Что за жизнь? Та нормальная, в общем-то, жизнь. Сам себя загнал в угол обстоятельствами.

            Любил ходить по грани. Называл это хождение «по лезвию ножа». И что теперь? Дошёл до очередной грани. Даже, помню, когда-то стих моей рукой родился на бумагу по поводу грани. Сейчас уже даже и не вспомню его. И даже не знаю где он есть. Куда я его положил.

            Сейчас всё в порядке в моей жизни. Меня окружает масса людей. Я с ними общаюсь. Работаю. Дружу. Ссорюсь. Мирюсь. В общем, всё, как у всех. А когда остаюсь сам, один, и разговариваю со своим собственным «я», понимаю, что я стою на грани. На той грани, до которой я дошёл.

Многогранность. Идя по грани и удерживая равновесие, я видел всё, что находится от этой грани слева и справа. Я шел вперёд, улыбаясь даже тогда, когда огорчался и злился на людей или обстоятельства. А сейчас впереди на моём пути туман. Я не знаю, что впереди меня ждёт. Я не вижу пути. Я его потерял. Я не знаю куда мне идти. Такое впечатление, как будто я шёл по этой грани поднимаясь всё время вверх. И эта грань была – грань пирамиды. И вот я дошёл до вершины этой пирамиды. Злые языки назовут эту вершину моим безумием.

Вершина безумия это или яма одиночества? Куда же сделать шаг? Пойти в туман за грань? Пожалуй, да.

Надену маску, как всегда,

и буду людям улыбаться.

Не будут видеть у меня

Слезы отчаяния: «Сдаться?»

Не сделать шаг мне в пропасть ту

позволь, Господь ты мой Всевышний!

Я больше жить так не могу

Позволь не стать на суд Твой высший.

* * * * *,............................................................................................... !:)

Второй акт

Покой Юлиана Фихтнера. Характерная, право, приятная комната в беспорядке. Большие книжные шкафы. На двух стульях- стопки книг, на одном- раскрытый путевой планшет. Юлиан- у письменного стола, вынимает бумаги из ящиков, некоторые комкает, рвёт и бросает в корзину.

Первая сцена

Юлиан и слуга. Затем- Зала.

Слуга(докладывает): Герр фон Зала (удаляется)
Зала (входит): (Зала привычно прохаживается во время разговора. При случае присаживается на миг ,изредка- на кушетку. Временами стоит рядом с Юлианом, говоря, кладёт ему руку на плечо. Дважды или трижды во время разговора незметно трогает, слева, свою грудь)
Юлиан: Я очень рад (рукопожатие).
Зала: Итак, сегодня утром вы прибыли?
Юлиан: Да.
Зала: И остаётесь до...?
Юлиан: Ещё не определился. Я ,привычно, в беспорядке. Тут порядку вообще никогда не быть. Хочу сменить квартиру.
Зала: Жаль, мне эта успела понравиться. Куда желаете съехать?
Юлиан: По возможности я теперь нигде надолго не останавливаюсь, брожу безостановочно, как в последние годы. Мне даже пришла в голову мысль выставить свои вещи на аукцион.
Зала: Мне эта идея совсем не несимпатична.
Юлиан: Да, собственно, и мне тоже. Но материальная сторона вопроса понемногу проясняется. Я слишком поиздержался в последние годы , надо же как-то свести баланс. Попозже я снова выйду в путь. Всяк чередует свой отдых с трудом. ...Да, а как вы поживаете? Что творят наши друзья и знакомые?
Зала: Что ж, вы так ни с кем и не повидались?
Юлиан: Ни с кем. Только вот вам написал, что я тут.
Зала: Значит, вы не проведали Вегратов?
Юлиан: Нет. Даже не решаюсь туда явиться.
Зала: Как?...
Юлиан: Всем до`лжно по истечении известного срока не являться в места собственной юности. Там ведь находишь прежнее таким как оставил. Не правда ли? Фрау Габриэла ,должно быть, сильно изменилась по причине болезни. Феликс едва обмолвился. Я лучше остерегусь от встречи. Вы-то должны меня понять, Зала.
Зала (несколько отчуждённо): Конечно, понимаю. Как долго вы обходились без новостей из Вены?
Юлиан: Я всегда упускал причитающиеся мне письма. Уже две недели ни одного не распечатал.
(спохватываясь) Как там дела?
Зала: Фрау Габриэла неделю назад преставилась.
Юлиан: Ох! ( Он, очень растроган, ходит взад-вперёд по комнате, затем садится и, после некоторой паузы, молвит) Наверное, всех эта кончина очень тронула, но всё же...
Зала: Она приняла тихую смерть, святую, как говорят люди. Однаджы вечером задремала -и не проснулась.
Юлиан (очень тихо): Бедная Габриэла! Перед смертью она успела повидать вас?
Зала: Да. Я наведывался к ним почти ежедневно.
Юлиан: Вот как?
Зала: Йоханна обязала меня. Она и впрямь страшилась оставаться дни напролёт наедине с матерью.
Юлиан: Страшилась?
Зала: Она словно не выносила вида хворой женщины. Теперь Йоханна успокоилась.
Юлиан: Странное создание...А наш друг, профессор, как он перенёс потерю? Божья воля, не правда ль?
Зала: Милый Юлиан, у мужчины есть ремесло. Верю, нам, изредка и ненадолго- богоравным, а ,бывает, и пониже людей, можно упускать подобное из виду.
Юлиан: Феликс, конечно, ещё здесь?
Зала: Я говорил с ним битый час и поделился известием о вашем приезде. Он очень радовался, что в Зальцбурге посетил вас.
Юлиан: Мне тоже показалось это. Было очень здоро`во. Кроме того, вынашиваю идею в Зальцбурге бросить якорь.
Зала: Навсегда?
Юлиан: На время. Также по желанию Феликса. Его свежесть приятно волнеет меня, право, омолаживает. Не был бы он моим сыном,- я б, вероятно, пренебрёг, и не только по причине его молодости (Смеясь)Так что мне остаётся любить его ,и ничего иного. Он ,пожалуй, несколько стыдится меня, поскольку визитировал инкогнито.
Зала: Не припозднились ли эти ваши чувства?
Юлиан: Они возникли уж довольно давно, сколько я себя знаю. И, знаете ли, я увидал мальчика впервые уже десяти или одиннадцатилетним, и тогда-то узнал, что он -мой сын.
Зала: Должно быть, состоялось особенное свидание меж вами и госпожой Габриэлой, десять лет спустя вашей подлости ,как у нас принято говорить.
Юлиан: Ничего особенного не произошло. Мы свиделись случайно. Вскоре после моего возвращения из Парижа, я неожиданно повстречал Вегратов на бульваре. У нас до того были общие знакомые так что мы разговорились как старые друзья. Есть люди которым на роду написано...
Зала: Она вас, конечно, простила.
Юлиан: Простила?...Более- менее. Талько раз помянули мы прошлое: она- без вызова, я -без раскаяния, и сразу переменили тему беседы. Мне показалось, что Габриэла чудом забыла прошлое. И, собственно, оказался я меж этой тихой дамой и существом, которое я возлюбил : меж ними для меня не было никакой связи . А юношу, знаете ли, я полюбил ровно настолько, как любое милое, одарённое дитя...Ну да, тогда, десять лет назад он в моей жизни занял не то место. Тогда меня слишком многое связывало, то, с чем я теперь разделался. Только по прошествии лет меня стало тянуть в тот дом, пока я не стал воспринимать его близким.
Зала: Вы ,надеюсь не обидитесь на меня за то, что я тогда ещё заметил связь.
Юлиан: Тем не менее, вы не считали меня способным...
Зала: Почему? Я тоже пришёл к мысли, что семейная жизнь- нечто очень милое. Ведь надо же когда-то внутренне утихомириться.
Юлиан: Знаете ли, я иногда стыдился нашей с Габриэлой связи. Это же касается причин моего тогдашнего влечения. К тому же, добавились новые обстоятельства. Особенно то, что работа перестала искренне радовать меня.
Зала: Всё же, вы это долго не осознавали.
Юлиан: Я справлялся. Надеялся, что поездки помогут мне справиться с тоской, как это бывало в годы юности.
Зала: И кака вас, и где носило? Так редко и мало о вас было слышно! Бам бы следовало мне чаще и подробнее отписывать. Вы же, знаете, мне милее многих прочих особ. Мы столь блестяще обменивались колкостями- не находите ли? Есть высокопарные люди,которые наши отношения назвали б дружбой. не исключено, что в прошлом столетии мы б обращались взаимно на "ты", и даже вы б выплакивались на моей груди. Минувшие два года вас так мне недоставало- правда! Как часто, одиноко прогуливаясь, я припоминал наши долгие беззаботные беседы в дорнбахском парке, где мы (дрожа) "глубины и вершины этого мира старались  постичь и сгладить...Ну, Юлиан, откуда вы на этот раз явились?
Юлиан: Из Тироля. Этим летом я много путешествовал пешком. Даже, на старости лет своих, стал альпинистом. Неделю прожил на пике...Да, я всё испытал. Все чего желаешь, когда ты одинок.
Зала: Вы  вправду оставались одни?
Юлиан: Да.
Зала: Все эти годы?
Юлиан: Если не принимать в расчёт некоторых смешных увлечений, да.
Зала: Ну, тогда не на кого пенять.
Юлиан: Признаю. Но с одним человеком, который мог бы мне сослужить службу, я пока не сошёлся. Я был слишком избалован, Зала. Моя жизнь до извенстного временного предела миновала в чаде нежности и жалости, да,- и силы. И так подошла к концу. Ах, Зала, сколь жалко я обманывался унижался, пресмыкался! Меня тошнит коль вспомнинаю, а когда смотрю вперёд, пугаюсь. И я спрашиваю себя, возможно ли,что из всего жара, с которым я странствовал по белу свету, остались одни пугающие угли, а мне быть поверженным человеческим роком, как любому другому?
Зала: К чему эти оправдания, Юлиан? Столь мало на земле осталось неизведанного, особенно для нас ,которым редкие удовольствия и наслаждения прежних времён уже не по вкусу или не годятся. И вам ли не принимать этого ,Юлиан?
Юлиан: Выдерните у актёра роль из рук и спросите его, доставляют ли ему удовольствие милые кулисы, меж которыми тот оказался.
Зала: Но вы же начинаете готовиться к новому путешествию?
Юлиан: Бегом на месте.
Зала: Феликс рассказал было, что вы из своего кофра достали пару эскизов напоказ, да?
Юлиан: Он говорил о них?
Зала: Хвалил наилучшим образом.
Юлиан: Правда?
Зала: И, коль вы показали ему эскизы, то желаете нечто получить взамен.
Юлиан: Не ради выгод я сделал это. (тасует листы картона) Я и вам покажу их, только из опасения, что держите меня за дурака.
Зала: Ни на йоту, что вы, не опасайтесь. Расскажите только- и довольно.
Юлиан: Я хотел только ,чтоб он не перестал уважать меня. Схватываете идею? Он мне немного ближе остальных. Я ведт знаю, знаю...для всех, да, и для вас лично ,я -состоявшийся неудачник, конченный тип, чей весь талант заключался в минувшей юности. Меня это особенно не волнует. Но для Феликса хочу быть тем, кем был однажды, и кем по-прежнему остаюсь. Когда узнает он, что его отец- я, будет гордиться мною.
Зала: Когда он узнает это...?
Юлиан: Я не намереваюсь вечно держать его в неведении. А теперь, когда его мать мертва,- тем более. После нашей с ним последней беседы мне стало ясно, что не только нужно, но должно ему сказать правду. Он хорошо смыслит в житейском. Он всё поймёт. И тогда у меня будет близкий человек, который мне принадлежит, который знает, что он- мой, человек, ради которого стоит дальше жить на свете, о котором мне предстоит заботиться. Я стану жить поблизости , у нас будет много общего. Тогда я наконец обрету почву под ногами, перестану уж метаться и парить по свету. И снова стану трудиться- как однажды ,давно было- будто помолодевший. Работать буду я, а вы все окажетесь в дураках, все!
Зала: Ну кто же осмелится усомниться в вас? Слышали б вы что мы о вас говорили Юлиан. Каждый ждёт, что вы , рано или поздно, вполне обретёте себя.
Юлиан: Ах довольно: всё обо мне да про меня. Вы простите. Поговоримте-ка, наконец, о вас. Вы наконец-то поселились в своём новом доме?
Зала: Да.
Юлиан: И что вы планируете на ближайжее время?
Зала: Я замыслил отправиться с графом Ронски в Азию.
Юлиан: С Ронски? Они-таки решились на экспедицию, о которой столько в газетах?
Зала: Да. Такое вот предприятие давно увлекает меня. Вы, возможно, читали отчёт экспедиции Рольстона о  мидийских и бактрийских раскопках 92-го года?
Юлиан: Нет.
Зала: Он просто потрясающ. Подумайте только: под щебнем и пылью обнаружен гигантский город, площадью почти равный современному Лондону. Древние воздвигали дворцы, а стены чудесно расписывали. Некоторые вещи они доставили. А ступени, что были раскопаны- из мрамора, который нигде не встречается. Возможно, он - с затонувшего острова. Триста двенадцать ступеней сияющие что опалы, которые ведут в неведомое подземелье...Неведомое ,потому, что они на трёхсот двенадцатой остановились,- Боз знает, почему! Я не могу вам передать, как меня эта лестница интригует.
Юлиан: Всё же слыхать, что эта Рольстонова экспедиция, погибла?
Зала: Всё не настолько плохо. По прошествии трёх лет из двадцати четырёх европейцев, несмотря на всё, восьмеро вернулись, а полдюжины они потеряли ещё на подходе к месту. Путь пролегал через малярийные болота. К тому же случился раз налёт курдов, тогда разбойники одного похитили. Но мы будем экипированы гораздо лучше. Кроме того, на границе мы соединимся с русским отрядом, который обеспечит нам вооружённое прикрытие. Следует принимать в расчёт политические интересы. А что касается лихорадки...её я совсем не страшусь...она меня не касается. В термах Каракаллы- вам же известно, в каком болоте они находятся- совсем юнощей я провёл несколько летних ночёвок- и до сих пор пребываю в добром здравии.
Юлиан: Это ничего не гарантирует.
Зала: Ещё деталь. Я оказался там с одной римлянкой, её дом находился совсем радом с Аппиевой дорогой. Эта особа подхватила лихорадку- и умерла почти сразу. Ну, конечно, я не столь молод как тогда, но чувствую себя полным сил.
Юлиан (закурив сигарету, предлагает Зале): Вы не курите?
Зала: Спасибо. Мне ведь нельзя. Вчера мне запретил доктор Ройманн...Ничего особенного, сердце пошаливает. Ну, о сигарете я жалеть не стану.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,.............................................................................................. !:)

Четвёртая сцена

Юлиан. Ирена. Слуга. Затем- Феликс.

Слуга (является).
Юлиан: Ну что ещё?
Слуга: Герр лейтенант Веграт спрашивает, дома ли достойный господин.
Юлиан: А как же. Проси.
Слуга (зажигает электрический свет, уходит).
Ирена: Молодой Веграт?  ...Я думала, он далеко. Бедный юноша, на нём лица не было.
Юлиан: Я того же мнения.
Ирена: Ты повидался с ним в Зальцбурге?
Юлиан: Да. В августе пару дней побыл там.
Феликс (в цивильном платье, входит): Добрый вечер...Добрый вечер, фрёйляйн Хермс.
Ирена: Добрый вечер, герр лейтенант.
Юлиан: Мой милый Феликс...я намеревался вас посетить, ещё сегодня вечером. Очень мило с твоей стороны: потрудился сам.
Феликс: Послезавтра я отправляюсь и даже не знаю, когда будет оказия повидать вас.
Юлиан: Не желаешь раздеться? ...Я не имел малейшего предстваления, знай. Зала вот мне рассказал, только час назад.
Ирена (рассматривает обоих).
Феликс: Мы тоже не догадывались летом, когда всей семьёй прогуливались в саду Мирабелль.
Юлиан: Болезнь явилась внезапно?
Феликс: Да. А я не смог задержаться...Поздно вечером я уехал, а ночью она умерла.
Ирена: Дольше: на следующее утро она не проснулась.
Феликс: Вам, фрёйляйн Хермс, бы премного благодарны.
Ирена: Что вы.
Феликс: Матушка очень радовалась ,когда вы с ней судачили , играли на рояле.
Ирена: О, моя игра на рояле...! (бьёт час ночи)
Ирена: Уже так поздно! Я должна идти.
Юлиан: Зачем вы торопитесь, фрёйляйн Хермс?
Ирена: Еду в Оперу. Отпросилась вот, на два дня.
Феликс: Мы ещё увидим вас у себя, фрёйляйн Хермс?
Ирена: Конечно...Вы отправитесь даже немного раньше меня.
Феликс: Да. Мой отпуск заканчивается...
Ирена (как бы между прочим): А ,кстати, как давно вас произвели в офицеры ,Феликс?
Феликс: Уже три года назад. Но только в этом я стал в строй. Немного поздно.
Ирена: Поздно? Почему?...А сколько вам лет, Феликс?
Феликс: Двадцать три года.
Ирена: Ага (пауза). Но уже когда я вас ,четыре года назад, видела вольноопределивимся, то знала, что не оставите военную службу. ...Помните нашу встречу, Юлиан? Я тогда это вам сказала.
Юлиан: Да...
Феликс: Это было, пожалуй, летом, когда вы последний раз зашли к нам.
Ирена: Я думаю...
Феликс: С той поры многое изменилось.
Ирена: Правда? Тода выпали два жарких дна! Не правда ли, Юлиан? Мы так не и не повидались с тобой после тех двух милых летних вечеров в саду Вегратов.
Юлиан (кивает).
Ирена( рассматривает по очереди Юлиана и Феликса. Короткая пауза): Дольше не могу задержаться, ухожу...Адьё. Передайте привет домашним, герр лейтенант...Адьё, Юлиан. (Уходит ,сопровождаема к двери Юлианом.)
 

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,................................................................................................ !:)

Третья сцена

Ирена и Юлиан.

Ирена: Слава Богу!
Юлиан (смеясь): Он тебе по-преднему столь несимпатичен?
Ирена: Несимпатичен?...Я ненавижу его. Только по  собственнной простоте душевной выносишь ты его близость. Злейшего врага у тебя нет.
Юлиан: Как подобное могло прийти тебе в голову?
Ирена: Заметно...то, что из виду никак не упустишь.
Юлиан: Я всё же настаиваю, что сегодня ты вполне адекватно воспринимаешь его.
Ирена: Почему?
Юлиан: У тебя зуб на автора пьесы,в которой уж десять лет безуспешно играешь.
Ирена: К сожалению, уже двенадцать. И в том нет вины моей. Ибо его так наываемые стихи, по-моему- ахинея. Они не соотносятся с выражением моего лица. Но ты ведь ещё его,Залу, не знаешь. Чтоб испытать полноту достоинств этого господина, надо насладиться им на репетициях (передразнивает) Моя девушка, се суть мои стихи,...стихи, моя барышня. Нужно услышать от него подобное, чтоб получить предствление о раздутом самомнении режиссёра. Кроме того,я зань одного человека, чью супругу он соблазнил.
Юлиан (наслаждаясь): Но ,дитя моё, как ты терпишь подобные неприятности?
Ирена: За двадцать пять лет можно привыкнуть, теперь это несмертельно.
Юлиан: Ирена, ты хоть не говори это посторонним.
Ирена: Больно нужно им. Об этом знает каждый кроме тебя. И у меня нет никаких оснований щадить господина фон Залу, который за глаза насмехается над тобой.
Юлиан: Но всё же ты наведаешься к нему в гости?
Ирена: Естественно. Меня очень интересуют красивые виллы. А его дача, должно быть, потрясающая, Если только желаешь ходить в гости...
Юлиан: К тому, кто никем не интересуется.
Ирена: Много чести: только о нём и говорим. Всё. ...Ну, Юлиан? Как ты поживаешь? Мочему так редко писал мне? В конце концов, ты ничего не должен?
Юлиан: Должен?
Ирена: То есть, тебе запрещали?
Юлиан: Ах, вот... Мне никто ничего не запретил.
Ирена: Действительно? Ты жил только для себя?
Юлиан: Да.
Ирена: Это меня радует. Ничего с собой не могу поделать, но я рада, Юлиан. Хотя это ведь глупо. Сегодня или завтра начнётся нечто новое.
Юлиан: Времена прошли.
Ирена: Если только они были ...Можно выпить чаю?
Юлиан: Разумеется. Вот самовар.
Ирена: Где же?...Ах да, вот! А заварка? (Отворяет шкаф, достаёт необходимые принадлежности. Несколько минут готовит чай)
Юлиан: Ты вправду побудешь тут два дня или немного больше?
Ирена: Да, естественно. Уже решено. Подумай только: в хозяйстве моей сестры вовсе не надо заниматься туалетом.
Юлиан: Сказки рассказываешь. Как ты там обретаешься?
Ирена: Замечательно! Ах, театр,наконец-то с глаз долой, это уже в прошлом.
Юлиан: Ты однажды не вернёшься туда?
Ирена: Ты чудовищно ошибаешься. С чего бы это? Запомни навсегда: я наконец достигла предела своих желаний. Свежий воздух, до леса рукой подать. Лугами-полями гуляй не хочу, пешком, верхом. а по утрам посиживать в спальном халате (шлафроке- прим.перев.) посреди старого парка, и ни души кругом. Кроме того, ни коллег, ни дирактора, ни публики, ни народа городского, ни авторов- хотя они не все такие заносчивые, как твой наперсник Зала. ...И вот, я всё это обрела. Я живу в провинции, владею двором, можно сказать, маленьким за`мком, и парк у меня, и лошадь, и шлафроков столько, сколь пожелаю. Это всё кроме одежды, правда, не принадлежит мне, но всё равно. К тому же, я поселилась с лучшими на свете людьми, ибо мой свояк получше самой Лори.
Юлиан: А он за тобой прежде не ухаживал? ("хоф"- двор, а "хоф махен- ухаживать", фразеологизм, игра слов- прим.перев)
Ирена: Но  к а к! Он  любой ценой хотел жениться на мне. Само собой разумеется! Прежде они все были влюблены в меня...было, было, правда. Но сплетни едва ль достигли Лори. Я несколько разочаровалась было в тебе, поскольку ты не влюбился в Лори. А сколь она лучше меня...ну, ты ведь знаешь,это словом не опишешь. Скль я виновата перед нею!...Если б Лори не было!... ...Итак, с нею я живу уж полгода.
Юлиан: Вопрос, сколько ты ещё выдержишь.
Ирена: Сколь долго?...Но всё же, Юлиан, спрашиваю тебя: что заставит меня из такого рая в болото, где я провела (тихо) двадцать пять лет своей жизни? Где моё, наконец, место в театре? У меня нет склонности ни к ролям героических матрони, ни чопорных дам, ни комических старушек. Я рашила умереть деревенской фрёйляйн, скажем так, старой девой, и если всё пойдёт хорошо, то покажусь правнукам моей сестры столетней "белой дамой". И скажу им:" Я прожила лучшую свою жизнь". Чему смеёшься?
Юлиан: Я рад, что тебе столь хорошо: ты снова выглядишь так молодо.
Ирена: Это деревенский воздух. Ты также должен окунуться в него когда-нибудь, надолго. Восхитительно! Я всё же ошиблась выбирая ремесло: милый Бог готовил меня в доярки или жницы. Или, вероятно, в пастушки. Я так хорошо выгляжу в штанишках. ...Вот. Могу ли угостить тебя? ( подаёт чашку чаю) Ты не против?
Юлиан: В сумке должнв быть пара кексов (вынимает из дорожной сумки пакетик).
Ирена: Благодарю.Чудесно.
Юлиан: От тебя прёт совсем новым духом.
Ирена: Кексов...?
Юлиан: Нет. Природы.
Ирена: Как ты можешь? Я всегда бесконечно любила природу. Ты, что ли,забыл наши былые прогулки? Не припоминаешь, как мы жарким лентим полуднем уснули в лесу? Запамятовал образ Богоматери на холме, где ветер растрепал нас? ...Ах, Боже! Не пустые капризы, Природу! И потом, когда худые времена мои настали, когда я, камелия губила себя тобою...тогда природа, одна, спасала меня. Правда, Юлиан. Я бы показала тебе полянку, где валялась я в траве, десять минут от перрона, акациевой аллеей и дальше, к ручью. В траву падала я , плакала и выла. Однажды ты выставил меня за дверь. Ну я, как за полчаса выплакалась, вскочита тут же, да запрыгала что девочка-кривляка, наедине с собой. Высушила глаза- и снова мне похорошело. Славно, на следующий день я снова явилась к тебе, помямлила- да с тем история наша началась заново.  (Внчереет)
Юлиан: Ты ещё всё помнишь.
Ирена: Ты ведь тоже. Ну, и кто же в конце концов разлучил нас? Кто? Спроси у своей совести. Кто?...Нашёл ты себе такое счастливое создание как я?  Хоть одна тебе на шею бросалась как я? Хоть кому-то с тобой было так хорошо как мне? ... Конечно, нет. Глупая история, что со мной стряслась тогда, под ангажемент, - ,душая моя, ты её простить мне не в силах. Не слишком- для вас, мужчин, а с нас  весь спрос.
(Они пьют чай)
Юлиан: Мне зажечь свет?
Ирена: Так уютно в полумраке.
Юлиан: "Не слишком", ты сказала. Может быть, ты права. Но когда является соперник, нельзя не гневаться. А когда мы так близко сошлись-  разрыв был несправедлив. Прошло, минуло всё. Что сломалось то срослось- мы, лучшие друзья, пережили и выстояли. И это прекрасно.
Ирена: Да. Сегодня я вполне довольна. Но тогда....! О Боже, что было за время! Ты ведь ничего до сих пор не знаешь. Затем я в тебя всем сердцем влюбилась, после того как потеряла тебя из-за своего легкомыслия. Да ,тогда впервые развилась во мне эта верность. Но что я потом пережила... Но этого уж мужчине не понять.
Юлиан: Я приму всё, Ирена. Можешь мне довериться.
Ирена: Прежде всего хочу сказать тебе, Юлиан: это была кара нам обоим.
Юлиан: Обоим?
Ирена: Да. К такому выводу я пришла давно. Справедливая кара.
Юлиан: Нам с тобой?
Ирена: Да. И твоя тоже.
Юлиан: Ну, что ты имеешь в виду?
Ирена: Мы ничего иного не заслужили.
Юлиан: Мы? ...Как так?
Ирена (прямо): Ты столь рассеян, Юлиан. Веришь ли, так всё вышло...знаешь, я могла б так устроить, что мы...дитя...если б мы завели тогда ребёнка? Спроси со своей совести, Юлиан: веришь ли? Я сплоховала, и ты- тоже. Всё б было иначе. Всё. Мы б жили вместе, мы б  е щ ё  парочку деток родили ,мы б обвенчались, мы б жили семьёй. Я б не осталасб старой девой, а ты...
Юлиан: Старым холостяком.
Ирена: Ну, коль ты сам вымолвил. И главное: у нас остался бы ребёнок. У меня было б дитя. (Пауза)
Юлиан (ходит комнатою взад-вперёд): Что это всё значит, Ирена? Зачем ты говоришь, вновь, о забытом...
Ирена: О забытом?
Юлиан: О прошлых делах?
Ирена: Минули, правда. Но там, в провинции, много времени на раздумья. Всякое может прийти в голову. И когда видишь чужих малышей- тоже: у Лори, кстати, двое деток. Воспоминания воскресают.
Юлиан: И что теперь?
Ирена: Под вечер я гулялю полями. Совсем одна. Далёко видать: ни души кругом. Внизу лежит притихшее село. А я шагаю дальше, ещё дальше, к лесу. И вдруг я уж не одна. Ты являешься. А меж нами- дитя. Мы его ведём за ручки, наше маленькое дитя. (Сердито, чтоб не заплакать) Слишком глупо. Я ведь знаю, что ребёнок вымахал бы уж, двадцатитрёхлетний дылда, может быть, стал бы дрянным мужичинкой или плохой девкой. Или умер бы, наверное. Или умчался бы куда-то в мир, далеко от нас с тобой, и мы б от него не дождались...да, да. Но когда-то мы б обрели его, однажды, маленького ребёночка, как хорошо и мило. И...(Запинается. Тишина).
Юлиан: Ирена, не говори двусмысленностей.
Ирена: Это вовсе не двусмысленности.
Юлиан: Не сердись. Прими всё как есть. Ты испытала иное, может быть, лучше того, что не сталось. Твоя жизнь вышла богаче материнской... Ты была актрисой.
Ирена (про себя в сторону): Плевать.
Юлиан: Великой, прославленной, как говорят. Ты ещё кое-что иное пережила, очень милое- со мною. Я же знаю.
Ирена: Что мне с того? Что это значит теперь? Женщина без ребёнка вовсе не женщина. А та что хоть раз могла бы...должна была родить...(взгляд)... и не стала матерью, она...ах! Но этого не один мужчина не поймёт! Никому этого не понять!  В таках случаях вы всегда поступаете подло. Знаете ли, ктолько вашей поросли по миру бегает?  Я- крайняя, у меня нет ни одного. Ты хоть знаешь?
Юлиан: Ну, если б знал насчёт себя...
Ирена: Вот как? У тебя и вправду один? ...Так признайся. Юлиан, ты волен мне всё выложить начистоту. Кто? Сколько ему лет? Мальчик? Девочка?
Юлиан: Не спрашивай... Даже если есть, он не мой.
Ирена: От него ребёнок! У него ребёнок! (Пауза) Почему ты его отпустил в мир, одного?
Юлиан: Ты сама сказала всё, почему...В таких случаях мы всегда и все поступаем подло. А я не лучше иных.
Ирена: Почему он не с тобой?
Юлиан: Почему вообще это меня касается? Что и кому я должен? Достаточно...(Пауза.)...Угодно ли чаю?
Ирена: Спасибо, благодарю.Сыта. (Пауза. Темнеет.) У него ребёнок, а я не знала!
(Долгая пауза.)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,............................................................................................. !:)

Четвёртая сцена

Феликс. Доктор Ройманн. Затем- Йоханна.

Доктор Ройманн: Вы решились?
Феликс: Почти.
Доктор Ройманн: Теперь узнаете много нового.
Феликс: Кроме прочего, надеюсь убить время...(Цитируя.) "...и в неизведанные дали..." Так оно и вправду будет?  Если б всё так- захватывающе!
Доктор Ройманн: Но вы попросили времени на размышления?
Феликс: Не знаю даже, почему. А всё же...Мысли о том, что бросаешь людей и ,вероятно, потеряешь кого-то вернувшись, или, в любом случае, не встретишь прежним причиняют боль путешественнику...
Доктор Ройманн: Коль вас ничто иное не беспокоит, тогда каджый час неопределённости тяготит. Ничто не отдаляет вас от людей так как осознание необходимости  долга пребывать постоянно с ними. Вникните в это единственое обстоятельство - и езжайте себе в Геную, Малую Азию, Тибет, Бактрию...Да, это вас облегчит: мои лучшие пожелания возьмите в дорогу. (Протягивает Феликсу руку.)
Феликс: Благодарю вас. Но повремените с вашим напутствием.  Обстоятельства могут перемениться перед отъездом- так бывало не раз.
Доктор Ройманн: Пожалуй. Всё естественно.
Феликс (пристально  доктору в глаза): Господин доктор!...В вашем рукопожатии я всегда ощущал нечто от последнего причастия.
Доктор Ройманн (улыбаясь): Можно ли, прощаясь, наверняка знать, что встретишься вновь?
Феликс: Герр доктор...  герр фон Зала верно ли истолковал ваш взгляд?
Доктор Ройманн: Я ведь вас не зацепил оком.
Феликс: Он разве не едет с нами?
Доктор Ройманн (насмешливо): Это с трудом предсказывается.
Феликс: Лгать вы не научились, герр доктор.
Доктор Ройманн: Судя по обстоятельствам, полагаю, что вы сами справитесь с дорожными сборами.
Феликс: Несколько дней назад вы консультировали господина фон Залу?
Доктор Ройманн: Да, было, недавно. (Пауза.) Что ж, вы сами видите: он хвор, не правда ли? ...Итак, храни его Бог, Феликс.
Феликс: Останетель ли вы другом  нашего дома во время моей отлучки?
Доктор Ройманн: Почему вы меня об этом спрашиваете, Феликс?
Феликс: Вы не желаете снова к нам в гости? ...Да? почему?
Доктор Ройманн: Увереяю вас...
Феликс: Понимаю...
Доктор Ройманн (смущённо): Что тут понимать...?
Феликс: Милый доктор... Теперь я знаю... почему вы не желаете заходить к нам... Всякий раз кто-то ломает шею...Милый друг...
Доктор Ройманн: Ничего не станется... Когда я  н у ж е н , меня легко найти...
Йоханн (входит).
Доктор Ройманн Адьё... Адьё, фрёйляйн Йоханна...
Йоханна: Вы уже уходите, герр доктор?
Доктор Ройманн: Да... Передайте поклон вашему батюшке. Адьё... (Протягивает Йоханне руку.)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

 * * * * *,............................................................................................... !:)

Седьмая сцена

Феликс. Йоханна. Юлиан. Веграт. Затем- горничная.

Веграт (протягивает руку Юлиану):  Мой милый друг! Я очень рад.
Юлиан: Я только вчера, после моего приезда, доведался, посредством Залы. Во-первых, должен сказать...
Веграт: Благодарю тебя за участие. Благодарю сердечно. Садись же, Юлиан.
Юлиан: Ты надумал уйти?
Веграт: Время не поджимает: только в двенадцать мне надо явиться в Академию. Йоханна, будь добра, для меня не могла б ты заказать извозчика?
Йоханна (удаляется).
Веграт (садится).
Юлиан (тоже садится).
Феликс (прислонившись к камину, стоит).
Веграт: Что ж, на этот раз ты надолго уезжаешь.
Юлиан: Более чем на два года.
Веграт: Если бы ты хоть на десять дней раньше явился, то смог бы её повидать. Она угасла столь быстро, чтоб не сказать, неожиданно.
Юлиан: Наслышан.
Веграт: А пока ты поживёшь на родине, не правда ли?
Юлиан: Некоторое время. Сколь долго, даже не могу сказать.
Веграт: Ну да, строить планы- такое за тобой не наблюдалось.
Юлиан: Так. К ним питаю известную антипатию.  (Пауза.)
Веграт: Ах, Боже! Мой милый друг, коль часто в последнее время я вспоминал тебя!...
Юлиан: Я тоже...
Веграт: У тебя не так часто выпадает время на то... А я... когда вступаю в недвижимое свое, кровное-нажитое, сдаётся мне иногда, как наяву, что мы , юные друзья, рядышком в натурном зале сидим, переполнены тысячами задумок и надежд.
Юлиан: Ты о нашем прошлом говорьшь столь грустно. Кое что из задуманного всё же исполнилось.
Веграт: Кое-что... да...и всё же хочеться снова стать молодым, окунуться в прежние борения и страдания...
Юлиан: Чтоб испытать в точности прежние опасности, и насладиться тем же милым.
Веграт: Возможно, прибывающую с веком ношу воспоминаний влачить тяжелее всего...ты снова побывал в Италии?
Юлиан: Да, и в Италии тоже.
Веграт: Что до меня, то давно уж там не бывал. С тех пор, как мы с ранцами за плечами долиной Ампеццо к Пиеве бродили с тобой, и далее- к Венеции. Столь ясно солнце уже засияет.
Юлиан: Уже почти тридцать лет минуло.
Веграт: Нет, это было не столь давно. Ты тогда уже был известен. Как раз выполнил хорошую картину с Иреной Хермс. Это было в году, предшествовамшем моей женитьбе.
Юлиан: Да, да.
                            (Пауза.)
Веграт: Ты ещё помнишь, как впервые вдвоём мы отправились в Киршау?
Юлиан: Ещё бы.
Веграт: Как мы на лёгких дрожках ехали вдоль солнечной долины? А ты не забыл садик на откосе холма, где познакомился с Габриэлой и её родителями?
Феликс (нетерпеливо шагнув от камина): Отец, дом, где мать тогда жила, ещё цел?
Веграт: Нет, уже давно. Там построили виллу. Пять или шесть лет назад мы были там в последний раз, ещё сходили на могилки твоих стариков. Там всё изменилось, только кладбище прежнее... (Юлиану.) Помнишь ,Юлиан душный, облачный пополудень, когда мы с тобой сидели на низкой кладбищенской ограде, и ту замечательную нашу беседу о будущем?
Юлиан: День помню отчётливо, а вот о чём говорили, запамятовал.
Веграт: Слова выветрились из моей памяти, но помню, что та беседа была особенной... Наш мир тогда ширился. А я временами будто завидовал тебе. Мне иногда казалось, что и сам смогу всё- стоит только захотеть. Столько всего желалось повидать и узнать, стоило быть разве немного понахальнее, понапористее, ценить себя повыше...Да, я так бодрился когда ты говорил...И тогда к нам узкой тропинкой меж акациями спустилась Габриэла, она, с сломенной шлямой в руке, прийдя из села, кивнула мне. И все мои помыслы о будущем оборотились к ней , и будто весь мир уложился в одну картину, оставшись и достаточно широким, и довольно милым... Откуда только взять тех, предних красок для нынешнего полотна? Всё что мило в прошлом забыть бы по-хорошему. А теперь, когда Габриэла уже мертва, вижу её как наяву, столь живо, что пугаюсь... Ах, лучше не вспоминать о самом лучшем. К чему? Зачем? (Пауза. Веграт подходит к окну.)
Юлиан (с энтузиазмом, чтоб взбодрить Веграта): Ты поступил умно и мужественно тут же приступив к работе.
Веграт: Как ,завершившись , наити солы для дальнейшего существования?!... Работа -единственное, что механически влачит по жизни в такой ситуации превозмогая чувство одиночества и ненужности.
Юлиан: По-моему, эта твоя ностальгия - несправедливость по отношению к твоим живым близким.
Веграт: Несправедливость?...Нет ,я не хочу показаться эгоистом. Вы, дети, не держите на меня зла. Неправда ли, Феликс, ты понимаешь меня достоточно хорошо? В начале мо столькому учим, так прилежно наставляем, воспитываем на будущее своих детей. Мы ведём бесконечную борьбу за своих детей до мгновения ,пока они с нами- и один уже почти далеко. Таков переменчивый мир :они уже не могут принадлежать нам. А что касается прочих... и друзья наши суть всего лишь гости в нашей жизни :уходят из-за стола после обеда, спускаются лестницей к выходу- и обретают, как все мы, собственную траекторию и своё дело. Это ведь так естественно... Что не вредит, Юлиан, то радует...воистину радует, когда кто-то из вас снова является находенным путём к нам. И даже тот, кому очень дорог каждый день собственной жизни. Поверь мне, Юлиан. (Рукопожатие.) И ,не правда ли, пока ты в Вене, мы повидаемся ещё не раз?  Твои визиты столь необходимы нам.
Юлиан: Разумеется, буду наведываться.
Горничная (входит): Карета подана, герр профессор.  (Удаляется)
Веграт: Я ухожу. (Юлиану) Ты мне многое расскажешь. А то, было, исчез как провалился. Меня очень интересует, как ты это всё сотворил- и ещё больше, что замыслил. Феликс нам рассказал о замечательных твоих эскизах, которые ты ему показывал.
Юлиан: Я провожу тебя, если не помешаю.
Веграт: Спасибо. Но будь любезен, останься с нами, отобедай.
Юлиан: Что ж...
Веграт: Я скоро обернусь: на сегодня у меня немного административной рутины, поставлю пару подписей. За три четверти часа управлюсь. А пока составь, как в былое время, компанию детям... Дети!...........Итак, остаёшься? До скорого. (Удаляется.)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,................................................................................................... !:)

Пятая сцена

Йоханна. Феликс.

Йоханна (спокойно): Он сказал, что Зала пропащий?
Феликс (медлит).
Йоханна: Я знала это. (Феликс желает ответить, но Йоханна жестом останавливает его) А ты едешь: с ним или без него.
Феликс: Да. (Пауза.) Скоро здесь станет совсем тихо.
Йоханна (недвижима).
Феликс: А ты как станешь жить, Йоханна?... Именно, как вам будут вдвоём с папой?
Йоханна (смотрит на Феликса как бы удивлённо).
Феликс: Ему будет одиноко. Думаю, он с благодарностью примет твою заботу: занималась бы ты им почаще, ходила б с ним на прогулки. И для тебя...
Йоханна (с горечью): Это поможет мне или ему? Что я ему восполню, или- он мне? Я не приспособлена для роли  забавницы людям в смутные дни. Я и себе помочь не могу: теперь как раз такое время. Будто некая враждебность я испытываю к людям, которым обязана сожалеть. Я ощущала это всё время пока матушка хворала.
Феликс: Нет ты не такая...Для чего ты приспособлена?
Йоханна (пожав плечами, садится скрестив руки , смотрит перед собой).
Феликс: Йоханна, почему ты мне говоришь это и ничего больше? У тебя, наверное, есть что мне сказать ещё? Вспомни, наконец, как мы прежде откровенничали.
Йоханна: Давно. Тогда мы были детьми.
Феликс: Почему ты не желаешь со мной говорить о разном как тогда, Йоханна? Ты уже забыла, как мы понимали друг дружку? Как мы взаимно поверяли все свои тайны?  Мы были добрыми друзьями! ...Как мы желали вместе устремиться в большой мир!?
Йоханна: Большой мир...О да. Я ещё помню. Но прежние сказки и  чудесные истории теперь не для нас!
Феликс: Может быть, они только для нас.
Йоханна: Нет, теперь прежние слова значат иное.
Феликс: О чём ты?
Йоханна: В большой мир...
Феликс: Что, Йоханна?
Йоханна: Однажды мы с тобой рассматривали полотно в Бельведере: эту картину я часто припоминаю. Долина с кавалерами и дамами, ещё -лес, трактир, постоялый двор, и танцующие парни с девицами, и большой город с кирхами, башнями да мостами. А по мостам маршируют солдаты, а рекою вдаль плывёт корабль. А дальше- холм, на холме -за`мок, а вдали- горы. А над хребтом парят облака, а над лугом плывёт туман, а над городом сияет солнце, а над замком гуляет ветер, а на горных вершинах лежит снег и лёд. И кто-то из присутствующих молвил "большом мир". С тех пор когда читаю о мире, то припоминаю эту картину. То же касается остальных высокопарных словесных оборотов. Опасность- злобный тигр, которому нет преград. Любовь- белокурый паж ,преклоняющий колени перед дамой... Смерть- милый чернокрылый юноша с мечом, а Слава- громогласная игра медных труб, кланяющийся люд и дорога устланная цветами. Тогда обо всём мы читали, Феликс. Теперь всё выглядит иначе: Слава и Любовь, и Смерть, и Белый Свет.
Феликс (медля): Мне будет немного боязно за тебя, Йоханна.
Йоханна: Почему, Феликс?
Феликс: Йоханна!... Я хотел бы, чтоб ты не опечалила нашего батюшку.
Йоханна: Я на то способна?
Феликс: Знаю, куда клонят твои мечтания, Йоханна. Что из них выйдет?
Йоханна: Что они могут значить? Думаю, Феликс, что сны являюся многим людям, и значат не более, чем воспоминания о прошлом.
Феликс: Йоханна! Ты сама призналась, что не устроена видеть людские страдания.
Йоханна (еле заметно поёживается).
Феликс: Страдания... и...

Шестая сцена

Феликс. Йоханна. Входит Юлиан.

Юлиан: Добрый день. (Протягивает руку Феликсу.)
Йоханна (вставая): Герр Фихтнер! (Протягивает ему руку.)
Юлиан: Я едва тебя узнал, Йоханна. Ты стала молодой дамой...Ваш батюшка дома?
Йоханна: Он пока ещё не уходил. Только к двенадцати ему надо явиться в Академию.
Юлиан: Должно быть, он в ателье?
Йоханна: Я сейчас позову его.
Юлиан (осматривается).
(Как только Йоханна намеревается уйти, входит Веграт в шляпе и с тростью.)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,................................................................................................. !:)

Пятая сцена

Феликс и Юлиан.

Феликс: Тут ничего не... изменилось?
Юлиан: Нет, насколько знаю. Что б ты заметил, будучи дважды или трижды у меня в гостях?
Феликс: Да...но в последний раз мы не рассудили один, особо важный год моей жизни. Я пришёл спросить у вас совета.
Юлиан: Теперь, для начала, твоя карьера устроилась. Твой батюшка того же мнения.
Феликс: Да, он уж согласился: пусть военная. Хотя, если б я определился на инженерском поприще, мой выбор ему показался лучшим. Отец, по крайней мере, убедился, что и в мундире можно вести вполне достаточную жизнь, без долгов, без дуэлей. А возможностей да неожиданностей на долю нашего брата выпадает поболе ,чем штатским- в этот что-то есть.
Юлиан: А как дела у вас дома?
Феликс: Дома... вероятно, слово "дом"  уж почти утратило смысл.
Юлиан: Правда ли, что твой отец возобновил свою работу?
Феликс: Естественно. Через два дня засел в своём ателье. Это достойно удивления. Но я в этом не слишком разбираюсь... Я вам не помешал, герр Фихтнер? Вы упорядочиваете свой архив?
Юлиан: Да, не к спеху. Дело недолгое. Бо`льшую часть- сжечь.
Феликс: Как?
Юлиан: Всё ж ,разумнее всего вещи, не сто`ящие больше внимания, сжигать.
Феликс: Не печально ль вам сужать собственное прошлое?
Юлиан: Печально?...А всё же, так поступать естественнее.
Феликс: Я не могу согласиться. Всмотритесь: письмо , или картинка, или иная мелочь, сожжённая вскоре после обретения их- это кажется мне само собой разумеющимся. Но нечто достойное, впитавшее жизненную боль или счастье, а потому- достойное памяти, не до`лжно пропасть, даже в вашей жизни, столь богатой и бурной....Вы напуганы свойи прошлым?
Юлиан: Как ты, пришёл к подобному умозаключению, ты, столь юный?
Феликс: Подумалось, только что.
Юлиан: Пожалуй, ты неправ. Ведь есть ещё причина, побудившая меня ограничить личное прошлое. Я решил остаться без корней.
Феликс: Что?
Юлиан: Я оставляю это жильё- и ещё не знаю что будет пото`м. Мне милее разделываться с плодами до того ,как грозди будут раздавлены и обречены на брожение в винной бочке.
Феликс: Похоже, вам немного некоторых документов.
Юлиан: Не знаю таких.
Феликс: ...И у вас наверняка остались такие, что важне не только вам. Включая всю живопись, которую, вы, конечно, частично сохраните.
Юлиан: Ты имеешь в виду те мелочи, что я тебе показал в Зальцбцурге?
Феликс: Их тоже, естественно.
Юлиан: Они пока нераспакованы. Желаешь оставить себе?
Феликс: Охотно приму. Буду вам очень благодарен. Они произвели на меня особенное, сильное впечатление.(Пауза.) Но у меня к вам есть ещё одна просьба. Очень большая. Если мне позволите...
Юлиан: Говори же.
Феликс: В вашем архиве должен быть портрет моей матушки в девичестве. Небольшой рисунок акварелью, который написали вы собственноручно.
Юлиан: Да, такой портрет я нарисовал.
Феликс: И у вас он сохранился?
Юлиан: Думаю, что найдётся.
Феликс: Я очень хотел бы взглянуть.
Юлиан: Гладя на него, вы будете вспоминать свою матушку...?
Феликс: Да. Она рассказала о нём мне последним вечером, перед собственной кончиной. Я тогда не догадывался, что столь близка её...что скоро её не станет. Сегодня мне отчётливо примонилось то, что  в тот, последний, вечер матушка говорила о давно минувших днях.
Юлиан: И о портрете?
Феликс: Он мне очень дорог.
Юлиан (будто припоминая нечто): Куда я мог его запроторить? Подожди-ка...(Подходит к одному из книжных шкафов, отворяет замок нижней дверцы. Видно, что в некоторых ящиках уложены этюдники) Я нарисовал его в провинции, в маленьком домике, где теперь живут твои бабушка с дедушкой.
Феликс: Знаю.
Юлиан: Пожалуй, ты уж совсем забыл о стариках?
Феликс: Едва помню. Они- совсем простые люди, не правда ли?
Юлиан: Да. (Вынимает большой этюдник) Здесь всё сохранилось. (Кладёт этюдник на письменный стол, отворяет его. Присаживается.)
Феликс (стоя за Юлианом, смотрит через его плечо).
Юлиан: Вот их домик, в нём жили твои они жили, твои дедушка с бабушкой и твоя матушка.(Листает дальше.) А это- вид на долину с кладбища.
Феликс: Лето...
Юлиан: Да...А это маленький постоялый деревенский двор, где жили мы с твоим батюшкой.... А это...(Молча всматривается в картину. Долгая пауза...)
Феликс (берёт картину в руки): Сколько лет маме было тогда?
Юлиан (сидя): Восемнадцать лет.
Феликс: Как красноречив её взгляд. Её губы улыбаются, они будто говорят мне...
Юлиан: Что тебе мать тогда рассказала,... за свой последний вечер?
Феликс: Не много. Но мне показалось, что знаю больше, чем мне было рассказано. Странно же: именно так матушка тогда смотрела вам в глаза. Мне кажется, эти глаза несколько смущены. Ещё в них страх...Так смотрят на призраков тех людей, по которым тоскуют , но и боятся их,  даже мёртвых.
Юлиан: Тогда твоя мать ещё редко покидала село.
Феликс: Она ведь не похожа на тех женщин, с которыми вам довелось повстречаться, не правда ли? ...Почему вы молчите? Не принадлежу к тем, которые не принимают это...которые не желают принять, что и матери, и сёстры суть женщины. Я даже думаю, что тогда ей угрожала некая опасность...и ещё. одному...(Просто.) Вы очень любили мою мать?
Юлиан: Тебе особенно интересно... Да, она мне нравилась.
Феликс: И, конечно ,бывали милые дни, когда Вы сиживали в зелёной беседке с этим мольбертом на коленях ,а напротив Вас,- на майской поляне среди алых и белых цветов стоядла эта молодая девушка с соломенной шляпкой в руке и смешливо, испуганно смотрела на Вас.
Юлиан: Об этих свиданиях рассказвала матушка в тот последний вечер?
Феликс: Да. Это, наверное, наивно ,но мне кажется, что с тех пор вам никто не нравился так, как она тогда.
Юлиан (все сильнее волнуясь, пока сдержан): Ничего не добавлю: теперь я не устоял бы перед соблазном представиться лучшим, чем был тогда. Ты ведь знаешь, как я провёл свою жизнь: в постояном стремлении, не связывая себя постоянными и простыми обязательствами перед кем бы то ни было. Способностью дарить и принимать счастье, видать, не обладаю.
Феликс: Я чувствую это. Я это всегда ощущал, подалуй, с некоторой долей сожаления, почти с болью, но именно такие, как Вы люди, от природы обречённые творить много и достойно...именно такие особы , думается мне, верно хранят милые и тихие воспоминания о верной...после жизни, полной невзгод и хлопот. Разве я неправ?
Юлиан: Может быть и так.
Феликс: Никогда прежде матушка не говорила об этом портрете: странно ведь?...В тот, последний, вечер- впервые. Мы оставались совсем одни на веранде: прочим я сказал адьё...И, неожиданно, матушка завела разговор о том давнем, дальнем лете. В её словах звучало многое, и то, о чём она даже не догадывалась. Матушка, не догадываясь о том, поверяла свою минувшую юность моей.  Это растрогало меня так, что словами не могу передать вам. Сколь она любила, а так не говорила со мной ещё ни разу. Матушка, верю, в тот час была мне дорога как никогда прежде...И, когда мне уж надо было удалиться, почувствовал я ,что матушка что-то немногое мне недосказала тогда. ...Вы теперь должны понять, почему этот портрет я столь страстно желал увидеть. Он как будто продолдает говорить со мной, словно матушка, ещё жива и наставляет меня если прошу совета.
Юлиан(растроганно): Только спроси,...спроси, Феликс.
Феликс (насторожившись, устремляет внимательный взгляд на Юлиана).
Юлиан: Пожалуй, и я думаю, что она нечто недосказала.
Феликс: Что с Вами?...
Юлиан: Желаешь взять с собой портрет?
Феликс: Что?...
Юлиан: Вззьми же. Он твой. Дарю его тебе. Но когда я обрету постоянную квартику, хотель бы снова видеть её. Но и потом ты сможешь любоваться им когда пожелаешь и, надеюсь ,это тебя не стеснит.
Феликс(снова адресует взгляд картине): Она как живая, каждый миг...Этот взгляд устремлён ко мне!...Этот взгляд...! Смоглу ли я до конца понять его?
Юлиан: У всех матерей обычные женские судьбы.
Феликс: Я ,право, верю, что мать останется со мной. (Кладёт картину на стол. Длинная пауза...Феликс по-преднему смотрит на портрет.)
Юлиан: Ты не возьмёшь с собой акварель?
Феликс: Не теперь. Он принадлежит скорее вам, чем мне.
Юлиан: И тебе...
Феликс: Нет ,я не желаю оставлять его с собой, пока моя судьба совершенно не определится (Твёрдо смотрит Юлиану в глаза.) Право не знаю отчего, мне кажжется, что портрет не постарел за столько лет...Совсем, насколько вижу...что я...
Юлиан: Феликс!
Феликс: Нет ,мне показалось. (Смотрит Юлиану в глаза, нежно и несколько страстно) Будьте здоровы.
Юлиан: Ты уже уходишь?
Феликс: Мне хочется немного побыть в одиночестве. До завтра.
Юлиан: До свидания, Феликс. Завтра буду у вас...завтра приду к тебе, Феликс.
Феликс: Буду ждать Вас. (Удаляется.)
Юлиан (ненадолго замирает, потом идёт к письменному столу и ,стоя, всматривается в портрет).

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,.................................................................................................... !:)

Вторая сцена

Юлиан. Зала. Слуга. Затем- Ирена Хермс.

Слуга: Фрёйляйн Хермс спрашивает, можно ли поговорить с достойным господином.
Юлиан: Разумеется. Просите её. (слуга удаляется)
Ирена Хермс (входит. Ей около 43 лет от роду, но выглядит несколько моложе. Одета просто и со вкусом. Её жесты живы, иногда по-девичьи торопливы. Её волосы русо-белы и пышны. Её взгляд весел, иногда- слезливо-сентиментален. Она входит, улыбаясь, дружески кивает Зале, и подойдя поближе к Юлиану, счастлива с виду, протягивает ему ручку) Добрый вечер! Ну? (у неё привычка  душевно выговаривать это "ну" ) Мне б ещё пару лет вас подождать, по-хорошему! Вот я и обрела вас.  (Зале) Знаете ль вы, сколько лет он избегал нас?
Юлиан: Более трёх.
Ирена (просто кивает. Только теперь она выпускает свою ладонь из Юлиановой) Такого в нашем житии ещё не случалось.  Твоё последнее письмо уже трёхмесячное. Я говорю "письмо" чтоб не бламироваться (позорриться?- фр. прим.перев.), ибо оно- всего лишь карточка с видом. Где же тебя носило?
Юлиан: Ты всё ж присядь. Узнаешь всё. Не желаешь ли снять шляпку? Ты хоть ненадолго задержишься?
Ирена: Разумеется. ...Нет, как ты выглядишь?! (Зале) Хорош, не правда ли? Я всегда знала: с седой бородой он выглядит интересным.
Зала: Теперь вы услышите нечто в высшей степени приятное. Сожалея, вынужден откланяться.
Ирена: Надеюсь, я вам не помешала?
Зала: Как вам угодно, фрёйляйн Хермс!
Ирена: Вы, наверное, пойдёте к Вегратам? Юлиан, передать ваши соболезнования? Это ужасно! (Зале) Пожалуйста, передайте им.
Зала: Я теперь не к ним, иду к себе домой.
Ирена: Домой? Так просто! Вам бы уже населять замок.
Зала: Нет, ничем не хуже. Там такой замечательный ландшафт. Мне бы доставил особенное удовольствие ваш, фрёйляйн Хермс, ваш персональный визит, тогда убедитесь сами. Мой сад воистину красив.
Ирена: Там и фруктовые деревья, и грядки?
Зала: В этом отношении могу вас порадовать только одним дикорастущим капустным вилком и угостить дикой ежевикой.
Ирена: Ну, если позволит мой распорядок, то явлюсь и осмотрю вашу виллу.
Юлиан: Ты уж уходишь?
Ирена: Да, естественно. Мне надо вернуться домой. Сегодня утром внезапно получила письмо от моего маленького племянника- очень скучает по мне. Пятитетний сорванец, а уже такой чувственный. Что вы на это скажете?
Зала: Вам хочется уж так сразу покинуть нас?
Ирена: Это не так. Но я начинаю слишком всерьез сживаться с Веной. Когда я хожу тут, с каждым шагом всплывают воспоминания. ...Угадай, Юлиан, где я вчера была?  В квартире, где жила ещё девочкой. Мне этот визит дался непросто: там уже обитают чужие люди. Всё же мне удалось обойти комнаты.
Зала ( с любовной иронией): Как вам это удалось, фрёйляйн Хермс?
Ирена: Я подкралась незаметно, мол, по объявлению. Седлала вид, что снимаю кабинет для одинокой пожилой дамы. Но роль мне не удалась. Наверное, этим людям я показалась круглой дурочкой. И тогда мне пришлось призаться им, почему явилась. Та живёт семья почтового служащего: он, жена и двое детей. Один, приятный парень, катал игрушечный поезд, придавил мне ногу локомоивом с вагонами...Но вас ,пожалуй, это не слишком интересует, герр фон Зала.
Зала: Вы преовались на самом интересном, фрёйляйн Хермс! Я бы с удовольствием выслушал историю до конца. Но теперь, к сожалению, должен откланяться. Храни вас Бог, Юлиан. ...Итак, фрёйляйн Хермс, рассчитываю на визит Вашей Чести (удаляется).

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы