1942-й год. Зима. Война в разгаре. Немцы прут вперёд. В ставке верховного главнокомандующего – плановое совещание. Напоследок обсуждаются противные и не очень понятные присутствующим маршалам и генералитету вопросы. Маскировка. Нет, генералы кое что знают о маскировке – зимой – белые халаты, летом – хаки. Но у немцев всё как-то интереснее. Их аэродромы – не слишком заметны с воздуха, а танки – зачем-то, пятнистые и полосатые, как и форма обмундирования в некоторых подразделениях и частях. Товарищ Сталин требует, чтобы маскировкой занялись срочно и вплотную, и не абы как, а строго научно, с серьёзным обоснованием. Мол, мысль о том, что зелёное на зелёном – незаметно, не канает. Это и ежу ясно. Нужно что-то более универсальное. Сталин раздражён. Стучит трубкой по столу. Требует немедленных действий. Генералы чешут затылки. Предлагают копировать маскировку противника. Верховный в ярости. Ему нужен принцип и ясность. Как это работает и почему. И кто сможет этим заняться?
Осторожно пискнув горлом, слово берёт какой-то свежеиспечённый генералишко. Он – из интеллигентов. Может, родители учёные, а, может, и сам, в прошлой жизни науку успел подвигать. Генерал робко и путано докладывает, что в Ленинградском университете был такой профессор Шванвич. Так вот он, в своё время, возглавлял кафедру энтомологии, пока её не разогнали в начале тридцатых, и занимался покровительственной окраской крыльев бабочек. Может, он на что сгодится? Сталин неопределённо хмыкает и требует срочно, сегодня же, привезти в Москву этого шванвича и доставить прямо к нему.
Генералы облегчённо подрываются со стульев и бегут исполнять приказание. Козёл отпущения найден. Даже два. Потому что инициатива, сами понимаете…
Звонок в Саратов, куда эвакуирован университет. Никакого Шванвича там нет и не было. Кто-то говорит, что он остался в Ленинграде. А там сейчас, ясное дело, блокада.
Спецрейс готов через двадцать минут. Самолёт летит в блокадный город.
Шванвича находят дома, в постели. Он уже не встаёт. 
Куриный бульон в энтомолога заливают прямо в самолёте.
Ночью он уже у Сталина. Главнокомандующий недоверчиво вглядывается в заросшее лицо доходяги-профессора и излагает суть задачи. Немного оклемавшийся Шванвич внимательно слушает и, похоже, даже что-то понимает.
- Ну, что, профэссор, сможэте помочь армии и фронту? 
- Смогу, - сипит в ответ Шванвич.
- Что вам для этого нужно, профэссор?
- Три дня и два художника…
Через три дня Борис Шванвич докладывает перед всей Ставкой. Он избегает таких мудрёных слов, как «мимикрия» и «принцип стереоморфизма». 
Всё просто, элегантно и доступно. Основа концепции, если в двух словах – выступающее и высветленное красить в тёмное, затенённое и вогнутое – высветлять. Остальное – детали. Художники, под руководством Шванвича, уже всё проиллюстрировали. По сезонам и временам года. Для наглядности на столе стоят объёмные гипсовые модели, раскрашенные так, что их форма совершенно разваливается и уплощается.
Шванвич говорит про «расчленяющий эффект» и про общие закономерности маскировки.
Генералы и маршалы сидят с распахнутыми ртами.
Год спустя, Шванвич снова на приёме у Сталина:
- Просите, что хотите, профэссор… Хорошо поработали.
Шванвич задумывается буквально на секунду:
- Хочу кафедру энтомологии. Она была. Но теперь её нет.

С 1944-го по 1955-й, почти до самой смерти, Борис Шванвич заведовал своей любимой кафедрой. К вопросу о том, снится ли Чжоу, что он бабочка, или бабочке снится, что она – Чжоу, он, вполне сознательно, добавил некоторые нюансы.
Похоронен на Большеохтинском. На могиле - памятник с изображением плана строения рисунка крыльев дневных бабочек. И – ни одного танка. А он – танк, там есть. Просто – не виден.

Георгий Жуков -- маршал Перемоги, головний герой Великої Вітчизняної війни.За підрахунками, за час його командування загинула найбільша кількість солдат за всю історію війн.Він увійшов в історію як гениальний командувач та великий стратег. Військова доктрина Жукова полягала в тому, що після артпідготовки в атаку кидали, піхоту, яка мала прорвати оборону, а далі в прорив ішли танки. Тобто шлях танкам прокладали тілами солдатів., що на одного вбитого німця припадало 8-10 вбитих радянських воїнів Жуков погнав через мінні поля пехоту, заощаджуя час на размінуванні. Эйзенхауер: "Мені навіть важко уявити, що могло б статися у нашій армії з генералом, якщоб йому спало на думку віддати подібний наказ" Навесні 1944 року під час Корсунь-Шевченківської операції Жуков наказав кинути на штурм добре підготовленої німецької оборони війська, щойно доукомплектовані чоловіками від, 15 до 55 років, зігнаними з навколишніх українських сіл. Кулями в спину заград-загони гнали цих ненавчених українців в одну атаку за другою. Впродовж 24 днів цього злочинного кровопускання було знищено 770 тис. людей, переважно — українців Генерал-лейтенант М. Павленко про вину Жукова так пише: «В ходе летне-осенней кампании 1941 года потерпели поражение более 300 наших дивизий, насчитывавших в своем составе свыше 5 млн. человек. Около 1/3 этих дивизий потерпели поражение в первые три недели войны», а начальником Генерального штабу, як Ви знаєте, був Жуков На  посаді Міністра оборони, Георгій Жуков прославився тим, що видав наказ провести випробування 4 вересня 1954 року на Тоцькому полігоні під Оренбургом 40 тисяч військових було кинуто в ядерне пекло. Три чверті солдат померло від обпалення та променевої хвороби. Ще десять тисяч на все життя стали каліками. Це приклад типового ставлення Жукова до солдатів як до свого дешевого підручного матеріалу. Невдовзі після тоцького вибуху маршал отримав зірку "героя"

блог на тему вов

Сегодня, 22 июня... 70 лет назад началась Великая Отечественная война

Елена Новоселова

Две даты: 1941-й, когда началась Великая Отечественная война, и 1991-й, когда закончилась общая история Советского Союза, объединены одним вопросом: «Что знает о нашей общей трагедии молодое поколениеСодружества Независимых Государств?».

О главных мифах главной войны, которые нашли отражение в учебниках всего мира, размышляет директор Института всеобщей истории РАН, академик Александр Чубарьян.

Российская газета: О войне уже очень много написано и сказано. Почти все архивы открыты. В какую сторону сейчас «копают» ученые?

Александр Чубарьян: В научном плане есть очень значительные лакуны в освещении истории и начала Великой Отечественной, и всей войны в целом.

К примеру, как получилось, что страна была так мало подготовлена к

нападению со стороны Германии? Насколько корректны были те предупреждения о замыслах Гитлера, которые получала Москва? Готовил ли Сталин превентивную войну против Германии? Все эти вопросы остаются на повестке дня.

Мы, например, почти ничего не знаем, что происходило в Кремле в

июньские дни 1941 года. Мы знаем по журнальной записи, кто и сколько времени был у Сталина в мае — июне и особенно между 15 и 22 июня, но что обсуждалось в Кремле — все это неизвестно.

РГ: Какая-то переоценка личности Сталина происходит?

Чубарьян: С моей точки зрения, на нем главная ответственность за все,

что случилось. Но надо иметь в виду и то, что через его стол проходил поток самой разной информации.

С одной стороны, о том, что в Германии есть борющиеся партии: военные

настаивали на нападении на Советский Союз, а дипломаты якобы были против. Недавно в Москве был сын Риббентропа, который выпустил книгу, где всячески доказывал, что отец был противником нападения на СССР. Была у Сталина информация и о том, что в «дружбе» с Германией не все резервы исчерпаны. Молотов 20 июня 1941-го года говорил о том, что еще не все возможности исчерпаны, и о новом соглашении с Гитлером. Общее недоверие Сталина к деятелям типа Уинстона Черчилля и к разведдонесениям разного рода превалировали часто над здравым смыслом. Ясно одно: растерянность в Кремле перед войной была очень большая. Страх и опасения бродили среди советской политической элиты, обсуждались и обдумывались разные комбинации в отношении Германии, которые, к сожалению, не сопровождались мерами военного характера.

Вспомним и то, что Сталин возвращался к теме оправдания своих

действий на протяжении всей войны. И даже в 1946 году, выступая перед избирателями, он сказал знаменитую фразу: «Некоторые говорили, что другой народ давно бы прогнал такое правительство». Видимо, его мучили чувство вины и внутренний вопрос, правильно ли он поступал накануне войны.

РГ: Вы упомянули о Международной конференции, посвященной началу

войны, в Берлине. В какой тональности освещается этот трагический период нашей общей истории в Германии?

Чубарьян: Немцы-историки занимают весьма конструктивную позицию в освещении войны и ее последствий. В июле будет новое заседание нашей совместной комиссии на тему "Россия и Германия в «холодной войне». Немецкий сопредседатель недавно сказал: «Это поразительно, но факт: за десять лет работы мы обсудили основные проблемы войны и ни разу серьезно не расходились в оценках ни по Сталинграду, ни по Московской битве... Такой удивительный парадокс: две войны, миллионы убитых с обеих сторон. Но нет антигерманизма в России и нет антироссийских настроений в Германии. По многочисленным опросам, самое позитивное восприятие России в европейских странах — в Германии. Почему? Ответ не укладывается в обычную человеческую логику. Кто-то говорит, что породнились кровью. Не знаю... Я знал двух очень крупных немецких историков, которые были у нас в плену в Сибири. Но для них это было не самое печальное время. Их особенно поражало корректное отношение населения к плененному врагу. Очень интересен вопрос об отношении к войне разных социальных групп. Люди были готовы на все и любые лишения ради победы, но что превалировало в этом — скорее это было желание спасти жизнь своим родным и близким, свою страну в конечном счете, но вряд ли люди думали в этот момент о судьбах социализма и о мировом коммунизме. В этой связи важно изучить психологические настроения крестьянства и других слоев населения. Особенно интересна позиция интеллигенции и кадровых военных. Видели ли они вину руководства за военные поражения в первый период войны. Весь этот аспект темы „война и общество“ еще ждет своего ответа и глубокого анализа. Мы очень часто продолжаем повторять слова о патриотизме и героизме, словно забывая, что война явилась глубокой трагедией века для мира, для нашей страны и для каждого отдельного человека. Что чувствовал человек, который находился на фронте или в плену или сотрудничал с врагом. Все это заставляет нас уходить от упрощенного ответа и ставить порой весьма жесткие болезненные, но реальные вопросы.

РГ: Немецкий народ не страдает комплексом неполноценности...

Чубарьян: Во всяком случае он утверждает свою национальную идентичность, не противопоставляясь другим, а доказывая свой вклад в экономику, культуру. Поэтому мы серьезно продвигаемся в написании совместного учебного пособия с Германией.

РГ: Бывшие союзные республики стали независимыми, и учебники своей

собственной истории пишут независимые ученые. Что о войне прочитают в них нынешние казахские, украинские, латышские и молдавские школьники?

Чубарьян: В ситуации, связанной с попытками переоценки на

постсоветском пространстве, я бы разделил чистую политику и исторические факты. Например, присоединение Прибалтики в 1940 году, как это ни называй, сопровождалось силовыми действиями. Но сейчас уже многие годы на этом спекулируют некоторые местные политики, чтобы стимулировать антирусские настроения для решения своих внутренних проблем. Примерно с тем же мы сталкиваемся и в ряде других стран. В частности, на Украине, в Молдавии есть историки, которые утверждают, что их страны не участвовали в Великой Отечественной войне, а воевали во Второй мировой. Эта позиция связана с негативными оценками Советского Союза в целом. И это проникает в учебники, в массовое потребление, в головы молодежи, которая ничего не знает и не помнит. Ведь даже дети войны — это уже уходящее поколение.

Особенно активно педалируется в учебниках проблема национальных

движений и коллаборационизма. Попытки оправдать сотрудничавших с нацистами вызвали естественное возмущение. Но говорить о коллаборационистах необходимо. Это миллион с лишним советского населения. Не только на Украине, но и в России, на Кавказе. Политизированные оценки войны связаны и с попыткой подорвать идею общей Победы. Важно, чтобы поиск национальной идентичности, который сейчас активно идет в странах СНГ, не подрывал бы идею нашей общей истории. А война — один из ярких ее примеров. К слову, за последний год климат на Украине в исторической науке заметно изменился. Скоро мы сдаем в печать совместное издание Белоруссии, Украины и России „1941-й год. Страна в огне“.

Выходит и том документов с Литвой, куда с согласия литовских коллег были включены и такие факты, как, например, сколько учреждений науки, культуры и образования было открыто в советской Литве.РГ: В общей истории войны есть такие трагические страницы, как депортация. В таких вопросах удается найти согласие историков?

Чубарьян: О прибалтийской депортации мы можем говорить на заседании исторической комиссии „Россия и Латвия“, которая создана по решению  наших президентов. К слову, я получил письмо от руководства Кировской области, где проживало больше всего депортированных латышей.

Но были и внутрисоветские депортации на Кавказе и в Крыму. И в последнее время появились публикации, в какой-то мере оправдывающие эти массовые высылки и повторяющие, что среди депортированных были дезертиры, те, кто сдавался в плен. Как будто не было дезертиров среди русских или других народов. В России был принят закон, осуждающий депортации как преступные действия, а иная точка зрения только провоцирует межнациональные конфликты и носит ксенофобский привкус.Заниматься выяснением, у какого народа какой процент сотрудничал с немцами, — политически некорректно, опасно и аморально.

РГ: Как отражают учебники болезненную тему освобождения Европы от фашизма?

Чубарьян: До сих пор здесь смешивались две вещи. Реальностью является утверждение Советской модели в странах Восточной Европы и антидемократические действия по типу политических процессов в Советском Союзе. Но это не снимает вопроса об освобождении от фашизма. Надо было нам остановиться на границе и не идти в Европу, как предлагают некоторые? А что бы тогда было, там продолжался бы оккупационный режим?

Те, кто хочет написать объективный учебник, не будет принижать роль Советского Союза в освобождении Европы. К сущности советского и сталинского режима роль страны и народа-освободителя не имеет отношения.

Я просмотрел многие западные учебники: там о вкладе Советского Союза в победу очень мало. В основном все подается так, как будто мы одни решали судьбу центрально-европейских стран, как будто ялтинское соглашение мы подписали сами с собой, а Черчилль и Рузвельт ни при чем. В американских же учебниках нет ни слова, к примеру, о том, что в Ялте совместно решалась судьба Польши.

20 лет без ссср

На школе молодых историков стран СНГ, которая прошла на Иссык-Куле, попытались ответить на вопрос: как сегодня освещается начало Великой Отечественной войны в учебниках разных стран?Орхан Назаралиев, аспирант Института истории НАН Азербайджана:

— Во вступительной статье учебника истории подчеркивается роль Азербайджана как основного поставщика нефти для фронтов войны. Ведь свыше 70 процентов нефти для нужд войны было добыто на нефтепромыслах Баку. Не случайно фашисты так рвались к Каспию, стремились во что бы то ни стало овладеть нашей нефтью.

Роль и значение Азербайджана как основной нефтяной кладовой ВОВ в учебниках советского периода освещалась недостаточно. А в новых российских, да и в учебниках других стран СНГ эта роль вообще не показывается. Нам нельзя забывать, какой вклад в ВОВ внесла каждая республика СССР, каждый народ. Говорить, что только русский народ победил, необъективно.Октавиан Цику, координатор центра изучения тоталитаризма АН Молдовы:

— У нас в стране существует разделенная коллективная память относительно того периода. В 1940 году Бессарабия была частью Румынского государства, поэтому для многих наших людей война начинается 28 июня 1941 года, когда Советский Союз выдвинул ультиматум Румынии и впоследствии оккупировал территорию Бессарабии. И та война в школьных учебниках так и называется: советская оккупация.

Что же касается так называемой Молдавской АССР в составе Украинской

ССР, якобы существовавшей с 1924 года, то не следует забывать, что она была искусственно создана на части территории Бессарабии. Это очень сложный исторический дискурс. Наша история такова, что молдаване воевали как в румынской, так и в Красной Армии.

Борис Черкас, старший научный сотрудник института истории АН Украины:

— В целом в современных украинских учебниках доминирует термин „Великая Отечественная война“. Хотя был момент, когда политики  попытались внедрить словосочетание „Вторая мировая“, но в конечном счете сошлись на использовании и того и другого термина. Для жителей Западной Украины война началась 1 сентября 1939 года. Для остальных украинцев,  как в известной советской песне: „22 июня ровно в четыре часа Киев  бомбили, нам объявили...“. Соответственно существует разница в трактовках и оценках.

Ведь как получается: Ковпак и Бандера — две масштабные исторические фигуры, по-разному прославившие Украину. Подвиги Красной Армии и деяния Украинской освободительной в нашей истории стоят рядом. Такие исторические повороты случились. Их не вычеркнуть из людской памяти. Подготовил Дмитрий Евлашков источник:»Российская газета" — Федеральный выпуск №5508 (132) 22.06.2011, 01:00

22 июня во всех храмах РПЦ вознесут молитвы о павших в ВОВ

В день 70-летия начала Великой Отечественной войны, 22 июня, во всех храмах Русской православной церкви будут совершаться заупокойные богослужения.

22 июня патриарх совершит заупокойное богослужение на Преображенском кладбище Москвы у воинского участка захоронения, а также возложит венок к могиле Неизвестного солдата у Кремлевской стены.Сегодня, 21 июня, заупокойным богослужением в Богоявленском

кафедральном соборе в Москве будет положено начало международной акции «Свеча памяти 22 июня», которая проводится при поддержке государственно-патриотического клуба партии «Единая Россия» и Русской церкви уже третий год.

Служение панихиды возглавят настоятель собора протопресвитер Матфей Стаднюк и глава синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин.Богоявленский собор в Елохове неразрывно связан с вкладом Русской православной церкви в дело победы в ВОВ. На протяжении всех 1418 дней

войны в нем ежедневно совершалась молитва о победе над врагом, под сводами храма звучали патриотические призывы Святейших Патриархов Сергия и Алексия I.

«Свеча памяти» будет торжественно доставлена на Поклонную Гору в Москве. В 21.00 мск вечером 21 июня «негасимая свеча» встанет на вахту памяти в Зале памяти и скорби Центрального музея Великой Отечественной войны. Всю ночь и весь день 22 июня на Поклонную гору будут приходить москвичи и зажигать тысячи свечей памяти.В этот день в городах и селах России, Украины, Белоруссии, Казахстана, Молдовы и во всех уголках Русского мира будет проходить молитвенное поминовение десятков миллионов павших в годы Великой Отечественной войны.

фильмы о Великой Отечественной Войне на сайте:

22 июня 1941 года Victory Parade. Парад Победы Великая война Водружение Знамя Победы над Рейхстагом Вторая мировая. 65 серия. Май 1944г Интервью с Маршалом Жуковым (1966) Знамя Победы над Рейхстагом Зоя — правда о подвиге Зоя Космодемьянская и ее подвиг Константин Константинович Рокоссовский Стихи о войне. Читает Священник Владимир Вигилянск Ленинградский фронт Маршалы Победы. Жуков и Рокоссовский Парад Победы.1945 Парад Победы — Soviet Moscow Victory Parade (1945) Пасха 45-го года Поздравление с Днем победы. митр.Владимир Последняя ночь, последнего царя Потерпевшие победу Речь Иосифа Виссарионовича Сталина 9 мая 1945 года Речь на параде Победы Маршала Жукова Г.К. Секретные сведения помогли при создании системы залпового огня «Катюша» СМЕРШ против Абвера Советский народ празднует День Победы 9 мая 1945 Церковь и Великая Отечественная война

Война без прикрас. Будни Русского офицера Чем дальше от нас война, тем меньше остаётся ветеранов, тем ценнее становятся воспоминания тех, кто воевал. Надеюсь, что воспоминания моего отца — участника сражений под Ленинградом — немного расширят ваши представления о том ужасе, который называется войной.

Отец часто рассказывал о военном быте, о подвигах своих товарищей, вспоминал тех, кто погиб, глаза его в это время как-то замирали, он начинал смотреть сквозь нас, и слушающие понимали, что он сейчас там, на этой ужасной войне, что видит он своих товарищей, врагов, танки, госпиталь…

Итак, война глазами Русского офицера

История первая. Удивительная победа Жарким летом Гатчинская Дивизия была вынуждена срочно отступить — километров на десять к оборонительным рубежам: танковая атака гитлеровских войск была стремительной, опасной и грозила полным уничтожением дивизии, которая не имела достаточного количества боеприпасов и вооружения для отражения атаки. Командир дивизии дал задание взводу разведки (почему-то именно ему, хотя это и не было его прямой задачей…) задержать хотя бы на полчаса танковую дивизию врага…

— Что хочешь делай, — строго и одновременно с сочувствием говорил

лейтенанту-разведчику командир дивизии, — но мы должны спокойно отступить! Понимаю, не на блины к тещё посылаю, скорее на смерть верную… Выручай, лейтенант!

— Легко сказать, задержать дивизию взводом! Тут и пяти минут не

продержишься, — подумал командир взвода разведки Роберт Штильмарк.

Но в армии приказы не обсуждаются, а исполняются.

… Неширокая речка, через неё — небольшой, но бетонный, а не деревянный мост. Времени у взвода в обрез: враги наступали быстро. Сразу поняли, что заминировать мост не успеют.

— Делай вид, что заминировано, — приказал лейтенант минёру.

Тот с группой помощников принялся выбивать ломом, лопатой, другими инструментами в твёрдом бетонном покрытии некое подобие крупных прямоугольников, как бы «рисовать» на бетоне контуры этих прямоугольников.

Тем временем лейтенант распорядился поставить единственную у них

пушку-сорокопятку в укрытие и направить ствол прямо на мост для того случая, если враги не поверят уловке и попробуют по нему прорваться.

Другие разведчики в это время срочно минировали берега — уже

по-настоящему и так хитро, чтобы ничем не выдать своей работы. Берега оставались такими, как будто сто лет на них не ступала нога человека.

Командир взвода с заместителем перешли на тот берег, встали на

просёлочную дорогу и стали всматриваться в сторону видневшегося леса — именно оттуда должны были показаться немецкие танки. Так и случилось. Не прошло и пятнадцати минут, как они увидели две первые вражеские машины, несущиеся к мосту. Наши едва успели нырнуть в придорожную канаву, попав прямо в заросли крапивы, которая нещадно жгла разгоряченные лица и руки. Танки мчались к мосту, затем прямо перед мостом первый резко затормозил и из люка показался немец: — Минирт! — громко крикнул он. — Йа, Йа! — командир второго танка, несмотря на жуткий рёв моторов, понял, что мост заминирован.

Немцы вновь спрятались в танки, и огромные тяжёлые машины почти

одновременно развернулись прямо над головами залегших Русских воинов, вдавив разведчиков ещё ниже в жгучую крапиву и обдав жуткой гарью. Танки умчались обратно, они, судя по всему, выполняли разведывательную функцию, а командир с заместителем побежали через мост к своим — готовиться к серьёзному бою, ибо был уже слышен гул основных танковых сил вражеской дивизии.

Немецкие танки подходили всё ближе. Напряжение становилось

невыносимым. Бойцы взвода разведки лежали в естественных укрытиях с гранатами, пушкой-сорокопяткой и автоматами на случай, если в бой вступит пехота.

… Танки неуклюже полезли на берег по обе стороны от моста —

форсировать реку. Наши солдаты замерли, ведь это было именно то, что нужно!

А вдруг наспех положенные мины не сработают, а вдруг немцы в последний момент остановятся, а вдруг…

Но никакого «вдруг» не случилось. Раздался оглушительный взрыв! Казалось, что огромный немецкий танк приподняло в воздухе! Раздался ещё один взрыв — ещё более страшный — взорвался боекомплект в танке. И вдруг ошарашенные бойцы увидели, что башню танка сорвало, и она отлетела на несколько метров! Одновременно с первым танком взорвался другой. А через секунду — третий! Остальные остановились как вкопанные! Остановились, а потом испуганно и недовольно поползли обратно — в своё «логово». Одна машина горела, другая осталась искорёженной и «безбашенной», третья лежала на боку прямо в воде. Танкисты, похоже, погибли. Лейтенант посмотрел на часы: как незаметно пролетело время! Прошло уже больше двух часов вместо положенного им приказом получаса. Он дал приказ осторожно догонять далеко ушедшую дивизию.

Итог операции получился ошеломляющим: небольшой, потрёпанный в боях

взвод разведки без единого выстрела уничтожил три танка врага, не потерял ни единого своего бойца раненым или убитым, в полном составе явился в свою часть, задержав при этом врага не на положенные приказом полчаса, а почти на сутки: именно столько понадобилось вражеским сапёрам, чтобы окончательно убедиться, что мин впереди больше нет.

Все участники этой операции были награждены медалями, а командир взвода — орденом Красной Звезды.

Я, будучи ещё ребёнком, хорошо помню, как отец после реабилитации ходил в Краснопресненский военкомат, чтобы получить заработанный во время войны тёмно-малиновый орден.

А вот об остальных эпизодах отец рассказывал только один раз в жизни и то — по настоятельной просьбе сыновей. Мы с братом очень уж просили его рассказать про самые страшные эпизоды войны. И вот какие эпизоды показались ему самыми страшными и запоминающимися...

История вторая. Цена женской шубы, жизни и хлеба Печально знаменитые 125 граммов хлеба в день. Совсем маленький кусочек ужасного чёрного хлеба, похожего на твёрдый клей. Но в его маленьких граммах заключалась Жизнь.

Военным давали чуть больше, и однажды лейтенант Роберт Штильмарк получил паёк — полбуханки чёрного хлеба. Хлеб был завернут в бумагу и бережно положен за пазуху шинели.

Был поздний вечер, стоял страшный мороз, с Финского залива дул ветер, и он, казалось, пробирался прямо в душу своим ледяным дыханием. Но грел душу полученный недавно хлеб, а через два километра пути отца ждала горячая буржуйка и казарменное тепло. С радостью думал лейтенант о том, что ещё немного, и он придёт в часть, достанет кружку, нальёт туда воды, заварит кипятку, согреется возле буржуйки, а потом… отломит кусочек хлеба. Положит за щёку… Потом отломит ещё, ещё… Его голодный измотанный боями и холодом молодой организм просто жаждал этого хлеба, который лежал за пазухой и ждал своего часа… Однажды он даже хотел смалодушничать, отломить кусочек, схватить и съесть прямо по дороге, но всякий раз брал себя в руки и отказывался от такого близкого наслаждения. Он знал, что если откусит кусочек, то съест всё прямо на морозе, ведь устоять после одного откушенного куска выше человеческих сил. И тогда придётся в казарме сидеть голодному, ведь насытиться всё равно не удастся…

Сзади послышались шаги. Он обернулся. За ним шло подобие женщины. Роскошная шуба висела как на вешалке, женщина шла, шатаясь, и едва поспевала за спешившим военным. Наконец она обогнала его, резко обернулась: — Дайте. Дайте мне, пожалуйста, кусочек Вашего хлеба!

Это не было принято — просить у других, — так как все знали: каждому очень плохо, и все — в равных условиях… Отец растерялся, прошёл-было дальше, но женщина его снова обогнала, снова стала просить хлеба, а потом разрыдалась и упала перед ним на колени: — Возьмите шубу! Возьмите шубу, но отломите кусочек хлеба, я знаю, военным сегодня давали по полбуханки. Умоляю! Леночка… доченька моя… она умирает… Спасите, я знаю, что у Вас есть хлеб, отломите кусочек за шубу, спасите её, ей совсем немного надо чтобы выжить! Шуба дорогая, она … очень была дорогая…

Лейтенант остановился. Почему-то посмотрел на шубу. Она действительно была хороша…

Молча достал свёрток, молча сунул женщине в руки и быстро зашагал прочь. Дойдя до поворота, оглянулся: мать Леночки поднималась с колен и прятала самую большую драгоценность в дорогую когда-то шубу.

В эту ночь ужинал он одним кипятком.

История третья. «Не могу себе простить! Я убил Русского!» Ночь. Зима. Лютый мороз. Капитан в тёплом тулупе с винтовкой едет на открытой платформе грузового трамвая. Почему его — офицера — послали сопровождающим самого драгоценного груза в то время — это были мешки с мукой, — Роберт Александрович и сам уже не помнил. Он перебирал ногами от мороза, его ледяной автомат болтался за спиной, страшно хотелось спать, но заснуть не давала огромная ответственность. От сохранности муки зависела напрямую боеспособность целой дивизии на долгие дни!

Трамвай двигался медленно, на повороте ещё сильнее сбавляя скорость. Именно на одном из поворотов тёмный силуэт возник на подножке. Незнакомец вскочил на платформу, схватил мешок муки, попытался его поднять: — Стой! Стрелять буду!

Автомат моментально оказался в руках капитана, и он сделал предупредительный выстрел.

Офицер Красной армии по приказу не должен был делать выстрелов в воздух. По страшным, но необходимым военным законам он обязан был стрелять на поражение сразу: мародёры должны были знать, что с ними церемониться не станут.

Человек продолжал тащить мешок к краю платформы.

Капитан понимал, что этот человек — свой. Он не гитлеровец, не диверсант, не враг. Он, скорее всего, отчаявшийся, обезумевший от голода несчастный ленинградец. Убивать своего капитан не мог: не поднималась рука.

— Стреляю на поражение! — прокричал он ещё раз, и автоматная очередь прорезала глухую тишину притихшего замёрзшего города. И вновь капитан стрелял не в мародёра, а над его головой.

Мародёр скинул мешок с платформы, попытался взвалить его на плечи, и отец впервые в жизни… выстрелил в своего соотечественника…

Потом приказал водителю остановиться, спрыгнул с подножки на снег. Убитый лежал лицом вниз, рядом валялся мешок, из которого струился тоненький ручеек муки. Капитан перевернул убитого: измождённое Русское интеллигентное лицо…

Остальная часть дороги прошла без происшествий, но этот убитый человек не давал покоя капитану до конца дней. Вся правда, вся суровая правда войны была на его стороне. Я часто говорил, ему, что он не виноват. И все люди говорили ему об этом. И боевые друзья, и моя мама, но он отвечал, что тёмный силуэт этого несчастного, то, как он неуклюже упал после выстрела — до сих пор стоят у него в глазах. В мирное время за такое преступление несчастный получил бы полгода тюрьмы, а в ужасное, жестокое военное время — пулю от Советского офицера.

История четвертая. Кощунство В «боях местного значения» капитан Штильмарк получил две контузии и три ранения, одного из которых было очень тяжёлым. Уже в спокойные шестидесятые годы у него выходили из тела осколки немецкого снаряда. Воевать он больше не мог и после лечения в лазарете был отправлен направили в Ташкент — готовить молодых офицеров.

Фронту нужны были новые и новые офицеры, и капитан учил их на курсах топографии и прочим наукам, необходимым командирам.

Однажды в офицерской столовой капитан сидел за столом с молодым лейтенантом, довольно развязным молодым человеком. Лейтенант покушал, лениво потянулся на стуле, закурил. В его тарелке лежал недоеденный кусок чёрного хлеба. Лейтенант лениво делал одну затяжку за другой, а потом небрежным движением затушил папиросу о… кусок хлеба! Дедушка побагровел. В глазах встали ужасные картины Ленинградской блокады, слёзы детишек, рыдания матерей, женщина, упавшая перед ним на колени, умолявшая спасти от голода её доченьку…

Он поднялся, поправил гимнастёрку и потребовал, чтобы лейтенант доел этот кусок. Тот в ответ только рассмеялся. Капитан ударил го. Ударил так, что тот упал вместе со стулом. Моментально набежали офицеры, подняли лейтенанта, спросили у капитана в чём дело. Он лишь показал на кусок чёрного хлеба с остатками папиросы и добавил: — Он должен съесть этот кусок.

Многие офицеры уже прошли фронт, кто-то по себе знал и то, что творилось в блокадном Ленинграде. Они молча обступили лейтенанта. Губы у того были разбиты, но он ещё пытался сохранить былую надменность, грозил капитану и обещал ему взыскания…

Обступившие их офицеры приподняли его и поставили возле тарелки. Некоторое время царило молчание. Офицеры ждали, ждал и капитан. Наконец, лейтенант взял хлеб с тарелки, отряхнул пепел и потихоньку стал жевать.

Кощунство было пресечено.

Поміркуємо над інформацією яку надає книга пам'яті (КНП) щодо кількості жертв П СВ. – пише Віктор Леонтійович
Дані райвійськкоматів (РВК) щодо загиблих (ХарківськаКНП Харків т. 1)
Дзержинський район – 4062
 Жовтневий район – 4892
 КИЇВСЬКИЙ район – 7265
 Комінтернівський район - 1746
 КНП"Харків т.2 ст. 10
Ленінський район - 6350
Орджонікідзедський район-4165
Московський район - 2106
Фрунзенський район - 320
Червоно заводський район - 5500
Це означає, що армійські втрати у ІІ СВ. По м. Харкову склали - 36506 чоловік і військкомати видали 36506 похоронок в 1941 - 1945рр..
А органами НКВД було видано щонайменше - 167,5 тис.(204-36506) неврахованих (липових) похоронок на мобілізованих Польовими військкоматами (IIВК) на протязі 1946-1949рр.
Німецька армія втратила на території України 300 тис. чоловік. Втрати українців 20 млн., співвідношення у героїчній боротьбі 1 : 66,6. Книга пам'яті часто посилається на те , що втрати які несла Сов. армія часто були більшими в 2 а то і в 3 рази. Представники (ПВК) під час голодомору 1932-1933рр. блокували село і якщо голодомор, репресії - це геноцид, тоді чому ми вважаємо закінчення війни великою перемогою і святом, а не геноцидом!? Адже творцями історії були в усіх цих в трагічних подіях органи НКВД.
Розглянемо книгу пам’яті „КНП"- „ никто не забьіт ничто не забито". Книга пам'яті друкугться на підставі картотеки райвійськкоматів (РВК). Після друку, картотеку з усіх (РВК) відправляють в обл. архів (довідка РВК). Обласні архіви відправляють картотеку в Київ для того щоб розмістити її в музеї, що збудують (довідка з архіву). А чи була в (РВК) картотека?
Книга пам'яті в супереч указу президента друкується без біографічних даних. Рік народження або відсутній або вказаний приблизно, а дата смерті вказано в похоронці не співпадає з датою записаною в (КНП). А для того щоб роздути (КНП) одних і тих самих загиблих, вносять в списки сільрад по 2 і більше разів.
Книга пам'яті може бути доказом, що українці перебільшили свої втрати в рази, а може бути і доказом, що ІІ СВ. це - геноцид українського народу.

Висновок
Героїчна боротьба чи геноцид українського народу?
Львів не друкує Книгу Пам'яті України (КнП) він увіковічує героїв визвольного руху ОУН-УПА. Донецьк зрозумів неправильно і друкує, щось подібне до „КНП" наводить списки тих, хто повернувся з війни і які отримав нагороди.
Харків видає два тома "КнП" на 40 тисяч, в які вписує близько 15 тисяч Харків'ян, а решта збірна СССР і це при офіційних занижених втратах 204 тисячі. $ЛА?& А про села і говорити нічого, втрати деяких сіл 1,5,7,11 чоловік. І невідомо на підставі чого друкується КНП, якщо у всіх військкоматах України без винятку постраждала картотека до окупації і не збереглася після визволення.
Спеціальні дослідження 1993 що вийшли друком у Москві:" Обсяг безповоротних втрат Червоній Армії і флоту в період ВВВ (включаючи компанію на Далекому сході) 11 285 000 радянських воїнів " "КнП"Харків 2т.ст.54. Повіримо словам Путіна про 70% втрати російського народу визволителя це буде 7899500 чол. Решта республік;(національностей) 30% - 3,385,500 чол. Але українці отримали похоронок більше від кількості загальносоюзних втрат.
А як же рахували кількість жертв II С.В.? До списку втрат у ІІ СВ. потрапили тільки ті, на кого була видана "похоронка" з військкомату, на форматному бланку, з печаткою військкомату і підписом воєнкома. Військкомат видавав "похоронки" протягом 41 -45 років. А мобілізованих органами НКВД, без права на переписку, до втрат у П СВ. не враховували. "Похоронки" на них ~~ '
військкомат не виламав, цим займалися органи НКВД. їхні похоронки відрізнялися від похоронок військкоматовських і видавалися вони протягом 46-49 років, без підпису воєнкома, без печатки військкомату, на підробленому бланку із іншою нумерацією.
Ще раз зауважу, що Книга пам’яті - офіційний документ державного рівня! І «такої» пам’яті 17 томів(до речі, 17-й том повна копія 15-го!!!). Хочеться спитати у Харківських  активістів «Ось цією пам’яттю ви прагнути наповнити львів’ян?»
А може спочатку самі очиститесь від столітньої та наглої брехні самостійними пошуками правди ,як робить це Віктор Леонтійович!?
Бо якщо нема пам’яті, то не буде майбутнього. Мені стає страшно за майбутнє харків’ян,бо більшість з них лишили пам’яті, а вони  навіть не прагнуть її повернути.

9 мая 1945 года

Победил не Сталин- победил народ

9 мая 1945 года на Красной площади

Военкор А. Устинов писал:

«В ночь на 9 мая 1945 года москвичи не спали. В 2 часа ночи по радио объявили, что будет передано важное сообщение. В 2 часа 10 минут доктор Юрий Левитан прочитал Акт о военной капитуляции фашистской Германии и Указ Президиума Верховного Совета СССР об объявлении 9 мая Днем всенародного торжества – Праздником Победы. Взяв фотоаппарат, я вышел на улицу. Люди выбегали из домов. Они радостно поздравляли друг друга с долгожданной победой. Появились знамена. Народу становилось все больше и больше, и все двинулись на Красную площадь. Началась стихийная демонстрация. Радостные лица, песни, танцы под гармошку. Вечером был салют: тридцать залпов из тысячи орудий в честь великой Победы».

09.05.1945.  Москва Автор: А. Красавин Советский народ празднует Победу газета «Фронтовая иллюстрация» № 9-10 (107-108), май 1945 9 мая 1945 Салют Победы газета «Фронтовая иллюстрация» № 9-10 (107-108), май 1945 Капитуляция газета «Фронтовая иллюстрация» № 9-10 (107-108), май 1945

Газета Красная звезда за 10.05.1945