих вариантов заслуживали внимание лишь несколько идей, которые были хотя бы выполнимы. Дарение цветов отвечали этому  условию, но Славик, истинный математик, чувствовал, что оно, условие это, было хоть и необходимым, но явно не достаточным. Посему следовало добавить к этому что-то еще. Но что?! Можно было бы сделать красивую открытку, внутри которой  нарисовать улыбающуюся Веру Петровну и подписать: «Любимой учительнице, Вере Петровне от ученика 5Б класса Козлова С. в международный женский день 8 марта».  Способностей к рисованию, как впрочем, и прочих способностей у Славика не было, однако Славик не сбрасывал эту идею со счетов, оставив ее на крайний случай.  Можно попросить сделать маму торт, судя по размерам Веры Петровны - она не прочь отведать за чашечкой чая кусочек…  - Интересно, ей кто-нибудь когда-нибудь делал куннилингус?  Славик так был погружен в свои мысли, что даже растерялся. Он посмотрел на Юрика. Юрик был двоечником, и второй день сидел за одной партой со Славиком.  - Что? – переспросил Славик.  - Прикинь этой жирной суке сделать куннилингус, - тихо, а потому особенно мерзко, захихикал Юрик  Славик недоуменно помолчал, потом прошептал:  - И что?  - Ну ты бы смог сделать ей куннилингус?  Славик призадумался:  - А разве это так сложно?  - Ну сделай, если не сложно, - силясь не расхохотаться, кинул Юрик  - Ну и сделаю, - обиженно буркнул Славик.  - Хахаха, спорим, что не сделаешь?  Это было уже слишком. Это был вызов.  - Вот увидишь - сделаю!  - Успокоились и замолчали! – завизжала Вера Петровна  Славик опять уткнулся в тетрадь. Юрик подтолкнул его на мысль. Коль скоро куннилингус сделать сложно значит никто и не будет его делать. Следовательно, если он таки сделает Вере Петровне куннилингус, он выгодно отличится от всех остальных в классе с их одинаковыми открытками, тортиками и прочими банальными  мелочами. Славик смутно догадывался, что сложность сделать его именно Вере Петровне в конечном итоге сводится к тому, что она - учительница, здесь ошибиться нельзя, это очень ответственно и легко можно попасть впросак. Потому нужно сделать не просто куннилингус, а самый лучший куннилингус, безупречный и  правильный. Это было действительно сложно, учитывая, что до этого Славик вообще не делал никогда куннилингусов. Даже самых плохеньких. Он даже начал сомневаться правильно ли поступил, что поспорил с Юриком. Однако сомнения Славик тут же отбросил. Он во что бы то ни стало, сделает Вере Петровне куннилингус, чего бы  ему это ни стоило!  Славик думал об этом все оставшиеся уроки. Никогда его еще не видели таким задумчивым. В общем-то, Славик был полон уверенности, что он сможет это сделать.  Проблема заключалась лишь в том, что бы выяснить, как именно делается куннилингус. Он решил спросить об этом Стёпу - самого умного в их классе  - Стёпа, ты когда-нибудь пробовал делать куннилингус?  - Вообще-то не пробовал, - ответил неуверенно Стёпа  Эта неуверенность в степином голосе насторожила Славика. Он упрекнул себя за такую неосторожность. Ведь теперь Стёпа тоже может ухватиться за эту мысль.  Вполне понятно, что он не станет плодить конкурентов, рассказывая им все подробности того как делается куннилингус. Спрашивать нужно лиц незаинтересованных.  После уроков Славик поплелся домой. Зашел в свой двор. На лавочке сидели пьяные старшеклассники. Один из них громко ругался. Славик узнал в нем Вову со второго подъезда. Вова иногда катал его на велосипеде. Теперь Вова орал:  - Ах, она сука, тварь такая. Да я ради нее все делал, все бабки на нее спускал!  Кинула, убью, крысу! Вот что мне с ней делать, пацаны, что мне теперь ей суке сделать?!!!!  Пацаны молчали. Вова тоже замолк и отпил с горла. Славик, остановившись рядом и слушая все это, неожиданно сам для себя сказал:  - Может быть, тебе сделать ей на 8 марта куннилингус?  Все уставились на пятиклассника. Воцарилось гнетущее молчание.  - Куннилингус?.. – криво глядя на Славика, промычал наконец Вова, - куннилингус?  Ей?! После всего этого?! Да.. я ей сделаю куннилингус, - и, набирая обороты, - я ей суке сделаю куннилингус! Лобзиком, наждачкой и выжигателем! Такой куннилингус ей сделаю, что она на всю жизнь запомнит!  Славик поспешно зашел в подъезд. Конечно, Вова был явно не в себе и дальше его лучше было не расспрашивать, но, по крайней мере, Славик узнал, чем ему нужно делать подарок Вере Петровне.  Дома никого не было. Наспех перекусив, Славик полез в кладовку. Достал из нее и лобзик, и выжигатель, а так же несколько деревяшек, фанеру, пару нулевых наждачек и линейку. Перетащил это все в свою комнату и разложил на столе. После чего взял оба инструмента для изготовления куннилингуса в руки и завис над  столом. Что делать дальше он не знал. У него не было ни малейшего понятия как должен выглядеть этот злосчастный куннилингус. Впрочем, была еще одна надежда выяснить это. Славик достал с полки обе книжки – одну по выжиганию, другую по  поделкам из дерева. Два часа он изучал каждую картинку. Были деревянные уточки, скворечники, всевозможные черные узоры на гладкой фанере, был один кораблик, в общем в книжках содержалось множество картинок, но ни одна из них не была  подписана словом «Куннилингус». У Славика опустились руки. Он безвольно сел на кровать. И в это время с института пришла старшая сестра. Славик решительно пошел вслед за ней на кухню. Она-то за свою жизнь, уж точно, сделала хотя бы один куннилингус. Да наверняка больше. Зазря что ли ее любят все преподаватели и  подруги.  - Настя, ты знаешь как сделать куннилингус?  Настя застыла с заварником в руках и удивленно посмотрела на братика:  - Славик, зачем тебе это?  - Скажи. Мне очень, очень надо, - жертвенным голосом взмолил Славик.  - Не думаю, что я могу тебе в этом помочь, - попыталась спрыгнуть с темы Настя.  Но Славик хоть был и младше ее на 8 лет, но малым вырос не по годам смышленым - ход сестрицыных мыслей стал понятен ему сразу же. Естественно, она все знала, это было видно по ее лицу. К тому же она заметно нервничала. Просто не хотела  выдавать секрет изготовления куннилингуса. Старшие дети никогда не говорят младшим как они добились тех или иных умений. Оно и понятно – им до всего приходилось доходить самим, путем долгих тренировок, многочисленных проб и ошибок. Они очень ревностно относятся к этому, чтобы так просто рассказать это  младшим, которым вечно достается все уже готовеньким. Славик понимал это. А потому он заявил:  - Ну тогда я спрошу у кого-нибудь другого.. У Вовы например. А потом буду делать  куннилингус всем подряд. Все будут приходить только ко мне и просить, чтобы  именно я сделал им куннилингус!  Славик не просчитался. Попал в самую точку. Сестра заметно забеспокоилась. Она  села на стул и, поставив локоть на стол, уперла лоб в ладонь: «Так…». Славик сел  рядом и молча выжидал. Он рос отличным стратегом. Через несколько секунд Настя  посмотрела на брата:  - Слав, для начала это..это не делается всем подряд, это ясно?  - По честному я хочу сделать это только одному человеку, - тут же заверил ее  Славик.  - Одному?.. – Настя запнулась в нерешительности. Но было видно, что это ее  успокоило. Одному – не всем, первенство своего она не потеряет. В том, что она  его имела теперь у Славика не оставалось ни малейшего сомнения.  - Ну, - продолжила осторожно Настя, взвешивая каждое слово, - ты хотя бы  знаешь..ээ.. как бы это сказать.. ну, например.. скажем.. чем он делается?  Славик видел всю ее насквозь и в душе ухмылялся этой ее осторожности. Он ответил  столь же неопределенно:  - Я же тебе сказал – я не знаю как. А чем, - он кинул на сестру  многозначительный взгляд, - чем я знаю.  - Так.. ну ладно.. уже легче.. Только обещай, что не будешь никому рассказывать?  Уж на это-то сестрица может рассчитывать в полной мере. Он уже понял, что такими  знаниями не раскидываются.  - Обещаю.  Сестра сделала глубокий вдох, в следующее мгновение выдох и вошла в странное  состояние настороженной непринужденности.  - Видишь ли, - начала она, - здесь нет единых правил. Самое главная ошибка всех  начинающих, что они полагают, что..хм.. что чем сильнее натираешь..ээ..  - Палочку? – подсказал Славик  - Палочку? – переспросила Настя, - хм.. ну да.. да, палочку.. тем куннилингус  получается лучше. Но это не так. Если хочешь сделать настоящий куннилингус  оставь эту… прости господи… палочку на потом. На самый конец…  - Ага, - раскрыв рот, слушал Славик старшую сестру  - … Сначала нужно аккуратно - не надо резких движений, все испортишь - пройтись  вокруг… можно начинать осторожно ээ.. раскрывать..ээ щелочку..  - Как это?  - Ну раскрыть щелочку, просверлить дырочку, начнешь делать поймешь… можно даже  пальцем помочь, если не получается.  - Ага.. – понимающе кивнул Славик.  - Только делать это нужно очень аккуратно. А то некоторые это проделывают так  как будто из бревна топором лодку выстругивают. С отдельными бревнами может так  и стоит поступать, но вообще-то за такой куннилингус убивать надо.  Слава запомнил это важное замечание. Дело было явно рискованным.  - Ну а как он хоть выглядит-то вообще?  - Ну я же тебе рассказываю. Выглядеть он может по разному, потому…ээ.. побольше  фантазии, - постепенно расходилась Настя, - это не должно быть просто набором  каких-то фиксированных штампов, они здесь как раз и не приветствуются. Это  сродни искусству. Не бойся экспериментировать. Доверься своему воображению. Тебе  самому должно это нравится.  - Ну а что самое главное-то?  - Самое главное – делать это с любовью. Если будешь следовать этому правилу,  мелкие огрехи никто не заметит. А крупных…лучше все же не делать.  - Понятно.  - Ну в общих чертах.. это все…  Слава поблагодарил сестру за дельные советы и отправился в свою комнату. В  целом, в общих чертах, Славик уловил основную идею куннилингуса. Куннилингусом  называли нечто вроде работы на свободную тему. Как и любая свободная тема  свободна она с известными ограничениями и наилучший результат, как не крути, все  же приходит с опытом. Это было, конечно, не самое приятное открытие, но все же  его успокаивали последние слова сестры о любви и мелких огрехах. Никто, даже  Вера Петровна, не будет требовать от него куннилингуса высшего пилотажа, как  никто не ждет даже в лучших школьных сочинениях настоящих литературных шедевров.  Уже закрывая за собой дверь, он услышал тихий голос сестры, явно обращенный  самой себе: «все нормально, все нормально, я и сама ведь первый раз в таком же  возрасте… это лучше, чем если бы…»  Он закрыл за собой дверь. Подошел к столу, где были разложены инструменты и  материал. Славик взял в правую руку наждачную бумагу, осмотрел стол, приподнял  левой рукой небольшого размера палочку, повертел ее между пальцев и отложил  подальше. Вместо нее он взял фанерный лист средних размеров, сел на пол и  принялся натирать его наждачкой. Он старался особо не налегать. Аккуратно и  терпеливо он зачистил сперва одну сторону, затем другую. Постепенно он снял с  поверхности фанеры все шероховатости, она стала гладкой как зеркало. Славик был  доволен проделанной работой. На другом листе фанеры он сделал два распила  лобзиком, затем опять взял наждачку и зачистил их изнутри. Дальше он на два раза  свернул наждачку и скрутил ее в трубочку. Внутрь, для упругости, он поместил  небольшой металлический стержень, замотал верхний конец наждачки изолентой и  полученным инструментом принялся вытирать отверстие посреди фанеры. Он был похож  на первобытного человека добывающего огонь. Дело двигалось крайне медленно. Он  то и дело, как советовала сестра, убирал наждак и пытался простучать углубление  пальцем. Впрочем, особого эффекта это не давало, и он вновь брался за стержень,  обернутый наждаком и продолжал терпеливо вкручивать его в центр фанерного листа.  Занятие это было крайне утомительное. Теперь он понимал, что делать куннилингус  - действительно сложно. Вдвойне сложнее то, что он делал его Вере Петровне, этой  толстой дуре. Столько трудов, и кому?! Юрик знал, что говорил. Теперь и Славик  осознал это в полной мере. Но отступать было уже поздно.  До поздней ночи он возился со своим куннилингусом. За это время он смастерил  что-то наподобие ни то парусника с мачтой посередине, ни то макета тетради, с  торчащей в нем ручкой, понять было сложно, описать словами тем более. Но одно  можно сказать точно – получилось нечто действительно красивое. Последнее, что  сделал Славик была надпись упорно и настойчиво выведенная выжигателем на боковой  стороне композиции: «Куннилингус». Чуть ниже: «С праздником 8 марта». Выводить  «Вера Петровна» не было уже никаких сил, точнее силы еще оставались, но лишь на  то, что бы закрепить авторство. Третьей строчкой маленькими буковками он  скурпулезно вывел: «Козлов С.»  На следующее утро, 7 марта, Славик очень аккуратно завернул в бумажный пакет  куннилингус и положил его в рюкзак. С бьющимся от волнения сердцем он, вместе с  родителями, отправился в школу на утренник, посвященный международному женскому  дню.  В классе собралась куча народу. Взрослые и дети едва расселись по местам. Кто-то  сидел на подоконнике, кто-то стоял вдоль стенки. Несколько ребятишек сидели на  корточках. На своем королевском месте, за столом, слева от доски водрузилась  сама Вера Петровна. Все утихли и началось торжество.  Первыми по программе выступили шестеро счастливчиков со стихотворениями. Каждому  из них долго и натянуто хлопали. Даже Маше, которая запнулась на третьей строчке  первого четверостишия. Затем последовала сценка, над которой все, кроме Веры  Петровны, громко смеялись, следом за первой последовала сценка вторая над  которой смеялась только Вера Петровна. Пришла пора всевозможным конкурсам, и,  наконец, в завершении, ученики дружным строем потянулись со своими подарками к  учительнице. Каждый подходивший говорил заранее заготовленную фразу: «Вера  Петровна, вы самая лучшая, добрая и справедливая учительница, я хочу подарить  вам открытку, которую сделал сам». Открытка показывалась всему классу. «Вера  Петровна, вы не просто учительница, вы настоящая женщина и мы с мамой по-женски  поздравляем вас вот этим тортом». Торт так же демонстрировался публике. Очень  скоро на столе Веры Петровны образовалась целая стопка открыток и несколько  коробок с тортами.  Славик шел самым последним, держа в руке сверток. Он остановился перед Верой  Петровной. Вера Петровна смотрела на него испытывающе-любящим взглядом, от  которого у Славика едва не подкосились ноги. Он молчал. Все ждали. «Слава, -  услышал он где-то вдалеке голос мамы, - ну что же ты давай». Взгляд Веры  Петровны становился уже напряженно-испытывающе-любящим. Славик поспешно  развернул сверток и протянул его Вере Петровне.  - Ну что же ты, Козлов, покажи всем, что ты сделал, - противно улыбнулась Вера  Петровна.  Славик вытянул руки с подарком над головой.  - Очень хорошо, - не спеша проговорила Вера Петровна, - хм.. и что же это за  такая, с позволения сказать, поделка означает, можно полюбопытствовать?  - Это куннилингус, - дрожащим от волнения голосом сказал Славик, и поспешно  добавил, - этот куннилингус я сделал вам, Вера Петровна. Поздравляю с 8 марта.  Выражение лица Веры Петровны не изменилось. Есть такая детская игра. Называется  «Море волнуется»: «море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три,  морская фигура замри». Эффект был приблизительно такой же. Все замерли в тех  позах, в которых находились за мгновение до этого. Первым своим хохотом нарушил  всеобщий паралич Юрик. Он вызвал цепную реакцию. В следующую секунду класс  взорвался всеобщим термоядерным гоготом. Вера Петровна, все с тем же выражением  лица сквозь зубы прошипела: «вон».  Славик, сжимая куннилингус в руках, пулей вылетел из класса, скатился вниз по  лестнице и выбежал на улицу, обогнул школу и сел на заднем дворе прислонившись к  стенке. Весь красный от стыда он плакал так сильно, что не хватало сил даже на  то, что бы реветь со звуком. Со стороны можно было подумать, что у мальчика  случился приступ эпилепсии.  Вся случившаяся несколько минут назад трагедия стояла перед его глазами  картинкой со всеми безжалостно прорисованными деталями. Славик ожидал всякого,  но только не такого. Его душила обида. Он силился понять как же так получилось.  Ведь он столько сил отдал, делая этот куннилингус, он представлял как все  восхитятся им, как Вера Петровна пустит слезу умиления и он станет самым любимым  учеником в классе… Так Славик просидел какое-то время. Как вдруг он почувствовал  что до него кто-то дотронулся. Он поднял голову. Сквозь слезы бедный мальчик не  сразу узнал кто это был. «Не плачь», - услышал он знакомый голос. Славик протер  глаза. Перед ним стояла одноклассница Верочка. «Не плачь», - повторила она и  подняла валяющийся в тающем снегу рядом со Славиком подарок учительнице.  - «Куннилингус», - прочла она, - а ты знаешь, Козлов… Слава, мне он нравится.  Правда.  Славик посмотрел на нее, но ничего не ответил.  - Очень красиво. Ты сам его сделал?  - Сам, - буркнул Славик  - Не обращай внимание на этих дураков, - сказала Верочка.  - Тебе легко говорить, ты не знаешь как это… - начал было Славик.  - Знаю, - перебила его Верочка.  - Ты тоже делала кому-то куннилингус?! – выпучил глаза Славик.  - Нет, не куннилингус. Я сделала минет нашему физруку на 23 февраля, - пояснила  Верочка.  - Правда? – уже почти без всхлипов переспросил Славик. Сам он этого не знал,  потому как болел тогда гриппом и две недели в школу не ходил.  - Да. Хочешь посмотреть? - кокетливо подмигнула ему Верочка, - Он у меня с  собой.  - Ну можно, - осторожно согласился Славик.  Верочка нырнула в свой рюкзак и достала из него маленькую сумочку, из которой, в  свою очередь, извлекла свой минет. Минет представлял собой кусок обработанной  материи белого цвета - нечто среднее между косынкой и платком. По всей его  поверхности красовались вперемешку вышитые красными нитками сердечки и  звездочки. По бокам, образуя ни то купол, ни то просто треугольник скрещивались  две шпаги. Внизу крупными буквами, составленными из цветочков было по девчоночьи  через чур, как показалось Славику, сентиментально вышито слово «Минет», а внизу  розовой ниткой мелко выстрочено на машинке «Коновалова В.».  Славик держа верин минет в руках, сказал:  - Да, очень красиво. И что же произошло? – ответ на этот вопрос действительно  интересовал его.  - Да.. При всем классе вывел за ухо из спортзала и велел прийти с родителями.  Такая вот история.  Славик еще раз посмотрел на платок. Он ему и впрямь понравился. Вера эта  заметила.  - Хочешь я подарю тебе его?  - Но ты ведь не мне его делала.  - А ты представь, что тебе. Я очень хотела бы сделать тебе минет. Ты хороший.  - Спасибо, - проговорил Славик. – знаешь что. Если ты сделала этот минет мне, то  тогда этот куннилингус я сделал тебе.  - Правда?! – заблестели глаза у Верочки.  - Да. Теперь он твой.  Верочка кинулась к нему на шею и поцеловала в щеку.  - Фу, - отпрял от нее Славик, - вот еще.. если я тебе сделал куннилингус, а ты  мне минет – это еще не значит, что я хочу с тобой целоваться. Это уже слишком.  - Хорошо, - засмеялась Верочка, - тогда давай просто дружить!  - Ну давай, - согласился Славик.  С тех пор они дружили. Ходили вместе в столовую, иногда даже держались за руки.  Славик сделал своей подруге еще несколько куннилингусов. Она же старательно и с  любовью творила ему минет. Иногда они делали это вместе, либо у Верочки дома,  либо у Славика. Со временем у них получалось все лучше и лучше. Они даже стали  делать «два в одном». Славик выпиливал лобзиком куннилингус, а Верочка  старательно обшивала его минетом. Это были настоящие шедевры.  Здесь бы самое время поставить точку и написать «счастливый конец», но, увы, так  бывает лишь в добрых в сказках, но не в жизни, с ее жестоким и безжалостным  реализмом. Кто-то, скорее всего Юрик, а может быть кто другой – теперь этого не  выяснить никогда, дали другую интерпретацию минета и куннилингуса. Правда  оказалась столь безобразно чудовищной, столь отвратительной и мерзкой, что юные  детские души Славика и Верочки разбились как хрусталь о холодный бетон. Принять  эту правду было выше их сил. В одно мгновение весь мир разлетелся для них на  мелкие кусочки. И они сделали это. Последний прощальный единый минет и  куннилингус. Он поражал своим великолепием и красотой. После чего они поднялись  на крышу высокого дома и, сжав свои ближайшие руки в ладонях друг друга, а  вторыми руками держа вдвоем, словно олимпийский кубок, минето-куннилингус,  шагнули вниз с шестнадцатого этажа.   

Немного жутковато смотреть. Как раз в наступающую ночь всё и случилось.

Михаил Александрович Врубель родился 5 марта (17 марта по новому стилю) 1856 года в Западной Сибири, в Омске. Его художественные способности проявились очень рано. Уже в пятилетнем возрасте он увлеченно рисовал, во время петербургского житья отец водил его на занятия в школу Общества поощрения художеств, в Одессе подросток посещал рисовальную школу Общества изящных искусств. Девяти лет от роду он по памяти копировал Микеланджело. А. М. Врубель считал, что это полезно для общего развития, но на будущность сына смотрел с точки зрения царивших тогда "положительных взглядов" - непременным условием выбора профессии тут была "польза для общества". В результате М. Врубель в 1874 году оказался на юридическом факультете Петербургского университета. Учась на юриста, он не оставил мечты стать художником - много читал, посещал выставки, спорил в студенческих компаниях о "целях и назначении искусства", занимался в вечерних классах Академии художеств. В Киев Врубель приехал в 1884 году – по приглашению профессора Адриана Прахова для участия в реставрации росписей Кирилловской церкви и работ во Владимирском соборе. И... влюбился в жену профессора, 32-летнюю Эмилию Прахову. Михаил Александрович считал Эмилию своей музой, а она была к нему равнодушна. Именно Эмилия отчасти стала виновницей того, что в нашем городе художник пробыл недолго, оставив киевлянам так мало своих работ. Навязчивые проявления нежных чувств к Эмилии очень быстро начали раздражать ее мужа, и Прахов предложил Врубелю отправиться в Италию – познакомиться с творчеством старых мастеров. Впрочем, именно там Михаил Александрович и написал четыре иконы для иконостаса Кирилловской церкви в Киеве – «Иисус Христос», «Святой Афанасий», «Святой Кирилл» и «Богоматерь с младенцем», черты лица которой отчетливо напоминают черты Эмилии Праховой.

Я резал себя ножом. Поймете ли вы? Я любил женщину - она меня не любила. Даже любила, но много чего мешало ей понять меня. Я страдал, а, когда резал себя, страдания уменшались", - из писем Врубеля. В конце-концов измученный мастер решает отомстить жестокой женщине. Когда-то он смеялся над людьми, которые верили в мистическую власть картины над прототипом. А теперь он решает использовать свой дар, как оружие, и нарисовать Демона с лицом Эмилии Праховой.

Когда у Врубеля родился сын, художник пережил шок.  Лицо его ребенка было обезображено: верхняя губа была разделена надвое, так называемая 'заячья губа'. Врубель впервые увидел своего ребенка и окаменел. Он знал, что будет наказание, но не ожидал, что такое. Врубель молча поцеловал мальчика и тихо вышел из комнаты. Затем он закрывается в своем кабинете и не выходит оттуда несколько дней. Никто даже не догадывается - Врубель намерен отомстить своему Демону единственно возможным для него оружием - кистью и красками.  Через несколько дней перед родственниками стоял уже совсем другой Врубель: непричесанный, с диким взглядом, он бормотал что-то невнятное. На нем была разорванная одежда, а под ней - следы от порезов. На мольберте стояла новая, ужасная картина - 'Демон поверженный'.

Это был последний Демон Врубеля. Картина уже висела на выставке, а художник каждое утро, пока еще не пришли посетители, дорисовывал ее. Современники вспоминают, что ежедневно лицо Демона становилось еще более страшным. Посетители с ужасом и отвращением выходили из зала, где висела картина.  В конце-концов организаторы выставки силой удаляют Врубеля из зала. После этого родные должны были вынуждены завезти художника в психиатрическую больницу.

А. Блок над могилой Врубеля сказал: "Он оставил нам своих Демонов, как заклинателей против лилового зла, против ночи. Перед тем, что Врубель и ему подобные приоткрывают человечеству раз в столетие, я умею лишь трепетать. Тех миров, которые видели они, мы не видим".

Хочу поделиться историей, к которой периодически возвращаюсь в течение последних 20-ти лет, с тех пор, как узнал о ней. История о непреодолимом желании выжить, о мужестве и силе духа молодых людей, которым в то время было по 18-22 года.            (Включи звук)

Авиакатастрофа в Андах 13 октября 1972 года, также известная как Чудо в Андах (El Milagro de los Andes) — это крушение чартерного рейса номер 571 уругвайских ВВС с 45 пассажирами-уругвайцами на борту (члены регбийной команды, их родственники, экипаж, спонсоры). Катастрофа произошла над Андами 13 октября 1972 года. Более четверти пассажиров погибло при падении и столкновении со скалой, ещё несколько умерли позже от ран и холода. Затем из оставшихся 29 уцелевших погибли ещё 8 при сходе лавины, которая накрыла их «жилище» из фюзеляжа самолёта. У выживших был минимальный запас пищи, кроме того, у них отсутствовали источники тепла, необходимые для выживания в суровом холодном климате на высоте 3600 метров. Отчаявшись от голода и сообщения по радио о том, что «все мероприятия по поиску пропавшего самолёта прекращаются», люди стали есть замороженные тела своих погибших товарищей. Спасатели узнали о выживших лишь спустя 72 дня, когда двое пассажиров Нандо Паррадо и Роберто Канесса после девятидневного похода через горы обнаружили чилийского фермера, который дал им еды и сообщил властям об остальных пассажирах рейса.

 Крушение

Самолёт FH-227, окрашенный так же, как и потерпевший крушение рейс 571. Этот самолёт использовался для фильма Живые

13 октября 1972 года, в пятницу, турбовинтовой самолёт FH-227 уругвайских ВВС вез через Анды юниорскую команду по регби «Old Christians» из Монтевидео, Уругвай, на матч в столицу Чили Сантьяго. Полёт начался накануне, 12 октября, когда рейс вылетел из аэропорта Карраско , но из-за плохой погоды самолет приземлился в аэропорту города Мендоса, Аргентина и остался там на ночь. Самолёт не смог напрямую вылететь в Сантьяго из-за погоды, поэтому пилотам пришлось лететь на юг параллельно горам Мендосы, затем повернуть на запад, после чего следовать на север и начать снижение на Сантьяго после прохождения Курико. Когда пилот сообщил о прохождении Курико, авиадиспетчер разрешил снижение на Сантьяго. Это было фатальной ошибкой. Самолёт влетел в циклон и начал снижение, ориентируясь только лишь по времени. Когда циклон был пройден, стало ясно, что они летят прямо на скалу и возможности уйти от столкновения нет. В результате самолет зацепил хвостом вершину пика. Вследствие ударов о скалы и землю машина потеряла хвост и крылья. Фюзеляж катился на огромной скорости вниз по склону, пока не врезался носом в глыбы снега. Место падения — координаты: 34°45'54" ю.ш. 70°17'11" з.д. (провинция Мендоса). 

Места аварии летом

Первые дни

Из 45 пассажиров 12 погибли при аварии или вскоре после неё; затем ещё пятеро умерло на следующее утро, а после ещё один пассажир рейса 571 умер от ран. Оставшиеся в живых 27 человек столкнулись с проблемой выживания в суровых климатических условиях. У людей не было ни тёплой одежды и обуви, ни альпинистского снаряжения, ни медикаментов. Чтобы хоть как-то помочь раненым товарищам, два студента-первокурсника из медицинского колледжа делали гамаки и медицинские шины из обломков самолёта.

Выжившие пассажиры среди обломков

Поисковые операции

Власти трёх стран незамедлительно начали операции по поиску пропавшего с радаров самолёта. Но, поскольку тот был белого цвета и практически сливался с горным ландшафтом, его обнаружить так и не удалось. На восьмой день все поисковые операции были прекращены. Пассажиры рейса нашли небольшое радио и Рой Харли первым услышал эту новость на одиннадцатый день после катастрофы.

Каннибализм

У выживших был скудный запас пищи: несколько плиток шоколада, немного крекеров и несколько бутылок вина. В целях экономии всё это разделили поровну и растянули на несколько дней. Воду добывали, кладя снег на металлические пласты и плавя его на солнце. Даже при строгой экономии запасы пищи быстро иссякли. К тому же кругом не было ни растений, ни животных. Чтобы не умереть с голода, было решено есть мясо с тел погибших товарищей. Это решение далось нелегко, так как каждый из погибших был чьим-либо другом, однокурсником или родственником.

Все пассажиры самолета были католиками и поначалу восприняли это предложение оскорбительным и неуместным. Но через несколько дней, измученные голодом, они изменили мнение на этот счет. Некоторые даже сравнили каннибализм с обрядом Святого Причастия.

Лавина

29 октября, пока выжившие спали, с гор на долину, где расположился фюзеляж, сошла лавина. Из-за этого природного бедствия погибли ещё восемь человек. Трое суток живые вместе с трупами были зажаты снегом в тесном пространстве остатков самолёта. Затем Нандо Паррадо выбил маленькое окошко в кабине пилотов ногами, чем спас людей от удушья.

Трудные решения

Ещё перед лавиной оставшиеся в живых поняли, что помощь не придёт и нужно спасать себя самим. По словам пилотов, они пролетели Курико, а это означало, что Зелёные Долины Чили находятся всего в нескольких милях к западу от места падения. В поход вызвались Нандо Паррадо, Роберто Канесса, Нума Туркатти и Антонио Визинтин, однако Туркатти умер от заражения крови незадолго до экспедиции.

Канесса долго не решался идти в поход, ожидая окончания зимы и повышения температур. Затем путешественники выдвинулись в путь. Пассажиры разбившегося самолета отдали им много тёплой одежды и человеческого мяса, чтобы быть уверенными в успехе предстоящей операции. Неожиданно тройка людей нашла хвостовую часть самолёта, в которой был багаж. В чемоданах они нашли шоколад, сигареты, чистую одежду и многое другое. Переночевав там, экспедиция двинулась далее к Чили, однако на второй день они чуть не умерли от резкого снижения температуры и ухудшения погодных условий. Тогда было решено вернуться к хвосту, забрать аккумуляторы и возвратиться на место падения фюзеляжа, чтобы с помощью радио послать оттуда сигнал SOS.

Радио

Вернувшись в хвостовой отсек, участники похода поняли, что батареи очень тяжёлые и дотащить их до фюзеляжа не представляется возможным. Тогда они вернулись к остальным, забрали из кабины пилотов рацию и решили вернуться к хвосту, чтобы послать сигнал оттуда. С собой в очередной поход они взяли Роя Харли, который разбирался в электронике лучше остальных. Однако из этой затеи ничего не вышло (потому что электрические системы самолета используют переменный ток, а батареи в хвосте выдают постоянный). Члены экспедиции вернулись назад и поняли: переход через горы до Чили является единственным путем к спасению.

Спальный мешок

Теперь стало ясно, что единственным путем к спасению является переход через горы. Однако, также стало понятно и то, что без возможности ночёвки в горах этот переход становился невозможным. Тогда была выдвинута идея спального мешка.

Было решено сшить вместе большие куски ткани, которые были принесены из хвоста. Этим занялся Карлитос Паэс, которого учила шитью мать. Чтобы дело шло быстрее, он обучал остальных и те помогали ему в работе.

После того, как спальный мешок был закончен, 12 декабря путешественники решили совершить переход через Анды до Чили.

12 декабря

12 декабря 1972 г. Паррадо, Канесса и Визинтин выступили в поход. Инициативу взял на себя Паррадо, подгонявший уставших товарищей. Спальный мешок помог им не умереть в ночное время от холода.

Экспедиция заняла больше времени, чем предполагали путешественники, поэтому на третий день Паррадо и Канесса, взяв у Визинтина часть мяса, отправили его назад к фюзеляжу. Визинтин благополучно добрался назад на самодельных санях, сделанных из обломков самолета.

В поисках спасения

Паррадо и Канесса продолжили свой путь. Постепенно снежный ландшафт исчез, стали попадаться следы жизнедеятельности человека. На девятый день пути в местечке Los Maitenes (координаты: 34°48'44" ю.ш. 70°35'20" з.д.) они встретили чилийского пастуха Серджио Каталана. Пастух сообщил властям весть о выживших пассажирах рейса 571. Двое путешественников были спасены.

Вскоре Паррадо был нанят властями для участия в спасательной операции.

Паррадо и Канесса рядом с чилийским пастухом Серджио Каталаном

Спасение

22 декабря два вертолёта достигли места крушения самолёта, но из-за плохой погоды и невозможности вернуться сюда ещё раз в этот же день спасательная экспедиция забрала только половину пассажиров. Вторая экспедиция достигла этого места утром следующего дня. Все 16 остававшихся в живых пассажиров были спасены. Вскоре они были доставлены в больницы Сантьяго. Их лечили от высотной болезни, обезвоживания, обморожений, цинги, переломов костей и недоедания.

 

Последующие события

28 декабря 1972 г. выжившие провели пресс-конференцию, где рассказали о своем существовании между жизнью и смертью на протяжении 72 дней.

Позже спасатели вернулись на место крушения и захоронили тела погибших под камнями и обломками фюзеляжа. Сверху был установлен железный крест.

Мемориал погибшим пассажирам рейса 571

В 2009 году сообщалось, что 16 выживших согласились пропагандировать донорство органов в кампании, которая проводится уругвайским Национальным институтом донорства и трансплантации и призывает граждан регистрироваться в государственной программе донации органов. По словам Хосе Луиса Инсьярте — одного из выживших после авиакатастрофы, они советуют людям заключить «соглашение с жизнью», как сделали затерянные в горах 37 лет назад. 13 октября 2007 г.  в Монтевидео прошёл матч между клубом Old Christians Club и сборной Чили. Мяч в игру ввёл старый чилийский пастух из Анд Серхио Каталан, который первым обнаружил на 71-й день после крушения двоих уцелевших в катастрофе людей.

Книги

§                     Пирс Пол Рид — «Живые: История спасшихся в Андах» (1974)

§                     Нандо Паррадо — «Чудо в Андах» (2006)

§                     Антон Майлд — «В ледяном плену» (2007)

§                      

Фильмы

§                     Superviventes de los Andes (1976)

§                     Живые (1993)

§                     Живые: Двадцать лет спустя (1993)

Материал из Wikipedia

Нандо с женой, дочерью и Джорджем Харрисоном.

Джекки Стюарт и Нандо Паррадо

Семья Паррадо.

Фрикс (в испуге выходя из дому):
О, боги! Что здесь? Чувствую-- неладно.
Бормочут варвары между собой,
насмешливо глядят на наших.
Мелькают там и сям, кивают, медлят.
А спутники мои поочерёдно
уходят в тяжкий сон; то ли усталость,
то ль зелие прокля`тое их морит--
не ведаю. Вы, праведные боги,
свели меня сюда, чтоб погубить?!
Одно осталось мне: бежать к челну,
где соберу оставшихся-- и с ними
вернусь на помощь сонным... чу, тревога!
(Звон мечей и глухие крики в доме.)
Там колют!.. Насмерть!... Горе мне!... Уж поздно!
Бежать осталось мне, пока убийцы-- там!
(Порывается уйти.)

Воин (с копьём наизготове):
Назад!

Фрикс:
Измена!... Здесь?!
(Со всех строн Фрикса окружают воины с копьями.)
Воины: Назад!

Фрикс:
Напрасно вы! Друзья, иду за вами!
(Спеша к алтарю.)
Ну что ж, Высокий, ты привёл меня--
укрой гонимого, коли ты-- Бог!
(Айэт с обнажённым мечом выходит из дому, следом-- Медея и свита.)

Айэт:
Где он?

Медея:
Отец, послушай!

Айэт:
Где чужак?
У алтаря? (Фриксу.) Что ищешь здесь?

Фрикс:
Защиты!

Айэт:
Зачем? Иди-ка с нами в дом обедать!

Фрикс:
Здесь я останусь, с алтарём в обнимку
богам себя вручив-- тебе не верю!

Медея:
Отец, меня послушай!

Фрикс:
Ты здесь, змея?
Красна собой, меня манила мило
во пропасть сети смертной ты?
Я сердце ведь вручил тебе, доверчив,
и отдал меч-- последнюю надежду.
Ты пре`дала меня?

Медея:
Я не преда`ла!
Коль о`тдал меч, возьми себе другой--
и защитись им.
(Она вырвала у одного из воинов меч-- протягивает его Фриксу.)

Айэт (вырывая из руки Медеи меч):
Дура! (Фриксу) Алтарь оставь!

Фрикс:
Пребуду здесь!

Айэт (воинам):
Его стяните прочь!

Фрикс (вырвавшись из рук одного колха):
Погибну ни за что?.. Ах, ладно, пусть!
Но не противясь, молча, не паду.
(Рывком подымает с земли золотое руно -- ступает с ним на авансцену.)
Неведомая Сила, что вручила
однажды милостиво мне сей флаг,
ПОБЕДУ с МЕСТЬЮ тем пообещав,
к тебя теперь взываю! Вне`мли мне!
Виновен я, ПОБЕДОЙ пренебрёгший--
сам сунул голову в силок измены,
вслепую вверил жизнь свою судьбе,
Оставь хотя бы МЕСТИ поле боя--
хоть половине тех даров твоих!

Айэт:
Что медлишь ты?

Фрикс:
Айэт!

Айэт:
Ну что ещё?!

Фрикс:
Я ,гость твой, предан днесь тобою?

Айэт:
Враг!
Что ищешь ты, чужак, в моей стране?
Ты храм ограбил! Звал тебя я гостем?
Ты мною приглашён был в царский дом?
Глупец, тебе ничем я не обязан!
Ты по своей вине пропал!

Фрикс:
Ты этим тщишься скрасить злодеянье?
Да не ликуй! Ступаю сюда ко мне!

Айэт:
И что?

Фрикс:
Гляди, что мне осталось-- флаг.
Ты все мои сокровоща ограбил,
недостаёт тебе лишь этого.

Айэт (жадно тянется к руну, хватает его):
Недостаёт мне? Так отдай его!

Фрикс:
Назад! Ты увидал остаток мой добра--
рассстанусь с ним, когда расстанусь с жизнью.
Его` ты жаждешь?

Айэт:
Да!

Фрикс:
Его ты жаждешь?

Айэт (протягивая руки):
Мне отдай его!

Фрикс:
Сам и возьми его,
прими у гостя ты, честно`й хозяин!
Гляди, как я доверился тебе...
(возвышенно, торжественно)
...а если не вернёшь его ты мне
неповреждённым мне, кто уцелел,
богов проклятие получишь ты
грозящее изменникам уморой.
Ну вот теперь легко мне! Месть, возмездье!
При нём Твой дар! Обет мой с плеч долой!

Айэт (навязывая руно Фриксу) :
Возьми его обратно!

Фрикс (уклоняясь):
Ты взял добро?
Храни его достойно сам! Иначе
отмщенье, месть!

Айэт (преследуя Фрикса бегом по сцене):
Возьми его себе!

Фрикс (уклоняясь):
Я не возьму!
Поверь мне на` слово-- я клятвам верен!
А не вернёшь-- тебя постигнет Гнев!

Айэт:
Возьми назад!

Фрикс (у алтаря):
Нет! Нет!

Айэт:
Возьми!

Фрикс:
Да нет же!

Айэт: Тогда возьми вот это!
(Протыкает мечом грудь Фрикса)

Медея:
Отче, стой!

Фрикс (оседая):
Уж поздно!

Медея (Айэту):
Что ты сделал!?

Фрикс (обращаясь в лицо статуе Перонто):
Видишь это!
Ограбил гостя он, затем-- убил!
Отмсти меня! Будь проклят он, изменник!
Ему впредь друга ни видать, ни брата,
ни детки, ни питья... да яств... во здравье!
Милейшая ему ... его погубит!...
Руно сиё, что днесь в высокой длани,
да свысока узрит дочурки смерть!..
Убил он мужа, гостя своего...
да сохранит... доверенный мне дар...
Отмщенье!.. Месть!...
(Умирает. Долгая пауза.)

Медея:
Отец!

Айэт (в испуге содрогается):
Чего?

Медея:
Что ты наделал, отче!

Айэт (настойчиво желая вернуть руно мёртвому):
Водьми его себе!

Медея:
Он мёртв-- не примет!

Айэт:
Он умер!..

Медея:
Отец! Что сделал ты?! Убит наш мирный гость--
тебе увы! Увы нам всем!... Хах!...
Восстали из тумана нижнего из мира
кровавые три гла`вы, три головки,
змеятся волосы их-- вижу
три взляда, нас презрев, смеются!
Горе`! Горе`! (выше и выше, а "до`лу"-- ниже,--прим.перев.) Они восстали прямо!
В руках костлявых факелы зажаты.
Три факела!.. Кинжалы!
Кинжалы!.. Факелы!
Чу! Отворили бледные уста,
Они поют и ропщут,
нам хрипят напевно:
"Мы, Клятвы Стражи,
проклинаем вас!
Будь проклят тот, кто гостя умертвил!
Быдь проклят он тысячекратно!"
Они идут, они всё ближе,
они меня обви`ли,
меня, тебя, всех нас!
Увы тебе!

Айэт:
Медея!

Медея:
Увы тебе, увы нам! Горе, горе!
(Она убегает.)

Айэт (простирая руки ей вослед):
Медея! О, Медея!

(ЗАНАВЕС)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы 

«ОБЛОМКОМ»  ОЩУЩАЕТЕ  СЕБЯ?!

***************************************************

"Обломком" ощущаете себя?
Возможно! Я не буду спорить!
"Клише затёртое"? - Вот это да!
Мне остаётся лишь "игнОрить"!

Нет,  это  не  моё  "неуважение"!
Прошу  прощенья, если  разозлила!..
А это есть лишь взгляд на окружение!
Я  нынче  многое  себе  же  объяснила!

 

 *******   / 31.10.2010 г.  22:35 ч. /

 

http://www.mypishem.ru/stihi/stihi-bez-rubriki/-oblomkom-oshushaete-sebja.html

 

 

 
(с).

Действие пятое

Прежние без Сапфо и Эвхарис.

Фаон:
Вставай. дитя моё! У люда не проси,
нам остаются боги, и мы сами!
Мелитта:
Я жить не в силах под её проклятьем!
Её глаза зерцалом для меня
допрежде были, ими я пытала
свои все чувства и поступки! Ныне
в них отразилась несуразной я!
Мой образ плох, он даму оскорбил!
Фаон:
Ей ты свои приписываешь чувства;
вздымаются совсем иные волны
в груди её столь гордой!
Мелитта:
                                          Пусть она
гордячкой выглядит, ко мне всегда
она была добра, пусть иногда
резка бывала, только строгость
покрова для меня таила плод,
что мягок был, и сладок непременно!
Увы мне, коль забыть сумею это!
Фаон:
Свои ты ей приписываешь чувства!
Вздымаются совсем иные волны
в груди той гордой!
Мелитта:
Пусть гордой кажется она, ко мне
она была всегда добра, бывало--
строга, хранили жёсткие покровы
плод сладкий, добрый для меня всегда!
Увы мне, коль о том я позабуду!
Рамн:
Закон житья: о добром помни век!
Фаон:
Всегда я знал её столь доброй, что же
так лихорадит Сапфо?
Рамн:
Она разгневалась, уйдя от нас,--
 любви подобен вашей, гнев её
границ не знает!.. Горе вам обоим!
Фаон:
Что сделает она?
Рамн:
                              Убить прикажет
рабыню беглую!
Фаон:
                           Чей приговор?!
Рамн:
Таков у нас закон!
Фаон:
                              Я-- ей защитник!
Рамн:
Ах, да? Но кто оборонит т е б я ?
Фаон:
Земля коль пасть разинет предо мной,
а море забурлит, меня чтоб слопать,
пусть Сапфо силы Естества сведёт
в союз ужасный ради жалкой мести--
я ,хватки не ослабив, посмеюсь
над гневом общим, презирая
хозяйку эту, и её угрозы!
Рамн:
Ах, "презирая"! Сапфо?Кто ты есть,
коль смеешь словом козырять своим
её первейших песен супроти`в,
дерзаешь молвить вперекор Эллады?!
Дурак зашоренный, тупой наглец,
себя ты выше ценишь оттого,
что ничего не сто`ишь рядом с нею:
реликвия твоя-- "ничто", как глаз--
лишь потому, что ты его не видишь?
Змея неблагодарная взметнулась--
и уж зубами сердце Сапфо рвёт,
ведь достоянье всё своё она
сменять желала было на тебя,
который вовсе этого не сто`ит;
один прокол за всю благую жизнь,
всё остальное зависти достойно!
Молчи! И даже эта прямота,
с которой восстаешь ты против Сапфо,
заёмна! В низости своей обрящешь
что кроме забытья` тупиц сугубых,
коли осмеешься роптать проти`в
Эллады Достоянья? Тем, что Сапфо
тебя приметила, ты возгордился--
и свысока посмел взирать на Музу,
не сто`ишь коей.
Фаон:
                       Я не смею спорить
со славой поэтической её...
Рамн:
Не смеешь? Ой! Как будто, ты бы смог!
Близ звёзд высоких буквами в алмазах
её начертано благое имя--
и только звёзды в силах их затмить.
Веков без счёту минет, поколений,
когда давно во прах сотрутся эти
подгнившие земные покрова` покровы,
могилы наши сгинут без следа,
но песня Сапфо будет с уст лететь,
а имя Сапфо не умрёт вовеки...
с твоим! О да, гордись, своим бессмертьем,
злодейством что даровано тебе.
В чужом краю грядущих поколений,
через века, что примут в Гроб Годины
покуда не родившихся от нас,
два имени с уст каждого слетят:
тот, что играла-пела славно-- Сапфо;
и Фаон-- тот, кто погубил её.
Мелитта:
О, Фаон...
Фаон:
                Тихо! Тихо!

Рамн:
                          Бедный рыцарь,
покоя просишь непокойным гласом?!
Твоя дрожит, осознаёт проступок--
ей, впрочем, не избегнуть мести Сапфо,
чью славу ты оспаривать бессилен!
А что ещё ты выспорить желаешь?
Надеешься сыскать слабинку в сердце,
благодаря которому поднялся?
Ты оглянись вокруг! Здесь каждый
облагодетельствован ею, внемлет
её богатой кротости дарам.
Нет никого из граждан Митилены,
средь земляков, товарищей друзей,
чьё сердце бьётся громче и сильнее,
назвись соседом он великой Сапфо.
Спроси у той, что близ тебя трясётся:
"Подруга ,видят боги, твой проступок
поболее вины-- как вышло так?"
Приближенной к хозяйке как жилось?
К тебе рабыню эту что подвигло?
Она пришлась тебе по нраву потому,
что Сапфо кроткий материнский дух
в её твореньи напитал тебя...
О, не чеши затылок, никогда
тебе не позабыть того, что сталось!
С чего начать тебе? Бежать куда?
Нет для тебе пристанища на свете;
в любом благочестивом сердце встанет
твой враг, врага добра и красоты.
Твои шаги опередит хула,
и грянет воплем во ухо каждого:
"Он божий враг, он Сапфо погубил!"
Ты лететь что птице бесприютной
над всей Элладой, с ней, что сохранишь
в убогости своей, а не иначе.
Тебя как гостя не приветит грек,
тебя все боги отвратят от храмов:
трясясь ты улетишь от алтаря,
когда жрецы начнуть мести молитвой нечисть.
А если взмолишься, то злая Эвменида,
из подземелья злая змеевласка
опутает тебя отмщенья ради
скрипя тебе на ухо имя Сапфо--
и в вырытой тобой могиле сгинешь!
Мелитта:
Молчи! Умолкни, прекрати!
Рамн:
                                              Желаешь,
чтоб я рассердился?
Рамн:
                                   Ты прежде
позлился было, высшей досадив.
Теперь плоды посеянного жни
и наслаждайся ими!
Мелитта:
                                  К ней идём!
Фаон:
Меня ли кто спасёт от сих мучений?

 

Пятое действие

Эвхарис, прежние.

Эвхарис:
Ты, Рамн, здесь? Идём скорей!
Рамн:                                           Куда?
Эвхарис: Туда, где Сапфо.
Рамн:                                   Что...?
Эвхарис:                                         Боюсь, больна.
Рамн: Увы,  от нас отворотились боги!
Эвхарис:
За ней я следовала долго, вверх
в великий зал-- и в оба, замирая,
за каждым действием её следила.
Она у спаренной колонны стала,
к ней прислонилась, всё глядела вниз
на ширь морскую, что о камни бьётся,
вздымая грозди пены в небеса,
безмолвна и недви`жима стояла--
бледны её ланиты, взгляд застыл,
средь мраморных статуй почти им ро`вня.
Лишь изредко цветы она хватала,
и украшения, и злато тоже, всё
что по`д руку ей попадало, с тем
чтоб бросить это в жадную пучину,
дары тоскливым оком провожая.
Уж я хотела объявится, как
тут перезвон в покое зазвучал
нежданный, судорогу вызвал Сапфо--
то лира, на гвозде она висела,
на струнам ветер с моря пробежал.
Хозяйка, тяжело дыша, вгляделась--
и сжалась, будто зна`менье явилось,
верховных сил ей весточка пришла.
Глаза недвидно к лире устремляя,
вдруг ожила` она, с походкой мёртвой
и с чуждой улыбкой на устах.
Уж отворился губ зажим престрогий,--
раздались звуки, жуткие слова
из уст её, чужая речь, глухая:
"Зовёшь меня, подруга со стены?
Пойми меня, родная: не могу!
Меня ты манишь в час, что сплыл!
Благодарю тебя!" О том, как Сапфо
стены достигла, не могу сказать,
но нешто молния пронзила зал--
и отвернулась я на миг, затем
я усидала Сапфо с лирой,
прижатой ко взволнованной груди;
и издали её слыхала вздохи.
Затем венок, победный знак, она
увила вкруг чела, а плащ червлёный,
горящий, как она сама, на плечи
себе набросив...Кто б узрел её,
впервые увидал в тот миг, на высшей
ступени алтаря стоя`щей, с лирой
в деснице тесной, взгляд её нездешний,
её фигуру в ореоле славы
паряющую над ю`долью земной,
тот ей бы что богине поклонился,
дрожащие колени преломив.
Нет, прежде столь недвижной и немою
я не знала` её-- смятенье, страх
мной овладели. Взгляд её застывший
живого трупа ужаснул меня,
поэтому я поспешила...
Рамн:                            Сапфо
ты бросила одну!.. Бежим туда!
........................................................
Но что же это?!.. Кто?? Она сама
уж близится, неведомая нам.

 

Шестое действие

Сапфо богато одета, как в начале, когда она прибыла из Олимпии,-- пурпурный плащ на плечах, лавровый венок на челе-- с золотой лирой в руках является в окружении храмовых служанок на ступенях у колоннады, нисходит решительно и торжественно.
Долгая пауза.

Мелитта:
Хозяйка, Сапфо, о!
Сапфо (спокойно и прямо) : Чего желаешь?
Мелитта:
Свалилась прочь повязка с глаз моих--
позволь рабынею твоей остаться:
владей ты мною, я твоя сполна,
прости меня, коль в силах ты простить мне!
Сапфо (так же) :
Ты полагаешь, Сапфо в недостатках,
ей из руки твоей потребен дар?
Что мне принадлежит, то было в прошлом.
Фаон:
О, внемли, Сапфо...
Сапфо:
                                 Ты меня не трожь!
Отныне я богам посвящена!
Фаон:
Коль, Сапфо, ты, ведь было, на меня
свой благосклонный взор оборотила...
Сапфо:
Ты говоришь о ми`нувших вещах!
Ища т е б я , я обрела с е б я!
Моё ты сердце не увлёк, раз так--
прочь уплывай! На твёрдой почве
моей Надежде утвердиться впредь!
Фаон: Итак, ты ненавидела меня?
Сапфо:
Любить! Иль ненавидеть?! Третье
дано ль? Ты прежде был меня достоен,
таким ты и остался, сохранишь
и впредь достоинство своё, попутчик,
любезный мой, который по капризу
зачем-то прикипел душою к ближней,
достиг желаемого, а теперь
тропой своей уходит, чтоб иногда
в далёкой стороне да на чужбине
припоминать... попутчицу-подругу...
(Голос отказывает ей.)
Фаон (взволнованно): О, Сапфо, ты!..
Сапфо:                                             Умолкни! В тишине
позволь скорбеть нам!
(окружающим её)
                                      Слушайте меня!
Вы, те, кто слабой Сапфо лицезрели,
меня простите! Слабостью своей
желаю примирить вас, ибо лишь
лук согнутый силён собою.
(Указывая на алтарь Афродиты.)
                                            Пламя
жжёт Афродиту-- та лучится алой
зарёю у`тра ясного!
(Сникает.)
                                 И вот,
я удаляюсь прочь от вас, оставьте
меня одну, лишь со Своими стану
советоваться я!
Рамн:
                            Она желает,
с богами говорить. Отсель уходим!

Сапфо (выступая вперёд) :
Высокие, святые боги!
Меня сполна вы одарили было
богатой благодатью! Ниспослали
мне в длань лук песен, полон строк колчан
сдарили мне; вы сердце наделили
искусством чувств, а дух-- упорством мысли
и силой созиданья, вот о чём
я помнила всегда! Меня сполна
вы одарили щедрой благодатья!
Спасибо вам!

Вы трудною победой увенчали
сию головку слабую мою,
и высеяли во предальних странах
поэзии живучей зёрна славы!
Всегда звенеть златым моим напевам
из уст чужих-- с Землёй лишь сгинет Сапфо!
Спасибо вам!

Пригу`бить вы дозволили поэтке
из жизни этой сладостного кубка,
где горечь скрыта в пенистом вине--
пригу`бить лишь, да не испить его.
О, вгляньте вы, как возвращаю я,
велению высокому покорна,
вам кубок сей, украшенный богато--
я отпила` своё, довольно!

Исполнила я то, что мне судилось,
а посему не откажите мне
в награде завершающей! Средь ваших
нет хворых, слабых и унылых, к вам
гадюка болестей не приползает--
в достатке сил, в расцвете бытия
вам посвящённую скорей примите
в своё жилище, уделите мне
достойный дома жребий и корону!..

О, не считайтсь с тем, что ваша жрица
мишенью для насмешек станет тем,
кто враг богам, предметом рассуждений
напыщенных наукой дураков!
Цветы я смяла-- вы сломите стебель!
Позвольте мне здесь завешить своё
таким же образом, как начинала,
убавьте мне вы мук кровоточащих
предсмертной схватки, дайте мне победу
борений вне.
(Воодушевившись.)
Пылает пламя, солнце восстаёт;
я чувствую-- услышана была!
Благодарю вас, боги!.................
                                       Фаон, ты!
Мелитта, ты! Ко мне вы подойдите!
(Целует Фаона в чело.)
Вот друг тебя целует издали!
(Обнимая Мелитту.)
От матушки усопшей поцелуй!
..............................................................
Теперь-- туда мне, к алтарю богини
Любви, её исполнить жребий тёмный!
(Спешит к алтарю.)
Рамн:
Что снизошло на Сапфо? Прояснилось
всё естество её; озарена
она бессмертья ореолом чистым!
Сапфо (восходя на пик утёса, вознося руки над собравшимися в отдалении) :
Любовь Людей и Поклоненье Высшим!
Что вам цветёт, вкушайте наслаждаясь,
да помните меня! Я возвращаю
последний долг свой жизни! Боги, вы
благословите жертву-- и возьмите
меня к себе! (Бросается с утёса в море.)
Фаон:
                    Стой, Сапфо! Сапфо, стой!
Мелитта:
Увы, она упала-- умирает!
Фаон (тянет к себе Мелитту) :
Скорей на помощь! Всем на берег, прочь!
(Некоторые удаляются.)
Рамн (ступая на берег) :
Вы, боги, отвернулись! Лучше б вы
утёс тот расшатали, размозжили!
Её б спасли в паденьи! Горе! Всё
свершилось!
Рамн:            Да скорей! Что ты ползёшь?!
На лодку всем-- и к ней! Её спасайте!
Рамн (сходя вниз) :
Постой! Уж слишком поздно! Пожелайте
волны ей пухом, ибо грунт облыжный
земли презрела Сапфо, поручив
себя блаженной флейте моря!
Фаон:
                                                   Сапфо
мертва?
Рамн:    Мертва!
Фаон:            Увы мне! Невозможно!""!
Рамн: Так есть!...
Увял тот лавр, умолка песня лиры!
Земля не родина её, отнюдь...
(Воздевая руки.)
Она к Своим , на Небо возвратилась!

Занавес.
Конец.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы    
Текст оригинала см. по ссылке: http://projekt.gutenberg.de/index.php?id=12&xid=957&kapitel=2&cHash=f8b4e33b702
(там первая страница, дальше листайте)