Три судьбы
- 06.04.12, 12:29
*классик и олицетворение купюры в 20 гривен.
Однажды женщине приснился сон , что за прилавком магазина стоял Господь Бог .
- Господи ! Это Ты ! - воскликнула она с радостью.
- Да, это Я, - ответил Бог .
- А что у тебя можно купить ? - спросила женщина.
- У меня можно купить всё, - прозвучал ответ.
- В таком случае дай мне, пожалуйста, здоровья , любви , и много денег
Бог доброжелательно улыбнулся и ушёл в подсобное помещение за заказанным товаром.
Через некоторое время он вернулся с маленькой бумажной коробочкой .
- И это всё ?! -воскликнула удивлённая женщина .
- Да, это всё, - ответил Бог . И добавил :
Разве ты не знаешь, что в моём магазине продаются только семена
Блаженны нищие духом, ибо они унаследуют царствие божие."
(Евангелие от Матфея 5:3)
Мутные потоки, тусклые огни,
тяжелые тучи и блеклое солнце.
Пепел к пеплу, пыль к пыли,
голодный взгляд в чужие мутные оконца.
Сверлящие дилеммы "или-или",
тяжелый, рабский, непосильный труд.
Мой праздник жизни вдруг и разом отменили.
Пришел домой, а там меня не ждут.
Я оттуда, из Дома ушел в одночасье,
я напрасно туда возвращаться пытался.
Вдруг не стало опоры и воли...и счастья.
Я вернулся домой. Дома нет. Я сломался.
И в пламени костра, на острие иглы,
с тоской обида, в бурых пятнах мир,
терновник вместо сада и корявые стволы,
вместо двора - запущенный пустырь.
Из окон в паутине - злые лица,
и ненависть в глазах - темное пламя.
Где мне пришлось так сильно заблудиться,
бредя холодными осенними ночами?
От страха на затылке - стылый ветер,
на сердце холод, а в коленях дрожь.
Мне только это место дорого на свете,
другого нет такого не найдешь.
Ослабшими ногами мну дорогу
и чую стужу грудью и спиной.
Глазами в землю, а молитвой к богу:
"Где мой очаг и где мой дом родной?
Где тот огонь, где я согрею руки,
где одеяло, что меня укроет,
родные стены и родные звуки,
где я пребуду в мире и покое?"
...Седые кудри треплет стылый ветер,
чешу ногтями спутанные космы.
Я человеком быть хотел на белом свете,
но кожа быстро обросла коростой.
Но я не жалуюсь и мне не плохо тут.
Чесаться тело меньше стало,
меня не часто и не слишком больно бьют
и сколько хочешь теплотрасс проталин.
И можно жить, мне б потеплее тряпку,
и если бы суставы сильно не болели,
и было б место, где сложить манатки.
Глядишь, а там бы ночи потеплели.
Зеленой, глупой юности рубцуются событья
и женщины кровь не волнуют мне.
Сейчас мечтаю до утра дожить я
и не так сильно промерзать во сне.
И только иногда придавит спазмом глотку,
когда людей, издалека, я вижу за столом.
Один, совсем один я допиваю водку
и с дрожью, с судоргой я вспоминаю Дом.
Я вспоминаю снег кристальными ночами,
день в хлопотах и треск поленьев в печке.
Я жар ее поймал замерзшими руками,
лицом поймал, и в сердце запечатал вечно.
Стихию снежную я созерцаю вдумчиво,
смотрю на белый мир морозами закованный,
десятилетний робкий я, терзаемый и мучимый
сомненьями и страхами за стеклами оконными.
Я, глядя на стужу, на снежную смуту,
как будто цепями к окошку прикован,
как в сладком сиропе купаюсь в уюте.
Я весь растворен теплой крепостью Дома.
Я оттуда, из Дома, ушел в одночасье.
Я напрасно туда возвращаться пытался.
Вдруг не стало опоры и воли...и счастья.
Я вернулся домой. Дома - нет. Я сломался.
И по жизни шатаюсь поломанным стержнем.
И себе и другим бессловесным укором.
Стыдно, больно и страшно быть всеми отверженным,
на обочине жизни, во рву, под забором.
Не хватит сил, чтоб снова сил набраться -
и в долгий путь к отвергнувшему Дому
стенания распространяя, распластаться
дорожной пылью, сам себе знакомый.
Лучше смерть, чем тяжелая, долгая битва,
лучше смерти - поползать немного на брюхе.
И казню я себя, и постом изнуряю, молитвой.
Слаб и грешен, пыль-грязь и руина-разруха.
Седые кудри треплет стылый ветер,
чешу ногтями спутанные космы.
Я человеком быть хотел на белом свете.
Не так-то это оказалось просто...
фото Александр Задирака
Свидетельство публикации №11105192202
Хорошо, что приехал.
Хорошо, что на свете есть такой ты: добрый и тёплый. Влетел попуткой в мой дом и свежим ветром взъерошил мысли. Как удачно получилось, что сейчас у меня есть время и место.
Мы ходили в кино, а потом искали, где бы посидеть в кафе на летней площадке. Не нашли и решили вопрос традиционно, в пользу домашних посиделок. Ну с кем бы еще я так вкусно провела время?! Иной раз кажется, что в мире слишком мало места осталось для книг, фильмов, для мыслей и бесед. Мы убедились, что это не так. Помнишь, утром: « - Да-а-а, допиться до китайских философов!.. - Неправда! Мы не напились!» Хотя китайские философы имели место быть. «Десять лет я искал дорогу домой…».
Так приятно было со смехом перебивать друг друга словами «А помнишь?..» и «Когда же это было?» Вспоминать смешное. И даже если вспомнилось несмешное, всё равно, посмеяться над этим. Листать фотки и слушать твои байки. Приятно было узнать, что тебе тоже нравится классическая музыка. Удивительно. Ты один из немногих мужчин, которой находит ей красивой, а не скучной.
Приятно было слышать твоё «Это трэш!» в ответ на мои рассказы о полубредовых и нелепых событиях моей жизни.
Приятно было для тебя готовить. Я почти забыла, что это такое: кормить мужчину. Чертовски приятно, когда литры кофе, а последняя сигарета из пачки на двоих - особенно вкусная.
Как-то так само собой получилось, что я ударялась в воспоминания. Давние события, которые тебя даже не касаются, ты к ним непричастен. Наверное, так было надо. Когда ты уехал, я поняла, что словами я вымывала из себя эти крохотные песчинки. Казалось бы, они уже не беспокоят, я так привыкла к ним, что почти не замечала, как они царапают душу при неловком движении памяти. Их смыло потоком слов, и как-то легче стало дышать. Спасибо тебе и за это.
Ты не учил меня жить, не давал советов. Ты просто слушал так, что я могла лучше понять себя. И других.
Ты уехал, а эмоции остались. После наших бесед мои смутные, неопределенные образы и чувства как-то рафинировались, кристаллизовались. Они стали как соль, как сахар. Теперь их можно добавлять в блюда, которые преподнесет мне жизнь. Соль, чтоб не было пресно. И сахар, чтоб кофе не так горчил.