Пока политики и чиновники долго и малоубедительно рассказывают о планах выхода из экономического кризиса и уже третий год анонсируют некие эфемерные реформы, в результате которых мы якобы заживем счастливо и в достатке, в Украине потихоньку зарождается новый уклад независимой от государства народной экономики. Граждане, основываясь на 5-й статье Конституции создают народные предприятия.
           Во Львове, Тернополе и Хмельницком уже работают десятки предприятий и индивидуальных предпринимателей, которые НЕ платят налогов государству, НЕ отчитываются за свою деятельность в Госфикальной службе или в каком-либо другом госведомстве и НЕ платят за право заниматься предпринимательской деятельностью.
           «Народная экономика» в хмельницкой версии — это три десятка солидных предприятий по пассажирским автоперевозкам, переработке вторсырья, рестораны и кафе, аудиторские и юридические конторы и фермерские хозяйства. А также около сотни людей, которые занимаются мелким индивидуальным бизнесом: дизайнеры, сапожники, портные, строители, стоматологи, художники. Все они объединены договором о «территориальной громаде», платят в фонд громады минимальные взносы, которые называют «инвестициями» — от 100 грн в месяц и решают ключевые вопросы своего бизнеса сами. Без согласований и отчетов государству.

Один год прошел с момента, когда мы в своем хозяйстве ввели колионы. За короткий срок, из незатейливой игры, неожиданно получился замечательный антикризисный и стабилизационный инструмент. Простой и проверенный в натуре. Вскрывший всю несостоятельность экономики и финансов России. Бесполезность многочисленных реформ и государственных безрезультативных программ, никчемность рубля и полную зависимость властей от олигархата.

Намедни, прикинули, что бы случилось, если бы аналоги колионов ввели в России в прошлом году? В муниципалитетах, регионах, отраслях, в торговле углеродами, ЖКХ, социальной сфере, сельском хозяйстве, оборонке, космосе и т.д.?

В Китае новый обвал рынков

В мире начинают постепенно привыкать к новостям об обвалах фондовых рынков в КНР. Сегодня в Китае черный вторник. Акции китайских компаний и индексы обвалились на 6 с лишним процентов и потянули за собой цены на сырье и, естественно, нефть. Если события в Поднебесной будут и дальше развиваться в том же ключе, то впору закрашивать весь календарь в черный цвет.

Китайский фондовый рынок продолжает падение, передает CNN. Потери оцениваются в 3 триллиона долларов. На открытии рынка в среду индекс шанхайской фондовой биржи Shanghai Composite упал на 8% и весь день держался на отрицательной территории вплоть до закрытия, когда упал до 5,9%. Индекс Shenzhen Composite потерял 2,5%, тогда как гонконгский Hang Seng снизился на 5,8%. В заявлении Комиссии по ценным бумагам Китая говорится, что «в данный момент на рынке присутствуют панические настроения и значительно увеличился иррациональный сброс акций, который вызывает деформацию ликвидности на фондовом рынке». С 12 июня Shanghai Composite уже потеряла 32%. Рынок Shenzhen упал на 41% за тот же самый период.

http://youtube.com/watch?v=4lb4YSQX5m8

Только эффективные действия в регионах вообще могут как-то спасти ситуацию. Наличие такой региональной инициативы жизненно необходимо. И региональные элиты тоже находятся в ситуации высокого риска. Если они не будут ничего делать, их сметут «снизу» и накажут «сверху», а если что-то делать, центр может воспринять это как посягательство на свои прерогативы. Поэтому дорожка «движения по лезвию», о которой я говорил, для региональных элит сложнее, чем для для госэлит. Но нужно иметь в виду, что в этой стране всегда любили победителей. Центр, конечно, присвоит успехи регионов себе, но успешные люди везде нужны, особенно в ситуации кризиса.

от Рустама Давлетбаева,

"Сельхозпроизводство — это длинные и слабо прогнозируемы циклы выпуска 

продукции: вырастить свеклу на сахар — почти полгода, вырастить корову и доить 

ее — больше двух лет, полный севооборот в растениеводстве — три—пять лет. 

Спрогнозировать цену на конечную продукцию нереально",— говорят 

сотрудники "Шаймуратово". Деньги приходят лишь после продажи урожая 

осенью, в остальное время денег нет, только затраты. Когда приходит время 

рассчитываться с поставщиками за солярку, семена или иной потребный для 

хозяйства материал, на это, как правило, уходит вся наличность. "О сотрудниках 

обычно забывают. Вот и получается, что сельская жизнь обескровлена, там просто 

нет наличности",— поясняют в хозяйстве.

Давлетбаев предложил Нургалиеву ввести свою валюту: "У тебя есть товарные 

остатки? Деревенские в магазине в долг покупают? Что если мы долговую тетрадку 

уберем, а на объем товарной массы выпустим товарные талоны, по 

юридическому смыслу это очень похоже на накладную". Но в отличие от обычных 

денег талоны будут устаревать, как любой товар.

Нургалиев согласился. Талоны с куницами, лисичками и мудрыми изречениями 

напечатали в городской типографии. Зарегистрировали заместителя Нургалиева 

по сельскохозяйственной технике как индивидуального предпринимателя, 

продающего товар — талоны. Объем высчитали так: выпустили на половину 

товарных остатков в магазине. По деревне развесили объявления: можете приобрести 

талоны, пользоваться ими не обязательно, а по желанию. У вас есть 28 дней, потом 

они дешевеют на 2%, правило для всех — и для предприятия, и для магазина, и для 

вас. График старения был напечатан на каждом талоне, а продавать их начали в 

бухгалтерии.

Первые два месяца среди населения была "сильная инертность", говорит 

Давлетбаев: "Может, это ошибка, что не собрали и не объяснили. Люди пугались, 

это что, мол, как в 1990-е. Я начал ездить и разговаривать с людьми, 

объяснял, просил поверить в Нургалиева. "Вы видите,— говорил,— как он старается, 

что новые трактора появились, что жить тут начал. Он не соскочит. Поверьте"".

У многих в деревне были бытовые долги — одалживались у соседа, бабушки, 

милиционера. "Зарплат нет, отдать нечем, социальное напряжение растет. И у меня 

кто-то спрашивает: а могу я по своим долгам этими талонами рассчитаться? Я 

говорю: а почему нет? Отведи его в магазин и спроси, что ему надо, а ты ему 

на талоны это купишь. Это помогло. И, когда исчезла внутренняя долговая 

паутина, возник корпоративный дух. Вот у них на суде спрашивали: если в кассе 

есть и деньги, и талон, зачем вы берете талоны под аванс? А они отвечают: а 

какая разница? Понимаете, мне нужно хлеба и макарон купить, мне все равно, 

какой бумажкой это сделать, а сосед за учебу ребенка заплатить талонами ведь не 

сможет. Возникла социальная связка. Люди к деньгам стали относиться как к бумаге, 

то есть воспринимать их реальную экономическую стоимость. Стала 

востребована куча всяких компетенций: от прийти с лопатой огород вскопать до чего 

угодно. Вот эта казалось бы ерунда, 2% демереджа, так сильно давят на мозг, что 

люди ищут новые способы тратить и зарабатывать".