Новый организационный уровень возникает только тогда, когда
будут исчерпаны практически все приспособительные ресурсы
предыдущего уровня, и сложность отдельных элементов нижнего
уровня достигнет своего максимума. Что-то мне это сильно
напоминает? Вот именно! Краеугольный камень марксизма:
производственные отношения являются функцией от производительных
сил. То есть производственные отношения в форме социоорганизмов
возникают, становятся устойчивыми и приобретают повсеместное
распространение, когда производительные силы (главным элементом
которых является человек-производитель) достигают достаточно высокого
уровня, необходимого для качественного скачка в организации –
образования социоорганизмов.

Теперь посмотрим что вытекает из предлагаемого подхода.

Прежде всего каждый капитал как субъект социального процесса
вступает в противоречивые отношения с другими субъектами этого
процесса (людьми, группами людей другими капиталами) на основе
своего собственного внутреннего интереса. При этом у капитала
существуют противоречия не только с внешними по отношению к нему
субъектами, но и со всеми, вступающими в него составляющими.
То есть имеются в виду противоречия между капиталом как целостностью
и частями его составляющими. В то время как обыкновенно делается
акцент на противоречия между частями капитала (между трудящимися и
капиталистами). Общеизвестно и хорошо исследовано противоречие
между капиталом и рабочим, производящим стоимость. Его описанию
уделяется много места в «Капитале», потому на нем я подробно
останавливаться не буду. Но другому противоречию – противоречию
между капиталом и его владельцем-капиталистом, внимание практически
не уделяется. Более того, складывается впечатление, что капиталист
никакими другими интересами и свойствами, кроме тех, которые ему
навязывает капитал, не имеет. Существуют два противоположных, но
одинаково неверных стереотипа. Согласно одному капитал – это порождение
неуемной страсти человека к обогащению, то есть капитал - абсолютная
функция человеческого порока.

Подобный подход доминирует среди
практикующих коммунистов. Напротив другой подход, который
развивается в «Капитале» утверждает, что капиталист – это абсолютная
функция капитала, то есть капиталист безоговорочно действует под диктовку
капитала. И в том и в другом случае происходит абсолютизация момента
общности, единства капитала и капиталиста. Маркса понять можно, его задача
была сломать первый стереотип и доказать, что во взаимодействии
«капитал – капиталист» доминирующим, определяющим является капитал.

Поэтому он вполне оправдано абстрагировался от противоречий
между капиталом и капиталистом. Тем более, что эти противоречия
являются второстепенными по отношению к противоречию между
капиталом и рабочим (любые противоречия между капиталом и
капиталистом меркнут как только речь заходит об эксплуатации труда).

А перед ним в то время стояла задача выявления и исследования
именно этого доминирующего противоречия. Но на то что противоречие
между капиталом и капиталистом существует указывает тот факт, что капитал в своих наиболее совершенных формах стремится избавиться от персонифицированного собственника,
то есть от капиталиста. И это у него прекрасно выходит.

На сегодняшний день большинство капиталов принадлежит корпоративным
собственникам, то есть самим капиталам, а значит, эти капиталы фактически
людям не принадлежат они существуют сами по себе, а функции
выполнявшиеся раньше капиталистами по управлению и организации
капитал передает более покладистым наемным управленцам, менеджерам.
К примеру, компания А владеет контрольным пакетом акций компании Б,
Б владеет акциями В, В владеет акциями Г,... и так до бесконечности,
при этом какая-нибудь компания Ю может владеть акциями А.

Но даже если все акции компании А принадлежат физическим
лицам и они однозначно владельцы данной компании, они не
владеют компанией Б, они не могут распоряжаться акциями Б,
ими в лучшем случае распоряжаются члены совета директоров
компании А, которые, сами понимаете, не всегда являются акционерами.
И потом здесь существует более фундаментальная проблема.

Дело в том, что до сих пор не четко определено научное понятие
собственности. Обычно его подменяют юридическим определением
(владение, распоряжение и т. д.), что не совсем верно. Казалось
бы, даже само слово собственность означает, что она должна кому-то
принадлежать, быть в собственности. Но как ни странно при этом
забывают более фундаментальную сторону собственности, она
обязательно должна кому-то непринадлежать (она должна быть от
всех кроме собственника отчуждена). Например, отношение
собственности не возникает у людей по отношению к воде там, где ее
в избытке, она есть у всех. Но там где ее мало, сразу появляется
собственность как отношение между теми, у кого есть вода, и теми,
у кого ее нет. Интересно, что по этой причине категория общенародная
собственность в социалистическом государстве является с точки зрении
буржуазной политэкономии фиктивной. Она имеет смысл по отношению к
тем, кто находится вне страны, или к тем, кто внутри страны поражен в
правах. А для граждан она перестает представать как собственность,
которой у кого-то нет. С сугубо собственнической точки зрения она начинает
казаться ничьей. Буржуазные мозги осилить такое не в силах, они плавятся.
Они стремятся обязательно пристроить материальные ценности к
какому-нибудь собственнику, отчуждая их от всех остальных. Кстати за
научным словом отчуждение на деле скрывается в большинстве случаев
банальное воровство. Уж этот процесс нам пришлось во всей красе
наблюдать в 90-е годы.

а мне понравился треллер фильма "Облачный атлас"
кто в кино пойдет?

Большинство понимают капитал как угодно (и как человеческую прихоть, стремление к богатству и как собственность, и как общественные отношения), но не как «самосовершаюшийся процесс». Само же марксово определение капитала, как процесса с большим трудом усваивается даже специалистами. А чтобы связать это определение с фундаментальным положением Энгельса, что жизнь это самосовершающийся процесс не идет и речи. И это понятно, само понимание жизни в большинстве случаев еще не совсем определенно, и очень часто слишком механистично.

К сожалению, нет проработанной концепции, в рамках которой жизнь последовательно описывалась как процесс. (Со взглядами автора на эту тему можно познакомиться здесь)

То, что подобное понимание трудно воспринимается обыденным сознанием вполне объяснимо. В данной концепции предлагается считать живыми существами образования иного организационного уровня, чем биологические особи (к которым относится и человек).

Общеизвестны два организационных уровня живых существ, - это клетки и многоклеточные организмы. Возможно, существовал еще один доклеточный уровень организации, следы которого на Земле, к сожалению, практически исчезли. Согласно предлагаемой теории сейчас на Земле происходит очередной качественный скачок с образованием нового более высокого уровня организации живой материи (некоторые это назвали бы в стиле Турчина – метасистемный переход).

Грубо говоря, если предыдущий переход происходил от одноклеточных организмов к, образовывающимся из них, многоклеточным, то сейчас осуществляется переход от организменного уровня к многоорганизменному, в котором многоклеточные организмы выступают в качестве частей новых живых целостностей, новых организмов. Естественно, людям с присущим им человекоцентизмом (антропоцентризмом) трудно смириться с подобным положением вещей, тем более, что исследование многочеловеческих целостностей человеку приходится вести изнутри, являясь частью этих целостностей.

При этом стопроцентного подобия процессов нового уровнеообрзования быть не может, однако общие черты однозначно существуют и их необходимо выявить проведя более тщательное исследование. А вот на основные отличия необходимо обратить внимание уже сейчас. Они заключается во-первых том, что в состав целостностей нового уровня входят не только живые элементы (люди, в некоторых случаях животные), но и неживые – продукты человеческого труда (в основном) и естественные природные объекты. Во-вторых, части составляющие капитал – люди, обладают большей мобильностью, чем клетки в многоклеточном организме.

Строго говоря, капиталы нельзя назвать единственными и самыми первыми надчеловеческими организменными сущностями (в дальнейшем будем называть их социоорганизмами). Существовали и существуют (как разные виды в биологии) более примитивные формы социоорганизмов. Но это по большей части переходные формы, которые вырастали из достаточно длительной эволюции социальных целостностей доорганизменного типа, аналогичного биологической популяционно-штаммовой, симбиотической организации (подобная организация предваряла также образование первых многоклеточных организмов, ее даже некоторые исследователи называют биосоциальной организацией одноклеточных).

Понятно, что существует необходимость прояснить, где кончается доорганизменная организация и начинается организменная. К сожалению в данной работе строгую разделительную грань провести невозможно, не только по причине объективной размытости этой границы и существования массы переходных форм, но и того, что этот вопрос просто еще не достаточно исследован. Однако хотелось бы высказать одно предположение: именно капитал как динамическая социальная целостность, по моему мнению, стал одной из первых полноценных (непереходных) форм социорганизма, обладающей законченной «динамической архитектурой» самодостаточного организма.

По сути капиталы – это самосохраняющиеся «вихри» в потоке стоимости, текущего от ее производства к уничтожению (превращению в денежную форму). Этот поток опосредуется встречным денежным потоком. Собственно встречность этих потоков обусловливает образование и обращение «вихрей»-капиталов. Первоначально поток стоимости образовывался только в сфере торговли, поскольку производство и потребление имели феодальный (а еще раньше, рабовладельческий) характер. Однако со временем с развитием товарно-денежных отношений капиталы проникают в сферу производства, а также на капиталистических принципах модифицируют потребление. Надо сказать, что поток стоимости - это форма организации потока произведенных человеком продуктов, конечным пунктом которого, является потребление и уничтожение этих продуктов, однако это не единственная и самое главное не самая совершенная форма.

Читатели, наверное, уже заметили, что описание капиталов сильно напоминает описание вихрей в газовых или жидкостных потоках. В этом нет ничего странного, природа очень скупа на новизну, и все новое в той или иной мере уже где-то ею использовалось только в другом исполнении и с другим наполнением.

Действительно, если повнимательнее присмотреться капитал это проточное образование – «вихрь», в него люди, техника, деньги постоянно вливаются и также постоянно вытекают. К примеру, фирма «Фольксваген», что в ней осталось от того материального содержания, что было много десятков лет назад? Одно название, но мы считаем, что это одно и тоже общественное образование.

Но самое главное, эти проточные образования, также как и живые существа в биологии обладают своими особыми потребностями, стремятся к самосохранию и самоувеличению. Кстати именно на это стремление к самосохранению и самоувеличению постоянно упирает Маркс. Это не произвол капиталиста, не голое стремление его к наживе (основанное на извращенной психике), а внутреннее сущностное свойство капитала, которое определяет поведение капиталиста (а не наоборот). Между прочим наибольшее количество капиталов сегодня принадлежит корпоративным собственникам, то есть самим капиталам, а значит, эти капиталы фактически людям не принадлежат они существуют сами по себе.

Пониманию капитала как социоорганизма препятствует не только антропоцентизм, но и примитивная установка, что система, состоящая из сложных частей, обладает большей организационной сложностью, чем отдельные части или даже сумма этих частей. Даже не большие знатоки политэкономии и экономики скажут, что капитал устроен примитивно: спекулятивный оборот и всё (товар – деньги – товар). Быть в таком примитивном организме простой клеточкой человеку – венцу творения, вроде как-то даже не к лицу. Но ведь и переход от клеточной организации к многоклеточной в биологии происходил с таким же падением организационной сложности. Одноклеточные, достигшие к тому времени очень высокой организации и внутренней и внешней (разнообразие реакций на внешние воздействия), стали объединяться в примитивные водоросли. При этом клетки даже теряли некоторые сложные эволюционные достижения. Они, например, уже не могли самостоятельно передвигаться. Другое дело, что в процессе дальнейшей эволюции многоклеточных организмов потенциал сложности, имевшийся у клеток был полностью реализован в высших многоклеточных существах.

Уже давно никого не удивляют появляющиеся с завидной
регулярностью популярные статьи и серьезные научные
исследования, предрекающие появление на Земле новых
искусственных или самопроизвольно возникших существ,
способных стать конкурентом человеку, которые будут стремиться
его поработить. Эта только появившаяся на свет новая культура
новых существ будет иметь свойства и интересы, противоречащие
человеку, и станет грозить самому его существованию. А искусство,
в особенности кино, просто нашло в этой теме золотую жилу.

В глазах темно от всяких «терминаторов» и «матриц». Все эти вопиющие
о бунте машин похожи на того пастушка, который от скуки кричал:
«Волки! Волки!». Люди прибегали, а он радовался своей глупой шутке.
Когда же на стадо действительно напали волки, и он завопил от страха
и стал звать на помощь никто не пришел, ему просто не поверили. Так вот
если сегодня кто-то придет и скажет, что новые живые существа уже давно
появились на Земле. Они вольготно на ней себя чувствуют, и, больше того,
они правят людьми в своих интересах (порой даже очень античеловечных).
Такого, в лучшем случае, никто не станет слушать. Так и произошло.

Еще полторы сотни лет назад пришел человек, открыл эти новые живые
образования строго научным образом исследовал их и оставил это исследование
нам под названием «Капитал». Имя его Карл Маркс. А то, что он открыл –
это новые живые сущности – капиталы.

Нельзя сказать, что его вообще не услышали. Но вряд ли поняли всю глубину
его открытия. Маркс, по сути, открыл надчеловеческое живое существо, живой
организм. Именно этого никто по настоящему и не понял.

Итак, демонтаж капитализма его верхушкой a la демонтаж феодализма в 1453-1648 гг. Но всё ли продумали властелины его колец и их интеллектуальная обслуга? У меня плохая новость для "демонтажников-высотников": с капитализмом не получится так, как вышло с феодализмом — у феодализма не было периферии, наличие которой существенно меняет и суть кризиса, и процесс демонтажа, и вектор их развития. Включив в свои процессы, в мировой рынок огромные массы населения, всю планету, капитализм демографически вырастил свою афро-азиатскую и латино-американскую периферию так, как население самих этих регионов никогда не выросло бы. И теперь эта капиталистическая периферия, по сути не нужная ядру так, как в "старые добрые капиталистические времена", просто так не отвяжется. Она давит на ядро, Юг проникает на Север, создаёт свои анклавы и подрывает его; то, что А.Дж. Тойнби-младший называл "союзом внутреннего и внешнего пролетариата", способствует периферизации ядра, его захвату периферией с прямой и явной угрозой если не смены, то существенной модификации элит, по крайней мере значительной их части. Таким образом, попытка демонтировать капитализм a la феодализм оборачивается кризисом не позднефеодального, а позднеантичного типа, а ещё точнее, комбинирует черты и качества обоих. Но это не всё. Есть ещё одна плоха новость.

     Капитализм — глобальная, планетарная система, основанная на эксплуатации не только человека, но и природы. Включив в свои производственно-экономические процессы биосферу в целом, капитализм привёл её в состояние глобального экологического, а человечество — в состояние ресурсного кризиса. Типологически такого не было со времён верхнепалеолитического кризиса. При этом конечно, нынешний масштаб несопоставим с верхнепалеолитическим. Таким образом, демонтаж капитализма развивается на фоне глобального биосферно-ресурсного кризиса, а к его позднефеодальному и позднеантичному кризисным качествам добавляется намного более тяжёлое по своему содержанию и последствиям — верхнепалеолитическое. Мы получаем кризис-матрёшку, кризис-домино, где один кризис влечёт за собой другой, более масштабный и разрушительный.

     ПЕРВАЯ ИЗ ПРИЧИН носит откровенно классовый характер. На рубеже 1960-1970-х годов верхушка буржуазии в ядре капсистемы в условиях роста экономического благосостояния и политического влияния среднего и рабочего классов, левых партий, увеличения "размеров" нации-государства в форме welfare state оказалась в положении, сходном с тем, в котором оказались феодалы в XV в. Ход был сделан аналогичный — демонтаж системы. Только если феодалы не понимали, что делают, а действовали, повинуясь социальному инстинкту, то буржуины, на которых работают тысячи "фабрик мысли" ("think tanks") затеяли демонтаж сознательно, хотя вполне возможно, что сначала думалось о демонтаже элементов, а не системы в целом. Однако вскоре системная перспектива стала очевидной.

     Выявилось это с глобализацией, особенно после крушения главного бастиона "системного капитализма" — СССР. Глобализация (капиталов) — "дочка" НТР и "внучка" холодной войны — стала полной победой капитала, который превращается в электронный сигнал и преодолевает практически все ограничения (пространственные, социальные, политические); реальное не может контролировать виртуальное — разные уровни (а наоборот — возможно). Весь мир стал капиталистически-неолиберальным, включая СССР, Восточную Европу, Китай. Капитал(изм) везде! Победа! Однако как написал по другому поводу Н. Коржавин "Но их бедой была победа — / За ней открылась пустота". Исчезла некапиталистическая зона и теперь капитал(изм) уже не может решать свои проблемы, вынося их вовне — некуда. А войны типа 1914-1918 и 1939-1945 гг. тоже невозможны.

     Куда ж бедному капитализму податься? Где искать источники для дальнейшего накопления? Только внутри самого себя. Но всё дело в том, что капитализм — это экстенсивно, а не интенсивно ориентированная система, он институционально "заточен" под экстенсив, и его переориентация, "перезагрузка Матрицы" требует демонтажа системообразующих элементов, т.е. самой системы и создания на её месте иной, которая типологически, эквивалентно-нишево будет похожа на феодализм, точнее, станет возвращением к принципам его организации на новом, более высоком витке "спирали развития" — с поправкой на то, что это будет уже не западный, не христианский и не локальный социум. Исчерпание земного пространства с глобализацией стало ещё одной, помимо классовой, причиной демонтажа капитализма.

капитализм — это не просто торжество капитала, капитал существовал до капитализма и будет существовать после него.

     Капитализм есть сложная институциональная система, ограничивающая капитал в его долгосрочных интересах и обеспечивающая (прежде всего с помощью государства) его экспансию в пространстве. Последнее имеет жизненно важное значение для капитализма в силу его экстенсивной ориентированности. Иным капитализм быть не может, он решает многие свои противоречия, вынося их за собственные рамки и прирастая пространством.

     Как только мировая норма прибыли снижается, капитализм выхватывает, вырывает кусок из некапиталистической зоны и превращает его в капиталистическую периферию — источник дешёвой рабочей силы и рынок сбыта. И так до следующего серьёзного снижения прибыли; отсюда — колониализм, колониальная экспансия, которая происходила не постоянно, а рывками. Подчеркнём: для нормального функционирования капитализму необходима некапиталистическая зона, которую он превращает в капиталистическую периферию и без которой он тоже не может существовать — так же, как антично-рабовладельческая система без своей периферии. Помимо прочего, эксплуатация периферии помогает поддерживать социальный мир в центре ("ядре"), поддерживать определённый уровень жизни большей части его населения. Ну а ограничителями капитала в самом ядре являются, как уже говорилось, нация-государство, политика, гражданское общество и ряд других форм и институтов. И, как мы знаем, именно эти институты и связанные с ними социальные группы разрушаются/демонтируются с середины 1970-х годов. Демонтаж этих институтов означает по сути демонтаж капитализма как системы, который предпринимается наднациональной (мировой) верхушкой в интересах сохранения ею власти (мирового контроля), привилегий, богатства с 1970-х годов, который ускорился в 1990-е и, по-видимому, ещё более ускорится в 2010-е годы. В чём причины этого процесса?

Капитализм — это не просто торжество капитала, капитал существовал до капитализма и будет существовать после него.

     Капитализм есть сложная институциональная система, ограничивающая капитал в его долгосрочных интересах и обеспечивающая (прежде всего с помощью государства) его экспансию в пространстве. Последнее имеет жизненно важное значение для капитализма в силу его экстенсивной ориентированности. Иным капитализм быть не может, он решает многие свои противоречия, вынося их за собственные рамки и прирастая пространством.

Простая модель альтернативной финансовой системы

Папа даёт деньги только за выполненную для него работу. Причём спрашивает строго, недоделок не принимает, за каждый рубль приходится попотеть. При этом потратить полученные деньги можно только на то, на что разрешит папа. Часто эти деньги даже не покидают папиного кошелька: «Хорошо, пойдём в магазин, купим тебе что-нибудь». И чем сильнее тебе нужны деньги, тем сильнее тебя выжмут, чувствуя, что ты вынужден соглашаться на любые условия. Понятно, что при такой системе все деньги сосредоточены у папы — больше ни у кого их нет. Они попадают в руки совсем ненадолго и тут же уходят. Папины деньги — это дефицит. Папины деньги двигаются вертикально. Папины деньги обеспечивают развитие.

Мама даёт деньги тем, кому они нужнее. Кому плохо, кто слабый — даёт, чтобы поддержать. У самого слабого они, естественно, долго не задерживаются и переходят к другим. Мама заботится обо всех и часть денег — как ответная забота — возвращается к маме, но она тут же отдаёт их кому-то, кто в данный момент в них нуждается. Мама следит, чтобы деньги были у всех, хотя бы минимум. Следит, чтобы все были сыты и одеты. Если у кого-то денег много, а у кого-то совсем нет, попросит поделиться. Свои деньги она тратит на других — продуктов купить, подарки, скатерть новую. Мамины деньги — это изобилие: полный холодильник, запас носков и рубашек в шкафу. Они двигаются горизонтально и обеспечивают жизнь.

Как работает банк? Получаешь кредит, отрабатываешь кровью и потом, чтобы вернуть с процентами в разы больше чем взял. Залог, поручители, справка о доходах. Полный контроль. Папины деньги.

Как работает благотворительный фонд? Получаешь деньги, отчитываешься об услугах благополучателям — третьим лицам. Главное, чтобы тем, кому плохо, стало лучше. Стало — хорошо, не зря деньги потрачены. Мамины деньги.

Но есть две принципиальные проблемы. Количественная: оборот банковского сектора тысячекратно превышает оборот благотворительных фондов. И качественная: папины и мамины деньги неразличимы. Рубли одни и те же, а функции разные, противоположные. Из-за этого изобилие, которое должно создаваться мамиными деньгами, поглощается дефицитом, который создаётся папиными деньгами.

При таком взгляде становится очевидным, что нужны две независимые денежные системы. Одна вертикальная, как современная банковская система, обеспечивающая развитие. Другая горизонтальная, обеспечивающая выживание.

Есть ли в мире уже что-то похожее на эту параллельную «мамину» денежную систему? Есть: банки времени, экономика заслуг, социальные валюты, валюты местных сообществ.

Пожалуй, есть два принципиальных момента, которые делают деньги «мамиными». Во-первых, это отказ от централизованной эмиссии, который лишает денежную систему вертикали и монопольного контроля центра за денежной массой. Во-вторых, это демередж (или плата за простой денег). Иными словами, если у тебя избыток денег, которыми ты не пользуешься, ты делишься ими. Это второе условие обеспечивает изобилие (достаток денежной массы).

Пока что эта вторая параллельная денежная система не сформировалась в единую отрасль, но я уверен, что в ближайшие годы несколько тысяч уже существующих по всему миру проектов альтернативных валют оформятся в связанную, работающую систему и достигнут тех же объёмов и значимости, что и современная банковская система.

Капитал не должен рассматриваться в том числе и как материальный товар, а на том, что капитал должен рассматриваться как условие рынка, полностью определяемый спросом и предложением.

Французский социалист Прудон, оппонент Маркса,
дал работникам доказательство этого более 50 лет
 назад. Ведомые этой откорректированной теорией
капитала, мы узнаем, что устранение некоторых
искусственных препятствий, связанных с частным
владением землёй и нашей иррациональной монетарной
системой, позволит экономическому порядку выявить один фундаментальный, непоколебимый принцип.

Устранение этих препятствий позволит рабочим своим
собственным трудом и в короткое время (десять-двадцать лет)
так изменить условия рынка для капитала, что
добавленная стоимость исчезнет полностью и
навсегда, тогда как одновременно средства
производства полностью потеряют свой капиталистический
характер.

Частная собственность на средства производства
не будет тогда предоставлять никаких преимуществ,
которые ныне владелец капитала в любой его форме
извлекает из обладания оным: ничего капитал не будет
приносить — ни добавленной стоимости, ни ренты, ни
процента на использование капитала, наоборот — владелец
капитала с течением времени будет его только…
ТЕРЯТЬ.

                                                                   (Сильвио Гезаль)