Открыла свой рассказик о ливне. Перечитала. Посмеялась.
С этим рассказиком связаны два воспоминания. Первое - о наилитературнейшей дискуссии вокруг глагола "пИсать". У меня было написано "писять", именно потому что там, где я росла, эта форма была в ходу. Позже мне объяснили, что не интеллигентно это, что девочки образованные, они садятся "пИсать", а никак не писять. Сейчас перечитала и вот что я скажу, уважаемый мой интеллигентный оппонент. Белка в прямой речи, в своем белкином разговорном языке, да еще и в подобной ситуации - никогда не сказала бы "пИсать". И я четко вижу, что слово это здесь чужое, инородное и меняет настроение рассказа. И сразу рвется связь с названием его.
Подробнее могу, но не буду. "Если надо объяснять, то не надо объяснять" (с) (Зинаида Гиппиус)
Второе воспоминание связано с тем, как я рассказик разместила на некоем
контркультурном литературном портале. Комментаторы обрушились как раз на название, думаю, дальше они его читать и не стали. Потому что, простите, западло реальному контркультурному пацану, чьи тексты состоят исключительно из слов "хуйпиздаговноебаццо", читать рассказ о девочках и мальчиках.
Когда я читала гневные комменты (а надо же учесть, что и псевда для таких порталов у меня достаточно провокативна), то умилялась донельзя. Вот именно "ути мои ребятки маааленькие, боятся как" - было мыслью...
Боялись, разумеется, не меня. А хоть малейшего подозрения в том, что имея имидж небритого-немытого мачо, будут замечены в чтении Елены Блонди о девочках, мальчиках. Хо-хо...
PS. А поправить еще я его, конечно, поправлю. Вижу где, по мелочи.
Мальчики, девочки...
Белка с Левушкой выгрузились из автобуса и уткнулись взглядами в серый горизонт над морем.
- Будет таки гроза, - приуныла Белка, - и холодно уже...
- Ничего не холодно! - Лёвка поправил рюкзак и уверенно двинулся к пляжу.
Белка вздохнула и пошла следом. Натоптанный песок кончился, теперь они лавировали среди ковриков и покрывал, прижатых телами пляжников, и загребали сандалиями горячую сыпучесть.
Идти было неудобно. Солнце, торопясь успеть до ливня, давило на плечи и головы тяжелыми влажными ладонями. Белке нравилось смотреть, как лучи его становятся свинцовыми на фоне туч и втыкаются спицами в неподвижное темное море.
Дойдя до прибоя, они разулись и пошлепали по воде, зацепив сандалии за лямки рюкзаков.
По воде идти было легче, только один сандаль все время шлепал Белку по попе. Но заслуженным шортам повредить это не могло, а идти было недалеко. Поэтому Белка перевоспитывать обувку не стала.
Пляжники очень густо населяли пляж в районе автобусной остановки. Потом - пустое почти пространство, за которым начиналась вотчина автолюбителей. Их Белка понимала, - зачем уходить далеко от машины, если там можно побросать и еду и одежу. Но вот почему приехавшие на автобусе ленятся пройти лишние сто метров, туда, где почище песок, вода и даже есть почти пустые урны вместо эверестов мусора, понять не могла.
- Такое впечатление, что люди расползлись из автобуса умирать, - высказалась, наблюдая, как несется по чужим головам радостный киндер, щедро стукая валяющихся ведерком и совочком.
С другой стороны, куда бы они тогда с Левкой устремлялись, если б не было на горпляже этой зоны отчуждения? Так что, пусть лежат в три слоя, пусть.
Левка топал впереди, как заведенный - только сандалии подпрыгивали на спине. Еле поспевая, Белка светло позавидовала его северному энтузиазму. На море для него никогда не бывает плохой погоды и низкой температуры. Если ты приехал на море, твердо знал Левка, то надо купаться и загорать. Даже если небо затянули тучищи (и
как они не падают - на вид такие тяжелые), а вода похожа на миллион литров серых чернил.
Читать дальше
