Мир Пирамид подходит к концу вместе с капитализмом. Научно-техническая революция (НТР), благодаря которой информационные (вещественные) факторы начинают господствовать над вещественными ("материальными") — это не вторая промышленная революция, а нечто более серьёзное, сопоставимое по масштабу с неолитической.

     Мир доживает последние относительно спокойные десятилетия перед кризисом-матрёшкой, аналогов которому не было и который, похоже, сметёт не только капитализм с его сторонниками и противниками, но всю посленеолитическую цивилизацию. И если человечеству удастся, пусть сократившись в численности до 0,5-1,0 млрд., пережить его, то новый социум скорее всего будет отличаться от Цивилизации (Мира Пирамид — в том смысле, что египетские пирамиды — главный символ всей посленеолитической эпохи) не меньше, чем она отличалась от Палеолита.

     В-четвёртых, речь должна идти о кризисе белой расы, само существование которой экспансия капитализма, вызвавшая демографический взрыв на Юге и массовую миграцию его жителей на Север, поставила под угрозу — число белых в современном мире стремительно снижается.

     В-пятых, на повестку дня может быть поставлен кризис Homo sapiens. Одно дело кризис биосферы 25 тыс. лет назад, и совсем другое — сегодня, на планете, напичканной атомными станциями, бактериологическим и иным оружием, с населением 6,6 млрд. человек (к 2030 г. будет 8 млрд.). Планетарная катастрофа может либо вообще выкосить население, либо оставить на нём такой отпечаток, что дальнейшее "развитие" окажется возможным лишь в одной форме — деградации.

     

     ТАКИМ ОБРАЗОМ, демонтаж капитализма открыл невиданный ящик невиданной Пандоры с невиданными последствиями. А ведь мы ничего не сказали ни об усилении в XXI в. (пик — XXII в.) геовулканической активности, ни о неизбежном изменении направления земной оси (происходит раз в 12-15 тыс. лет, последняя произошла 12-13 тыс. лет назад), ни о том, что заканчивается "долгое лето" — тёплый десятитысячный отрезок в каждом стотысячелетии — 90 тыс. лет приходятся на ледниковый период.

     Разумеется, от всего этого можно отмахнуться как от нагнетания страхов, от "черновидения" (Ст. Лем). Однако лучше жить по принципу "кто предупреждён, тот вооружён", чем стать жертвой "синдрома Сидония Аполлинария", т.е. в упор не видеть уже нависшей над головой угрозы.

     Каковы варианты посткризисного развития — разумеется, если удастся выйти из кризиса минимально катастрофичным образом? Теоретически вариантов несколько — от высокотехнологичной цивилизации того типа, что описывал Иван Ефремов в "Туманности Андромеды", до футуроархаических империй того типа, что Лукас изобразил в "Звёздных войнах": иными словами от Дара Ветера до Дарта Вейдера. Реально новая система скорее всего будет футуроархаической — мир сверхновых технологий будет соседствовать с миром неоархаических или даже неоварварских структур.

Чертами трёх кризисов, о которых шла речь, нынешний кризис-демонтаж капитализма не исчерпывается. Его кризис автоматически означает ещё несколько кризисов. Во-первых, это кризис западной цивилизации в том виде, в каком она сформировалась за последние тысячу лет. Во-вторых, это кризис христианства в самых разных его аспектах: частном (кризис протестантского отношения к труду на фоне стремительно растущих тенденций к гедонизму, потреблению, более или менее активному ничегонеделанию как верхов, так и низов), общем (кризис христианского типа личности), проектном. О последнем стоит сказать особо, поскольку кризис капитализма конца ХХ — начала XXI в. это и кризис библейского проекта.

     В течение двух тысячелетий верхушка (сначала средиземноморская, затем европейская, а в XIX-ХХ вв. — мировая), использовав и приспособив к своим нуждам протестно-эмансипаторский проект Иисуса Христа и одновременно приглушив его (идейно — с помощью прежде всего Ветхого Завета, организационно — с помощью христианской церкви), превратила его в библейский проект. Библейский проект как средство держать в узде "маленького человека" главным образом изнутри (интериоризация контроля) сменил древнеегипетский проект, последним персонификатором которого была Римская империя, с его акцентом на внешний контроль. Несмотря на то, что библейский проект дал немало сбоев (откол католицизма от православия — ортодоксии в политических целях; возникновение протестантизма как начало иудаизации христианства; возникновение пантеистического и атеистического Просвещения и его "отростков" — либерализма и особенно марксизма как не просто светской, а дехристианизированной версии библейского проекта), в течение почти двух тысяч лет в целом, пусть всё хуже, но он справлялся с задачами, для решения которых его создали. С последней трети ХХ в. библейский проект не работает. "Демонтажники" капитализма должны будут создать не только новую систему, но и новый проект. Глобофашизм "неоконов" — этих леваков, прошедших "правую школу" Лео Штрауса и начитавшихся Платона, вряд ли пройдёт.

     В-третьих, кризис капитализма — это кризис Цивилизации, т.е. земной цивилизации в том виде, в каком он существует последние 10-12 тыс. лет (13653 года по индийской хронологии; 13542 года — по древнеегипетской и ассирийской; 10498-10499 по хронологии ольмеков и майя). Эпоху земной цивилизации я называю Эпохой (или Временем) Пирамид и Сфинкса: археологические данные последних десятилетий свидетельствуют, что возраст пирамид и особенно Сфинкса древнее, чем предполагалось, датируются эти сооружения 8-10 тысячелетиями до н.э. и построены по-видимому представителями цивилизации, предшествовавшей египетской.

Итак, демонтаж капитализма его верхушкой a la демонтаж феодализма в 1453-1648 гг. Но всё ли продумали властелины его колец и их интеллектуальная обслуга? У меня плохая новость для "демонтажников-высотников": с капитализмом не получится так, как вышло с феодализмом — у феодализма не было периферии, наличие которой существенно меняет и суть кризиса, и процесс демонтажа, и вектор их развития. Включив в свои процессы, в мировой рынок огромные массы населения, всю планету, капитализм демографически вырастил свою афро-азиатскую и латино-американскую периферию так, как население самих этих регионов никогда не выросло бы. И теперь эта капиталистическая периферия, по сути не нужная ядру так, как в "старые добрые капиталистические времена", просто так не отвяжется. Она давит на ядро, Юг проникает на Север, создаёт свои анклавы и подрывает его; то, что А.Дж. Тойнби-младший называл "союзом внутреннего и внешнего пролетариата", способствует периферизации ядра, его захвату периферией с прямой и явной угрозой если не смены, то существенной модификации элит, по крайней мере значительной их части. Таким образом, попытка демонтировать капитализм a la феодализм оборачивается кризисом не позднефеодального, а позднеантичного типа, а ещё точнее, комбинирует черты и качества обоих. Но это не всё. Есть ещё одна плоха новость.

     Капитализм — глобальная, планетарная система, основанная на эксплуатации не только человека, но и природы. Включив в свои производственно-экономические процессы биосферу в целом, капитализм привёл её в состояние глобального экологического, а человечество — в состояние ресурсного кризиса. Типологически такого не было со времён верхнепалеолитического кризиса. При этом конечно, нынешний масштаб несопоставим с верхнепалеолитическим. Таким образом, демонтаж капитализма развивается на фоне глобального биосферно-ресурсного кризиса, а к его позднефеодальному и позднеантичному кризисным качествам добавляется намного более тяжёлое по своему содержанию и последствиям — верхнепалеолитическое. Мы получаем кризис-матрёшку, кризис-домино, где один кризис влечёт за собой другой, более масштабный и разрушительный.

     ПЕРВАЯ ИЗ ПРИЧИН носит откровенно классовый характер. На рубеже 1960-1970-х годов верхушка буржуазии в ядре капсистемы в условиях роста экономического благосостояния и политического влияния среднего и рабочего классов, левых партий, увеличения "размеров" нации-государства в форме welfare state оказалась в положении, сходном с тем, в котором оказались феодалы в XV в. Ход был сделан аналогичный — демонтаж системы. Только если феодалы не понимали, что делают, а действовали, повинуясь социальному инстинкту, то буржуины, на которых работают тысячи "фабрик мысли" ("think tanks") затеяли демонтаж сознательно, хотя вполне возможно, что сначала думалось о демонтаже элементов, а не системы в целом. Однако вскоре системная перспектива стала очевидной.

     Выявилось это с глобализацией, особенно после крушения главного бастиона "системного капитализма" — СССР. Глобализация (капиталов) — "дочка" НТР и "внучка" холодной войны — стала полной победой капитала, который превращается в электронный сигнал и преодолевает практически все ограничения (пространственные, социальные, политические); реальное не может контролировать виртуальное — разные уровни (а наоборот — возможно). Весь мир стал капиталистически-неолиберальным, включая СССР, Восточную Европу, Китай. Капитал(изм) везде! Победа! Однако как написал по другому поводу Н. Коржавин "Но их бедой была победа — / За ней открылась пустота". Исчезла некапиталистическая зона и теперь капитал(изм) уже не может решать свои проблемы, вынося их вовне — некуда. А войны типа 1914-1918 и 1939-1945 гг. тоже невозможны.

     Куда ж бедному капитализму податься? Где искать источники для дальнейшего накопления? Только внутри самого себя. Но всё дело в том, что капитализм — это экстенсивно, а не интенсивно ориентированная система, он институционально "заточен" под экстенсив, и его переориентация, "перезагрузка Матрицы" требует демонтажа системообразующих элементов, т.е. самой системы и создания на её месте иной, которая типологически, эквивалентно-нишево будет похожа на феодализм, точнее, станет возвращением к принципам его организации на новом, более высоком витке "спирали развития" — с поправкой на то, что это будет уже не западный, не христианский и не локальный социум. Исчерпание земного пространства с глобализацией стало ещё одной, помимо классовой, причиной демонтажа капитализма.

капитализм — это не просто торжество капитала, капитал существовал до капитализма и будет существовать после него.

     Капитализм есть сложная институциональная система, ограничивающая капитал в его долгосрочных интересах и обеспечивающая (прежде всего с помощью государства) его экспансию в пространстве. Последнее имеет жизненно важное значение для капитализма в силу его экстенсивной ориентированности. Иным капитализм быть не может, он решает многие свои противоречия, вынося их за собственные рамки и прирастая пространством.

     Как только мировая норма прибыли снижается, капитализм выхватывает, вырывает кусок из некапиталистической зоны и превращает его в капиталистическую периферию — источник дешёвой рабочей силы и рынок сбыта. И так до следующего серьёзного снижения прибыли; отсюда — колониализм, колониальная экспансия, которая происходила не постоянно, а рывками. Подчеркнём: для нормального функционирования капитализму необходима некапиталистическая зона, которую он превращает в капиталистическую периферию и без которой он тоже не может существовать — так же, как антично-рабовладельческая система без своей периферии. Помимо прочего, эксплуатация периферии помогает поддерживать социальный мир в центре ("ядре"), поддерживать определённый уровень жизни большей части его населения. Ну а ограничителями капитала в самом ядре являются, как уже говорилось, нация-государство, политика, гражданское общество и ряд других форм и институтов. И, как мы знаем, именно эти институты и связанные с ними социальные группы разрушаются/демонтируются с середины 1970-х годов. Демонтаж этих институтов означает по сути демонтаж капитализма как системы, который предпринимается наднациональной (мировой) верхушкой в интересах сохранения ею власти (мирового контроля), привилегий, богатства с 1970-х годов, который ускорился в 1990-е и, по-видимому, ещё более ускорится в 2010-е годы. В чём причины этого процесса?

Капитализм — это не просто торжество капитала, капитал существовал до капитализма и будет существовать после него.

     Капитализм есть сложная институциональная система, ограничивающая капитал в его долгосрочных интересах и обеспечивающая (прежде всего с помощью государства) его экспансию в пространстве. Последнее имеет жизненно важное значение для капитализма в силу его экстенсивной ориентированности. Иным капитализм быть не может, он решает многие свои противоречия, вынося их за собственные рамки и прирастая пространством.