В третье воскресенье после Пасхи читается в церкви отрывок из Евангелия от Иоанна, в котором рассказано об исцелении Христом расслабленного.

«Был праздник, — пишет евангелист Иоанн, — и пришел Иисус во Иерусалим. Есть же в Иерусалиме, у Овечьих ворот, купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов. В них лежало множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды. Ибо ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью.

Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров? Больной отвечал ему: так, Господи, но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня. Иисус говорит ему: встань, возьми постель твою и ходи. И он тотчас выздоровел, взял постель свою и пошел…»

Вот евангельский рассказ. И многие, прослушав его, скажут, должно быть: опять чудеса, опять невероятное, не имеющее и не могущее иметь  ничего общего с нашей жизнью, интересами, нуждами, запросами… Но вслушаемся, вдумаемся: Евангелие так по-детски просто, и евангельские рассказы так кратки, что современный человек легко обманывается этой краткостью и простотою. Ему все кажется, что истина о нем и об его жизни должна быть сложной и громоздкой, потому что сам он сложен.

Но, может быть, нестареющая сила Евангелия именно в том, что оно сводит все к самому главному, первичному, основному — добро и зло, тьма и свет, человек и Бог, жизнь и смерть. А  ведь если подумать сосредоточенно, глубоко, и не только умом, а всем  существом, то в конце концов речь всегда идет о главном. Ибо вся сложность жизни упирается в простоту вечных вопросов: добро и зло, жизнь и смерть, Бог и человек.

Так что же в этом рассказе вечно, непреходяще? В центре его так  очевидно стоят слова расслабленного, обращенные ко Христу: «не имею  человека». Это поистине вопль того, кто на опыте познал страшную силу человеческого эгоизма. Каждый за себя. Каждый о себе. Вот все они — все  это великое множество слепых, больных, иссохших, и все они «чают  движения воды», то есть ждут помощи, участия, исцеления, утешения. Но… каждый ждет помощи себе и для себя. И когда возмущается вода, всякий  бросается вперед, забывая о других…

В евангельской перспективе купальня это, — конечно, образ мира, образ общества человеческого, символ самого строя человеческого сознания. О,  конечно, в мире можно найти много примеров преодоления эгоизма, примеров доброты и самопожертвования. Но даже когда по видимости человек  преодолевает свой эгоизм, он все равно остается пленником себя и своего. Если не своя персона, то семья: и для своей семьи, для своих — своя рубашка ближе к телу. Если не семья, то свой народ. Если не свой народ,  то свой класс, своя партия. Свое, обязательно свое! И это свое —  противополагается чужому, а следовательно чуждому и враждебному.

Но так, скажут, устроен мир, и ничего не поделаешь. Так неужели же,  отвечу я, — это и есть последняя, объективная, научная правда о человеке и человечестве? Неужели, в последнем счете, все в мире построено на личном или коллективном эгоизме и все им живет?

Капитализм, говорят нам, есть зло, потому что он — эгоизм. И вот его  надо сокрушить во имя, скажем, коммунизма. Но коммунизм только и делает, что провозглашает свое: свое мировоззрение, свой класс, партию и т.д.,  то есть свое и себя против не-своего, другого… И нет, нет выхода из  этого порочного круга. И вот, незаметно для себя, мы перестали  задыхаться в этом мире, насквозь пропитанном всепоглощающим эгоизмом. Кровь, ненависть, страх, в лучшем случае — равнодушие.

Когда-то, в двадцатых годах этого века, молодой человек, почти  мальчик, покончил самоубийством, оставив такую записку: «Я не хочу жить в мире, в котором все жулят…». Он задохнулся, не выдержал. А нас  постепенно измором берет эта привычка, и ужас эгоизма мы перестаем  ощущать как ужас…

Об этом — евангельский рассказ о расслабленном. И все эти больные,  немощные, иссохшие — все они больны в первую очередь неисцелимым  эгоизмом, который и приводит человека к воплю: «человека не имею!» Нет человека! И это значит, что человек начинается там, где преодолен  эгоизм, это значит, что человек — это прежде всего — лицо, обращенное к  другому человеку, это глаза, с участием и любовью всматривающиеся в глаза другого человека. Это любовь, сострадание и помощь.

Дальше Евангелие говорит: этот новый, подлинный человек явлен, пришел к нам во Христе. В нем к одинокому и исстрадавшемуся человеку приходит  не чужой, а свой; приходит, чтобы его страдание воспринять как свое, его жизнь как свою, и чтобы помочь и исцелить. «Хочешь ли быть здоровым?» Это вопрос не того, кто хочет что-то навязать, в чем-то убедить или же  подчинить себе. Это вопрос подлинной любви, и потому — подлинного  участия.

Религия, увы, тоже может стать эгоизмом, быть занятой только собой, своими. Но важно понять, что такая религия, сколь бы она ни прикрывалась христианством, по-настоящему — не христианство… Ибо все христианство — в прорыве сквозь страшную твердыню эгоизма, в прорыве к той любви,  которую, по словам ап. Павла, «излил Бог в наши сердца». Это его новая,  вечная заповедь. Это то, о чем все Евангелие, вся наша вера…

Источник: Протопресвитер Александр Шмеман. Воскресные беседы.

У день народження однієї з найкрасивіших і талановитих світових актрис - Одрі Хепберн - ми згадуємо відомі й улюблені багатьма її рецепти краси.

Щоб уста були гарними, говоріть тільки добрі слова. Щоб очі були красивими, шукайте в людях тільки хороше. Щоб фігура була стрункою, поділіться їжею з голодними. Щоб волосся було гарним, нехай з пасмами щодня грається малюк. Люди більше, ніж речі, потребують того, щоб відносини з ними відновлювати, відроджувати, виправляти і ніколи нікого не викидати і не забувати. Старіючи, ви дізнаєтеся, що у вас дві руки: одна - щоб допомагати собі, інша - щоб допомогти ближньому Краса жінки - не в одязі, який вона носить, не в її фігурі, і не в зачісці. Краса жінки повинна бути видна в її очах, це двері в її серце, те місце, де живе любов. Справжня краса жінки відбивається в її душі. Краса жінки проявляється в її турботі і любові. Краса жінки зростає в міру того, як роки йдуть ...

Святитель Николай Сербский Степану Д., на вопрос о том, что нам делать, чтобы лучше жить, написал:

был

Как сам пишешь, много лет служил ты одному господину. Не проходило  дня, чтобы ты не думал о нем, о том, чего он хочет, о чем просит, что  планирует. Однако твой господин смертным человеком и – умер. Но существует Господин бессмертный,  Который не умирает, Который был Господином и над твоим господином, и над всеми царями и царедворцами этого мира. Это – Господь Бог, Творец и  Вседержитель неба и земли.

Разве не естественно людям, подданным этого Господина над господами,  всякий день помышлять о Нем? Узнавать Его волю, изучать Его заповеди,  проникать в Его намерения?

Но именно то, что было бы совершенно естественно, люди отвергли и  стали жить по своей воле, своими мыслями, по своим правилам и законам. И плод такой жизни очевиден: смуты, заблуждения, отчаяние, пропасть в душах людей и между людьми.

Видя все это сам, ты с удивлением спрашиваешь: что нам делать, чтобы  жить лучше? Не я отвечу тебе, я дам слово одному святому человеку…

Говорят, что некогда в древнем Египте начались раздоры между людьми,  подобные нынешним. Тогда два храбрых друга из Александрии решили пойти  по свету, чтобы найти хотя бы одного мудрого и счастливого человека.

После долгих и бесплодных поисков они пришли к некоему святому,  который жил в уединении в лесу. Он поклонился им до земли и радостно  принял в своей хижине. После долгого разговора и расспросов путники, убедившись, что они действительно нашли человека, в котором соединились  мудрость и счастье, воскликнули: “Человек Божий, но мы не можем жить  так, как ты! Как же нам обрести счастье?”. Заплакал человек Божий, возвел глаза к небу и сквозь слезы сказал: “И не должны вы жить, как я.  Но, чтобы стать счастливыми, держитесь этих правил:

думайте о Боге хотя бы столько же, сколько думаете о людях;

бойтесь Бога хотя бы столько же, сколько боитесь людей;

почитайте Бога хотя бы столько же, сколько уважаете людей;

молитесь Богу хотя бы столько же, сколько просите людей;

надейтесь на Бога хотя бы столько же, сколько надеетесь на людей;

просите помощи у Бога хотя бы столько же, сколько просите у людей;

исполняйте закон Божий хотя бы столько же, сколько исполняете человеческий;

благодарите Бога хотя бы столько же, сколько благодарите людей;

славьте Бога хотя бы столько же, сколько славите людей!”.

Выслушав этот урок жизни, друзья счастливыми вернулись домой. Это и  тебе ответ, брат Степан, а ты кричи об этом в уши ближнему. Я же могу  одно добавить: минуя этот нехитрый букварь, никто и никогда не сможет взяться за трудный учебник.

Господь да обрадует тебя.

Сьогодні Радониця. Радониця - радіти. З привітанням «Христос воскрес» ми звертаємося до всіх покійних. Якщо образно висловитися, ми ніби сходимо в пекло, щоб сповістити бранців, щоб з усіма померлими заговорити людською мовою.

Зійшов туди Христос, сьогодні сходимо ми. Але це тільки наша логічна побудова. З зішестям Христа в пекло пекла ніде немає, немає смерті, немає померлих, і так званим померлим ми говоримо так само, як і живим: Христос
воскрес! І якби ми мали справжній слух, не той, яким розрізняємо тільки земні звуки, ми б почули: Воістину воскрес Христос. І їх «Воістину воскрес» прозвучало більш чутно, ніж наше. Тому що вони більше знають, ніж ми.

Ми дивимося як би крізь тьмяне скло, приблизно, вони дивляться так, як і потрібно, бачать на власні очі, що там є. А там є життя, і життя справжня. Тут теж те, чим ми живемо, називаємо життям, але це не життя, в кращому
випадку це для нас відпущений час, щоб досягти справжнього життя, в  гіршому випадку - мигнуло мить, ось є - і відразу його немає. А там тільки «є», «нема» там не може бути. Але у все це нам потрібно проникнути вірою, і вірою у Воскреслого Христа. Христос воскрес і запори пекла зруйновані, Христос воскрес і немає смерті,
Христос воскрес і для всіх нас настало торжество життя, але ми ще на  землі і торжество життя для нас не так зрозуміле.

Відкриємо Діяння Апостолів і Євангеліє на сьогоднішній день.
У Діяннях розповідається, як Апостоли проповідували Христа воскреслого, і до них приступили священики, і начальники варти при храмі, і саддукеї,  обурюючись, що навчають народ та звіщають в Ісусі воскресіння з мертвих, і до цих пір досадують, що в Ісусі проповідують воскресіння. А як же без цього, без воскресіння Христового, тільки мерці на кладовищі, та ми, що готуються стати мерцями.

З воскресінням Христовим немає мертвих, і ми не будемо ніколи мерцями. Але люди не хочуть цього розуміти, за таку радісну проповідь женуть. Як далі йдеться в Діяннях: і наклали на них руки і віддали їх під варту до ранку. Та попри це багато ж з тих, хто слухав слово, увірували, і число таких людей близько п'яти тисяч. Та й як не вірити, бо душа людська - подоба Божа і не упокорюється з тим становищем, що померти - це нормально. Померти - це саме ненормально. Коли померти нам здається нормально, це показник тільки того, чим ми живемо. Живемо тим, що веде до смерті, і природно, нам смерть здається нормальним, а  смерть - це не нормально, потрібно жити вищими інтересами, як то кажуть, інтересами духу, тоді для нас смерть не нормально, нормально тільки життя, і при тому життя не тимчасове, а вічне.

Іноді у звістивших воскресіння, запитують, якою силою або яким ім'ям ви це  робите, і відповідь може бути одна: у Ім'я Ісуса Христа Назарянина,  Якого ви розп'яли, Якого Бог воскресив з мертвих. Тому ми всупереч усьому говоримо: Христос воскрес, і мимоволі душа людська відповідає: Воістину воскрес. Тому ми звертаємося до мертвих, як живих, і вони відповідають нам, як живі: Воістину воскрес Христос.

В Євангелії ( яке читається над небіжчиком) говориться: бо  так полюбив Бог світ, що віддав Сина Свого Єдинородного, щоб всякий  віруючий в Нього не загинув, але мав життя вічне.

Кожен, хто вірує в Христа не гине, але має життя вічне. Тільки віра повинна бути не мертвою, а живою. А
жива вона тоді є, коли пов'язана з добрими справами, бо не послав Бог  Свого Сина на світ, щоб судити світ, але щоб світ був врятований через  Нього. Звідси і нам забороняється осуд один одного ... Не судити, а рятувати.

Судячий іншого судить самого себе. Світ повинен бути врятований, все для того, щоб врятувати світ, як би це не було важко. Ось точне визначення невіри: суд над собою. Не віриш-значить, для тебе немає нічого живого, ти мертвий. Суд не як осуд, а як правильне розуміння сутності полягає в тому, що світло прийшло у світ, але люди більше полюбили темряву, ніж світло, бо діла  їхні злі. І кожен, хто чинить зло, ненавидить світло і не йде до світла, щоб не викрилися справи його, тому що вони злі. А хто робить за правдою йде до світла, щоб явні були діла його, бо в Бозі вони. Якщо наша совість чиста -  для нас дороге світло, хто ховається в темряву, той ховає свою совість. До світла! До світла Христову, ось єдиний наш шлях, в ньому правда, і життя. Христос воскрес! Нехай же відповідь «Воістину воскрес» не залишиться тільки словами. Будемо жити для воскресіння Христового, щоб не тільки поминати покійних, а й  зустрітися з ними у вічності, зустрітися і зрадіти, і радості нашої не
буде кінця. Христос Воскрес!

Протоієрей Дмитро Дудко
Проповідь проголошена 4 травня 1981 р. в селі Виноградово.

Протоиерей Андрей Ткачев

На 9 день от Пасхи отмечается Радоница — день особого поминовения усопших.

Из отношения к смерти вырастают все культуры, сколько их ни есть. Совсем не одно и то же думать о себе, что ты временное и случайное явление под вечным шатром небес, и наоборот, быть уверенным в том, что «небо свернется, как свиток», а ты будешь существовать вечно.

Уважение к покойникам и местам их захоронения зависит вовсе не от одной только памяти родственников. И родственники лягут рядом, и близкой родни может не остаться, а за могилами нужно все равно ухаживать и относиться к ним с мистическим уважением.

Та болезнь ума и души, которая понуждала людей класть теплотрассы  через кладбища, забивать сваи в кости, и для временных нужд тревожить без страха людские могилы, обязана навсегда уйти в область истории.

Пусть нюансы этой истории, сколь жуткой, столь и противоестественной, изучают специалисты.

Простые же люди в подавляющей массе своей всегда считали, и будут считать смерть — тайной, требующей уважения.

*

Одна царица древности, говорят, оставила завещание, согласно которому тот ее преемник, который будет сильнее всех нуждаться в деньгах на  нужды государства, имеет право вскрыть ее гробницу и воспользоваться спрятанными сокровищами.

Шли годы и десятилетия. Менялись цари и цариц на престоле. У каждого царствования были свои проблемы, но никто не решался вскрыть упомянутый гроб. Наконец один из царей счел. Что его сложности самые тяжелые. И дал приказ гробницы открыть.

Что же увидели? Сокровищ не было, но была надпись: «Видно совсем ты негодный человек, раз отважился тревожить покой усопших».

То были язычники, смутно догадывавшиеся о загробной жизни и отвращавшиеся от кощунства над могилами. Что же говорить о христианах? Как говорит один из церковных писателей, «юный мальчик с Евангелием в  руках сегодня идет туда, куда не мог пройти самый великий мудрец  древности». Мы уже не гадаем, но знаем из Слова Божия, что человеку возвещена вечная жизнь. Причем не только душе, которая продолжает жить  за гробом. Вечная жизнь возвещена и телу, которое воскреснет.

От бабочки возьмем урок. Прежде нежели окрылиться и порхать, радуя  глаз, была она некрасивой куколкой, неподвижно висящей на дереве. Точно  так же и человеку, в котором нынче мало приметно его вечное достоинство, предстоит окрылиться, преобразиться, обновиться под действием Божией руки.

И зерно умирает в земле, чтобы воскреснуть в виде колоса. И вся  природа из замерзшего зимнего состояния превращается весной в зрелище  цветущее и радостное. Все это не что иное, как образы воскресения, ожидающего человечество.

*

С точки зрения грядущего воскресения мертвых, кладбище есть место  будущего восстания усопших. Само слово «кладбище» происходит от слова  «класть». Там положены скошенные смертью люди для того, чтобы Бог поднял их в последний День. Именно ожидание воскресения делает кладбище в  наших глазах местом временного упокоения усопших и требует к себе  благоговейного отношения.

Там не только не должно быть грязи и беспорядка, безумного шума и  громких мирских голосов. Там должна быть молитва. Христос – сей Первенец из мертвых, Который Своим воскресением проложил дорогу к воскресению всякой плоти, принимает наши хвалы и молитвы на месте упокоения наших  сродников.

Христос – победитель смерти. Она сильнее любого силача и любого  гения, как индивидуального, так и коллективного. Но Христос сильнее ее. И Он – единственное утешение, единственная надежда и единственный Путь из земли мертвых в землю живых.

Что есть Пасха наша, как не ликование о победе Христа над смертью?!

«Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечного начало», — так поется в пасхальном каноне.

Именно с этой пасхальной радостью нужно и идти на гробы милых сердцу  людей в дни празднования Воскресения Христова. «Христос воскресе!» —  говорят в эти дни друг другу верующие люди. Те же слова можно сказать и  усопшим, поскольку в них – ожидание будущего восстания и обновления.

Среди инвентаря, который берут люди на могилы для уборки, хорошо бы взять с собой когда-нибудь и Евангелие. И после того, как уборка закончится, можно будет открыть Слово Божие и  прочесть из него главу или две. Это будет лучший венок из всех, которые  до сих пор приносились на могилы родственников.

На кладбище успокаивается и умнеет душа, приходят в порядок  разбегающиеся и непослушные мысли. Оно есть место, более напитанное  мудростью, нежели все читальные залы всех библиотек. До того Дня, когда  земля откроет свои уста и гробы отпустят прежде взятую добычу, оно  должно стать местом молитвы и духовных размышлений.

А в дни Пасхи оно должно стать местом радостного напоминания себе и  усопшим о том, что сила смерти подорвана Воскресением Христовым и время  нашей всеобщей встречи приближается.

Близится Радоница (в 2012 году 24 апреля). В первый вторник после Светлой седмицы Церковь будет отмечать день особого поминовения усопших. Портал «Православие и мир» предлагает колонку священника Димитрия Шишкина — о Радонице.

Помню, было много хлопот по храму, когда появился коренастого вида мужичок с озадаченным, печальным лицом и, назвавшись Николаем, стал просить поехать с ним в реанимацию и причастить тяжко болящего сына.

Поехали. По дороге я узнал, что живёт Николай в Бахчисарайском районе и вот сын его – Игорёк, мальчишка лет семнадцати – упал неудачно с  дерева и повредил позвоночник. Теперь уже четыре месяца лежит без движения. А на днях предстоит операция и вот – решили причастить его и,  если возможно, особоровать…

Игорь лежал на вытяжке худой, измождённый и только глаза его  вопрошали, выпытывали о жизни, едва успевшей начаться… Он отвечал на мои вопросы хотя и тихо, но внятно. Поисповедовался, причастился…

После соборования я рассказал Игорю о святителе Луке, оставил его иконку и попросил молиться… как получится, пусть даже своими словами, но от души. Игорь пообещал.

На обратном пути Николай неожиданно признался: «Батюшка, я никому не  говорил, а вам скажу. Сплю я на днях ночью дома и вот – сон, не сон, не  пойму – голос такой, глубокий и ясный: «Так и так, — говорит, — Николай. Ты завтра поедешь к сыну в больницу, так вот: с тобой в электричке  будет ехать священник. Попроси его, чтобы он молился за твоего сына…»

Утром идём с женой на вокзал, подходим к перрону, а я как на иголках:

— Ну, где я, — думаю, — буду искать этого батюшку. По вагонам, что ли  ходить?

Но только зашли, смотрю – точно, — сидит священник в рясе, с крестом, всё как положено. Рядом жена, детки… Я тут же к нему:

- Батюшка, — говорю, — Помолитесь за моего тяжко болящего сына Игоря!

- Хорошо, помолюсь.

Разговорились. Батюшка из Сибири, зовут Виктором, сейчас отдыхает в  Севастополе и вот – едет поклониться мощам святителя Луки. С тем и  расстались.

- Вот такая история, батюшка. Ну, я и вас тоже прошу молиться у мощей святителя.

Конечно, я пообещал и молился, как мог за раба Божьего Игоря. Между  тем прошло несколько месяцев и вот, однажды Николай появился в храме и  сообщил, что сын его Игорь умер.

На меня произвело впечатление не только само событие, но и то, как  Николай его перенёс. Не было в его словах ни смятения, ни отчаяния, ни  упрёка, только твёрдая убеждённость, что всё в руках Божьих. Он снова попросил молиться за сына, на этот раз о упокоении. И снова я молился, как мог, поминая новопреставленного раба Божьего Игоря.

Прошло чуть меньше года. И вот в светлые Пасхальные дни, по благословению святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I, на Северном Полюсе должен был состояться молебен «о мире всего мира и благостоянии святых Божьих церквей».

Когда я узнал, что должен лететь с иконой и мощами святителя Луки, то был почти уверен, что это одно из тех многочисленных недоразумений, которые разрешаются как-то сами собой. Я, конечно, имею в виду не само мероприятие, а моё участие в нём.

Ну, кто-нибудь найдётся, – думалось мне, — епархия большая. Если  врачи не позволяют лететь владыке, то, должна образоваться делегация, я  же отродясь ни в какие делегации не входил…

Но вышло иначе. Выпадало лететь мне, да ещё и одному, и это повергло  меня в состояние тихой паники, продолжавшейся до тех пор, пока я не  понял одну простую вещь – лечу-то на самом деле не я, а святитель Лука, мне же предстоит его всего лишь сопровождать. И сразу всё стало на свои  места; в душе воцарился мир и уверенность, что всё идёт именно так, как  нужно.

На дворе ночь, но «Свет во тьме светит»… Ещё охваченный восторгом Пасхальной службы, прямо из храма еду в аэропорт. Ликующее: «Христос Воскресе!» выводит осоловевших за ночное дежурство таможенников из оцепенения.

- Воистину Воскресе! – отвечают радостно.

Икона святителя в моих руках действует лучше любого удостоверения.  Все регистрации, контроли и таможенные досмотры, до самого Красноярска я прошёл как званный гость. Предупредительность работников превосходила все возможные похвалы.

Когда в Домодедово мне предложили присоединиться к толпе разутых людей с тазиками в руках, это меня, признаться, обескуражило. Но и тут появился откуда-то христолюбивый обладатель фуражки с кокардой и провёл меня безо всяких  препон в зал ожидания вылета.

От Москвы до Красноярска лёту четыре часа. Сутки без сна дают себя  знать – состояние бредовое, дико хочется спать, но на руках икона, и  «Джентльмены удачи» расплываются перед глазами в мучительном размыве. (В аэробусах «дальнего следования» крутят фильмы, порой отечественные).  Борьба со сном кажется мне уже почти героической, когда где-то в  подкорке всплывает цифра – 13.

Тринадцать суток без сна провел святитель Лука в подвалах НКВД во  время «конвейерного» допроса. Не в уютном кресле, а на ногах… не в  благостных размышлениях, а в напряженной необходимости следить за каждымсвоим словом… не в предвкушении грядущего отдыха, а в ожидании  приговора! Краткий эпизод биографии святого…

В полпятого утра на лётном поле, у трапа икону и частицу мощей  встречает архиепископ Красноярский и Енисейский Антоний. Первая новость – молебен на Северном Полюсе отменяется. Раскололась льдина, на которую  должен был сесть самолёт, и посадочная полоса сократилась от положенных  1500 метров до 700 с небольшим. Впрочем, хорошо, что это произошло  сейчас, а не после приземления самолёта…

По ночному шоссе машина летит в резиденцию владыки. Уютная домовая  церковь встречает Святителя распахнутыми Царскими Вратами. Литургия в  десять утра, можно поспать пару часов. Пару часов, кажется — целая  вечность!

Святитель Лука в этих краях бывал два раза и оба — не по своей воле,  хотя и по смиренномудрию. Первая ссылка 1923-26 годов занесла  архипастыря в Енисейск, а затем по Ангаре в дальний таёжный посёлок Хая.

Литургия в Свято-Успенском монастыре. Моя слабая надежда, что всё  пройдёт как-нибудь тихонько, валится в тартарары. В алтаре уже толпится  до сорока священнослужителей. Словечко «толпится», конечно, так себе… но не может не толпиться сорок человек на площади в двадцать квадратных  метров, даже если все будут вести себя смирно, как овечки.

Народ всё прибывает, операторы устанавливают телекамеры, время от  времени щёлкают вспышки. Отмечаю любопытную особенность – священники  облачаются в алтаре до прибытия архиерея, накидывают сверху рясы и так  выходят на встречу. Потом остаётся только снять рясу, надеть фелонь и  все готовы к службе – очень удобно и быстро. Литургию описывать не буду. Это нужно не читать и даже не видеть, или переживать, а вкушать: «Христос есть, вкусите и видите!..». Только так и никак не иначе.

После службы вереница автомобилей мчится в резиденцию архиепископа.  По дороге владыка рассказывает об умученных монахах Успенского  монастыря. В беснующиеся двадцатые они были живьём закопаны в землю – даже имён никто не запомнил. «Сейчас, конечно грязь, — говорит владыка, — а вот когда бывает посуше, я люблю уединиться хоть не надолго,  помолиться там в тишине… Многое передумаешь…»

На втором этаже, в банкетном зале уже накрыт праздничный стол,  пугающий меня своей сервировкой. С тоской вспоминаю покойную бабушку,  которая в туманном детстве что-то рассказывала о вилке в левой руке. Помниться, я категорически отказывался верить в такую несуразность. Увы – бабушка оказалась права.

В Сибири пьют водку, думаю, это ни для кого не новость, пикантность  момента состоит лишь в том, что дома я «огненную воду» не употреблял уже несколько лет. Нет, я не «зашивался», и не пребывал в «завязке», просто как-то разохотился к этому делу, и теперь слегка тревожился за  возможности своего организма. Впрочем, оказалось – зря. То ли водка в  Красноярской епархии какая-то особенная, то ли сыграла свою роль  обильная закуска, но за всю недельную череду банкетов я ни разу не оказался пьян и, что не менее важно, ни разу не видел захмелевшего  священнослужителя.

Вообще мне очень понравились эти застолья. И дело здесь совсем не в  чревоугодии, а в той дружеской атмосфере, которая им неизменно  сопутствовала. Именно чувствовалось, что тосты и здравицы здесь не повод для возлияния, а возможность высказать свою сопричастность общему делу, делу служения Богу и людям.

После банкета возвращаюсь в апартаменты и проваливаюсь в долгожданный сон. Просыпаюсь и не могу понять – сколько времени. Часы на камине  остановились. В доме тишина, за окном сумерки. Сначала показалось –  рассвет, но потом на лестнице послышались шаги, и от ребят иподьяконов я узнал, что вечер. Странно, почему я так мало спал? Ну, хорошо, посплю  ещё – обрадовался я, забрался под одеяло и… всё.

Сна как не бывало. Прошёл час, два, три… Только глубокой ночью я  вспомнил, что разница во времени между Симферополем и Красноярском –  пять часов. Дома я ложусь спать не раньше одиннадцати, по местному времени это четыре часа утра. А в семь уже надо вставать и готовиться к  службе! Только через несколько дней я приучился засыпать к часу ночи, и  это был великий прогресс.

Утром, 26 апреля, в среду литургия в Благовещенском женском  монастыре. Прибывают архиепископ Львовский и Галицкий Августин и епископ Черниговский и Нежинский Амвросий. Снова напряженная устремлённость службы соседствует с неизбежной организационной суетой. После службы –  торжественный обед в монастырской трапезной.

Архимандрит Серафим, убелённый сединами старец, рассказывает как  нынешний наш митрополит Владимир, будучи ещё семинаристом, приезжал с  приятелем в Красноярск и останавливался у него, тогда ещё иеромонаха Серафима. В маленькой комнате была только одна кровать, и отец Серафим  со вторым гостем перебирался на пол, а будущий митрополит ложился на  кровать. – «Отец Серафим, а, отец Серафим, — подтрунивал он добродушно, — что-то у тебя кровать больно мягкая, ты ведь монах, тебе не положено…»

После обильной по обыкновению трапезы нас везут на экскурсию.

Караульная гора с возвышающейся на ней часовней св. Варвары великомученицы – главная достопримечательность Красноярска. Отсюда открывается вид на  весь город. Экскурсовод – миловидная сибирячка – показывает нам место,  где некогда дружиной Ермака был основан острог. В 12 часов дня на горе палит пушка. Эхо мечется испуганно между невысоких гор и убегает куда-то вверх по течению Енисея…

Словом, с первых дней пребывания на Красноярской земле меня закружил  водоворот новых впечатлений, событий и встреч, описывать которые можно  долго и обстоятельно. Но всю неделю, во всех переездах и перелётах по  громадной епархии меня не оставляло одно желание: побывать в том  единственном храме на окраине Красноярска, где служил и проповедовал  святитель Лука.

Наконец, в последний день сибирской командировки мой добрый помощник и гид – отец Николай отвёз меня к небольшой кладбищенской церквушке  святителя Николая.

Заходим внутрь. И первое, что меня поразило – чудной работы большая  икона святителя Луки. Я стоял возле неё, глядел и не мог оторваться.  Отец Николай тем временем отлучился куда-то и вот, смотрю – спускается по деревянной лестнице со второго этажа с молодым священником.

- Здравствуйте, — говорю, — вы, наверное, настоятель.

– Нет, — улыбается, — «рядовой» священник.

Познакомились. Зовут батюшку отец Виктор (Теплицкий), служит в этом храме. Когда он узнал, что я из Крыма, то оживился:

-

А я, вот, тоже год назад сподобился в Крыму побывать. Мы тогда с женой в Севастополе отдыхали и вот — поехали на один день поклониться мощам  святителя Луки в Симферополь. Со мной ещё в электричке такой случай  произошёл… странный. Подходит ко мне мужичок – Николай – растерянный  такой, взволнованный и просит молиться за его болящего сына Игоря. Так  он мне почему-то запомнился, не знаю…

И что интересно – я в Симферополе успел между двумя литургиями  молебен святителю отслужить! Да… Вот так и молюсь до сих пор. Интересно  всё-таки – что с тем мальчишкой?.. Наверное, уже никогда и не узнаю.

Ну, что сказать?.. Вот в такие моменты и понимаешь, что Христос воистину «посреди нас»!

- Почему же не узнаете, батюшка, — отвечаю я, — «невозможное человекам возможно Богу»! Молитесь об упокоении раба Божьего Игоря.

Вот такая встреча произошла в моей жизни по милости Божьей, молитвами святителя Луки. Остаётся только добавить, что произошла она в самый  канун Радоницы и на следующий день мы с отцом Виктором молились о рабе  Божьем Игоре, с особенной ясностью чувствуя, что все мы живы в той  единой Пасхальной радости, которую по неизреченной любви даровал нам  Воскресший Господь!

Протоиерей Андрей Ткачев

Страх смерти, страх бедности, внутренняя боль в костях от грехов – это главные тревоги человека. Эти три вещи вспоминает Златоуст в своем огласительном слове. Вот как он говорит:

«Никтоже да рыдает убожества: явися бо общее Царство. Никтоже да плачет прегрешений, прощение бо от гроба возсия. Никтоже да убоится смерти, свободи бо нас Спасова смерть».

Говорит вначале о бедности и убожестве, потому что это вопиющее проявление несправедливости мира, видное всякому глазу. Отсюда, от желания победить неравенство имущественное и засыпать пропасть между ходящими в золоте и сидящими на гноище, родились идеи и движения, формирующие образ современного мира. Пенсии на старость и пособия по безработице отсюда. Кредиты на доступное жилье и профсоюзные движения отсюда же. Весь социальный пафос от футболок с портретом Че Гевары и революций до мирных демонстраций – отсюда, из желания очевидного равенства или хотя бы приблизительной справедливости. Но чего недостает социальным движениям? Пасхи! Не достает молитвы и радости оттого, что гроб Христов пуст. Без молитвы и пасхальной заутрени любой мирской правдолюбец лишь умножает идолов, добавляя к их пантеону еще одного – идола всецелой земной справедливости. Это – ложный бог, и сынам Неба должно быть это понятно.

Религиозный человек склонен сжечь избытки энергии, скорее стоя на земных поклонах, нежели ходя в демонстрациях. Но и он нуждается в пасхальной радости, чтобы не запоститься, не зауныть, не придать своим покаянным трудам большую, чем должно, цену.

«Прощение от гроба воссия». Есть время плакать и время смеяться. Есть время обнимать, и время уклоняться от объятий. Нужно распознавать времена.

Тот, кто скорбит во время всеобщей радости, скорее нечестив, чем благочестив. Это тоска о грехах несвоевременна, равно как несвоевременно хранение евреями Закона во времена благодати. «Когда нужно было хранить Закон, вы кланялись идолам. Когда же нужно почтить благодать, вы блюдете Закон, чрезмерно усиленный произвольными толкованиями», — так в общих чертах говорит о подобной несвоевременности Златоуст в одной из проповедей.

Пост был направлен к Пасхе. Пасха настала, и пост закончился. Не могут поститься сыны чертога брачного, если с ними – Жених. «Прощение от гроба воссия». Что можно добавить?

Наконец, смерть. Она важна и, как ни странно, нужна. Но кто бесстрашен перед лицем ее?

Грозная и молчаливая, как глубокий колодец, она не отвечает на твои крики. Она не хочет разговаривать, зная, что молчаливый воин страшнее воина говорливого. И вот слышим: «Никтоже да убоится смерти!»

Можно было бы счесть эти слова порывом чувства, не более. Но множество мучеников и терпеливых страдальцев возвысят голос и скажут, что именно вера в Распятого и Воскресшего Христа дала им силы одолеть и страх, и боль, и ярость мучителей.

Смерти можно не бояться, если посредством молитвы и Таинств соединить свою душу с Победителем смерти и понять то, о чем говорил Давид. А он сказал однажды: «Если я пойду долиной смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною» (Пс. 22:4)

Итак, три врага названы Златоустом. Три врага попраны Иисусом, сыном Бога Живого. Как говорит митр. Иерофей (Влахос), мы продолжаем рыдать, плакать и бояться лишь в ту меру, в какую нас не наполняет свет Воскресения Христова; в меру нашей чуждости Пасхальной благодати.

И если кто-то спросит нас, а что, собственно, дает нам наша вера в Воскресшего Христа, мы можем ответить, что на вершинах своих вера наша дает нам способность не рыдать о земных недостатках, побеждать грех и не бояться смерти. Подчеркну – на вершинах своих.

Украина может остаться у разбитого корыта. Вложив в подготовку "Евро-2012" $4 млрд. бюджетных средств, она рискует повторить судьбу дефолтной Греции после Олимпиады-2004. Туристы уже сегодня объявили ей  бойкот, скупая билеты в Польшу.

На днях в украинских СМИ показали ролики, которые каждый день крутят вместе с рекламой для европейцев. Картинки с убитыми дорогами, старыми  автобусами, инфраструктурой времен СССР и слоган на английском: "Я не  еду на Украину". В координационном центре Евро-2012 Украины пообещали  разобраться, кто и почему накануне чемпионата так очерняет "неньку". Но и без этого понятно, что европейский турист, привыкший к комфорту и  экономии, откровенно возмущен украинским "гостеприимством". В социальных сетях то и дело появляются карикатуры с изображением центрального  стадиона "Олимпийский" в Киеве в виде большого унитаза. Ради  "европейских" амбиций правящего класса страны туда в прямом смысле слиты десятки миллиардов бюджетных гривен.

Экономисты уверены, что Украине не удастся отбить сумму, потраченную  на подготовку к чемпионату. Даже в сравнении с Польшей, потратившей на  подготовку в 66 раз (!) больше Украины, капиталовложения в чемпионат  несоразмерны экономическим возможностям страны. Главная проблема в том,  что львиная доля этих средств явно потрачена, мягко говоря, не  прозрачно. Пока что эксперты затрудняются ответить, какой именно процент осел в кошельках чиновников в высоких кабинетах. Но одна история с  центральным НСК "Олимпийский" в столице, когда генподрядчик менялся  несколько раз, и в итоге на реконструкцию старого стадиона потратили  больше, чем было запрошено на строительство нового, обросла множеством  догадок.

Со слов экономиста Эрика Наймана, из бюджета только на реконструкцию  стадионов в Киеве и Львове ушло $800 млн. Еще почти $400 млн. долларов  выделил на "Донбасс-арену" в Донецке один из главных спонсоров Партии  регионов Ринат Ахметов. Еще $5 млрд государство и частные компании  потратили на ремонт дорог. Любопытно, что в соседней Польше на  подготовку к Евро-2012 было выделено в 10 раз больше: 35 млрд. евро. И там эти средства были потрачены, в основном, на строительство новых  дорог.

Почти каждый автомобилист, пересекающий основные города, принимающие  Евро-2012, в красках расскажет вам о катастрофическом состоянии даже  основных магистралей. Ведь ремонт в общей массе проводился еще осенью, а когда прошла зима, асфальт, как водится, сошел вместе со снегом. Даже  на трассе Киев-Борисполь (международный аэропорт), где, к слову, ездят и правительственные делегации — дыра на дыре. В еще более плачевном  состоянии дорога Перемышль-Шегени-Львов, где, как рассказывают очевидцы, выбоины достигают 30-40 см глубиной и до 1 м вширь. Европейцы на своих  малолитражках будут явно не в восторге: даже если их команды выиграют,  они получат в итоге основательный ремонт ходовой.

Польский консул, к которому киевские СМИ обратились за комментариями, пояснил, что все вложенные в Евро-2012 средства в его стране  рассматриваются как долгосрочные инвестиции в инфраструктуру. Украине, похоже, такой участи не видать. Стадионы – сооружения  узкоспециализированные, и не могут принести такой отдачи, как  универсальные транспортные артерии.

Сказывается и плохой пиар. Организаторы под патронатом вице-премьера и правой руки Ахметова — Бориса Колесникова —  изначально заняли  проигрышную позицию. Проморолики об Украине, транслируемые в странах ЕС, как пишут болельщики на форумах в Англии, Германии, создают  впечатление, что "здесь кроме церквей и дорогих пятизвездочных отелей  вообще нет ничего", — пишет один из фанов сборной Англии. Сколько было потрачено на эту кампанию из бюджета, никто не знает. Хотя все хорошо  помнят скандал, как МИД Украины потратил $100 тыс. только на рисунок  символов чемпионата — девочки и мальчика с футбольным мячом.

Похоже, европейцы на Украину все-таки не приедут. Поэтому украинцам  не стоит тешить себя пустыми обещаниями, что после Евро их страна станет новым центром притяжения в Европе. Поездка на Украину обойдется в два, а то и три раза дороже, чем в Польшу. Только проживание накануне  чемпионата в самом захолустном по европейским меркам "хостелле" —  общежитии Киевского национального университета имени Шевченко —  обойдется в минимум 153 евро с человека в сутки. Тогда, как в центре  Барселоны такая комната с удобствами на этаже в самый высокий сезон, как рассказала гендиректор одного из туроператоров Украины Екатерина  Портная, стоит не больше 20 евро.

Цены в отелях, которые приехал проинспектировать глава УЕФА Мишель  Платини, его просто шокировали. Самым дорогим будет Киев, где  болельщикам придется хорошо поискать, чтобы снять номер на двоих в трехзвездочном отеле за 500 евро в сутки. Обычно такой номер в столице  стоит до 100 евро. Платини дал распоряжение разобраться с этим  мародерством. Однако, как утверждают в киевских агентствах, никто цены снижать не собирается. На рынке искусственно создается дефицит жилья для европейских туристов. Хотя реально предложение превышает спрос.

Аналогичная ситуация явно ждет туристов и с билетами на матчи. Не  смотря на то, что европейцы отказываются покупать билеты на Украину,  свободных билетов на официальных сайтах, занимающихся продажей, уже нет. Показательно, но только Футбольная ассоциация Англии подтвердила, что  тысячи свободных билетов вернулись в УЕФА, которая будет предлагать их  соперникам сборной Англии: "Мы получили больше билетов на Евро-2012, чем было на чемпионате мира, но похоже, в Украине и Польшу приедет примерно такое же количество поклонников, сколько ездило в Южную Африку". Но  билет на матч уже не купить в сети. Это давно сделали целые  компании-перекупщики, которые будут продавать их в три дорога накануне матчей.

Цены в барах, ресторанах также вырастут. В этом у экономистов нет  сомнений. Хотя уже сегодня в Киеве, где чашка кофе стоит в простой  забегаловке, правда, в центре, от 3 долларов, цены вполне европейские. По мнению Олега Соскина, цены на все товары и услуги с приходом Евро  автоматически взвинтят минимум на 10-15%. И такую динамику инфляции уже  никто не сможет остановить. То сеть, Евро ударит по карману простого украинского обывателя.

Что же может порадовать туристов? Похоже, только украинские  проститутки. Они подготовились к чемпионату основательно. В такси еще за несколько месяцев до Евро не стесняются раздавать красочные визитки с адресами интим-услуг, "незабываемых танцев", "релаксирующего массажа на  все тело". Только в столице за последние три месяца открылось несколько  официальных "джентльмен-клубов". Один из телеканалов Украины провел  журналистское расследование, показав как в 10 минутах ходьбы от НСК  "Олимпиский" (очевидно, для удобства футбольных болельщиков) были  открыты три новых борделя. "Мамка" и по совместительству преподаватель  МАУ Киева, где ректором является депутат Партии регионов Максим Луцкий,  на скрытую камеру рассказывает об условиях приема на работу. Здесь ждут  украинских студенток, которые, вероятно, в свободное от учебы время  могут обслужить европейских клиентов от $100 до $500 за ночь.

Именно поэтому у экономиста Андрея Шеверева пессимистичные прогнозы.  Тенденции свидетельствуют о том, что страна повторяет судьбу Греции,  которая стремительно пошла к дефолту после проведения Олимпиады 2004 года. "Тогда греки, затратив на организацию олимпиады 11 миллиардов  евро, вернули только 2 миллиарда. Более половины олимпийских объектов с тех пор пустуют или используются не по назначению".

На Украине, по мнению Шеверева, ситуация не менее тревожная,  поскольку подготовка к чемпионату финансировалась инвесторами лишь на  20%, а остальные — 80% были извлечены из бюджета. По предварительным  прогнозам, на Украину приедет до 500 тысяч человек. Если сравнивать с  опытом Австрии, Португалии, куда приехало до 1 млн. болельщиков,  потраченных средств в 1-5 млрд. долларов на подготовку, это — полный  провал.

Анна Стешенко Подробнее: http://www.rosbalt.ru/ukraina/2012/04/17/971005.html

Протопресвитер Александр Шмеман

Христос Воскресе!

В пасхальную ночь, когда крестный ход, обойдя церковь, останавливается у запертых ее дверей и наступает, одна, последняя минута молчания перед взрывом пасхальной радости, в нашем сердце сознательно или безсознательно возникает тот же вопрос, который был, согласно евангельскому рассказу, в сердце женщин, пришедших рано утром, «едва воссиявшу солнцу», ко гробу Христа. Вопрос этот: «Кто отвалит нам камень от гроба?» Совершится ли еще раз это чудо? Станет ли еще раз ночь  светлее, чем день? Наполнит ли нас еще раз эта ничем не объяснимая, ни  от чего в мире не зависящая радость, которая всю ночь и еще столько дней будет звучать в этом обмене пасхальным приветствием: Христос Воскресе! Воистину Воскресе!

Минута эта всегда приходит. Двери открываются. Мы входим в залитый  светом храм. Мы вступаем в ликующую пасхальную заутреню. Но где-то в  душе вопрос остается. Что все это значит? Что значит праздновать Пасху в этом мире, наполненном страданием, ненавистью, мелочностью, войнами,  что значит петь «смертию смерть поправ» и слушать о том, что «мертвый ни един во гробе», когда смерть остается все еще, несмотря на всю жизненную суету, единственной абсолютной земной достоверностью… Неужели же Пасха, эта светлая ночь, это ликованье — только минутный уход от  реальности, возможность некоего духовного опьянения, после которого — рано или поздно, но наступают те же будни, та же серая действительность, тот же счет неумолимо пробегающих мимо дней, месяцев, лет, — та же  гонка к смерти и к небытию? Ведь нам давно уже твердят, что религия — это самообман, это опиум, это выдумка, помогающая человеку в его трудной судьбе, это мираж, который все время рассеивается. И не более ли  мужественно, не более ли достойно человека от миража этого отказаться и лицом к лицу встретиться с простой и трезвой действительностью?

Что ответить на все это? Пожалуй, первый приблизительный ответ мог бы быть таким: не может быть, чтобы все это было просто выдумкой! Не может быть, чтобы столько веры, столько радости, столько света — вот уже почти две тысячи лет — было бы только бегством, миражом. Может ли мираж  длиться веками? Ответ это, конечно, веский, но еще не окончательный. И  надо прямо сказать, что окончательного, общеобязательного ответа, такого, который можно было бы напечатать в виде научного объяснения  пасхальной веры, — такого ответа нет. Каждый здесь свидетельствовать  может только о своем собственном и живом опыте и говорить за себя.

В живом и личном опыте, когда всматриваешься и вдумываешься в него,  вдруг находишь то, на чем все остальное зиждется, что вдруг все освещает таким ослепительным светом, в котором действительно, как воск от лица  огня, тают сомнения и вопросы. Что же это за опыт? Я не могу его иначе  описать и определить, как опыт живого Христа. Не потому я верю во  Христа, что раз в году и с самых ранних лет мне дано участвовать в пасхальном торжестве, а потому возможна Пасха, потому наполняется светом и радостью эта единственная ночь, потому такой победной силой звучит  это приветствие: Христос воскресе! Воистину Воскресе! — что сама вера моя родилась из опыта живого Христа.

Как и когда родилась она? Не знаю, не помню. Знаю только, что всякий  раз, что я открываю Евангелие и читаю о Нем, читаю Его слова, Его  умение, я мысленно, от всего сердца и от всего естества, говорю то, что  сказали посланные фарисеями, чтобы арестовать Христа, и вернувшиеся, не  арестовав Его. Они сказали: «Никогда не говорил человек так, как этот  говорит!». Таким образом, первое, что я знаю, это то, что учение Христа  живо, и нет ничего в мире, что можно было бы сравнить с ним. Но учение  это о Нем, о жизни вечной, о победе над смертью, о любви, побеждающей и  преодолевающей смерть. И я знаю даже, что в жизни, в которой все кажется таким трудным и будничным, единственное, что никогда не изменяет,  никогда не оставляет — это внутреннее сознание, что Христос со мной. «Не оставлю вас сиротами, приду к вам». И вот приходит и дает чувствовать  Себя. В молитве, в этом трепете души, в непонятной, но такой живой  радости, в таинственном, но опять-таки, таком несомненном присутствии

Его в храме во время Богослужения, в таинствах; все время растет этот  живой опыт, это знание, эта очевидность: Христос тут, исполнились Его  слова — кто любит Меня, с тем Я пребуду — «И мы придем к Нему и обитель у Него сотворим». В радости и в печали, в толпе и в одиночестве эта  несомненность Его присутствия, эта сила Его слова, эта радость от веры в Него.

Вот единственный ответ и единственное доказательство. «Что ищите живого с мертвыми? Что плачете нетленного во тли?».

И поэтому все христианство есть не что иное, как новое и новое  переживание веры — ее воплощение в обрядах, словах, в звуках, в красках. Неверующему она действительно может показаться миражом. Он слышит только слова, видит только непонятные церемонии. И объясняет их извне.  Но для верующих все светится изнутри: не как доказательство его веры, а как ее результат, как жизнь ее в мире, в душе, в истории. Поэтому  реальна, жива, современна нам Великая пятница: ее тьма и печаль, поэтому можем мы плакать у креста и переживать все то, что совершалось тогда, в день торжества зла, измены, трусости и предательства. Поэтому можем мы  созерцать с трепетом и надеждой живоносный гроб в Великую субботу,  поэтому можем мы каждый год праздновать Пасху. Ибо Пасха — это не воспоминание о событии прошлого. Это — реальная встреча, в радости и  счастье, с Тем, в Ком наше сердце давно узнало и встретило жизнь и свет  всякого света.

Пасхальная ночь — это свидетельство о том, что Христос жив и с нами, и мы живы с Ним. Вся она — призыв увидеть в мире и жизни зарю  таинственного дня Царства света. «Днесь весна благоухает, — поет Церковь, — и новая тварь ликует…». Она ликует в вере, в любви и в  надежде. «Воскресения день, и просветимся торжеством, и друг друга  обымем, рцем: братие! и ненавидящим нас простим вся воскресением и тако возопиим: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во  гробех живот даровав». Христос воскресе!

Пасхальная вера

В эти послепасхальные дни невольно все возвращаешься к тому же  вопросу: если в неслыханном утверждении — Христос Воскресе! — вся суть,  вся глубина, весь смысл христианской веры, если, по слову апостола Павла, «вера наша тщетна», если не воскрес Христос, то что же означает  это для нашей, для моей жизни сейчас, здесь? Вот пришла еще одна Пасха. И снова была эта удивительная ночь, это пламя свечей, нарастание  волнения, снова были мы в лучезарной радости этой службы, которая вся  состоит как бы из одной ликующей песни: «Ныне вся исполнишася света,  небо, и земля, и преисподняя. Да празднует убо весь мир восстание Христово, о нем же утверждается». Какие радостные, какие победные слова! Все соединено: небо, земля, подземное царство смерти. Весь мир  участвует в этой победе, в воскресении Христа находит свой смысл, свое утверждение.

Но вот проходит, прошла эта ночь, кончился праздник, и из света мы  возвращаемся в мир, спускаемся на землю, вступаем снова в нашу реальную, будничную, трезвую жизнь. И что же? Все так же, как было, ничего не  переменилось, и как будто ничто, решительно ничто на земле не имеет ни малейшего отношения к тому, что пелось в церкви: «да празднует убо весь мир восстание Христово, в нем же утверждается!» И в душу закрадывается  сомнение. Эти слова — такие прекрасные, такие возвышенные — прекраснее и возвышеннее которых нет и не может быть на земле — не иллюзия ли они,  не мечта ли? Их жадно впитывает в себя сердце, душа, но холодный и  будничный разум говорит: мечта, самообман! Две тысячи лет прошло — и где же их действие? Где их сила? В чем их победность? И, Боже мой, как  часто христиане как бы опускают голову и даже уже и не пытаются «свести  концы с концами». Оставьте нам — как бы говорят они миру — эту нашу  последнюю драгоценность, утешение, радость! Не мешайте нам в наших  запертых храмах утверждать, что радуется и ликует весь-мир. Не мешайте  нам, а мы не будем мешать вам строить этот мир и управлять им и жить в  нем, как вам угодно…

Однако на последней глубине нашей совести мы знаем, что это  малодушие, этот минимализм, это внутреннее бегство в тайный и  сокровенный праздник — несовместимы с подлинным смыслом и подлинной  радостью Пасхи. Или воскрес Христос, или не воскрес. Или — или! И если  воскрес — а о чем же ином наше пасхальное ликование, вся эта светом,  торжеством и победой пронизанная, наполненная ночь? — если действительно в один решающий и единственный момент в истории не только,  человечества, но и всего мира — свершилась эта неслыханная победа над  смертью, то тогда все действительно стало иным и новым в мире, знают это люди или нет. Но тогда и на нас, верующих, радующихся, ликующих, лежит  ответственность, чтобы другие узнали и поверили, увидели, услышали и  вошли в эту победу и в эту радость. Древние христиане свою веру называли не религией, а Благой Вестью, и свое назначение в мире видели в ее  возвещении и распространении. Древние христиане знали и верили, что  воскресение Христово — не просто причина ежегодного празднования, а источник силы и преображения жизни. И то, что слышали на ухо, возвещали с крыш…

Но, отвечает мой трезвый или, как говорят теперь, реалистический разум: но что же я могу? Как могу я возвещать, кричать,  свидетельствовать? Я — безсильная песчинка, затерянная в массе? Но это  возражение разума и так называемого здравого смысла — ложь, может быть,  самая страшная и дьявольская ложь современного мира. Этот современный  мир каким-то образом убедил нас, что силу и значение имеет в мире только число, количество, масса. Что может один против всех? Однако именно  тут, именно по отношению к этой лжи и должно раскрыться во всей своей  силе основное утверждение христианства, его ни на одну другую не похожая логика. Христианство утверждает, что один человек может быть сильнее  всех. И именно в этом утверждении благая весть о Христе. Помните эти  удивительные строчки из «Гефсиманского Сада» Пастернака:

Он отказался без противоборства,

Как от вещей, полученных взаймы,

От всемогущества и чудотворства

И был теперь, как смертные, как мы.

Ведь именно в этом образ Христа: человек без власти, без  противоборства, без какой бы то ни было земной силы. Один! Оставленный,  преданный, брошенный всеми. И побеждающий. Пастернак продолжает:

Ты видишь, ход веков подобен притче

И может загореться на ходу.

Во имя страшного ее величья

Я в добровольных муках в гроб сойду.

Я в гроб сойду

И в третий день восстану,

И как сплавляют по реке плоты,

Ко мне на суд, как баржи каравана,

Столетья поплывут из темноты…

«И может загореться на ходу»… В этом «может загореться» — заключен  ответ на сомнения трезвого разума. О, если бы каждый из нас, знающих  пасхальную радость, слышавших о победе, поверивших в то, что неведомо для мира — но для него и в нем — совершилась она, если бы каждый из нас, забыв о числах, количествах и массах, эту радость и веру передал еще  только одному человеку, тронул ею одну человеческую душу? Если бы эта  вера и радость тайно присутствовали в каждом, пускай самом незначащем  разговоре, были с нами в наших трезвых буднях — они начали бы сейчас,  здесь, сегодня преображение мира и жизни. «Не придет Царство Божие приметным образом», — сказал Христос. Царство Божие приходит каждый раз — в силе, свете и победе, — когда я, когда каждый верующий выносит его из храма и им начинает жить в своей жизни. Тогда все, все время, в каждую  минуту «может загореться на ходу…».

Священник Андрей Кордочкин

У православного богослужения есть удивительная особенность. С каждым  новым приходящим годом мы удаляемся от Евангельских событий, которые мы  вспоминаем. Но приходит день, в храме звучит слово «днесь», и время  исчезает. Мы уже не просто вспоминаем, но реально участвуем в этих  событиях, будучи вовлеченными в Евангельские сюжеты уже не в качестве  слушателей, но как действующие лица.

И вот, снова пришла Великая Пятница. Мы выходим на улицу, спускаемся в метро, чтобы приехать в храм на  богослужение. И тут мы видим, что даже Москва — столица православной  Руси — живет, по большому счету, своей обычной жизнью. Спешат на работу люди, работают магазины Да и в самом храме людей обычно не так много — совсем не как на  Пасху. Мы слышим слова о том, как Господь идет на вольное страдание,  оставленный всеми, и лишь немногие — самые верные — не боятся пройти с  Ним вместе Его последний путь. И так легко подумать, что эти немногие —  это и есть мы. Нет, мы не из тех, кто приходит в храм лишь на Пасху и за крещенской водой. Мы здесь, мы стоим на этой скорбной молитве, и пусть нас немного, но мы верны до конца.

Однако прежде чем поддаться такому, казалось бы, доброму и  благочестивому чувству, зададим себе вопрос, который задала мне моя  дочь, когда ей было лет пять. Почему был распят Христос? Как случилось,  что Человек, не делавший никому зла, помогавший людям, учивший о добре и красоте, был убит, и убит не исподтишка ножом в спину, а как  преступник, брошенный всеми, под одобрительные крики толпы? Может быть,  найдя ответ на этот вопрос, мы увидим те нити, которые связывают нашу  жизнь с этими страшными днями.

Ответ на этот вопрос дает сам Спаситель в притче о злых виноградарях. «Виноградари, увидев сына, сказали друг другу: это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его» (Мф 21.38). После грехопадения человек стал воспринимать мир, или хотя  бы малую часть этого мира, которой он может пользоваться, — природу,  семью, своих подчиненных, — не как Божий мир, принятый в свои руки на  время, чтобы в свое время вернуть его Богу возделанным и преображенным.

Нет, он стал воспринимать его как свой мир, которым можно и нужно владеть и пользоваться, и жить в этом мире он стал по своим законам. Красота мира увяла, он стал местом, где стало страшно  рождаться и страшно умирать. Но, даже находясь в состоянии войны всех со всеми, живя по законам распада и разложения, мир продолжает жить  по-своему, и Христос этому миру мешает настолько, что становится  очевидным, что для Него места нет, и быть не может.

«Повинен смерти»: Он должен быть убит, и в этом смысле все мы — и  верующие, и неверующие — причастны тому, от чего померкло небо и солнце  скрыло лучи. Но приглядимся ближе к Евангельскому повествованию. Когда Господь  выходит на служение, Его слушают, к Нему бегут с просьбами о помощи. Он  принес надежду, «исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу» (Лк. 4.21). Однако постепенно растет напряжение; Его начинают ненавидеть.

Не все, конечно, лишь некоторые — но это особые люди. Они не такие,  как все: они достигли почти полного совершенства в исполнении закона —  Божественного закона! — и у них есть ответы на все вопросы. Они осознают свою Богоизбранность («Отец у нас Авраам!» (Лк. 3.8)). «Во грехах ты  весь родился, и ты ли нас учишь?» (Ин. 9.34), — готовы они сказать  всякому, кто ставит под вопрос их авторитет. Они любят почет и уважение, им нравится учить и быть в центре внимания. Они «любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах» (Мф. 23. 6-7), и лицемерно долго молятся (Мф. 23.14).

Что же вызывает злобу этих людей в таком, казалось бы, мирном учении Христа, Его чудесах и исцелениях?

То, что не могут принять фарисеи, — это превосходство любви над законом. Именно поэтому их так раздражают исцеления, совершенные в субботние дни. Они знают, что прощение и  милость – Божественная прерогатива, люди же должны жить по закону, а по  закону ничего не может и не должно быть прощено. «Кто это, который богохульствует? Кто может прощать грехи, кроме одного Бога?» (Лк. 5.21), –недоумевают они. И если они увидят человека, нарушающего закон, в их  руке всегда найдется камень для того, чтобы с сознанием собственной правоты обрушить этот камень на его голову.

Кроме того, мир для них разделен на праведных и грешных, на своих и  чужих. Христос же непрестанно приводит им в пример иностранцев и  иноверцев. Вспомним исцеление слуги римского сотника; в притче о  милосердном самарянине Спаситель не просто приводит его в пример, но и  укоряет левитов, священников — профессиональную религиозную элиту — за  их безразличие. Он приводит им в пример язычников — вдову из Сарепты  Сидонской и Неемана Сириянина – и они реагируют так же, как  отреагировали бы мы, если бы в пример схиархимандриту или профессору  духовной академии поставили мусульманина или кришнаита – «выгнали Его  вон из города и повели на вершину горы, на которой город их был  построен, чтобы свергнуть Его» (Лк. 4.29). Есть на что обижаться! Еще бы — их национальное чувство оскорблено, все привычные представления о  патриотизме, о религии и о праведности разрушены.

Как же объяснить это противостояние Богу со стороны людей, которые  по-своему искренне стремятся к исполнению всех религиозных правил,  которые знают все «можно» и «нельзя»? Почему Его так упорно пытаются подловить на слове книжники, которые все могут обосновать всевозможными  правилами и толкованиями? Каким образом Божественный закон в  человеческих руках становится оружием не только человеко-, но и  Богоубийства?

Мы знаем, что религия есть самое высокое, самое благородное  проявление человеческого духа. Но именно здесь самые страшные грехи –  жадность, гордость, тщеславие, лицемерие, жестокость, безволие,  невежество — могут найти себе удобное прибежище.

«Мы забыли, как близки «религии», в каком-то смысле, соприродны ей темные бездны страха, безумия, ненависти, изуверства — все то жуткое суеверие, которое с таким напряжением обличало, видя в нем дьявольское наваждение, раннее христианство. Забыли, иными словами, что религия — настолько от Бога, от неистребимой в человеке жажды и искания Его, насколько и от князя мира сего, оторвавшего человека от Бога и погрузившего его в страшную тьму неведения. Забыли, наконец, что не теплохладным «агностикам», а «религиозным» людям сказаны были самые страшные из когда-либо прозвучавших на земле слов: «Отец ваш Диавол» (Ин. 8,44)», — писал о. Александр Шмеман в «Евхаристии».

В его дневниках есть еще более откровенная запись:

«В падшем мире самое страшное — это падшая религия. Тут набито бесами».

Итак, Страстная Пятница – это и есть день мнимой победы падшей религии над Живым Богом.

Впрочем, Cпаситель не мог бы быть предан на смерть без разрешения  римских властей, и здесь возникает фигура Пилата. Пилат, в сущности,  неплохой человек. Он не разрывает на груди одежду, еврейские религиозные разборки его не интересуют. Он знает, что в этом Человеке нет вины,  достойной смерти (Лк. 23.4). Тем не менее, он действует, как любой  функционер: он не может проявить нелояльность к своему начальству, да и вообще, главное – кабы чего не вышло. Он верит, что хорошо то, что хорошо для империи: pax romana — превыше всего. Пилат еще не знает о том, что через несколько  десятилетий начнутся восстания, и Иерусалим будет разрушен. Тем более он не догадывается о том, что и Римская империя не вечна. Но он знает, что имеет дело с неспокойным народом. Но, в конце концов, у знакомого нам  слова «стабильность» — латинский корень, и Пилат знал его значение.  Страх оказывается сильнее, чем совесть, и диавол снова побеждает…

…Кто мы? Где мы? День клонится к вечеру, солнце заходит за горизонт, и кажется, что оно никогда не взойдет над миром снова.

Сел старик на кровати, Заскрипела кровать. Было так при Пилате, Что теперь вспоминать?…

…Крик идет петушиный В первой утренней мгле Через горы-долины По широкой земле.

(Арсений Тарковский)