замкнутий свій і загальний — той, у якому ми всі живемо. В ній вражало те, що вона була неосвіченою сільською жінкою і водночас — фантастичним, найглибшим філософом сучасності, морально освіченою людиною. Вона пензлем виражала те, чого не могла висловити...                             Селянська художниця малювала, вишивала, обшивала півсела. Коли у когось із односельців видавали дочку заміж, наречена бігла до Марії, щоб пошити сукню. Та без приміряння, на око, різала тканину (це особливо дивувало односельців) і шила сукню. Двох схожих суконь ніколи не було, і всі вони чудово сиділи. Марія Приймаченко розуміла масштаб своєї особистості, своє місце в культурі і те, що суспільство явно недодає за її труди. Але зла на людей не тримала і якось дивно ставилася до грошей. Нізащо не хотіла брати гроші, пропоновані їй за картини. Водночас її дім завжди був відкритий для гостей. Тут побували люди з усього світу.

   Плыл на корабле архиерей из Архангельска-города в Соловецкие. На том же корабле плыли богомольцы к угодникам. Ветер был попутный, погода ясная, не качало. Богомольцы — которые лежали, которые закусывали, которые сидели кучками — беседовали друг с дружкой. Вышел и архиерей на палубу, стал ходить взад и вперед по мосту. Подошел архиерей к носу, видит, собралась кучка народа. Мужичок показывает что-то рукой в море и говорит, а народ слушает. Остановился архиерей, посмотрел, куда показывал мужичок: ничего не видно, только море на солнце блестит. Подошел поближе архиерей, стал прислушиваться. Увидал архиерея мужичок, снял шапку и замолчал. Увидал и народ архиерея, тоже сняли шапки, почтенье сделали.

— Не стесняйтесь, братцы, — сказал архиерей. — Я тоже послушать подошел, что ты, добрый человек, рассказываешь.

— Да вот про старцев нам рыбачок рассказывал, — сказал один купец посмелее.

— Что про старцев? — спросил архиерей, подошел к борту и присел на ящик. — Расскажи и мне, я послушаю. Что ты показывал?

— Да вот островок маячит, — сказал мужичок и показал вперед в правую сторону. — На этом самом островке и старцы живут, спасаются.

— Где же островок? — спросил архиерей.

— Вот по руке-то моей извольте смотреть. Вон облачко, так полевее его вниз, как полоска, виднеется.

Смотрел, смотрел архиерей, рябит вода на солнце, и не видать ему ничего без привычки.

— Не вижу, — говорит. — Так какие же тут старцы на острове живут?

— Божьи люди, — ответил крестьянин. — Давно уж я слыхал про них, да не доводилось видеть, а вот запрошлым летом сам видел. И стал опять рассказывать рыбак, как ездил он за рыбой, и как прибило его к острову к этому, и сам не знал, где он. Поутру пошел ходить и набрел на земляночку и увидал у земляночки одного старца, а потом вышли и еще два; покормили и обсушили его и помогли лодку починить.

— Какие же они из себя? — спросил архиерей.

— Один махонький, сгорбленный, совсем древний, в ряске старенькой, должно, годов больше ста, седина в бороде уж зеленеть стала, а сам все улыбается и светлый, как ангел небесный. Другой ростом повыше, тоже стар, в кафтане рваном, борода широкая, седая с желтизной, а человек сильный: лодку мою перевернул, как ушат, не успел я и подсобить ему, — тоже радостный. А третий высокий, борода длинная до колен и белая как лунь, а сам сумрачный, брови на глаза висят, и нагой весь, только рогожкой опоясан.

— Что ж они говорили с тобой? — спросил архиерей.

— Все больше молча делали, и друг с дружкой мало говорят. А взглянет один, а другой уж понимает. Стал я высокого спрашивать, давно ли они живут тут. Нахмурился он, что-то заговорил, рассердился точно, да древний маленький сейчас его за руку взял, улыбнулся, — и затих большой. Только сказал древний “помилуй нас” и улыбнулся.

Пока говорил крестьянин, корабль еще ближе подошел к островам.

— Вот теперь вовсе видно стало, — сказал купец. — Вот извольте посмотреть, ваше преосвященство, — сказал он, показывая.

Архиерей стал смотреть. И точно, увидал черную полоску — островок. Посмотрел, посмотрел архиерей и пошел прочь от носу к корме, подошел к кормчему.

— Какой это островок, — говорит, — тут виднеется?

— А так, безыменный. Их много тут.

— Что, правда, — говорят, — тут старцы спасаются?

— Говорят, ваше преосвященство, да не знаю, правда ли. Рыбаки, — говорят, — видали. Да тоже, бывает, и зря болтают.

— Я желаю пристать к острову — повидать старцев, — сказал архиерей. — Как это сделать?

— Кораблем подойти нельзя, — сказал кормчий. — На лодке можно, да надо старшого спросить. Вызвали старшого.

— Хотелось бы мне посмотреть этих старцев, — сказал архиерей. — Нельзя ли свезти меня?

Стал старшой отговаривать. — Можно-то можно, да много времени проведем, и, осмелюсь доложить вашему преосвященству, не стоит смотреть на них. Слыхал я от людей, что совсем глупые старики эти живут, ничего не понимают и ничего и говорить не могут, как рыбы какие морские.

— Я желаю, — сказал архиерей. — Я заплачу за труды, свезите меня.

Нечего делать, распорядились корабельщики, переладили паруса. Повернул кормчий
корабль, поплыли к острову. Вынесли архиерею стул на нос. Сел он и смотрит. И народ весь собрался к носу, все на островок глядят. И у кого глаза повострее, уж видят камни на острове и землянку показывают. А один уж и трех старцев разглядел. Вынес старшой трубу, посмотрел в нее, подал архиерею. “Точно, — говорит, — вот на берегу, поправей камня большого, три человека стоят”. Посмотрел архиерей в трубу, навел куда надо; точно, стоят трое: один высокий, другой пониже, а третий вовсе маленький; стоят на берегу, за руки держатся. Подошел старшой к архиерею. — Здесь, ваше преосвященство, остановиться кораблю надо. Если уж угодно, так отсюда на лодке вы извольте съездить, а мы тут на якорях постоим.

Сейчас распустили тросо, кинули якорь, спустили парус — дернуло, зашаталось судно. Спустили лодку, соскочили гребцы, и стал спускаться архиерей по лесенке. Спустился архиерей, сел на лавочку в лодке, ударили гребцы в весла, поплыли к острову. Подплыли как камень кинуть; видят — стоят три старца: высокий — нагой, рогожкой опоясан, пониже — в кафтане рваном, и древненький сгорбленный — в ряске старенькой; стоят все трое, за руки держатся. Причалили гребцы к берегу, зацепились багром. Вышел архиерей. Поклонились ему старцы, благословил он их, поклонились они ему еще ниже. И начал им говорить архиерей.

— Слышал я, — говорит, — что вы здесь, старцы Божие, спасаетесь, за людей Христу-Богу молитесь, а я здесь, по милости Божьей, недостойный раб Христов, Его паству пасти призван; так хотел и вас, рабов Божиих, повидать и вам, если могу, поучение подать.

Молчат старцы, улыбаются, друг на дружку поглядывают.

— Скажите мне, как вы спасаетесь и как Богу служите, — сказал архиерей.

Воздохнул средний старец и посмотрел на старшего, на древнего; нахмурился высокий старец и посмотрел на старшего, на древнего. И улыбнулся старший, древний старец и сказал: “Не умеем мы, раб Божий, служить Богу, только себе служим, себя кормим”.

— Как же вы Богу молитесь? — спросил архиерей.

И древний старец сказал: “Молимся мы так: трое вас, трое нас, помилуй нас”. И как только сказал это древний старец, подняли все три старца глаза к небу и все трое сказали: “Трое вас, трое нас, помилуй нас!”

Усмехнулся архиерей и сказал:

— Это вы про святую троицу слышали, да не так вы молитесь. Полюбил я вас, старцы Божии, вижу, что хотите вы угодить Богу, да не знаете, как служить Ему. Не так надо молиться, а слушайте меня, я научу. Не от себя буду учить вас, а из Божьего Писания научу тому, как Бог повелел всем людям молиться ему.

И начал архиерей толковать старцам, как Бог открыл себя людям: растолковал им про Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого и сказал:

— Бог Сын сошел на землю людей спасти и так научил всех молиться. Слушайте и повторяйте за мной.

И стал архиерей говорить: “Отче наш”. И повторил один старец: “Отче наш”, повторил и другой: “Отче наш”, повторил и третий: “Отче наш”. — “Иже еси на небесех”. Повторили и старцы: “Иже еси на небесех”. Да запутался в словах средний старец, не так сказал; не выговорил и высокий, нагой старец: ему усы рот заросли — не мог чисто выговорить; невнятно прошамкал и древний беззубый старец.

Повторил еще раз архиерей, повторили еще раз старцы. И присел на камушек архиерей, и стали около него старцы, и смотрели ему в рот, и твердили за ним, пока он говорил им. И весь день до вечера протрудился с ними архиерей; и десять, и двадцать, и сто раз повторял одно слово, и старцы твердили за ним. И путались они, и поправлял он их, и заставлял повторять сначала. И не оставил архиерей старцев, пока не научил их всей молитве Господней. Прочли они ее за ним и прочли сами. Прежде всех понял средний старец и сам повторил ее всю. И велел ему архиерей еще и еще раз сказать ее, и еще повторить, и другие прочли всю молитву.

Уж смеркаться стало, и месяц из моря всходить стал, когда поднялся архиерей ехать на корабль. Простился архиерей с старцами, поклонились они ему все в ноги. Поднял он их и облобызал каждого, велел им молиться, как он научил их, и сел в лодку и поплыл к кораблю.

И плыл к кораблю архиерей, и все слышал, как старцы в три голоса громко твердили молитву Господню. Стали подплывать к кораблю, не слышно уж стало голоса старцев, но только видно было при месяце: стоят на берегу, на том же месте, три старца — один поменьше всех посередине, а высокий с правой, а средний с левой стороны. Подъехал архиерей к кораблю, взошел на палубу, вынули якорь, подняли паруса, надуло их ветром, сдвинуло корабль, и поплыли дальше. Прошел архиерей на корму и сел там и все смотрел на островок. Сначала видны были старцы, потом скрылись из вида, виднелся только островок, потом и островок скрылся, одно море играло на месячном свете.

Улеглись богомольцы спать, и затихло все на палубе. Но не хотелось спать архиерею, сидел он один на корме, глядел на море, туда, где скрылся островок, и думал о добрых старцах. Думал о том, как радовались они тому, что научились молитве, и благодарил Бога за то, что привел он его помочь Божьим старцам, научить их слову Божию.

Сидит так архиерей, думает, глядит в море, в ту сторону, где островок скрылся. И рябит у него в глазах — то тут, то там свет по волнам заиграет. Вдруг видит, блестит и белеется что-то в столбе месячном: птица ли, чайка или парусок на лодке белеется. Пригляделся архиерей. “Лодка, — думает, — на парусе за нами бежит. Да скоро уж очень нас догоняет. То далеко, далеко было, а вот уж и вовсе виднеется близко. И лодка не лодка, на парус не похоже. А бежит что-то за нами и нас догоняет”. И не может разобрать архиерей, что такое: лодка не лодка, птица не птица, рыба не рыба. На человека похоже, да велико очень, да нельзя человеку середь моря быть. Поднялся архиерей, подошел к кормчему:

— Погляди, — говорит, — что это?

— Что это, братец? Что это? — спрашивает архиерей, а уж сам видит — бегут по морю старцы, белеют и блестят их седые бороды, и, как к стоячему, к кораблю приближаются.

Оглянулся кормчий, ужаснулся, бросил руль и закричал громким голосом:

— Господи! Старцы за нами по морю, как по суху, бегут! — Услыхал народ, поднялся, бросились все к корме. Все видят: бегут старцы, рука с рукой держатся — крайние руками машут, остановиться велят. Все три по воде, как по суху, бегут и ног не передвигают.

Не успели судна остановить, как поравнялись старцы с кораблем, подошли под самый борт, подняли головы и заговорили в один голос:

— Забыли, раб Божий, забыли твое ученье! Пока твердили — помнили, перестали на час твердить, одно слово выскочило — забыли, все рассыпалось. Ничего не помним, научи опять.

Перекрестился архиерей, перегнулся к старцам и сказал:

— Доходна до Бога и ваша молитва, старцы Божии. Не мне вас учить. Молитесь за нас, грешных!

И поклонился архиерей в ноги старцам. И остановились старцы, повернулись и пошли назад по морю. И до утра видно было сиянье с той стороны, куда ушли старцы.

   Однажды Свами Вивекананда пришёл в один город, чтобы провести духовные беседы. Люди увидели в нём великого аскета и глубокого мыслителя и слушали его проповеди с восторженным вниманием в течение трёх дней. Каждый день, когда беседа заканчивалась, они собирались вокруг него, чтобы прояснить вопросы садханы, непонятные места в эпосе и Шастрах (писаниях). Слушателям также очень хотелось узнать, что думает Вивекананда о духовном возрождении нации.

   Один старик, сидевший в углу, наблюдал за Вивеканандой с живейшим интересом, но за всё время не произнёс ни слова. Он был на проповедях все три дня, ожидая случая подойти поближе к подвижнику. Только на третий день осмелился он приблизиться к нему и сказать: “Сын, могу ли я принести тебе что-нибудь поесть? Эти люди ни разу ничего не предложили тебе и даже не дали тебе ни минуты времени, чтобы передохнуть и подумать о еде. Я быстро сбегаю домой и принесу тебе еды и питья”. Вивекананда был глубоко тронут ласковыми словами старика. Он сказал ему с сияющей улыбкой: “Давай пойдём вместе к тебе домой и вместе утолим голод и жажду”.

   Так старик был благословлён за своё внимание и сочувствие к ближнему. Он готов был с любовью служить великому странствующему аскету. Это и есть настоящая преданность, и этот старик – истинный преданный.

         Он будет победоносен силой добродетелей. Он восстановит порядок и мир на земле. Этот Аватар ознаменует новую эру Истины...»

 

Духовно мыслящая часть человечества считает для себя большим счастьем, несравненной удачей жить на земле в одно и тоже время с Аватаром.

 

Нечасто выпадает такая удача. Появляется не только шанс достичь цели своего существования, но непосредственно приблизиться и испытать полноту могущества Бога в человеческой форме, познать Его Учения, что называется, из первых рук.

 

В чем же состоит суть этого Учения для человечества? И, точнее даже сказать, не Учения, а Послания, ибо Саи Баба не раз подчёркивал, что Он пришёл не создавать новые религии, а обратить внимание людей на общечеловеческие Истины. Его Послание состоит в том, что если человек хочет достичь полноты своей жизни, достичь цели своего бытия, ему необходимо создать себе хороший, безупречный характер, что означает стать хозяином самого себя, своих чувств, преобразовать низшую природу в высшую.

 

Он объясняет, почему именно характер в жизни человека представляет настоящую ценность — не богатство, не роскошь, не комфорт, не положение, не чувственные радости; ничто не имеет такой ценности, как характер. Богатство или бедность, наслаждение или чувственные удовольствия — всё это относится к приходящим вещам. Это рано или поздно заканчивается. «Уходя с земли — подчёркивает Баба, — ты не можешь взять даже горсти этой земли».

 

Следовательно, за то отведённое для жизни на земле время тебе нужно преобразовать свой характер, сделать его безупречным и добрым. Характер — это настоящее достояние. От него зависит наша дальнейшая эволюция или космическая судьба. «Характер существует и после смерти» — говорит Баба. Вот какова задача человека в его жизни.

 

Создание хорошего характера начинается с малых и простых вещей в его повседневной жизни.

 

«Никогда ни о ком не говорите плохо, — наставляет Баба, — особенно в их отсутствие». «Не сплетничайте, не судите». «Говорите со всеми ласково и с любовью». «Установите в жизни «потолок для желаний». «Никогда не берите и не давайте взяток». «На зло, причинённое вам, никогда не отвечайте злом; вообще откажитесь от всякого зла и насилия по отношению к кому бы то ни было». Баба приоткрывает тайну кармического действия, говоря о том, что «люди, творящие зло, не осознают того, что они наносят вред себе».

 

Злоба, ненависть, алчность, грубость, жадность, эгоизм, привязанность — эти качества из характера должны быть устранены. Характер должен быть очищен от негативных качеств.

 

Образование так же не представляет никакой ценности, не является главной задачей человека, пока его характер не облагорожен хорошими качествами.

 

«Хороший характер — вот бесценный капитал человека». В основе добрых качеств характера лежат пять принципов: 1. Истина (совесть). 2. Праведность (правильные поступки, долг, закон). 3. Спокойствие. 4. Любовь. 5. Ненасилие.

 

Истинное счастье и радость приходят к людям в результате бескорыстного служения, а не в результате эгоистичных устремлений. Пока в человеке присутствует эгоизм, он не достигает цели жизни, погружаясь в пучину мелких страстей, что приводит к круговороту рождений и смертей.

 

Эгоизм же в человеке преодолевается терпением, служением, и любовью.

 

В высказываниях Саи Бабы сосредоточено столько знания, столько сконцентрированной мудрости, что кажется, над одним выражением можно размышлять часами. И, несмотря на двойной перевод с телугу и с английского, за каждым выражением Бабы чувствуется евангелиевская мощь и мудрость, слышится та же аккордная музыка Нагорной проповеди Христа.

 

Эта книга с изречениями Саи Бабы призвана помочь духовным искателям поверить в себя, в свои безграничные силы и возможности. Она очищает и исцеляет, укрепляет и вдохновляет, утешает и направляет человека.

 

Читайте, прислушивайтесь, перечитывайте, вдумывайтесь в послание, ибо оно исходит из самого Высшего Источника Знания и Милосердия.

 

И действуйте...

 

                                                                                                                        

                                                                                             Константин Севастьянов 

 

Автор: Сатья Саи Баба

Серия: Эзотерика Язык русский. Артикул: 1949364 Размеры 130х200 мм  Вес 130г. ISBN 978-5-9787-0251-4. количество томов: 1 количество страниц: 144 стр. Переплет мягкий. формат: 84x108/32 (130x200 мм) Издательство Амрита-Русь. Тираж 1500 экз. Дата выхода: 2008

Описание:

В этой книге представлены наставления, разъяснения, практические советы, собранные из бесед, книг, лекций Сатья Саи Бабы; они разъясняют сложные аспекты человеческой жизни, природы души, механизма кармы, смысловой цели жизни и деятельности человека, и способов достижения этой цели. Изречения представляют собой наиболее полную картину Послания Сатья Саи Бабы человечеству, объясняя Его явление как Миссию на земле в качестве Аватара.

Краткое содежание Пронзительная история любви одного из самых знаменитых императоров Индии и прекрасной принцессы — эпическая сага времен XVI века. Джалалуддин Мохаммад Акбар (Акбар на арабском означает «великий »), оставивший след в истории как великий могол Акбар — мусульманин. Принцесса Раджпута, Джодха — индуистка. В то время, когда мусульмане и индуисты испытывали глубокую неприязнь друг к другу, их союз был призван не только соединить два сердца, но и две религии.Но отдаст ли руку своей дочери раджа Бхармал Амер? Да, ведь предложение о браке исходило от него и ради мира в империи завоеватель Акбар принял его. Предполагал ли он, что непокорная и строптивая Джодха станет женщиной всей его жизни, и политический союз перерастет в любовь на всю жизнь…

   Было время, когда лишь несколько больших городов в Индии снабжались электрической энергией. В других городах на каждой улице имелись три или четыре масляных лампы, установленные на столбах. Муниципальные власти нанимали работников, которые около 6 часов вечера зажигали лампы. Затраты на покупку масла, фитилей и лампового стекла брал на себя муниципалитет.

   В одном таком городе жил фонарщик, который выполнял свою работу весело и аккуратно. Глубоко веруя в Бога, он всегда повторял имя любимого Рамы, когда зажигал огонь. Он был исключительно точен и последователен в своей работе: приходил в 5 часов вечера, протирал стекло, наливал свежее масло, поправлял фитиль и зажигал лампу. При этом он обычно пел: “Джанаки дживана Рам, карунга тумара кам”, что значит: “О господин Джанаки! Я лишь Твой слуга. Мои руки – Твоё орудие”.

   Городским властям доложили, что лампы, зажжённые этим фонарщиком, ярко горят всю ночь, тогда как лампы, зажжённые другими, быстро тускнеют, а многие и гаснут в середине ночи. Произвели проверку, после чего чиновник заверил начальство, что всем фонарщикам выдаются одни и те же фитили, масло и прочие материалы и все они получают одинаковое вознаграждение. Что же касается улицы, где лампы ярко горят всю ночь, не в пример другим улицам, так это исключительный случай, поскольку сам фонарщик известен как глубоко набожный человек, выполнявший свой долг как служение Богу.

В любой работе, которая совершается как искреннее служение Богу, отражается Его любовь и слава.
*** “Господин Джанаки” – Рама (Джанаки, то есть дочь царя Джанаки, – одно из имен Ситы, жены Рамы).

   Однажды мастер по атлетической борьбе важно вышагивал по улице, чрезвычайно гордый своим мощным телом. Вдруг он услышал, как позади него кто-то смеётся. Из любопытства он оглянулся и обнаружил, что это женщина, смеющаяся над ним! Она не могла сдержать смеха при виде его огромной фигуры и грозного вида. Борец почувствовал себя оскорбленным. От гнева он заскрежетал зубами и предостерегающе занёс над ней руку. Женщина ловко увернулась и воскликнула: “Что ты за человек? Тебя выводит из себя даже женский смех! Похоже, ты полностью во власти ума и чувств и не в силах с ними справиться! Ты хозяин только своим мускулам, и на том кончается твоё величие”. Борец ничего не ответил на это – он повернулся и пошёл прочь, но, наверняка, став чуточку мудрее.