Война без прикрас. Будни Русского офицера Чем дальше от нас война, тем меньше остаётся ветеранов, тем ценнее становятся воспоминания тех, кто воевал. Надеюсь, что воспоминания моего отца — участника сражений под Ленинградом — немного расширят ваши представления о том ужасе, который называется войной.

Отец часто рассказывал о военном быте, о подвигах своих товарищей, вспоминал тех, кто погиб, глаза его в это время как-то замирали, он начинал смотреть сквозь нас, и слушающие понимали, что он сейчас там, на этой ужасной войне, что видит он своих товарищей, врагов, танки, госпиталь…

Итак, война глазами Русского офицера

История первая. Удивительная победа Жарким летом Гатчинская Дивизия была вынуждена срочно отступить — километров на десять к оборонительным рубежам: танковая атака гитлеровских войск была стремительной, опасной и грозила полным уничтожением дивизии, которая не имела достаточного количества боеприпасов и вооружения для отражения атаки. Командир дивизии дал задание взводу разведки (почему-то именно ему, хотя это и не было его прямой задачей…) задержать хотя бы на полчаса танковую дивизию врага…

— Что хочешь делай, — строго и одновременно с сочувствием говорил

лейтенанту-разведчику командир дивизии, — но мы должны спокойно отступить! Понимаю, не на блины к тещё посылаю, скорее на смерть верную… Выручай, лейтенант!

— Легко сказать, задержать дивизию взводом! Тут и пяти минут не

продержишься, — подумал командир взвода разведки Роберт Штильмарк.

Но в армии приказы не обсуждаются, а исполняются.

… Неширокая речка, через неё — небольшой, но бетонный, а не деревянный мост. Времени у взвода в обрез: враги наступали быстро. Сразу поняли, что заминировать мост не успеют.

— Делай вид, что заминировано, — приказал лейтенант минёру.

Тот с группой помощников принялся выбивать ломом, лопатой, другими инструментами в твёрдом бетонном покрытии некое подобие крупных прямоугольников, как бы «рисовать» на бетоне контуры этих прямоугольников.

Тем временем лейтенант распорядился поставить единственную у них

пушку-сорокопятку в укрытие и направить ствол прямо на мост для того случая, если враги не поверят уловке и попробуют по нему прорваться.

Другие разведчики в это время срочно минировали берега — уже

по-настоящему и так хитро, чтобы ничем не выдать своей работы. Берега оставались такими, как будто сто лет на них не ступала нога человека.

Командир взвода с заместителем перешли на тот берег, встали на

просёлочную дорогу и стали всматриваться в сторону видневшегося леса — именно оттуда должны были показаться немецкие танки. Так и случилось. Не прошло и пятнадцати минут, как они увидели две первые вражеские машины, несущиеся к мосту. Наши едва успели нырнуть в придорожную канаву, попав прямо в заросли крапивы, которая нещадно жгла разгоряченные лица и руки. Танки мчались к мосту, затем прямо перед мостом первый резко затормозил и из люка показался немец: — Минирт! — громко крикнул он. — Йа, Йа! — командир второго танка, несмотря на жуткий рёв моторов, понял, что мост заминирован.

Немцы вновь спрятались в танки, и огромные тяжёлые машины почти

одновременно развернулись прямо над головами залегших Русских воинов, вдавив разведчиков ещё ниже в жгучую крапиву и обдав жуткой гарью. Танки умчались обратно, они, судя по всему, выполняли разведывательную функцию, а командир с заместителем побежали через мост к своим — готовиться к серьёзному бою, ибо был уже слышен гул основных танковых сил вражеской дивизии.

Немецкие танки подходили всё ближе. Напряжение становилось

невыносимым. Бойцы взвода разведки лежали в естественных укрытиях с гранатами, пушкой-сорокопяткой и автоматами на случай, если в бой вступит пехота.

… Танки неуклюже полезли на берег по обе стороны от моста —

форсировать реку. Наши солдаты замерли, ведь это было именно то, что нужно!

А вдруг наспех положенные мины не сработают, а вдруг немцы в последний момент остановятся, а вдруг…

Но никакого «вдруг» не случилось. Раздался оглушительный взрыв! Казалось, что огромный немецкий танк приподняло в воздухе! Раздался ещё один взрыв — ещё более страшный — взорвался боекомплект в танке. И вдруг ошарашенные бойцы увидели, что башню танка сорвало, и она отлетела на несколько метров! Одновременно с первым танком взорвался другой. А через секунду — третий! Остальные остановились как вкопанные! Остановились, а потом испуганно и недовольно поползли обратно — в своё «логово». Одна машина горела, другая осталась искорёженной и «безбашенной», третья лежала на боку прямо в воде. Танкисты, похоже, погибли. Лейтенант посмотрел на часы: как незаметно пролетело время! Прошло уже больше двух часов вместо положенного им приказом получаса. Он дал приказ осторожно догонять далеко ушедшую дивизию.

Итог операции получился ошеломляющим: небольшой, потрёпанный в боях

взвод разведки без единого выстрела уничтожил три танка врага, не потерял ни единого своего бойца раненым или убитым, в полном составе явился в свою часть, задержав при этом врага не на положенные приказом полчаса, а почти на сутки: именно столько понадобилось вражеским сапёрам, чтобы окончательно убедиться, что мин впереди больше нет.

Все участники этой операции были награждены медалями, а командир взвода — орденом Красной Звезды.

Я, будучи ещё ребёнком, хорошо помню, как отец после реабилитации ходил в Краснопресненский военкомат, чтобы получить заработанный во время войны тёмно-малиновый орден.

А вот об остальных эпизодах отец рассказывал только один раз в жизни и то — по настоятельной просьбе сыновей. Мы с братом очень уж просили его рассказать про самые страшные эпизоды войны. И вот какие эпизоды показались ему самыми страшными и запоминающимися...

История вторая. Цена женской шубы, жизни и хлеба Печально знаменитые 125 граммов хлеба в день. Совсем маленький кусочек ужасного чёрного хлеба, похожего на твёрдый клей. Но в его маленьких граммах заключалась Жизнь.

Военным давали чуть больше, и однажды лейтенант Роберт Штильмарк получил паёк — полбуханки чёрного хлеба. Хлеб был завернут в бумагу и бережно положен за пазуху шинели.

Был поздний вечер, стоял страшный мороз, с Финского залива дул ветер, и он, казалось, пробирался прямо в душу своим ледяным дыханием. Но грел душу полученный недавно хлеб, а через два километра пути отца ждала горячая буржуйка и казарменное тепло. С радостью думал лейтенант о том, что ещё немного, и он придёт в часть, достанет кружку, нальёт туда воды, заварит кипятку, согреется возле буржуйки, а потом… отломит кусочек хлеба. Положит за щёку… Потом отломит ещё, ещё… Его голодный измотанный боями и холодом молодой организм просто жаждал этого хлеба, который лежал за пазухой и ждал своего часа… Однажды он даже хотел смалодушничать, отломить кусочек, схватить и съесть прямо по дороге, но всякий раз брал себя в руки и отказывался от такого близкого наслаждения. Он знал, что если откусит кусочек, то съест всё прямо на морозе, ведь устоять после одного откушенного куска выше человеческих сил. И тогда придётся в казарме сидеть голодному, ведь насытиться всё равно не удастся…

Сзади послышались шаги. Он обернулся. За ним шло подобие женщины. Роскошная шуба висела как на вешалке, женщина шла, шатаясь, и едва поспевала за спешившим военным. Наконец она обогнала его, резко обернулась: — Дайте. Дайте мне, пожалуйста, кусочек Вашего хлеба!

Это не было принято — просить у других, — так как все знали: каждому очень плохо, и все — в равных условиях… Отец растерялся, прошёл-было дальше, но женщина его снова обогнала, снова стала просить хлеба, а потом разрыдалась и упала перед ним на колени: — Возьмите шубу! Возьмите шубу, но отломите кусочек хлеба, я знаю, военным сегодня давали по полбуханки. Умоляю! Леночка… доченька моя… она умирает… Спасите, я знаю, что у Вас есть хлеб, отломите кусочек за шубу, спасите её, ей совсем немного надо чтобы выжить! Шуба дорогая, она … очень была дорогая…

Лейтенант остановился. Почему-то посмотрел на шубу. Она действительно была хороша…

Молча достал свёрток, молча сунул женщине в руки и быстро зашагал прочь. Дойдя до поворота, оглянулся: мать Леночки поднималась с колен и прятала самую большую драгоценность в дорогую когда-то шубу.

В эту ночь ужинал он одним кипятком.

История третья. «Не могу себе простить! Я убил Русского!» Ночь. Зима. Лютый мороз. Капитан в тёплом тулупе с винтовкой едет на открытой платформе грузового трамвая. Почему его — офицера — послали сопровождающим самого драгоценного груза в то время — это были мешки с мукой, — Роберт Александрович и сам уже не помнил. Он перебирал ногами от мороза, его ледяной автомат болтался за спиной, страшно хотелось спать, но заснуть не давала огромная ответственность. От сохранности муки зависела напрямую боеспособность целой дивизии на долгие дни!

Трамвай двигался медленно, на повороте ещё сильнее сбавляя скорость. Именно на одном из поворотов тёмный силуэт возник на подножке. Незнакомец вскочил на платформу, схватил мешок муки, попытался его поднять: — Стой! Стрелять буду!

Автомат моментально оказался в руках капитана, и он сделал предупредительный выстрел.

Офицер Красной армии по приказу не должен был делать выстрелов в воздух. По страшным, но необходимым военным законам он обязан был стрелять на поражение сразу: мародёры должны были знать, что с ними церемониться не станут.

Человек продолжал тащить мешок к краю платформы.

Капитан понимал, что этот человек — свой. Он не гитлеровец, не диверсант, не враг. Он, скорее всего, отчаявшийся, обезумевший от голода несчастный ленинградец. Убивать своего капитан не мог: не поднималась рука.

— Стреляю на поражение! — прокричал он ещё раз, и автоматная очередь прорезала глухую тишину притихшего замёрзшего города. И вновь капитан стрелял не в мародёра, а над его головой.

Мародёр скинул мешок с платформы, попытался взвалить его на плечи, и отец впервые в жизни… выстрелил в своего соотечественника…

Потом приказал водителю остановиться, спрыгнул с подножки на снег. Убитый лежал лицом вниз, рядом валялся мешок, из которого струился тоненький ручеек муки. Капитан перевернул убитого: измождённое Русское интеллигентное лицо…

Остальная часть дороги прошла без происшествий, но этот убитый человек не давал покоя капитану до конца дней. Вся правда, вся суровая правда войны была на его стороне. Я часто говорил, ему, что он не виноват. И все люди говорили ему об этом. И боевые друзья, и моя мама, но он отвечал, что тёмный силуэт этого несчастного, то, как он неуклюже упал после выстрела — до сих пор стоят у него в глазах. В мирное время за такое преступление несчастный получил бы полгода тюрьмы, а в ужасное, жестокое военное время — пулю от Советского офицера.

История четвертая. Кощунство В «боях местного значения» капитан Штильмарк получил две контузии и три ранения, одного из которых было очень тяжёлым. Уже в спокойные шестидесятые годы у него выходили из тела осколки немецкого снаряда. Воевать он больше не мог и после лечения в лазарете был отправлен направили в Ташкент — готовить молодых офицеров.

Фронту нужны были новые и новые офицеры, и капитан учил их на курсах топографии и прочим наукам, необходимым командирам.

Однажды в офицерской столовой капитан сидел за столом с молодым лейтенантом, довольно развязным молодым человеком. Лейтенант покушал, лениво потянулся на стуле, закурил. В его тарелке лежал недоеденный кусок чёрного хлеба. Лейтенант лениво делал одну затяжку за другой, а потом небрежным движением затушил папиросу о… кусок хлеба! Дедушка побагровел. В глазах встали ужасные картины Ленинградской блокады, слёзы детишек, рыдания матерей, женщина, упавшая перед ним на колени, умолявшая спасти от голода её доченьку…

Он поднялся, поправил гимнастёрку и потребовал, чтобы лейтенант доел этот кусок. Тот в ответ только рассмеялся. Капитан ударил го. Ударил так, что тот упал вместе со стулом. Моментально набежали офицеры, подняли лейтенанта, спросили у капитана в чём дело. Он лишь показал на кусок чёрного хлеба с остатками папиросы и добавил: — Он должен съесть этот кусок.

Многие офицеры уже прошли фронт, кто-то по себе знал и то, что творилось в блокадном Ленинграде. Они молча обступили лейтенанта. Губы у того были разбиты, но он ещё пытался сохранить былую надменность, грозил капитану и обещал ему взыскания…

Обступившие их офицеры приподняли его и поставили возле тарелки. Некоторое время царило молчание. Офицеры ждали, ждал и капитан. Наконец, лейтенант взял хлеб с тарелки, отряхнул пепел и потихоньку стал жевать.

Кощунство было пресечено.

Кто смотрел парад в Киеве и парад в Москве - кому какой парад понравился больше?

После бурного возмущения одного известного многим форумчанам любителя братьев-славян в моей публикации "Преступления НКВД. Взрыв ДнепроГЭС 18 августа 1941 года" , которую этот любитель братьев-славян считает  клеветой "злобствующих" украинцев, предлагаю публикацию из МК

Диверсия с именем Сталина

Взрыв Днепрогэса “сдал” в плен две армии и смыл несколько сел вместе с жителями

19 июня 2008 в 15:30 

22 июня страна отмечает очередную печальную дату своей истории — начало Великой Отечественной войны. Казалось бы, столько лет прошло, а война все еще хранит и хранит свои тайны. Одну их них удалось раскрыть репортеру “МК”. То, что произошло 18 августа 1941 года на Юго-Западном фронте, до сих пор было известно лишь очень узкому кругу лиц.

Тогда, при отступлении наших войск, было принято решение взорвать Днепрогэс. О секретной шифровке знали единицы. Но операция прошла не так, как планировали. Заряд не рассчитали, в результате в теле плотины образовалась брешь в 5 раз больше расчетной. Мощный поток воды хлынул в нижнее течение Днепра. Гигантской волной были смыты все прибрежные села с местными жителями, разрушены понтонные переправы наших войск. В результате наводнения бойцы двух общевойсковых армий и кавалерийского корпуса в большей своей части попали в окружение и плен.

Вину за случившееся возложили непосредственно на исполнителей взрыва — подполковников Бориса Эпова и Алексея Петровского. Их объявили диверсантами и едва не расстреляли перед строем солдат. Только спустя годы один из чудом выживших подрывников — Борис Александрович Эпов — рассказал коллегам о том, что на самом деле произошло 18 августа на Днепрогэсе.

20 тонн тола

Борис Эпов, ученик генерала Карбышева, разработчик новейших образцов мин и минных заграждений, участник разрушения храма Христа Спасителя, был опытным подрывником, выполнявшим специальные секретные задания на разных фронтах Великой Отечественной. Летом 41–го судьба забросила его на Юго-Западный фронт именно тогда, когда там сложилась угрожающая обстановка: к Днепру продвигались 14-й механизированный корпус немцев и танковая армия Клейста. Фашисты торопились захватить Днепрогэс и использовать плотину для переправы.

Объект, имевший стратегическое значение, охранял 157-й полк НКВД. Когда немцы переправились на остров Хортица в трех километрах от станции, стало ясно, что Днепрогэс надо готовить к взрыву.

Нам чудом удалось найти письменные воспоминания начальника инженерного управления Южного фронта полковника Шифрина. “Командование фронта исключало саму возможность разрушения флагмана советской гидроэнергетики, на строительство которого были затрачены огромные усилия всей страны”, — делился пережитым полковник.

Видя, что никто из командования фронта не хочет брать на себя ответственность за столь серьезное мероприятие, Шифрин связался по спецсвязи с начальником Главного военно-инженерного управления Котляром.

На следующий день в инженерное управление Южного фронта пришла шифровка за подписями Сталина и Шапошникова. В постановлении было сказано: “В случае крайней необходимости разрешается произвести разрушение Днепрогэса”. При этом подробно указывалось, что нужно взорвать: мост, тело плотины в двух местах, шлюз и мост через шлюз.

Шифрин попросил Котляра доставить на фронт качественную взрывчатку — тол. (Взрывчатые вещества в начале войны инженерные войска централизованно не получали. Подрывные работы приходилось производить с помощью бракованных авиабомб и снарядов. — Авт.)

Через два дня из Москвы на фронтовой аэродром прибыли два самолета “ТБ-3” с 20 тоннами тола. Сопровождал груз опытный подрывник подполковник Борис Эпов.

Для связи с инженерным управлением фронта ему в пару дали специалиста технического отдела подполковника Петровского.

“Вся работа по подготовке взрыва производилась в тайне от командования фронта, так как санкцию на это Военный Совет фронта не дал”, — воспоминал Шифрин.

“Не взрывать!” — прозвучало одновременно с поджогом бикфордова шнура

Помимо письменных описаний событий того времени репортеру “МК” удалось разыскать Тимофея Саламахина, служившего во время войны командиром взвода, позже — помощником начальника штаба 516-го отдельного инженерно-саперного батальона. Не раз за время своей службы Тимофей Михайлович слышал от командира дивизии: “С отходом последней нашей группы взорвите мост. Оставите на том берегу хоть одну нашу телегу — расстреляю, оставите мост немцам невзорванным — расстреляю”. С Эповым Саламахин встретился уже после войны, на кафедре взрывного дела и минно-взрывных заграждений Военно-инженерной академии имени Куйбышева. Тогда-то легендарный взрыватель Днепрогэса и поведал другу подробности событий тех дней.

— Обстановка на фронте ухудшалась с каждым часом. Грузовики со взрывчаткой сходу загнали в верхнюю потерну — тоннель в теле плотины, соединяющий правый и левый берега, — рассказывает Тимофей Саламахин. — Бориса Александровича удивило, насколько качественно была построена электростанция: через стыки ежесекундно просачивалось не больше стакана воды. Ветераны Днепростроя поведали, что строили ГЭС настолько на совесть, что даже бетон строители месили ногами. Тем обиднее было взрывать легендарную ГЭС, но приказ есть приказ.

Все понимали, что надо устроить такой взрыв, чтобы он помешал немецким войскам использовать плотину для переброски сил и техники, а с другой стороны — оставить возможность после окончания войны быстро восстановить гидростанцию.

Практики подобных взрывов у специалистов не было, как и времени на основательные расчеты, тем более на какие-либо пробные или лабораторные исследования. Прикинули, что 20 тонн тола должно хватить для небольшого разрушения плотины.

Чтобы взрывная волна пошла в нужном направлении, место закладки взрывчатки решено было забить мешками с песком с двух сторон: с западной и восточной. Но немцы открыли ураганный обстрел электростанции из минометов, и с восточной стороны мешки с песком установить саперы не успели — заряд остался открытым.

— Фашисты рвались к плотине. Когда личный состав первого батальона бутылками с зажигательной смесью поджег четыре танка врага на подступах к станции, охранный полк НКВД через инспекторские галереи вынужден был перейти на левый берег Днепра, — продолжает рассказывать Тимофей Саламахин.

И тут наступил “момент истины”. Когда Борис Эпов поджег зажигательную трубку, он увидел бегущего к нему посыльного от члена Военного Совета Южного фронта армейского комиссара Запорожца. В руках у гонца был приказ: ГЭС не взрывать, так как планируется провести контратаку, переправив через плотину 10 танков, подхода которых командование ждет с минуты на минуту.

Но у Эпова был приказ от своего начальства. К тому же обрезать горящий бикфордов шнур было небезопасно. Все бросились прочь из тоннеля. В 18.00 прогремел оглушительный взрыв.

— Глыбы расколотого ударной волной бетона напором воды были сброшены в нижнюю часть плотины, в результате вместо расчетных 35 метров образовалась брешь длиной 165 метров, то есть в 5 раз больше расчетной, — рассказывает Тимофей Саламахин. Такого разрушительного эффекта не ожидал никто.

За исполнение приказа — расстрел

Прорывная волна высотой около 25 метров хлынула вниз по руслу реки. Гигантский поток снес на своем пути все прибрежные села, похоронив под собой несколько тысяч мирных жителей.

Войска фронта отходили с боями за Днепр, от Никополя до Херсона, по переправам, наведенным фронтовыми понтонными батальонами и дорожными войсками фронта.

Никто из комендантских служб не был предупрежден о взрыве Днепрогэса. В образовавшемся водопадном сливе оказались отходящие за реку бойцы, ополченцы, техника, пытающиеся эвакуироваться местные жители, колхозный скот…

“Взрыв плотины резко поднял уровень воды в нижнем течении Днепра, где в это время началась переправа двух наших армий и кавалерийского корпуса”, — описывал события тех дней командовавший Южным фронтом генерал армии Тюленев.

В результате активного сброса воды возникла обширная зона затопления. Две общевойсковые армии и кавалерийский корпус были отрезаны при переправе. Часть бойцов в тяжелейших условиях сумела переправиться через Днепр, большая же часть военнослужащих попала в окружение и плен.

Весь состав Военного Совета фронта находился в войсках. Оставшийся “на хозяйстве” в штабе начальник политотдела фронта генерал Запорожец был в панике. “Узнав о взрыве Эповым и Петровским Днепрогэса, он разразился грубой бранью: “Это диверсия! Где они?! Я лично их расстреляю завтра перед строем солдат!” — вспоминает Шифрин.

Подрывника Эпова и специалиста технического отдела Петровского за “преждевременный” взрыв арестовали. Начальник Особого отдела фронта лично забрал у подполковников оружие и приказал отправить их в подследственную тюрьму.

— Месяц, проведенный под арестом, был для Бориса Александровича как страшный сон, — рассказывает его друг Тимофей Саламахин. — Их с Петровским с ходу не пустили в расход только потому, что поступило срочное распоряжение о передислокации штаба вглубь обороны.

Началось дознание, угрозы, окрики: “На оправку! Руки назад!”

Вызывали на ковер контрразведчики и начальника инженерного управления Южного фронта Шифрина. Как только ему в очередной раз задали вопрос: “Кто дал вам задание на диверсию — взорвать Днепрогэс?” — Шифрин, достав полученную шифровку, выпалил: “Сталин дал задание на эту “диверсию”. Больше его в Особый отдел не вызывали.

А Эпову и Петровскому вручили обвинительное заключение. Подполковников объявили агентами иностранной разведки и должны были расстрелять. Но через несколько часов их доставили во фронтовую контрразведку, отобрали обвинительное заключение, дали бумагу и сказали: “Пишите, что вы к нам никаких претензий не имеете и что мы с вами хорошо обращались. Все, и можете идти. Вы свободны”.

— А дело было в том, что начальник Главного военно-инженерного управления Леонтий Котляр попал на прием к Сталину, — рассказывает Тимофей Саламахин. — Главнокомандующий попросил Котляра подобрать двух опытных подрывников для выведения из строя Волховской ГЭС. Котляр со свойственной ему иронией и говорит: “Еще двух подрывников на смерть обречь”. Сталин с недоумением спрашивает: “Как это — на смерть обречь?” Тут выяснилось, что за взрыв Днепрогэса два подполковника ожидают расстрела. “Как? — удивился Сталин. — Вот перестраховщики!” — и дал команду немедленно Эпова с Петровским освободить.

Перед отлетом в Москву Борис Александрович, вооружившись биноклем, попросил разрешения у Шифрина съездить посмотреть на результаты взрыва плотины. На следующий день, 20 сентября, Эпов убыл в Москву.
Потом он постоянно выезжал на фронт для организации минных заграждений, участвовал в разминировании освобожденных от противника Смоленска и Сталинграда. За разработку новых конструкций противотанковых мин Борис Эпов стал лауреатом Сталинской премии. Но всю жизнь помнил о фронтовой контрразведке, сорванных с озлоблением в августе 41–го погонах.

* * *

Из сообщения Совинформбюро: “В результате взрыва Днепрогэса войска фронта задержались на этом рубеже более месяца. За это время было демонтировано и эвакуировано в глубокий тыл оборудование всех промышленных предприятий Запорожья”.

Во всех официальных документах до сих пор значится: при взрыве и затоплении территории погибли исключительно гитлеровцы.

Сегодня, 22 июня... 70 лет назад началась Великая Отечественная война

Елена Новоселова

Две даты: 1941-й, когда началась Великая Отечественная война, и 1991-й, когда закончилась общая история Советского Союза, объединены одним вопросом: «Что знает о нашей общей трагедии молодое поколениеСодружества Независимых Государств?».

О главных мифах главной войны, которые нашли отражение в учебниках всего мира, размышляет директор Института всеобщей истории РАН, академик Александр Чубарьян.

Российская газета: О войне уже очень много написано и сказано. Почти все архивы открыты. В какую сторону сейчас «копают» ученые?

Александр Чубарьян: В научном плане есть очень значительные лакуны в освещении истории и начала Великой Отечественной, и всей войны в целом.

К примеру, как получилось, что страна была так мало подготовлена к

нападению со стороны Германии? Насколько корректны были те предупреждения о замыслах Гитлера, которые получала Москва? Готовил ли Сталин превентивную войну против Германии? Все эти вопросы остаются на повестке дня.

Мы, например, почти ничего не знаем, что происходило в Кремле в

июньские дни 1941 года. Мы знаем по журнальной записи, кто и сколько времени был у Сталина в мае — июне и особенно между 15 и 22 июня, но что обсуждалось в Кремле — все это неизвестно.

РГ: Какая-то переоценка личности Сталина происходит?

Чубарьян: С моей точки зрения, на нем главная ответственность за все,

что случилось. Но надо иметь в виду и то, что через его стол проходил поток самой разной информации.

С одной стороны, о том, что в Германии есть борющиеся партии: военные

настаивали на нападении на Советский Союз, а дипломаты якобы были против. Недавно в Москве был сын Риббентропа, который выпустил книгу, где всячески доказывал, что отец был противником нападения на СССР. Была у Сталина информация и о том, что в «дружбе» с Германией не все резервы исчерпаны. Молотов 20 июня 1941-го года говорил о том, что еще не все возможности исчерпаны, и о новом соглашении с Гитлером. Общее недоверие Сталина к деятелям типа Уинстона Черчилля и к разведдонесениям разного рода превалировали часто над здравым смыслом. Ясно одно: растерянность в Кремле перед войной была очень большая. Страх и опасения бродили среди советской политической элиты, обсуждались и обдумывались разные комбинации в отношении Германии, которые, к сожалению, не сопровождались мерами военного характера.

Вспомним и то, что Сталин возвращался к теме оправдания своих

действий на протяжении всей войны. И даже в 1946 году, выступая перед избирателями, он сказал знаменитую фразу: «Некоторые говорили, что другой народ давно бы прогнал такое правительство». Видимо, его мучили чувство вины и внутренний вопрос, правильно ли он поступал накануне войны.

РГ: Вы упомянули о Международной конференции, посвященной началу

войны, в Берлине. В какой тональности освещается этот трагический период нашей общей истории в Германии?

Чубарьян: Немцы-историки занимают весьма конструктивную позицию в освещении войны и ее последствий. В июле будет новое заседание нашей совместной комиссии на тему "Россия и Германия в «холодной войне». Немецкий сопредседатель недавно сказал: «Это поразительно, но факт: за десять лет работы мы обсудили основные проблемы войны и ни разу серьезно не расходились в оценках ни по Сталинграду, ни по Московской битве... Такой удивительный парадокс: две войны, миллионы убитых с обеих сторон. Но нет антигерманизма в России и нет антироссийских настроений в Германии. По многочисленным опросам, самое позитивное восприятие России в европейских странах — в Германии. Почему? Ответ не укладывается в обычную человеческую логику. Кто-то говорит, что породнились кровью. Не знаю... Я знал двух очень крупных немецких историков, которые были у нас в плену в Сибири. Но для них это было не самое печальное время. Их особенно поражало корректное отношение населения к плененному врагу. Очень интересен вопрос об отношении к войне разных социальных групп. Люди были готовы на все и любые лишения ради победы, но что превалировало в этом — скорее это было желание спасти жизнь своим родным и близким, свою страну в конечном счете, но вряд ли люди думали в этот момент о судьбах социализма и о мировом коммунизме. В этой связи важно изучить психологические настроения крестьянства и других слоев населения. Особенно интересна позиция интеллигенции и кадровых военных. Видели ли они вину руководства за военные поражения в первый период войны. Весь этот аспект темы „война и общество“ еще ждет своего ответа и глубокого анализа. Мы очень часто продолжаем повторять слова о патриотизме и героизме, словно забывая, что война явилась глубокой трагедией века для мира, для нашей страны и для каждого отдельного человека. Что чувствовал человек, который находился на фронте или в плену или сотрудничал с врагом. Все это заставляет нас уходить от упрощенного ответа и ставить порой весьма жесткие болезненные, но реальные вопросы.

РГ: Немецкий народ не страдает комплексом неполноценности...

Чубарьян: Во всяком случае он утверждает свою национальную идентичность, не противопоставляясь другим, а доказывая свой вклад в экономику, культуру. Поэтому мы серьезно продвигаемся в написании совместного учебного пособия с Германией.

РГ: Бывшие союзные республики стали независимыми, и учебники своей

собственной истории пишут независимые ученые. Что о войне прочитают в них нынешние казахские, украинские, латышские и молдавские школьники?

Чубарьян: В ситуации, связанной с попытками переоценки на

постсоветском пространстве, я бы разделил чистую политику и исторические факты. Например, присоединение Прибалтики в 1940 году, как это ни называй, сопровождалось силовыми действиями. Но сейчас уже многие годы на этом спекулируют некоторые местные политики, чтобы стимулировать антирусские настроения для решения своих внутренних проблем. Примерно с тем же мы сталкиваемся и в ряде других стран. В частности, на Украине, в Молдавии есть историки, которые утверждают, что их страны не участвовали в Великой Отечественной войне, а воевали во Второй мировой. Эта позиция связана с негативными оценками Советского Союза в целом. И это проникает в учебники, в массовое потребление, в головы молодежи, которая ничего не знает и не помнит. Ведь даже дети войны — это уже уходящее поколение.

Особенно активно педалируется в учебниках проблема национальных

движений и коллаборационизма. Попытки оправдать сотрудничавших с нацистами вызвали естественное возмущение. Но говорить о коллаборационистах необходимо. Это миллион с лишним советского населения. Не только на Украине, но и в России, на Кавказе. Политизированные оценки войны связаны и с попыткой подорвать идею общей Победы. Важно, чтобы поиск национальной идентичности, который сейчас активно идет в странах СНГ, не подрывал бы идею нашей общей истории. А война — один из ярких ее примеров. К слову, за последний год климат на Украине в исторической науке заметно изменился. Скоро мы сдаем в печать совместное издание Белоруссии, Украины и России „1941-й год. Страна в огне“.

Выходит и том документов с Литвой, куда с согласия литовских коллег были включены и такие факты, как, например, сколько учреждений науки, культуры и образования было открыто в советской Литве.РГ: В общей истории войны есть такие трагические страницы, как депортация. В таких вопросах удается найти согласие историков?

Чубарьян: О прибалтийской депортации мы можем говорить на заседании исторической комиссии „Россия и Латвия“, которая создана по решению  наших президентов. К слову, я получил письмо от руководства Кировской области, где проживало больше всего депортированных латышей.

Но были и внутрисоветские депортации на Кавказе и в Крыму. И в последнее время появились публикации, в какой-то мере оправдывающие эти массовые высылки и повторяющие, что среди депортированных были дезертиры, те, кто сдавался в плен. Как будто не было дезертиров среди русских или других народов. В России был принят закон, осуждающий депортации как преступные действия, а иная точка зрения только провоцирует межнациональные конфликты и носит ксенофобский привкус.Заниматься выяснением, у какого народа какой процент сотрудничал с немцами, — политически некорректно, опасно и аморально.

РГ: Как отражают учебники болезненную тему освобождения Европы от фашизма?

Чубарьян: До сих пор здесь смешивались две вещи. Реальностью является утверждение Советской модели в странах Восточной Европы и антидемократические действия по типу политических процессов в Советском Союзе. Но это не снимает вопроса об освобождении от фашизма. Надо было нам остановиться на границе и не идти в Европу, как предлагают некоторые? А что бы тогда было, там продолжался бы оккупационный режим?

Те, кто хочет написать объективный учебник, не будет принижать роль Советского Союза в освобождении Европы. К сущности советского и сталинского режима роль страны и народа-освободителя не имеет отношения.

Я просмотрел многие западные учебники: там о вкладе Советского Союза в победу очень мало. В основном все подается так, как будто мы одни решали судьбу центрально-европейских стран, как будто ялтинское соглашение мы подписали сами с собой, а Черчилль и Рузвельт ни при чем. В американских же учебниках нет ни слова, к примеру, о том, что в Ялте совместно решалась судьба Польши.

20 лет без ссср

На школе молодых историков стран СНГ, которая прошла на Иссык-Куле, попытались ответить на вопрос: как сегодня освещается начало Великой Отечественной войны в учебниках разных стран?Орхан Назаралиев, аспирант Института истории НАН Азербайджана:

— Во вступительной статье учебника истории подчеркивается роль Азербайджана как основного поставщика нефти для фронтов войны. Ведь свыше 70 процентов нефти для нужд войны было добыто на нефтепромыслах Баку. Не случайно фашисты так рвались к Каспию, стремились во что бы то ни стало овладеть нашей нефтью.

Роль и значение Азербайджана как основной нефтяной кладовой ВОВ в учебниках советского периода освещалась недостаточно. А в новых российских, да и в учебниках других стран СНГ эта роль вообще не показывается. Нам нельзя забывать, какой вклад в ВОВ внесла каждая республика СССР, каждый народ. Говорить, что только русский народ победил, необъективно.Октавиан Цику, координатор центра изучения тоталитаризма АН Молдовы:

— У нас в стране существует разделенная коллективная память относительно того периода. В 1940 году Бессарабия была частью Румынского государства, поэтому для многих наших людей война начинается 28 июня 1941 года, когда Советский Союз выдвинул ультиматум Румынии и впоследствии оккупировал территорию Бессарабии. И та война в школьных учебниках так и называется: советская оккупация.

Что же касается так называемой Молдавской АССР в составе Украинской

ССР, якобы существовавшей с 1924 года, то не следует забывать, что она была искусственно создана на части территории Бессарабии. Это очень сложный исторический дискурс. Наша история такова, что молдаване воевали как в румынской, так и в Красной Армии.

Борис Черкас, старший научный сотрудник института истории АН Украины:

— В целом в современных украинских учебниках доминирует термин „Великая Отечественная война“. Хотя был момент, когда политики  попытались внедрить словосочетание „Вторая мировая“, но в конечном счете сошлись на использовании и того и другого термина. Для жителей Западной Украины война началась 1 сентября 1939 года. Для остальных украинцев,  как в известной советской песне: „22 июня ровно в четыре часа Киев  бомбили, нам объявили...“. Соответственно существует разница в трактовках и оценках.

Ведь как получается: Ковпак и Бандера — две масштабные исторические фигуры, по-разному прославившие Украину. Подвиги Красной Армии и деяния Украинской освободительной в нашей истории стоят рядом. Такие исторические повороты случились. Их не вычеркнуть из людской памяти. Подготовил Дмитрий Евлашков источник:»Российская газета" — Федеральный выпуск №5508 (132) 22.06.2011, 01:00

5 апреля, 2015

Историк Виктор Суворов недавно опубликовал главы своей книги «Змееед». Если коротко, это - история о том, как чистили ряды Комитета госбезопасности. Но в этой истории есть что-то от рыцарского романа, есть любовная интрига, есть красивые, танцующие, умеющие превосходно драться девушки, есть подробности кагебешного быта, речи, есть детали этой жизни, которые может поведать только человек из этой системы. Мы пообщались с писателем на темы этого и не только этого сюжета, потому что все, о чем пишет Суворов, остро резонирует с современными событиями – убийством Немцова и «закручиванием гаек» в России, необьявленной войной на Донбассе.

- Я читаю главы из Вашего нового романа «Змееед», об интригах и чистках в спецслужбах России. Раньше вы писали, что с помощью террора Сталин очищал и партию, и армию, и это якобы можно считать своеобразным позитивом. По-вашему, такой террор действительно сохранял боеспособность вооруженных сил?

- После того, как я выпустил "Ледокол", сразу же посыпались такие вопросы: как это Сталин мог готовить нападение на Германию, ведь он же уничтожил великих, могучих полководцев, там такой Тухачевский был, такой он гениальный, там был такой Якир гениальный. И этими вопросами пытались опровергнуть "Ледокол", поэтому мне пришлось заняться вопросом. Я изучил то, что было до Второй мировой войны в Советском Союзе. Я очень серьезно вникал в эти годы - 1934-38. Изучал, что там происходило и почему. И когда у меня появились какие-то хорошие документы, я написал книгу под названием "Очищение", о том, как Сталин чистил НКВД, почему он чистил Красную армию. А иногда у меня есть очень хороший материал, но нет документальных доказательств, когда я не могу читателю своему сказать, вот это взято в таком документе, в таком и таком. Тогда я излагаю то же самое, но в виде повести или романа и пишу в начале: "Не верите - примите за шутку", - вот и все. Уж сами решайте, насколько это правда, насколько выдумка. У меня есть такие документальные книги как "Самоубийство", "Очищение", "Святое дело", "Ледокол", "День М". Но есть и художественный или малохудожественный вымысел, это уже решать читателю.

 Были ли необходимы эти постоянные чистки? Да, с моей точки зрения, совершенно необходимы. Ибо в демократическом государстве существует механизм обновления власти, прошло четыре года у меня в Великобритании, и выбирают нового Премьер-министра, вот у нас лейбористы, вот консерваторы, появляется новая партия, какие-то там социал-демократы, очень быстро появились и отошли. Сейчас появилась новая партия Независимости, чтобы выйти из бюрократической Европы. То есть, происходит постоянная ротация там наверху. А при тоталитарном строе, как было у товарища Ленина, как у его преемника - товарища Сталина, ротации и выбора у народа нет, и тогда сидит наверху великий вождь, и он обязан чистить, т.е. делать эту ротацию насильственным образом. Люди, которые дорвались до власти, они оттуда уходить не хотят, они там обосновались, поэтому диктатору совершенно необходимо их оттуда выгонять силой, а они держатся за свои места, и тогда начинается большая кровь, либо диктатор уничтожает правящий класс, меняет его насильственным образом, либо правящий класс уничтожает диктатора.

 После Сталина прекратилась эта насильственная ротация, и что мы получили? Мы получили самый настоящий застой. Уже вот брежневская эра и называется застой. Ибо сидят большие начальники по 20 лет, по 30 лет. Я в одной из своих книг даже привел статистику. Допустим, начальник главного разведывательного управления 25 лет на одной и той же должности. Или, посмотрите, товарищ Громыко - министр иностранных дел - тоже там десятилетиями, и члены Политбюро, как туда попадут, то сидят там уже до полного маразма. Так вот, книги эти, повторяю, это в какой-то мере художественный вымысел, но я стараюсь придерживаться все-таки какой-то исторической правды.

- Но вы в «Змеееде» приводите цифры. Перед началом великой чистки в высшем руководстве НКВД был сорок один комиссар госбезопасности. Из семи комиссаров ГБ первого ранга были арестованы и расстреляны семеро. Из тринадцати комиссаров ГБ второго ранга - арестованы и расстреляны одиннадцать.

- Да, это правда. Тут уже никуда не уйдешь от правды. Был сорок один комиссар государственной безопасности. Один - генеральный комиссар, товарищ Ягода, семь комиссаров первого ранга, тринадцать комиссаров второго ранга и двадцать комиссаров третьего ранга. Из них пережили великую чистку только два человека, а после смерти Сталина - один был расстрелян, а один умер в сумасшедшем доме. То есть из 41 человека вот того первого набора своей смертью умер только один, и то благодаря сумасшедшему дому.

 Этот период нашей истории относительно мало знаком молодому поколению и вторая причина, отчего я пишу это в виде повести и романа, заключается в том, что история человеческая, и особенно история нашей страны, в то время это была единая страна Украина и Россия - это был Советский Союз. Так вот история, она безумно интересна, и чтобы пробудить интерес к той истории, я прибегаю вот к такому простому методу. Я излагаю ее в виде романа или повести, чтобы пробудить у молодого поколения интерес к тому, что случилось. Это наше прошлое, мы обязаны его знать. И я пишу, я доказываю, я стою на той точке зрения, что хорошая книга, оценивается только по одному параметру. Хорошая книга должна быть интересной, точка. Мне говорят: хорошая книга, она же должна быть умной, она быть зовущей, она должна быть содержательной. Я с этим всем согласен. Но если мы сумели сделать книгу интересной, значит, мы добились всего.

- Вы всегда преподносили разведку, контрразведку СССР, как что-то логическое и стройное. Но какая логика в том, чтобы постоянно убивать? Троцкого убили, Бандеру убили, Новодворскую убили, Старовойтову убили, Литвиненко убили, Немцова, наконец, убили. Вот скажите, какой смысл убивать поверженного или неопасного врага?

- Дело в том, что существует две разведки, одна - это военная, есть ГРУ в настоящее время в России и в мое время была, и существует контрразведка в виде КГБ, в мое время - НКВД.

 ГРУ никогда, насколько я знаю, никому не мстила, там ставилась задача добывания и обработки информации. И если я добыл информацию, значит, уже успешен. А происходило это оттого, что ГРУ - это часть военной разведки, а армия защищала государство от внешних врагов, а КГБ, НКВД и ВЧК защищало страну от внутренних врагов, поэтому они так кровавы. Я должен сказать, что между ГРУ и КГБ существовала большая разница. Им нужно было сохранить режим от внутренних врагов. Даже если Александр Исаевич Солженицин находится в Вермонте в США, он «мутил» народы Советского Союза. И хотя он находится далеко, за тысячи километров, на другой стороне нашей планеты, - все равно он внутренний враг, его нужно как-то нейтрализовать или оболгать и т.д.

 Почему у НКВД была вот эта традиция убивать? Чтобы запугать всех остальных. Убийства политические осуществлялись в широчайшем диапазоне, и они могли находиться на разных краях этого диапазона. Или же мы убиваем так, чтобы никто не догадался, что это убийство, как Степана Бандеру - недемонстративно. Или же это убийство должно происходить так, как убивает мафия, - на ступеньках областной администрации, среди бела дня, на глазах полиции и телекамер, из автомата, так, чтобы говорил весь мир. Вот как убит Немцов.

 Для ГРУ убийство было одним из методов работы, но он использовался не для того, чтобы кого-то запугать, а для того, чтобы кого-то нейтрализовать. Или вот еще одна цель. Существует, например, дружеская страна Афганистан. Если почитаете нашу прессу до 1979 года, то там вы увидите, что Афганистан никогда не назывался просто Афганистан, он назывался дружеский Афганистан. И вот вдруг решил кто-то там наверху, что этот дружеский Афганистан (рідну Афганщину) нужно вот пристегнуть к себе, и тогда происходит убийство высшего руководства государства. Это не оттого, что мы такие кровавые, а оттого, что ставится боевая задача - убить.

- В убийстве Немцова Вы обвиняете ФСБ?

- Я обвиняю ФСО, Федеральную службу охраны. Раньше когда-то это было управление внутри КГБ, которое занималось охраной вождей. После крушения Советского Союза эта Федеральная служба была выделена из состава КГБ, и переименована. Сейчас это отдельная секретная служба, которая занимается охраной Президента и других высших должностных лиц. Кремль находится под контролем Федеральной службы охраны, и все правительственные трассы, Замоскворецкий мост и все эти мосты через Москву-реку, конечно, это прямая ответственность ФСО.

 На соседнем мосту, кстати, какие-то ребята хотели повесить украинский флаг. Их повязали прямо сразу. Они начали разворачивать этот флаг, а тут идут какие-то прохожие просто, и вдруг эти прохожие все превращаются в тайных агентов и все бросаются на этих ребят, и их тут же крутят прямо в десять секунд, не успели они там ничего развернуть. Как удалось кому-то убить на правительственной трассе, рядом с Собором Василия Блаженного, который прямо в кадре, рядом с кремлевскими башнями, Спасская башня тут прямо, и ФСО никого не арестовала... Извините, или же этих ребят нужно разогнать всех к чертовой матери, арестовать начальника самого главного и посадить его, или же это сделали они. Соответственно, по приказу вышестоящего начальства, а подчиняются они прямо товарищу Путину.

- Скажите, а Вы верите в возможность дворцового переворота в России, в то, что все-таки найдутся сильные люди, которые захотят устранить причины наших бед?

- Я не просто верю. Верю - это слишком пресно, слишком мягко сказано, я свято верю в то, что дворцовые перевороты не только возможны, они всегда будут. Это не только традиция, это единственный способ смены руководства. Другого просто нет.

 Моя последняя книга о Жукове «Облом» посвящена светлой памяти Абдурахмана Авторханова, который первым раскрыл тайну убийства Сталина и доказал, что Сталин был убит. И если товарища Сталина убили, то уж какого-то Путина, ну тут, извините.

НИКАКОЙ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ НЕ БЫЛО

- Мы в мае будем праздновать 70 лет Победы. У меня такое смешанное чувство. С одной стороны, я смотрю французские кадры, что Париж встречал гитлеровцев цветами. А мы все-таки воевали и победили. Но эту нашу победу с россиянами мы не сможем праздновать уже никогда. Она уже никогда не будет для нас общей. С другой стороны - мы все читали Суворова и знаем, что героизм не исключает того факта, что наш людоед Сталин хотел начать войну первым. Вот как бы Вы расставили исторические акценты для своих внуков?

- Прежде всего, если у нас зашла речь о датах, то давайте вспомним, что на днях - 13 марта 2015 года исполнилось 75 лет окончания Зимней войны Советского Союза против Финляндии. Это была бандитская война против суверенного государства, которое нам ничего плохого не сделало. Эта война имела катастрофические последствия для Советского Союза. Из-за того, что Советский Союз напал на Финляндию, он сделал ее своим врагом. Сначала была попытка сразу после Октябрьского переворота Финляндию сделать советской. Потом были 1939-40-й год, Зимняя война. А 25 июня 1941 года Советский Союз третий раз напал на Финляндию. Вы представляете: 25 июня все трещит и валится, и в это время Советский Союз нападает на Финляндию, а в августе месяце СССР вводит свои войска в Иран.

 В это время Гитлер завершает грандиозное киевское окружение, захватили там 664 тысячи бойцов и командиров Красной армии, неимоверное количество танков, артиллерии, боеприпасов, различных других запасов. Представляете, а товарищу Сталину нечего делать, вот он в Финляндию и в Иран полез. Так вот, чтобы понять вот эту Великую Отечественную войну, расставим акценты так.

- То есть, никакой Великой Отечественной войны никогда не было. Была Вторая мировая война, правильно я понимаю?

- Да. Кто придумал Великую Отечественную? Зачем ее вычленили из Второй мировой войны? Придумал это товарищ Сталин. А зачем? А затем, чтобы все преступления начального периода Второй мировой войны забыть. Вторая мировая война началась разделом Польши в 1939 году, этот раздел был совершен не в имперской канцелярии, а в Кремле. Гитлера там не было, там были товарищи Молотов, Риббентроп и Сталин. Они разделили Польшу, и тем самым, развязали войну. Далее Сталин обманывает Гитлера, Гитлер вступил туда, что мы разделили, - это тебе, это мне. Гитлер начал, а Сталин говорит, ой, я не готов. Вот и вся вина пала на Гитлера. После этого последовала Финляндия, после этого Бессарабию оторвали от Румынии, Эстония, Литва, Латвия и так далее. То есть, Советский Союз атаковал всех западных соседей. И это была преступная война, Советский Союз был участником Второй мировой войны с самого первого дня и даже раньше, как только подписали 23 августа документ о разделе Польши, с этого и началась Вторая мировая война. И Сталин агрессором был с самого начала, а потом Гитлер, сообразив, что здесь происходит, и поняв, чего ему ждать, напал первым. И Сталин вот это нападение использовал в качестве пропаганды.

 Давайте забудем, как мы напали на Польшу, воткнули ей нож в спину, давайте забудем Финляндию, как мы на нее напали, давайте забудем, как мы уничтожили Эстонию, Литву и Латвию, давайте забудем, как мы оторвали Бессарабию и Северную Буковину от Румынии, и давайте считать войну с 22 июня, вот на нас напали, ой, какие мы бедные - Великая Отечественная война.

СОВЕТСКИЙ СОЮЗ НАЧИНАЛ ВОЙНУ КАК АГРЕССОР И ЗАВЕРШИЛ ЕЕ КАК АГРЕССОР

- Вы выступали на разных лекциях в постсоветских странах со своей концепцией, как люди ее принимали?

- Однажды выступаю я по телевидению, идет прямой мост из Лондона в Киев. Сидят там мои сторонники и мои противники. И встает противник и говорит, что ты нам рассказываешь, как Сталин напал на Польшу, это он вернул назад и присоединил Западную Украину и Западную Белоруссию, это никакая не агрессия, он присоединил украинские земли к Украине, а белорусские земли - к Белоруссии.

 А я тоже злой, я ему ответил, что товарищ Сталин Западную Украину к Украине не присоединил и Западную Белоруссию к Белоруссии не присоединил, он их присоединил к Советскому Союзу. А это большая разница, согласитесь. И власть там была не украинская и не белорусская, а власть была советская, власть была чекистская, кровавая, антиукраинская и антибелорусская - и сразу же начались там страшные чистки с уничтожением тысяч людей, а затем и с депортацией людей из Западной Украины и с Западной Белоруссии. Попробуйте возразить.

 Так вот, я своей внучке расскажу так, что Великая Отечественная война - это пропаганда. Была Вторая мировая война, в которой Советский Союз участвовал с самого первого дня как агрессор и завершил Вторую мировую как агрессор.

  Между Советским Союзом и Японией был подписан пакт о нейтралитете, о ненападении. И пока Советский Союз рушился, валился, Япония вот этот договор соблюдала. А потом Советский Союз разгромил Германию, а Япония была уже почти разгромлена Америкой, то вот тут товарищ Сталин взял и напал на Японию. Так вот, мирного договора с Японией подписано не было, потому что Япония до сих пор не признает захват тех территорий, которые принадлежали японцам. И скоро вот эти «победы Советского Союза в Великой Отечественной войне» обернутся для России большой кровью и большими потерями. Япония скоро вспомнит о том, что Сахалин, Курильские острова - это все-таки не Россия, а Япония. Пока Россия сильна, Япония молчит, как только начнутся в России большие проблемы, Япония о своих землях вспомнит. Также как Кенигсберг, по-польски Кролевец, был передан Советскому Союзу на 50 лет - с 1945 по 1995 год. И Кенигсберг, который Калининград, он должен быть возвращен Германии, но Германия молчит пока.

 Большой стратег, товарищ Путин, открыл ящик Пандоры.

После Второй мировой войны, после великих побед Советского Союза в Великой Отечественной войне было как-то неофициально признано: ребята, давайте не вспоминать старое, давайте не трогать границы, вот как оно сложилось, пусть так и останется. И вот Путин это равновесие нарушил. И как только он оторвал Крым от Украины, хорошо это, плохо, давайте про это не будем. Он нарушил равновесие, вот что страшно. И теперь понесется - Финляндия скажет: «А вы у нас отобрали Выборг». А немцы скажут: «А вы у нас забрали Кенигсберг и в 1995 году должны были его вернуть, 20 лет назад, так что верните». И Япония, и Китай, мало ли кто еще. Равновесие Путиным нарушено, и это ему очень скоро икнется. Я не знаю, на этом свете или там, в аду, где его будут жарить в смоле.

- Вы думаете, Россия все-таки еще переживет какой-то свой распад, да?

- Я мыслю как разведчик, хоть и беглый, но все-таки. Мой хороший учитель, полковник Землянский, мне говорил: ты ищи всегда правило, в этом правиле ищи исключение, постарайся понять, почему это исключение есть, какая причина и где нужно искать новое исключение. И еще, говорит: ищи тенденцию, вот есть одно событие, другое, в каком направление идет развитие, тенденцию улови.

 Так вот, какая тенденция. Существовал сверхмощный социалистический лагерь во главе Союзом Советских Социалистических Республик - экономическая, политическая и военная сверхдержава - и его верные друзья: Польская Народная Республика, Чехословакия, Германская Демократическая Республика, Венгрия, Болгария и т.п. И вдруг все это рухнуло. В это время наши вожди должны были сесть за круглым столом и решить: ребята, что-то мы делаем неправильно, давайте найдем причину развала. Но ведь никто никогда не сел за стол и не задал вопрос, что с нами не так. Не было таких дебатов. Если не знаете, обратитесь к ученым, к прессе, обратитесь к народу: что-то с нами было не так, давайте найдем ошибку и устраним, ибо как-то странно все это дело рухнуло.

 Проходит два года и рушится великий Советский Союз. После этого Ельцин должен был задать тот же вопрос: что-то у нас не так, что-то надо менять. Но ведь ничего же не менялось. Остался все тот же совок, только разрешили воровать открыто, раньше потихоньку и понемногу, а сейчас - открыто и помногу. Вот разница. Если так, то тенденция - вот она, был великий социалистический блок, он рухнул, был великий Советский Союз, он рухнул, осталась великая Россия, что с ней будет - она рухнет, рассыплется, она развалится. И я больше скажу, что на нашем веку, мы до этого доживем. И никуда она не денется, идет вымирание русского народа, идет деградация умственная, эмоциональная, интеллектуальная, деградация народа и его элиты. Вы посмотрите на них. Если в Украине что-то не так, украинский народ выходит на Майдан и свергает воров, преступников и выгоняет, а если это происходит в России, то русский народ говорит, что это Госдеп, там какой-то сидит злой дядя Обама, что-то он нам тут мешает.

- Как Вы думаете, этих так называемых лидеров «ЛНР», «ДНР» убьет со временем российское руководство или нет, или они как-то будут их еще использовать? Каким видите их будущее?

- У них нет будущего, они не доживут до нового года. Я смотрю российское телевидение, вот вчера было, уже показывают карту и написано «Донецкая область». Смотрю в телевизор, стойте, остановитесь, Донецкая область. По московскому телевидению вчера показывали Донецкую и Луганскую область, никаких «ЛНР-ДНР». Эти ребята кончены, никому они не нужны, уже официально объявлено, что этих людей пускать в Россию нельзя, потому что они несут с собой агрессию. Это же съехавшие с катушек, вкусившие крови, убийцы, это люди, уже знающие, что можно с автоматом в руках взять деньги, водку, бабу, взять наркоту, машину, никого не спрашивая. Человек, проведя год в такой обстановке, отравлен навсегда, он уже не может стать нормальным. Мне приходилось говорить с ребятами из ГРУ, спецназовцами, которые участвовали в каких-то подобных делах, когда у них была власть над жизнью и смертью другого человека. Мне надо было понять их психологию. И вот эти ребята говорили: не знаю, что дальше делать, но мне вот хочется так жить. Кстати, в «Змеееде» одна строчечка про это есть, что тот, кто вкусил крови, он становится своего рода наркоманом. Он от этого отойти не может, это Чикатило уже, который будет убивать.

9 мая 1945 года

Победил не Сталин- победил народ

9 мая 1945 года на Красной площади

Военкор А. Устинов писал:

«В ночь на 9 мая 1945 года москвичи не спали. В 2 часа ночи по радио объявили, что будет передано важное сообщение. В 2 часа 10 минут доктор Юрий Левитан прочитал Акт о военной капитуляции фашистской Германии и Указ Президиума Верховного Совета СССР об объявлении 9 мая Днем всенародного торжества – Праздником Победы. Взяв фотоаппарат, я вышел на улицу. Люди выбегали из домов. Они радостно поздравляли друг друга с долгожданной победой. Появились знамена. Народу становилось все больше и больше, и все двинулись на Красную площадь. Началась стихийная демонстрация. Радостные лица, песни, танцы под гармошку. Вечером был салют: тридцать залпов из тысячи орудий в честь великой Победы».

09.05.1945.  Москва Автор: А. Красавин Советский народ празднует Победу газета «Фронтовая иллюстрация» № 9-10 (107-108), май 1945 9 мая 1945 Салют Победы газета «Фронтовая иллюстрация» № 9-10 (107-108), май 1945 Капитуляция газета «Фронтовая иллюстрация» № 9-10 (107-108), май 1945

Газета Красная звезда за 10.05.1945

25 апреля 1945 года в 13:30 (мск) в районе г. Торгау на Эльбе произошла встреча советских и американских войск. Легендарная встреча на Эльбе стала высшей точкой в союзнических отношениях антигитлеровской коалиции. Приближаясь к Эльбе, наши бойцы и офицеры знали, что здесь, в Саксонии, произойдет первая встреча с войсками наших англо-американских союзников. Каждый день люди, сражающиеся по эту сторону Эльбы, с нетерпением ждали сводки о продвижении частей союзных войск, подходивших к Эльбе с запада. На штабной карте можно было проследить, как все ближе и ближе подходят друг к другу две линии фронта. Между ними лежала Эльба, и расстояние, отделявшее нас от союзников, сокращалось с каждым часом.

Первыми вступили в соприкосновение с частями 1-й американской армии наши радисты. Разговор между нашими и американскими радистами происходил в момент, когда передовые части 1-го Украинского фронта находились уже менее чем в тридцати километрах от американцев. Немецкие станции пытались заглушить разговор, но неудачно. — Скоро встретимся с вами, — радировали американцам наши радисты. — Мы знаем ваше расположение. Наши танки приближаются к вам. Делаем все, чтобы скорее встретиться с вами.

Встреча на Эльбе. «Известия», 28 апреля 1945 года

В передовых частях 1-й американской армии оказались среди радистов люди, знающие русский язык. Они поддерживали связь с нашими радистами, передавая им привет от американцев, сообщая о том, что во всех частях 1-й американской армии с волнением ждут встречи с Красной Армией. Где произойдет встреча? Кто первым пожмет руку американцу? Pages: 1 2

Поздравляем

С Днём Победы!!!

День Победы — праздник всей страны.
Духовой оркестр играет марши.
День Победы — праздник седины
Наших прадедов, дедов и кто помладше...
Даже тех, кто не видал войны —
Но ее крылом задет был каждый, —
Поздравляем с Днем Победы мы!

Подробнее...